Прядь о Сторни, сыне Хадальриса

…то [были] дни Херкеля Херкельсона, который забыл свой разум, спускаясь с Хротгара, [дабы … присоединиться к Возвращению Исграмора]…

…рассказывают, что в окрестностях Бромьунара жил человек, звавшийся Индульд Оддаминаруссон; он был великим воином и кормчим, но, когда пришли годы, он отошел от дел, и уединился на хуторе со своей женой и тремя сыновьями. Старший и средний его сын звались Броуди и Анвельгагль, и погибли в войнах с Демонами Востока; младший же его сын был мирным фермером, и приумножил отцовское стадо. Оно все отошло в наследство его сыну, который звался Сторни Хадальриссон.

Сторни был человеком храбрым и сильным, но мудрости в нем было мало. Однажды, прослышав что в горах поблизости видели великанов, от взял самую тучную из своих коров, и, раскрасив ее завитками [известными каждому норду], повел в горы. Вскоре за верхушками сосен он увидел меховую шапку великана; но когда он подошел ближе, оказалось, что это не просто великан, а гигантский карстаагец, укутанный в [бурю] и китовые шкуры, украшенный бивнями мамонтов и [собственными] бивнями и черепами из [разоренного (???) кургана]; и карстаагец тоже увидел Сторни. Сторни подумал, что если послать на карстаагца корову, то он, пожалуй, на нее отвлечется, и у Сторни будет время отступить, хотя мысль об этом ему и претила, ведь он, хоть и будучи скромным фермером, не сведущим в деле сокрушения стали, был сыном Хадальри, сына Индульда, великого воина и кормчего. Поэтому он выступил вперед и громко спросил карстаагца, кто он, и по какому праву ходит тут.

— А кто ты такой, маленький норд, чтобы я отвечал тебе?

Карстаагец был страшен ликом, и огромный, будто скала.

Сторни назвал себя, и добавил:

— А отвечать ты, чудище, должен, потому что я тебя спрашиваю.

— Хороший ответ, маленький норд, но имени своего я тебе не назову. А хожу я здесь по праву Происхождения, и Наследования, и Возвращения; земля эта — мой никогда-не-бывший Майорат, на который я поменял Марку Старой Рощи, и сломал льды дороги моря, от Залива до Залива в тысячелетнем походе, возвращаясь туда, откуда ВЫ ушли в ледяной пурге и огне светильников …[фрагмент утерян].

— Теперь я понял, — ответил Сторни. — Ты не карстаагец, а атморский король. Но что ты делаешь ТУТ, когда должен спать ТАМ [в замороженном-сне]? Ты нарушаешь пакт перед лицом Дракона, и, клянусь костьми Шора, это многим не понравится.

— Дела мне нет до драконов, пока спит [в замороженном-сне] Сын Альда; простые дова не имеют ни права, ни силы мне противостоять, — ответил атморский король, и кивнул в сторону леса, где лежали кости убитого им собрата Альдуина; - а что до того, что я делаю здесь — так это я жду тебя, ибо хочу посмотреть, не остудили ли местные зимы кровь наследников Старой Рощи.

Тогда Сторни понял, зачем он на самом деле пришел сюда, кивнул, обнажил меч, и сказал так:

— Тогда подходи, чудище, — и в следующую же минуту был расплющен страшным ударом палицы, усиленной гроздями из балок Илгермета.

Вот почему, хотя нынче и говорят о древней традиции подносить великанам раскрашенных коров, когда крестьянин встречает великана, он видит в небе золотой свет Совнгарда, и открываются врата Зала Доблести. И крестьянин впадает в неистовство берсерка или в обреченность фейга, и достает меч, и терпеливо принимает свою судьбу; и великаны, в честь их завета Шору и Предназначения, ради которого они покинули замороженную Атмору, отправляют душу его в Чертоги Мертвого Вождя Богов; ибо милостью Шора ни один норд не лишен шанса пребывать в Совнгарде, даже не будь он воином