Дуэль Лорда Вивека с Сайрусом Неутомимым

Давайте все сюда, рассаживайтесь. Выпейте за Папу^[1] и покайтесь Морве^[2] во всем плохом, что сделали за сегодня, за вычетом привычных проклятий в адрес наших врагов: cветлокожих, зеленокожих и ползающих в грязи сатаков^[3], кожи вовсе не имеющих. А теперь главное: я расскажу вам ещё одну историю про Суру Бенд’р Мака, Странствующего Воителя Венценосных, зовущегося Сайрусом на языке Септимов^[4].

Учтите, эта история не обязательно является чистой правдой, равно как и все остальные истории про Сайруса Неутомимого — тем более что правда, в общем-то, не имеет особого значения. Более того, вы вскоре поймете, что и не очень правдивые истории могут иногда одержать верх. То были дни после Войны Тайбера, что пришла в Хаммерфелл со своими знамёнами, фалангами и флотилиями, а окончилась ничем иным, как мирным договором, поскольку ни одна империя не может править сыновьями и дочерьми Йокуды. Мы во всём превосходим все расы в мире, и им это известно, ибо сам Хун Динг ^[5] ведёт нас, в то время как остальные Прокладывают Путь. Конечно, в число этих остальных не входят пришельцы не из этого мира, такие как духи Далёких Берегов или Того-Что-в-Промежутках — перед ликом богов, демонов и безумных творцов могут быть равно унижены все люди. Разве это не так? Для богов, демонов и безумных творцов действуют иные законы. Разумеется, сейчас я говорю о короле-демоне Звезднораненного Востока, Вехке и Вехке Толкователе Кругов, Ансу-Гурлехт на йоку^[6], Боге-Который-Делает-Нас-Женщинами^[7], чьи силы настолько ужасны, что даже редгарды склоняются пред Его волей, чуждой нам, а, значит, исполненной тьмы. Если Он приходит, мы бежим, покуда хватает наших сил. Это для нас не постыдно; нам дозволено убегать от катастроф; свидетельством тому потеря Йокуды, наш побег из которой благословила ветроправящая Тава^[8], наполнив наши паруса спасением. А Ансу-Гурлехт — определённо катастрофа. Но всё же был один из нас, кто не побежал от Него. Сайрус никогда ни от кого не убегал, за исключением той истории с убийством Хакана^[9], но это было так давно, что уже и не считается.

Койл, оставайся присматривать за кораблём и займись перераспределением груза в трюмах. Если сюда заявятся местные, ты знаешь их язык. Якорь брошен, сэр, и Борден уже выстроил налётчиков. Хорошо. Скоро выдвигаемся, ночь уже на подходе. Возьмите с собой Хекеля, капитан, он тоже говорит на йоку и, если не врет, умеет даже читать на этом языке. Приму к сведению. Мы пойдём к месту, отмеченному С’ратрой, сворачивать в сторону не будем. Сен нунг ни-Батеки тро ки-лодо. Что? Это молитва, капитан, молитва Богу-Который-Любит-Наши-Тела-Такими-Какие-Они-Есть. Что ж, неплохо. Да поможет нам язычество. Не обижайтесь, сэр, это просто традиция. Чёрт, эти острова тро джанг-га лет. Заткнись и отправляйся собирать снаряжение.

Эта статуя похожа на данмерскую. Тсс… Тихо. Но это какая-то бессмыслица, сэр, данмеры не ходят так далеко. Просто ищите самоцвет, если, конечно, в этом пустом месте хоть что-то можно отыскать. Впрочем, не похоже, чтобы его разграбили. Кэп, смотрите сюда, возможно, поэтому? Это врата. Они кого угодно отпугнут. Дай-ка факел. Иди сюда, Гар, что читается в ауре? Посмотрите на стены. Тихо, что здесь читается? Всё в порядке, сэр. Они не откроются, они запечатаны огнем. Тогда Император хоть в чем-то хорош. Серьёзно, взгляните на стены. Эти короли, они не данмеры, они рага. Нет, они женщины, смотрите: все они с детьми. Ищите. Самоцвет. О нет, капитан, это храм Ансу-Гурлехта! Что это за чёрт?

Дорога назад, к пляжу, была быстрее, нежели дорога к храму, так как они могли спрыгивать оттуда, куда им до этого приходилось залезать. К тому же, по мере восхода солнца они могли себе позволить двигаться с меньшей осторожностью. Некоторые наивно думали, что дневной свет должен отпугнуть преследователя, так как тот, вне всякого сомнения, был порождением тьмы, однако Сайрус всё равно кричал им бежать во всю прыть. Сайрус, даже лучше чем Гар, чувствовал, когда мистические силы выступали против него.

Они побежали по песку к лодкам, и их товарищи сразу поняли, что пора отчаливать.

— Свистать всех наверх! — прокричал Койл — Они накликали беду!

Ветер закружился вокруг людей Сайруса, и вдруг на них пала тень, в которой зажглась половинчатая звезда. Сайрус развернулся получше рассмотреть это явление, и, возможно, на его лице промелькнула улыбка — он обожал такие вещи. Его люди ахнули — на краю скалы появился Вивек. Никто не ожидал увидеть данмера в этих местах, тем более так странно возникшего.

— Я с ним разберусь, — сказал Сайрус, и Борден на секунду притормозил, чтобы Сайрус передал ему Опал, но капитан не собирался отдавать его — Без обид, Борден, я просто не доверяю тебе. Иди!

Вивек предстал в наполовину золотом, наполовину голубом обличии; всё его тело сияло; он был легко вооружен, в руках он нёс небольшой щит, а на боку висел кривой меч. Его голова была полностью лысой, если не считать огня, а его лицо расплылось в злой улыбке.

— Держись подальше, данмер, — сказал Сайрус, не отрывая взгляда от головы Вивека — Я не могу позволить тебе поджечь мои лодки.

Вивек подошёл ближе. Впоследствии люди на борту «Каррика» говорили, что в тот момент они почуяли такой сильный запах жучиного мускуса, что на духи должно было уйти целое состояние.

— Ты меня не знаешь, — продолжил говорить Сайрус — Так я тебе скажу, что…

И вдруг Вивек заговорил, и ветер на пляже тогда стих, ибо Вивек был Лордом Срединного Воздуха и ветра должны были ему подчиняться. Вивек сказал Сайрусу:

— О, я знаю кто ты, рага. Я знаю, что ты принудил Киродиил к перемирью — как это сделал и я, хоть и другим способом. Я знаю также, что, даже проявив красноречие и возвратив свободу своему народу, ты в сердце своём остался вором после этого — то есть прямо сейчас. Мне это знакомо: я тоже через это прошёл, и, более того, иду до сих пор, пусть и своим путём.

Произнеся эти слова, бог Востока улыбнулся, возможно, чересчур ласковой улыбкой:

— И да позволено мне будет сказать, что ты не имеешь ни малейшего понятия, насколько сильно я просто обожаю воров.

Сайрус, в свою очередь, всё это время кружил вокруг Вивека, утаптывая себе тропку в песке — место, по которому можно будет двигаться легче и свободнее, когда начнется бой. Его люди наблюдали за происходящим с палубы корабля. Некоторые схватились за луки и стрелы, но Койл жестом приказал им остановиться.

Вивека оторвал ноги от земли, скрестив их в позе лотоса, склонил голову набок, и его улыбка исчезла, сменившись выражением искреннего сочувствия.

— Я знаю, как ты погибнешь, — произнёс Вивек — И с какими трудностями придётся столкнуться твоей душе, когда настанет время ей достичь далёких берегов твоих пропавших звёзд, ибо ты обесчестил Хист, чьи длинные корни простираются глубоко в пустоту, вибрируя усиками в ожидании твоего финального выхода. Я знаю, что сейчас, в этот самый момент, ты думаешь, что нет иных путей, кроме утопшего светила или полной заблуждений романтики сабельной игры в землях долгого раскаяния, ведущей любого, кто отправится с тобой чрез неподвижно-молящее спасение, которым исполнен каждый удар вод, блуждающих по твоему сердцу в поисках хоть какой-то ценности за пределами лунных увещеваний; бесконечное самобичевание.

Вивек бросил взгляд на Стеклянный Опал, бережно сжимаемый рукой пирата, и нахмурился. Он сурово взглянул на Сайруса, говоря:

— Я знаю всё о тебе, Сура, и даже больше чем всё, и это нас роднит, несмотря даже на твоё преступление против меня, так что мне до сих пор причиняет боль то, что ты ничего не знаешь обо мне и моём могуществе. Или всё-таки знаешь? Я — город, который ходит, я — мудрый и великодушный глаз АЛЬМСИВИ, и так было для бесчисленных красных поколений, что оставляли свой след тогда и навсегда, поклоняясь вечной конструкции, Зодчему, и да будет так всегда^[16]. Что вообще ты можешь знать про меня?

Выражение лица Сайруса не изменилось.

— Я знаю, что ты болтаешь, — сказал он — Потому что я вижу, как твой рот движется, и слышу, как ты произносишь слова.

Сказав это, Сайрус бросил украденный камень и вытащил свою саблю.

Вивек медленным, но совершенным движением тоже вытащил свой меч, хлестнув им влево.

— Хмм, — сказал он — Да, неплохо, я думаю.

Противники приблизились друг к другу. Вивек неспешно плыл в воздухе, развернувшись к Сайрусу правой стороной — доспех Вивека там был из литой кости.

— Смерть близких всегда была нашим путём, — произнёс он — Я тоже знаю, какого это — убить мужа своей сестры.

На этот раз Вивеку всё же удалось разозлить Сайруса. Редгард начал понимать, что воитель Морровинда действительно может читать его мысли, чего Сайрус не дозволял даже своим близким; и это была причина, по которой он ненавидел всех духов эфира. Это промелькнуло на его лице, но потом оно застыло.

— Скажи мне, демон, — спросил Сайрус — Раз уж ты знаешь, как я умру: это произойдёт в этом бою?

— Нет.

— Рад это слышать, — сказал Сайрус, и бросился в атаку.

Вивек завертелся в воздухе, оставив свои ноги скрещенными и не сделав ни единого движения своей рукой с клинком. Он лишь произнёс «Фа-Нуит-Хен» ^[17], имя старого мастера, и Сайрус упал наземь, пораженный восемью ранами, появившимися незримо для смертных. Тогда люди Сайруса начали стрелять, и Койл не смог их удержать.

Истекая кровью на песок, Сайрус видел Вивека над собой, с украденным самоцветом Ногру вместо меча, и с застывшими, подобно павлиньим перьям, семнадцатью стрелами вокруг его огненной головы, пойманными демонической магией. Сайрус не смог подняться с земли, и тогда Вивек снова заговорил:

— Я также знаю, кем был твой покойный отец, драматург, и я влюблен в его работы, пусть от меня и ускользают иногда особенности их колорита. Поэтому я оставлю тебя в живых. Я обожаю и поэзию тоже.

Лорд Срединного Воздуха исчез, и Койл отправил шлюпкой на берег лекарства и сахарного кота-хирурга^[18], взошедшего на борт вскоре после отплытия из Хернэ.

В это время, пребывая то во сне, то под ножом хирурга, Сайрус не знал, что Койл отбыл на берег с несколькими матросами, которые все умели говорить на йоку. Хорошо зная характер своего капитана, молодой человек отправился на поиски легендарных ансу, воинствующих святых орихалка^[20]. Койл даже не надеялся на то, что ему повезет их найти — ансу хранили свои крепости в тайне, и вараны защищали их под видом окрестных скал. В деревне Бу-табар, что свешивалась в элтерический разлом, подобно цепляющимся за существование каплям росы, Койл узнал, что ансу и сами искали встречи с Сайрусом. Койл встретил их на Самарандской Дороге, и их, по традиции, было трое — юнец, старец и дева, что не была дочерью никого из них. За ними шла целая процессия сопровождающих, которые несли их коллекции мечей и камни-с-памятью. Заметив команду «Каррика», дева ансу воспроизвела Падение Диаг-лики с двумя фальчионами, отыгрывая каждую из сторон; так как она проделывала это менее, чем за минуту, это значило «приветствую-не-будьте-бестолковыми».

— Я должен предупредить вас, — сказал Койл старцу на древнем языке — Капитан Сайрус совсем не умеет говорить на йоку.

Чашу эфеса ниже, чуть выше, замри. Костяная Бритва. Ударь на 80 грамм под любым градусом, кроме этого. Эфемерный Финт. Вдохни, а затем забудь о своём дыхании, ты не сможешь дышать, пока противник не будет повержен; драться словно мёртвый: это и есть второй принцип пнеомансу. Векторный Лебедь. Руку в сторону, колено ниже, зачерни зубы, чтобы спрятать улыбку. Панкратосворд, но он запрещён. Наклони дугой негнущиеся кости. Зеркальная Угроза. Используя Атлетическую Математику, ты сможешь возникнуть в нескольких местах за одну дуэль, блистательно и надежно. Нарисуй ложные глаза по всему твоему лицу, а затем спрячь свои настоящие очи среди них, и твой соперник не сможет узнать, куда устремлён твой взгляд. Предумышленная Скромность. Пальцы-Ножи служат как кулак, защищая твои кардинальные точки и центральную теорию; пять выпадов с интервалом в микросекунды, будто ты, скучая в ожидании хлеба к завтраку, барабанишь пальцами по столу.

Лишь только солнце начало подниматься из-за горизонта, Сайрус вышел на палубу, чтобы вновь осмотреть оттуда пляж. Кроме него по палубе разгуливали ещё несколько людей, в движениях которых чувствовалась определенная нервозность. Неподалёку от Сайруса Торп, уборщик, драил палубу, насвистывая какую-то песенку из Сатча или его окрестностей.

— У головорезов нет иных уз, кроме чернил и блеска золота.

Торп выглянул из-за своей швабры:

— Вы что-то сказали, сэр?

— Ничего, — ответил Сайрус, понимая, что его услышали — Просто слова, что сказал однажды мне мой старый враг.

— В этом есть отзвук правды, — проговорил Торп, возвращаясь к своей работе — И, с позволения сказать, я вижу немало блеска на наших родных берегах. — Торп утвердительно закивал головой, как бы подтверждая истинность своего собственного совета — Ходят слухи, что предельцы вышли в море, чтобы сражаться со Старой Мэри, — продолжил он — Но эти бретонские лоханки не смогут обогнать «Каррик» даже в свой лучший день.

— Именно так, Торп, — вздохнул Сайрус — У предельцев нет ни шанса против Доминиона. Но они всё равно пытаются его одолеть. Те же вести, что ты слышал, говорят о том, что Талмор наслал чуму на Камлорн. Это вопрос… — Сайрус прервал свою речь на полуслове. Его внезапно заинтересовал восход солнца.

— Вопрос чего, сэр? — спросил Торп, уставившись на своего капитана — Увязать месть с честью?

— В йоку имеется сорок восемь различных вариантов слова «честь», — сказал Сайрус — И все они восходят своими корнями к слову «угак-та», что более или менее означает, «я безумено зол». Так что, наверное, да.

Мимо прошел Форновер, волоча пилу:

— Проснулись и заговорили на йоку, кэп? — спросил он.

— Это была странная ночь, — заметил Сайрус.

Торп подождал, пока Форновер не прошёл мимо, и затем заговорил:

— Ни одна душа на борту не усомнится в тебе, коли ты станешь держаться подальше от этого дьявольского велотийского шута, Сай.

— Я знаю.

Сайрус погладил верхушку рукояти своей сабли, задумавшись. Он нахмурился, почувствовав всё тот же дисбаланс в клинке, даже несмотря на то, что сабля была спрятана в ножны. Сайрус снова вздохнул и бросил взгляд на Торпа.

— Вообще-то, есть один, кто усомнится.

Так как в скрытности теперь не было нужды, Сайрус выбрал более прямую дорогу к храму Ансу-Гурлехта. Рядом с перекрёстком, что разделял самый западный склон Тендуса, он обнаружил придорожное святилище Морвы со статуей, развалившейся в небрежной позе — такой стиль он уже встречал на своей родине. Сайрус оставил монетку в пустом, без воска, держателе для свечки, что был на коленях богини, после чего почувствовал внезапное облегчение внизу спины — рана больше не болела. Он поклонился уродливому, жирному лицу йокуданской матери духов, поблагодарил её и отправился дальше.

День становился жарким, а ему было непривычно носить кольчугу, шлем, поножи и тяжелый набивной поддоспешник. Ему иногда приходилось сражаться в броне, но даже во время войны на М’кае или в Райме он был без неё и полагался на свою скорость, ибо у него был такой стиль боя. Но Сайрус на себе испытал, что скорость будет бесполезна в бою против короля-демона данмеров, и, что он может положиться лишь на силу и жесткую защиту. Его разум был опьянён фехтовальными уроками ансу. Все уроки были построены на дыхании, геометрии лезвия и тренировках, к которым Сайрус физически не был подготовлен.

Он размышлял о Баронах Движений и невозможности их шаблонов; о том, что это было тем преимуществом Вивека, которому немногие воины могли что-то противопоставить. Он размышлял о том, что на любое знание-из-камня, поглощённое им, можно найти противоприём, еще пока не существующий; и что Ансу-Гурлехт, несомненно, каждому из них был обучен. Наконец, он размышлял о том, как можно просто сжульничать.

— Нет такой фразы, которой можно оскорбить Трибуна, капитан, — заявил Гар — Он — божество, и восходит к началу эпох. Он перенес насмешки каждой из сил — силы тьмы, силы звёздных стражей, силы меньшего королевства Человека — чтобы с улыбкой вернуть их обратно. Можно сказать, что его величайшая радость — грязное нахальство; это вам ничего не даст.

Сайрус сообщил Гару, что тот ничем ему не помог.

— По крайней мере, я пытаюсь, — попытался оправдаться Гар — Боюсь, что попытка оскорбить его не только даст ему возможность презрительно позабавиться, но, более того, грозит обернуться гораздо более колким оскорблением в ваш адрес. У него разум бога, капитан. Он знает, что может заставить вас выйти из себя, а вы не можете себе этого позволить во время поединка с ним.

Когда Сайрус увидел, что вход в храм был закрыт эбонитовой пластиной, у него промелькнула мысль, что он пришёл сюда впустую. Затем все мысли о чести улетучились из его головы, а их место заняли размышления о том, хранится ли на борту «Каррика» что-либо, чем можно разрезать божью кровь^[22], потому что он бы тогда разбогател до неприличия.

Но вдруг правая часть эбеновой пластины обернулась золотом, а затем обе половины, подобно жидкости, взвились в воздух, словно заключенный в рамку ливень, бушующий в ее пределах; из этого ртутевидного вихря воспарил, сформировавшись, Вивек, и лицо его расплывалось в улыбке. «А он не изменился в своих обвинениях», — обратил внимание Сайрус — «Зато он заметил, что я изменился. Превосходно. Хех.»

Вивек произнёс:

— Так значит, ансу, которых я послал, не отпугнули тебя, малыш? Я повелел им, ведь я упоминал уже о моей любви к ворам, и потому я стремился помочь тебе, рага дун, Сайрус Неутомимый.

— Тунг дэн ута-но-монго, Ансу-Гурлехт.

Вивек вздёрнул голову, озарившуюся огнем заинтересованности:

— Ага, по крайней мере, хоть что-то усвоилось. Хотел ли ты этого, или нет, ты все-таки получил мою помощь. Но вот чего ты точно не получишь, так это Опал Ногру, мою игрушку западнейшего запада, чьих вождей я сделал женщинами ещё задолго до того, как твой род ступил на Тамри-эль.

— Ну это мы ещё посмотрим, — ответил Сайрус.

— Упорство, — сказал Вивек, стремительно вытаскивая свой меч — Его я тоже обожаю. Я — мистификация Чёрных Рук неумеренности, и нынче я в своем праве, кое было приобретено не без упорства. Могу я назвать тебя своей женой, когда всё это закончится?

Произнеся это, Ансу-Гурлехт принял, наклонив меч, ту же позицию, что и на пляже: кончик меча вниз, лезвие клинка вперёд, на 60 градусов от земли. Он завис в воздухе, заняв позу лотоса, и улыбка пропала с его уст. Его глаза смотрели в будущее, и Сайрус знал это, так что, чёрт возьми, необходимо придумать, как это обойти.

Сайрус вытащил свою саблю, подняв её левой рукой в позицию Бушующего Истирания.

Вивек был впечатлен и сказал так:

— Эта стойка позволяет тебе парировать удар, — сказал он. Затем его лицо вновь расплылось в улыбке: — Если ты достаточно быстр.

Сайрус перешёл в позицию Опустошающего Канала. Вивек кивнул головой:

— Уже лучше. Ты заслужил одобрение. Но что, если я зачаровал свою кожу быть тверже после каждого удара?

Прерывание Зеро-Суммы.

— Да способен ли ты вообще на это, глупый рага?

— Испытай меня.

— Нет, — ответил Вивек — Ибо я предпочту вообразить, что ты способен. Это будет значить, что я пролью кровь до самого удара, в обход любого исцеления; более того, и это меня безмерно радует… это будет значить, что я действительно помог тебе.

В этот момент пред Сайрусом раскрылось то, к чему он вел дуэль с самого начала: гордость. Гордость была слабостью Ансу-Гурлехта.

— Милорд, — сказал Сайрус — Прошу простить мои дурные манеры, но я вновь отказываюсь от вашей помощи. Более того, я отворачиваюсь от нее, изменяю ей и клевещу на нее. Должно быть, это вам знакомо.

Вивек сделал паузу.

— Так и есть, — ответил он.

— Так и должно быть, — сказал Сайрус, занимая стойку Панкратомеча.

Вивек выдержал ещё большую паузу, после чего громко рассмеялся:

— Ты этого не сделаешь!

— Я повторю ещё раз: испытай меня.

— Ещё сильнее разрушишь дом своих предков? Да ещё и тем же самым способом, что и они, который теперь запретен для твоих рук?

Сайрус не изменил позу.

— Всё ради Опала, который ты тогда даже не сможешь сбыть?

— С тобой будет покончено, — ответил Сайрус — А я избавлюсь от того, кто опозорил меня. Так почему бы мне это не сделать? Не следовало тебе слать ко мне своих святых, Ансу-Гурлехт. Я их на дух не переношу.

— Расщепив атомы, ты и сам погибнешь.

— Что, Бароны Движений не научили тебя противодействовать этому? — усмехнулся Сайрус — О, подождите, они же не могли. Панкрамеч вычеркнут из записей.

Вивек вновь рассмеялся. Он был восхищён:

— То, что про тебя говорили было правдой, редгард, хочешь ты тому верить или нет.

Вивек склонил голову.

— Я прокладываю путь, — сказал он — Я бросаю мой меч.

Так король-демон и сделал, хотя меч и завис в нескольких дюймах над землёй.

— Таким образом, мы зашли в тупик, ведь я разоружен, и ты не можешь…

— Нет, — прервал Вивека Сайрус, поднеся свой меч к горлу Вивека — Ты переоценил мою редгардскую честь, парень. Иные законы действуют для богов, демонов и безумных творцов. А ты, Ансу-Гурлехт, ты представляешь собой всех трёх в одном.

— Мне следует поцеловать тебя, — улыбнулся Вивек.

— Я предпочту самоцвет, — ответил Сайрус, — спасибо большое. Призови его, пошли на мой корабль, и мы закончим.

— И это твой выкуп за позор, — с упрёком сказал Вивек, после чего Опал Ногру воспарил из храма и полетел на юго-восток — Тебя легко купить.

Сайрус развернулся, чтобы уйти, но Вивек остановил его, сказав:

— А я так хотел увидеть Панкратомеч, так верил в то, что ты достаточно разгневан, и сокрушишь нас обоих. Что остановило тебя, Сурахун?

— Старый совет, — ответил Сайрус, и указал острием сабли на двухцветное лицо Вивека — Он точно в твое природе.

Добравшись до границы храмовых пределов, Сайрус, развернувшись, окликнул Вивека:

— Чернила и золото, милорд, — сказал он — И, знаешь ли, обычная загадка опасного человека. Приятно было познакомиться, Трибун. Прощай.

Он оставил Ансу-Гурлехта навсегда.

Такая вот история, история о дуэли, которая не была дуэлью, история, которая не была правдой. Сайрус, видите ли, и не знал, как использовать Панкратомеч, он знал только, как угрожающе держать его. В конце концов, его использование было запрещено, и потому после падения Старой Йокуды он не хранился ни в одном камне.

Когда Сайрус вернулся на свой корабль, члены команды «Каррика» встретили его радостными возгласами и, перекрикивая друг друга, забросали одними и теми же вопросами: как прошла битва с Ансу-Гурлехтом, и как капитану удалось выйти из неё победителем. Сайрус улыбнулся, но не ответил, приказав им торопиться с погрузкой — надо было отплывать.

Только Форноверу удалось выведать у него правду. Он протянул Сайрусу кусочек лакрицы:

— Вот вам немного жевательной лакрицы с Залива, за ваши великие деяния, к которым теперь добавилось ещё одно, — сказал он — Но, кэп, ладно вам, скажите хоть мне, как вы его одолели?

— Ха, ну хорошо, — ответил Сайрус. Он разжевал и проглотил лакрицу: — Я сжульничал.