Феномен каннибализма в культурах Тамриэля

Единственной по-настоящему каннибальской расой Тамриэля, как известно, являются лесные эльфы. Процитируем «Краткий Путеводитель по Империи (первое издание)»:

«Они исключительно плотоядны по религиозным причинам. Они не могут или не будут есть ничего по своей природе растительного. Они едят дичь, коренных жителей, друг друга, а также мясо, привезенное из других регионов. Эта часть Зеленого Обета известна как Мясное Предписание, и, среди других его правил, есть гласящее, что поверженный враг должен быть полностью съеден по истечении трех дней. Члены семьи воина, который поверг врага, могут помочь ему управиться с едой к сроку. Нет необходимости говорить о том, что лесные эльфы не любят ввязываться в большие сражения, если только перед этим они не предприняли длительного голодания».

Впрочем, мотивы каннибальства в ранних мифологиях имеют место не только у босмеров. Голод Сатака йокуданцев и пожирание Сепом меньших духов — это все довольно туманно; а вот поглощение Тринимака даэдрическим Князем Боэтой в мифологии данмеров и орсимеров иногда описывается очень натурально — пожалуй, даже слишком натурально, что заставляет задуматься скорее о метафорическом смысле этого акта. «Об истинной природе Орков»:

Когда Тринимак и его последователи попытались остановить движение инакомыслящих Велотов, Боэта съел его. Тело и душа Тринимака подверглись порче, и он вышел наружу как Малакат.

К счастью, каннибализм все-таки не вошел в практику этих народов. У данмеров, впрочем, он иногда приписывается легендарному Неревару. «Разновидности веры в Империи»:

Неревар был Глашатаем Триединого Пути, и главный из святых в религии Данмеров. Он, говорят, убил Думака, Последнего Гномьего Короля, и съел его сердце.

Тут мы имеем дело скорее с безумием битвы, нежели с расчетливым актом употребления себе подобных в пищу — подобно тому, как Пелинал Кровавый пил кровь своих врагов при победе. Но вероятнее всего, что это просто метафорическое искажение истории Сердца Лорхана.

С орками же сложнее — испокон веков рассматриваемые как племя диких зверолюдей, в преданиях и сказках цивилизованных рас им приписывалось и людоедство. Вот, например, книга «Слезы Мары»:

…этот кусок скалы был тайным входом в пещеру, в которой жил очень подлый орк. Вернувшись с охоты, он обнаружил на скале спящую свернувшись калачиком Мару и подумал про себя: «Хмм, маленькая вкусная девочка. Вот мне и завтрак!» Он схватил ее и поволок в пещеру, задвинув за собой камень, чтобы она никуда не сбежала.

…злой орк, услышав, что его передняя дверь открывается, спрятался, решив посмотреть, кто же это входит в его дом. Когда он увидел, что это просто молодой мужчина, можно даже сказать мальчик, он ухмыльнулся про себя и подумал: «Ну, теперь у меня есть и обед!»

В этом образе нет ничего специфичного для орка. В аналогичных сказках точно так же поступают огры, ведьмы или даэдра. Допуская, что в силу образа жизни, свойственному народу Малаката до основания Второго Орсиниума подобные факты действительно могли иметь место, мы, тем не менее, не можем заклеймить орков как расу людоедов.

Говоря о других народах, нельзя не упомянуть о цаэски. «Таинственный Акавир»:

Ни люди, ни Меры не живут в Акавире, хотя люди когда-то жили. Однако этих людей давно пожрал вампирский Змеиный Народ Цаэски. А если бы их не съели, то эти люди рано или поздно перебрались бы в Тамриэль.

Но Акавир воистину таинственен, и мы не знаем, как правильно толковать слово «пожрали» в данном случае.

Вообще, зверонародам каннибализм приписывается довольно часто. Вот, например, хаджит из книги «Эпос о Сером Соколе»:

После того, как выживший после крушения «Серого Сокола» отошел от своих недугов, он был вызван на дознание о смерти Дарика Сиспита, и посажен на стул перед судьей.

— Мы здесь в Скалистых Землям косо смотрим на каннибализм. Лучше бы тебе предложить нам стоящую мотивацию своего поступка, — судебный следователь навис над Хелнором Снарлсбэйном.

— Клянусь Властительницей, косо смотрите? — Хелнор поднялся и сказал. — Ваша честь, у меня не было выбора. Там не было еды, а до ближайшего порта плыть самое меньшее два месяца. Мы решили, это единственный выход для нас.

— Что ж, это понятно, хоть и омерзительно, — сказал следователь.

— Думаешь, омерзительно? — тихонько промурлыкал Хелнор. — У меня даже не было приправы.

— И последний вопрос, господин Снарсбэйн. Как вы решали, кому из вас предстать обедом для другого? Бросали монетку?

Хелнор вытянулся и сказал: «Ваша честь, это было очень просто. Дарик Сиспит был вегетарианцем».

— Дело закрыто!

Характерно, что каннибализм в этой книге воспринимается довольно легко. Мораль книги скорее положительно воспринимает стремление разумного существа к выживанию любой ценой.

Впрочем, в случае нужды не только хаджит может отведать человеческого мяса; верно и обратное. «Танец в Огне»:

Там сидели беженцы-Босмеры. На вертеле над костром были остатки одной из огромных кошек.

«Сенч-Тигр," сказал один из молодых воинов. «Это не животное -- они такие же умные, как Катай-Раты или Омы, и все остальные Хаджиты. Жалко, что этот утонул. Я бы с радостью сам его убил. Но мясо вам понравится. Сладкое.»

Скотти не никогда не думал, что он способен съесть мясо существа, равного по интеллекту человеку или меру. Но он сам себя удивил, уже не в первый раз за последние несколько дней. Мясо было невероятно вкусным и напоминало свинину.

Герой этой книги, Декумус Скотти, путешествует по Валенвуду, что снова возвращает нас к столь печально известному каннибализму босмеров. Впрочем, в описании Дикой Охоты мы видим иную форму рассматриваемого явления:

Поток ужасных тварей, усатых жаб, насекомых в панцирях, желатиновых змей, парообразных существ с лицами богов — весь этот ослепленный яростью поток вылился из огромного полого дерева. Хаджитов, что стояли у храма, сразу же разорвали на куски. Все остальные кошки бросились к джунглям, однако им мешали их веревки. Через несколько секунд вся деревня Виндизи кишела обезумевшими призраками Дикой Охоты.

Сквозь лай и вой Скотти услышал крик Киродиилов. Их нашли в их укрытии. Нордлинга тоже нашли и съели, и Бретонцев. Волшебник стал невидимым, но зрение для этих зверей не стояло на первом месте.

…

С ужасающим грохотом лавина камней обрушилась на проход. Когда пыль улеглась, он понял, что долина была изолирована. У Дикой Охоты не было выбора — она стала уничтожать себя.

Скотти отвернулся — вид каннибальской оргии был просто невыносим.

Позднее собеседник Декумуса Скотти литератор Гриф Мэллон довольно иронично упоминает об осаде босмерского города Вудхерт:

Город окружен войсками Островов Саммерсет, и там сейчас голод. Похоже, это затянется надолго, поскольку Босмерцы с удовольствием едят друг друга, так что есть риск того, что в конце концов белым флагом будет размахивать один весьма разъевшийся лесной эльф.

Но все-таки, в конце концов Скотти пришлось лицом к лицу столкнуться с варварскими обычаями босмеров:

«Сильвенар попросил нас остаться здесь в качестве Имперских представителей! — прокричал в ответ Лиодес Джурус. — На случай, если понадобятся еще какие переговоры и контракты! Он назначил нас андрапами — это что-то вроде особой чести для иностранцев при дворе!»

…толстый поджаренный ломоть мяса, настолько большой и толстый, что занимал несколько блюд. Киродиильские чревоугодники поглощали его со страстью, не находя слов выразить свой восторг его вкусом и нежностью

…

Скотти подошел, чтобы взять кусочек, но тут увидел нечто в сочной глубине хрустального сала. Он отшатнулся, едва не столкнувшись с подкравшимся сзади Лордом Ванекем.

«Откуда это доставили?» — заикаясь, спросил Скотти.

«От нашего клиента, Сильвенара, — широко улыбнулся его светлость. — Это своего рода местный деликатес, они называют его Андрапа.»

Некоторое время Скотти рвало непрерывно. Это происшествие, конечно, несколько омрачило праздник, но когда Декумуса Скотти отнесли в его апартаменты, гости продолжили трапезу. Андрапа стала гвоздем программы.

Тут, само собой, показано отвращение киродиильца к подобного рода пище. Заметим, впрочем, что отвращение это природы скорее инстинктивной, нежели физиологической (так как Андрапа была вполне съедобным блюдом), или психологической (так как особых последствий для психики Скотти не испытывал — впрочем, это может объясняться тем, что главный герой много времени провел в Валенвуде). Подобное положение вещей видно и в серии книг о продолжении приключений Декумуса Скотти — на сей раз уже в Аргонии. «Аргонианский Доклад»:

Теперь он проводил свои дни, более или менее правдиво рассказывая о своих приключениях. Правда, он умалчивал, чем они закончились — ведь многие служащие комиссии попробовали жареную Андраппу, подаренную Силенстрами. Мало кому будет приятно узнать, что он питался человечиной.

В своих странствиях по Чернотопью Скотти снова чуть не сталкивается с практикой поедания одного разумного существа другим, встретившись с племенем Агацефов:

«Думаю, нам не стоит есть тебя, а?» — существо улыбнулось. Поглядев на его зубы, Скотти заключил, что это не была пустая угроза.

Тут готовность к людоедству — скорее часть имиджа дикарского зверонарода, причем, похоже, что это понимают и сами аргониане.

Также довольно часто каннибализм приписывается людским народам, из тех, что ведут либо вели варварский образ жизни — например, нордлингам. «Кость»:

В этой долине в это же время жили племена Нордлингов-каннибалов, обычно они ели друг друга, но деликатесом у них считалось то, что они называли темным мясом, мясо обитателей Данмера.

У самих нордлингов в книгах встречается подобное обращение друг к другу, но скорее как абстрактная угроза, а не как намерение действительно отведать бифштекс из собеседника. «Нищий»:

«Можно мне что-нибудь поесть?» — спросил Эслаф. «Я очень голоден».

«Тебе сильно повезет, если я сам не зажарю тебя и не съем», — ответил хозяин таверны.

Как ни странно, в рассмотрении не практикующих его народов сам акт людоедства обычно не ведет к каким-то негативным последствиям. Можно вспомнить разве что легенду Гревай, но и в ней имеет место скорее не возмездие за поедание ведьмами плоти своей предводительницы, а хитроумная ловушка. «Гревай»

Историю Гревай расскажет вам каждый ребенок в Лаинлине, и повествует она о злобных последовательницах даэдр, которые лишь несли ложь, проклятия и убийства жителям Лаинлина. Чаще всего они использовали свою красоту как орудие, заставлявшее мужчин исполнять их желания. Их предводительница — Ноктир-а — соблазнила барона Лаинлина, имени коего история не сохранила, и уже сподвигла его на совершение самоубийства в доказательство своей любви, когда вернулась баронесса. Последняя хитростью уговорила Ноктир-а надеть красивую белую мантию из своего гардероба: «Смотри, она светится как жемчуг, а внутри мантия такая мягкая, оторочена пухом». Ноктир-а одела обновку и ловушка захлопнулась: мантия была волшебная и она обратила Ноктир-а в большую черную птицу. Барон, освободившись от чар, собственноручно убил птицу, после чего позвал своего повара.

К тому времени остальные последовательницы даэдр подчинили себе замок Лаинлина и обратили его в обитель разврата. Во время пика оргии появился повар, неся с собой огромный окорок для поддержания их сил. Женщины впились зубами в нежное мясо, когда появившиеся барон и баронесса открыли им, что те только что съели свою предводительницу, Ноктир-а. Женщины закричали и внезапно магией мантии обратились в гарпий, злобных полу-птиц.

В целом же, каннибализм в Тамриэле зачастую стоит где-то на одной ступени с безумием. «Аяс, бог животных»:

…когда вомбат попросил Аяса поставить эту лавку прямо перед дворцовыми воротами, это стало концом высокородного семейства. Вскоре все его члены посходили с ума и съели друг дружку (о ирония, вомбат был одним из первых).

«Мифы Шеогората»:

Юный король приказал убить всех дворцовых слуг. Он организовал грандиозное празднество, чтобы отметить начало своего правления и отмену законов короля Лиандира. Он накормил толпы жарким из мяса дворцовых слуг.

Но ошибочно было бы ассоциировать практику каннибализма только со сферой Безумного Бога, хотя, разумеется, практика сия целиком и полностью исходит от доменов Обливиона. Печально известный еретик Манкар Каморан писал в одной из своих работ:

Моя дщерь первая бежала от дагонитского пути. Рума звали ее, и я съел ее без хлеба, и сделал другую, способную к учению, и я любил ее, и по прошествии времени черные дрозды сделали ей сестру-близнеца.

Впрочем, работы этого даэдропоклонника не всегда поддаются буквальному толкованию, и не будем приписывать ему более грехов, чем у него и так есть пред народом Тамриэля.

Составители биографий Нереварина — из тех, что больше пишут о мере его владения мечом, а не о его предназначении в землях Данмерета — никогда не забывают в деталях описать эпизод, когда Нереварин спас чародея, томившегося в плену у банды скампов — те кормили его супом из его же товарищей. Это поднимает перед нами новый вопрос: а если наоборот? Сердце даэдра, которое получают иногда из вполне разумных поверженных даэдротов — чрезвычайно редкий алхимический ингредиент, чтобы употреблять его в пищу, но если так поступить, считалось бы это актом каннибализма?

Увы, но, по-видимому, в Тамриэле, где существует три разновидности разумных рас, а так же расы полуразумные, а так же такие существа, как даэдра — разумность никогда не станет критерием табуированности пищи. Литераторы Империи же не упускают возможности описать в деталях вещи наподобие каннибализма, а публика относится к ним довольно легко, приветствуя описания шокирующих и ужасающих сцен.