Эгида Эсроньет: Земля Башомона и Цефория

Один из крупнейших островов архипелага и самый западный из них; своей формой, как ни странно, напоминает лицо. Береговая линия по всему периметру практически идеально ровная, лишь на юго-востоке берег усеян многочисленными скальными образованиями, а на северо-западе находится удобная бухта, именуемая Дреужьим Заливом — вокруг бухты вырос город Цефория, названный в честь славного деда нашей Императрицы.

До покорения острова войсками Башомона на нём проживало девятнадцать полукочевых племён, чьи воины устраивали ритуальные, но смертельные поединки за делянки с плодовыми растениями или добычу; ныне же существует порт Цефория, город-новострой с минимумом каменных зданий, одним из которых является административный центр, форт Цефориад — некоторая часть аборигенов переселилась в пределы города, и теперь в нём смешанное население. Лорд-мэром Цефории и всего острова когда-то был назначен мажордом Башомона, данмер из Дома Хлаалу, сэра Ранлар Калис — как известно шпионам Империи, он всё ещё управляет городом, поручив, однако, многие дела семье своей наложницы из местных жителей и незаконнорождённому сыну-креолу.

По оценкам историков Второй Империи, население Земли Башомона более тысячи лет назад составляло всего одно племя насекомоглавцев, которые «кланялись столбу с птичьей черепушкой» — вероятно, насекомоглавцами древние учёные называли аборигенов за их обычай носить деревянные маски в виде насекомых, ибо на самом острове не водится ничего подобного гигантским инсектоидам Морровинда. Верховным богом башомонцев, как и прочих эсрони, является Ору-Омгу-Таката, бог-громовержец, повелитель штормов и ливней, чьим живым воплощением они всё ещё считают мятежного принца. Его обычный идол или алтарь — это грубо обтёсанное бревно светлой древесины с нанесёнными кровью узорами, на вершину которого туземные шаманы устанавливают черепа местных гигантских птиц.

Земля Башомона является плодородным островом с мягким и влажным климатом, лишь иногда омрачаемым тропическими штормами и ливнями — именно сюда в первые годы после завовевания прибыла большая часть колонистов из Империи. По свидетельствам купцов и исследователей, некоторые из колонистов обзавелись латифундиями, на которых выращивают гранаты и тыквы; другие, ушедшие в горные районы, стали виноградарями и виноделами. Небольшая часть тамриэлизированных туземцев, в основном, с восточных островов, занимается разведением местных магических растений со странными свойствами и огромных нелетающих птиц — омаг-сари — каковые в изобилии водятся на острове.

Отдельных строк заслуживает и Цефория, крупнейшее поселение на Земле Башомона и его неофициальная столица. Местное население, согласно отчётам, может составлять до пяти тысяч душ, а удачное расположение города (в частности, его защищённость от бурь) делают его выгодным портом и судостроительной верфью. Бывший форт Цефориад, а ныне дворец лорд-мэра Калиса является отличным образцом колониальной архитектуры Далёкого Востока — когда строить приходилось быстро, но надёжно, зачастую при активной помощи боевых магов. Крупные базалтовые блоки после окончания кампании на Акавире были постепенно украшены изразцами из белого мрамора и искусной лепниной, а новые окна, двери и мебель сделаны из лучших пород местной древесины. Сэра Ранлар, приняв пост коменданта форта Цефориад в 283 году, начал активно проводить политику привлечения переселенцев, в частности, из Морровинда — именно поэтому большую часть тамриэльцев в городе составляют данмеры. Классическая глинобитная архитектура потомков Велота причудливо смешивается с растительными мотивами местных жителей, а некоторые из вновь открытых религиозных сооружений были созданы культистами Добрых Даэдра.

Но данмеры не образуют подавляющую других диаспору в городе — напротив, под влиянием мягкого климата и свежего воздуха кажется, что народ Морроувинда потерял приписываемые ему черты характера — такие, как ксенофобию и недовери — и взамен этого тёмные эльфы проявляют себя добрыми соседями — их дома соседствуют с домами коловианских или скайримских переселенцев и все они сообща привечают эсрони Башомона, которые осваиваю новые для себя профессии слуг и носильщиков.

Дикий животный мир прибрежной полосы составляют многие разновидности съедобных ракообразных и моллюсков — позвоночные представлены лишь дикими крысами и кроликами, которых завезли тамриэльцы. Поступали противоречивые сведения о деревне данмеров, которые занялись разведением квама (и добились в этом успеха — что говорит об огромном сельскохозяйственном потенциале острова), а также об огромных океанических дреугах, до сорока футов длиной, которые способны охотиться на китов и гнездятся в подводных пещерах на юго-восточном побережье острова.

Местная растительность, в частности, те виды, которые известны, богата на алхимически активные сорта, чьи волшебные свойства, однако, более всего проявляются в маслах. Растение, местное название которого звучит как «аха-сарат», дарует большинству принявших его масло способность к быстрому перемещению по водной поверхности — что, несомненно, очень помогло бы войскам при форсировании водных преград, не будь аха-сарат строгим эндемиком, не произрастающим за пределами Земли Башомона. Кора же плодового дерева «гурьях-малла» будучи заварена в кипящем вине, благотворно влияет на внутренние ранения, а его плоды начинают бродить ещё на ветках и при срывании почти полностью алкоголизированы.

О географии, фауне и флоре внутренней части острова известно мало — администрация принца, до того, как он проявил открытое неповиновение Империи, практически не занималась исследованием вне побережья, а в настоящее время это невозможно по ряду объективных причин. Противоречивые сведения проскакивают в дневниках неизвестного путешественника — аноним в них повествует о кочующих озёрах, которые в дождливый сезон передвигаются с места на место, спасаясь от переполнения ливнями, и костеобразных растущих скалах, названных им «сухопутными кораллами», которые охотятся, поджидая неосторожных животных и туземцев в тенистых местах.

Культуру жителей острова можно описать простым словами — деградация и подражание. К моменту прибытия экспедиции Башомона местные племена не знали не то, что лук, но даже копьё или пращу, однако им были известны такие сложные орудия, как булава — инкрустированная острыми предметами дубина, а у некоторых вождей были обнаружены костяные мечи, сделанные вручную из местных материалов. Туземцы не знали металлообработки, горшечного дела и даже глиняных мазанок, строя дома из листьев, однако столь легко восприняли имперскую культуру, что уже следующее поколение островитян свободно общалось с имперскими купцами на тамриэлике. Некоторые каменные постройки, обнаруженные исследователями на южной оконечности острова (в частности, святилище Мыса Подбородок) были подобны таковым у более цивилизованных северных и восточных эсрони, но их малое количество и примитивизм культуры башомонцев позволяет предполагать, что они являются потомками детей других народностей Архипелага, которых почему-то оставили на острове в древности, а монументальные строения — это заброшенные храмы, куда иногда прибывали жрецы с востока или севера. Пантеон туземцев запада неполный, кроме Ору-Омгу-Такаты, известного всем эсрони, там есть только три божества — Рикишан-Бо (хищник из леса, бог болезней — его изображают в виде крылатого кошкоподобного существа), Миарати-Сару (богиня светил, заката и рассвета — некоторые соотносят её культ с даэдрическим культом Меридии) и Фекта-Фекта (злое божество, лжец и обманщик — его изображений обнаружить не удалось). Несмотря на наличие у туземцев растения, дающего способность к хождению по воде, они очень мало контактировали с другими островами Эгиды Эсроньет и даже сейчас предпочитают держаться особняком, а малочисленные местные торговцы («ибисан-борса» — «бегущие-по-глади-в-другие-миры») предпочитали иметь дела с Инеслеей, принося туда редкие наркотические кристаллы.