Рассказы

Глава вторая

Рваный Ошейник хмыкнул, всем своим видом выражая сомнение.

— Без пятого не обойтись, — с нажимом повторил давешний Гилов знакомец.

— Спалимся, как пить дать, — гнул свою линию упрямый хаджит. Неровный шрам на шее не оставлял сомнений в происхождении прозвища. — Хрен ты найдешь в этой дыре кого подходящего. Только засветимся. Редоранцы — ребята нервные, замучаемся потом ноги уносить.

— Колдун нужен, — решил осчастливить аудиторию своим мнением орк, за определенное свойство характера прозванный Ворчуном, — взаправдашний, а не эта фитюлька.

Сидевшая поодаль от прочих альтмерка обожгла его негодующим взглядом.

— Ах ты, рвань подзаборная! — как-то не совсем уместно для представительницы высшей расы начала она, но Кринт рубящим взмахом оборвал начинающуюся перепалку.

— Ворчун, заткнись! Твоим мнением о способностях Ллин никто не интересовался. Если в следующий раз она подпалит тебе что-нибудь нужное, не обессудь, вмешиваться не буду. А ты, золотце, прибереги гонор для подземелий. Там он нужнее будет. Ошейник, ты, перед тем как перестрематься из-за редоранцев, хоть маленько мозгами шевелил? То барахло, что мы из рейда потащим, как нести собрался? На своем хребте? Или надеешься, что Ллин будет рисковать своим драгоценным маникюром? Может, думаешь нагрузить все на Ворчуна? А как намереваешься от гостеприимных хозяев отмахиваться? Мешком? Пятый в команду нужен, — и я его уже нашел. Кстати, он будет и проводником. Потому, как есть у меня странное убеждение: он видел то, что мы безрезультатно ищем вот уже третий месяц, — закончил одноглазый данмер. — Ворчун, пойдешь завтра со мной, будем обрабатывать нового… хмм… товарища. Остальным сидеть тихо и не высовываться.

***

— Оказывается, к вашему пойлу можно привыкнуть, — хмыкнул Гил, давая знак трактирщику принести еще гриифа.

По телу разлилась приятная слабость, так что вонючая кислая жидкость стала казаться вполне терпимой заменой вину. Шел второй день пребывания нордлинга в Гнисисе, куда он перебрался в поисках заработка. Каково же было его удивление, когда он наткнулся на своего первого вварденфельского знакомого, Кринта.

«Рыбак» был не один, а в компании с довольно-таки добродушного вида орком, назвавшегося Ворчуном. Делиться с первыми встречными и случайными знакомыми своими настоящими именами орки не любили. Нордлингу стало любопытно, знает ли подлинное имя Ворчуна Кринт. Или его «угостили» чем-нибудь вроде Клыкастого Ворчуна: на орочьем это должно звучать как-то вроде Шаграт гра Мурзоб.

Таверна, в которую они отправились обмывать встречу, оказалась вполне приличным заведением с солидной публикой. Половина клиентов щеголяла униформой стоявшего поблизости с городом Имперского Легиона. Гил и сам подумывал вступить в его ряды, но пока медлил, не торопясь расставаться с независимостью свободного приключенца ради гарантированной миски похлебки.

— Для умелого человека дикий Морровинд, вроде здешних окрестностей, предоставляет массу возможностей поправить свое материальное положение, — между тем продолжал обработку нордлинга Кринт, на этот раз не делающий тайны из действительного рода своих занятий. — Риск, конечно, тоже немалый, но если подойти к мероприятию с умом, здесь можно добыть целое состояние.

Изображать интерес не пришлось. Гил был неисправимым любителем рискованных авантюр. Вспомнить хотя бы как они с одной его магичкой-приятельницей в окрестностях Киродиила акавирский клад искали. Не то чтобы совсем успешно, зато и скучно не было.

— Где-то здесь должна быть крепость, построенная гномами еще до времен Неревара, — вмешался в разговор уставший ходить вокруг да около орк. — Люди ее видели, а кое-кто даже внутрь совался и интересное барахлишко обратно приносил. Не вернувшихся хватает, конечно, — дураков везде много. Зато поделки гномьи в немалой цене, а имперцы так и вообще по ним с ума сходят. Торговля ими запрещена, не без этого. Ну, так если выходы на нужных людей знать, это не проблема.

— Команду мы почти собрали, — приступил к вербовке Кринт, раз главное было, наконец, сказано. — Нужен еще один человек. Ты подходишь. Тем более что ты, похоже, развалины эти видел. Объединиться нам — прямая выгода получается. Один ты из этих развалин не выйдешь, а если и выйдешь, то ничего более-менее ценного не вынесешь, так как наверху наверняка все уже растащили, а соваться на нижние горизонты в одиночку — чистое самоубийство. Мы же здесь все окрестности облазили, а толку чуть. Проводник нужен, — да где ж его взять? Кто видел, тот молчит. Маг и вор у нас есть. Ворчун действительно хорош со своей секирой. Я неплохо управляюсь с метательными приспособлениями. Но, хочешь — не хочешь, а одного Ворчуна для ближнего боя недостаточно. Да и добыча весить будет немало. Так что предлагаю тебе войти с нами в долю.

— Сколько?

— Одна пятая — поровну на каждого.

— А если вернутся не все?

— Тогда делим между оставшимися. С завещаниями мы не заморачиваемся: наследники пусть суетятся сами.

— Идет.

— Советую прикупить зелье пера — пригодится, — между прочим заметил орк.

Моргнуло.

***

Алхимиков в Гнисисе оказалось несколько. Один старый данмер практиковал при Храме Трибунала, другой — вороватого вида босмер — торговал зельями сомнительного происхождения на базаре. При службе имперского культа в форте Гила встретила и вовсе редгардка. Его загадочной знакомой и след простыл. Он уже собрался было бросить поиски и купить зелье у штатной алхимички легиона, но та, услышав просьбу, странно встрепенулась, всмотрелась в посетителя внимательнее и всучила ему вместо бутылки с зельем клочок пергамента с адресом.

Меньше всего найденный нордлингом дом походил на место обитания алхимика. Очаровательный палисадник, полный диковинных цветов, буйством своих красок напоминал о прекрасном Киродииле. Внутри дом оказался удивительно уютным. Безукоризненное сочетание цветов исключительно теплых коричневых оттенков. Ни единой выбивающейся детали при общей насыщенности пространства содержанием. Много книг и оружия — и очень недурного, на вкус наемника. Гобелены и керамика. Боевые трофеи. Магический инвентарь.

Хозяйка обнаружилась в кресле у камина с тяжелым фолиантом на коленях.

— Сейчас трудно в это поверить, но еще полтора века назад единого лекарства для инфекционных заболеваний не существовало. Маги лечить не умели вовсе, зато для алхимиков тогда стоял золотой век. Для того чтобы выздороветь, один раз выпить зелье было недостаточно. Даже простейшие случаи требовали многодневного приема разнообразных зелий, которые называли тогда лекарствами, — киродиилка кивнула на отложенную книгу. — А так как эффективность их действия подтверждалась сложно, в ходе специально проводимых исследований, рынок был насыщен поделками шарлатанов.

Нордлинг растерянно заморгал.

— Я… Мне…

— Зелье пера, помню. Оно готово и ждет тебя. Садись, я надеюсь, ты не откажешься от кружки меда. Его доставили прямо с Солстхейма.

Дар речи окончательно изменил нордлингу. Он растерянно прихлебывал поданный служанкой мед и слушал неторопливую речь хозяйки дома. Этот негромкий, с едва уловимой хрипотцой, голос он запомнит на всю жизнь.

— Легкости, с которой я освободила тебя от твоего недуга, мы обязаны двум магам Арканарского университета. Первый, Люциан Пастерус, доказал общую природу разных болезней, назвав возбуждающую их природу инфекцией. Второй, Корнелий Флемингус, обнаружил антибиотикус — вещество, губительное для нее. Алхимики выделяют последний из содержащих его ингредиентов либо синтезируют с помощью разнообразного рода алхимических реакций. Маги инициируют его появление в крови непосредственно, провоцируя синтез телом самого пациента. Именно поэтому магическое исцеление вызывает слабость у пациента, ведь ему приходится тратить на лечение собственные ресурсы. К сожалению, соответствующего зелья у меня с собой не было, так что пришлось действовать более грубым методом, — она ласково улыбнулась. — Извини, я тебя совсем заболтала всякими глупостями. Твое зелье на каминной полке.

— А плата?

— Поговорим об этом, когда вернешься.

— Я могу считать это предсказанием? — не выдержал нордлинг.

Вместо ответа она улыбнулась.

***

Подельники ждали его в Альд Велоти. Гил с подозрением покосился на орка, так как других объяснений осведомленности загадочной киродиилки не было. Увы, ответа на накопившиеся вопросы на лбу Ворчуна не оказалось.

Знакомство с оставшейся частью команды энтузиазма не вызвало. Названный Рваным Ошейником хаджит выглядел прожженным рецидивистом, а высокомерных тощих эльфийских девиц нордлинг и вовсе на дух не выносил. Кринт, выполнявший роль главаря, не стал тратить время на приветствия и прочие знакомства, сразу же отдав команду к выступлению.

Жара, подобающая середине лета, причиняла путникам немало неудобств. Недовольство было единодушным, но приводило отнюдь не к единению членов группы. Сначала поцапались альтмерка с орком. Потом хаджит сцепился с Гилом. Нордлинг нападки принял равнодушно, вяло отмахнувшись в стиле «сам дурак» и заслужив, как выяснилось на привале, уважение или, по меньшей мере, симпатию Ворчуна. Сам орк оказался виртуозом в мастерстве перепалки, неизменно переигрывая на этом поприще эльфийку, каждый раз срывавшуюся на площадную брань.

— Меня всегда поражало, на что они умудряются потратить свое долголетие, — поделился нордлинг своими наблюдениями с орком. — Это же надо исхитриться, прожив двести или триста лет, сохранить интеллект и манеры тринадцатилетнего подростка.

Орк в ответ зубасто ухмыльнулся:

— Ты просто Второй Замок не смотрел, — заметил он, — интеллект любого другого, не принадлежащего к высшей расе существа, от такого зрелища деградировал бы до уровня полного дауна гораздо скорее, чем за двести лет.

— Как не смотрел? Очень даже! Целых пять минут… В общей сложности. Раза за три. И то случайно. Что я, совсем варвар, что ли?

Оба с удовольствием поржали, радуясь знакомству с родственной натурой.

***

Пока команда упрямо двигалась в западном направлении от Альд Велоти, нордлингу наконец-то представилась возможность спокойно и вдумчиво познакомиться с Морровиндом, не отвлекаясь на попытки остаться в живых. А точнее, с той частью, что зовется Западным нагорьем. Места, кстати говоря, преочаровательные. По мнению многих, их красота во всем Вварденфелле уступает разве что идиллической прелести Аскадианских островов.

Преодоление изрезанной ущельями местности давалось с трудом, но от открывающихся взгляду пространств у Гила перехватывало дух. Изрезанные водой и ветром скалы причудливых очертаний густо заросли хвойным кустарником. Дочиста отмытое небо растворяло тени, заливая окрестности невесомым прозрачным светом. Тот из богов, что создавал эту землю, должен был превыше всех красок любить акварель. Легкие, неяркие цвета дробились на множество оттенков, добавляя предстающей перед глазами наблюдателя картине глубину.

— Ты родился в Скайриме? — орку наскучило молчание.

— Да.

— Зачем уехал?

— Делать на родине было особенно нечего. Страсти к земледелию я никогда не испытывал, а другие подобающие мужчине моего племени занятия стали вне закона с тех пор, как на наши земли пришла империя. Часть моих сородичей вполне счастливо проводит время в грызне из-за костей, кидаемых имперцами, но это занятие не про меня. Идти в бандиты? Пробовал — не понравилось. Так что, когда ветер странствий, спящий в жилах каждого из моего народа, позвал меня, я откликнулся на его зов и с тех пор брожу по Тамриэлю в поисках своего Совнгарда.

— В поисках чего?

— Совнгарда. Так в наших преданиях зовется рай. Если ты достаточно настойчив и силен духом, то сумеешь его достичь. И это величайший подвиг из тех, что только может совершить мужчина моего племени. Говорят, что только погибший в великой битве попадает туда, но с тех пор, как нордлинги потерпели поражение от киродиил, они не вели таких битв.

— Ты правда веришь в этот твой Совганард?

— Я верю в то, моя Йокудль будет верна мне. А Совнгард — это просто красивая легенда, объясняющая нашу любовь к странствиям.

— Йокудль — это имя твоей возлюбленной?

— Так зову ее я. Йокудль — значит «золотые косы». А настоящее ее имя — Эйа из рода Фьятла. И род Фьятла слишком знатен и богат, чтобы ее руку отдали такому нищеброду, как я.

— Так вот что на самом деле погнало тебя в путь, — фыркнул орк. — Так бы сразу и говорил, не мороча мне голову этим самым Совнагардом.

Нордлинг не ответил.

***

— Справа! — внезапно рявкнул Ворчун, хватаясь за секиру.

Из кустов в броске появилась никс-гончая. Гил покрепче сжал дубину — на лучшее оружие у него пока не хватало средств — и приготовился к атаке хищника. Несколько не очень ловких взмахов в попытке избежать здоровенных жвал, — и гончая упала замертво, сраженная секирой орка. Остальные члены группы в битве не участвовали, что вызвало раздражение нордлинга. Если хаджита можно было понять — рисковать в открытой схватке полагающемуся на скрытность и короткий клинок вору было просто глупо, то отсиживающимся за спинами товарищей стрелку и магу захотелось слегка припалить задницу.

Возможно, настоящей причиной раздражения послужила продемонстрированная им самим неловкость. Смотреть на презрительную физиономию эльфийки, угрюмую — хаджита и расстроенную — орка было невыносимо.

И только лицо Кринта осталось непроницаемым.

***

В роли проводника нордлинг выступил гораздо удачнее, уверенно и без лишних зигзагов доведя группу до пункта назначения. Как только из-за утеса показался первый купол, настроение в команде резко повысилось. Было видно по враз просиявшим напарникам, что месяцы бесплодных блужданий их всерьез достали. Впрочем, настоящие трудности подстерегали впереди.

Неподалеку от руин разбили лагерь, оставив там все лишнее. Еда и постель внутри не пригодятся. Факелы, напротив, следовало заготовить в достаточном количестве. Не рассчитывать же на то, что рядом со входом чудесным образом обнаружится ящик с оными, предусмотрительно оставленный для последующих визитеров гостеприимными хозяевами.

Поели, отдохнули, тщательно пересмотрели свое снаряжение. Гил обратил внимание, что все внимательно следили друг за другом в надежде выяснить, кто и что припас на крайний случай, стараясь, впрочем, таковой не обнаружить. Нордлингу, за пазухой которого лишь одиноко болталась полученная от алхимика бутылка, прятать оказалось нечего. Остальным, судя по их поведению, было, и смотреть на их сложные маневры доставило ему немало удовольствия.

От нечего делать он задался вопросом, что именно его напарники скрывали друг от друга с такой тщательностью. Все достаточно ценное, но бесполезное в походе, то есть деньги, вообще брать с собой не стоило. Хотя тут могут быть варианты. Тем не менее, имело смысл прятать то, что пригодится на обратном пути или сразу после выхода, но в самих подземельях будет представлять только лишнюю обузу.

Амулеты отпадают — они достаточно легки. Запасное оружие или доспехи? Возможно, хоть и маловероятно. Еще один кинжал владельца не обременит, а таскать с собой лишний меч или кирасу — занятие для мазохистов. Ремонтные молоты? Уже ближе. И орк наверняка сейчас занят поисками подходящего места именно для этого имущества. Кринт обязательно припас дротики или метательные ножи. Для него вопрос с боеприпасами всегда остается основной головной болью, вынуждая носить с собой значительный запас. Тащить все вниз обременительно — лишняя тяжесть уменьшит его маневренность, что для легкодоспешного воина может окончиться очень и очень печально. С другой стороны, при возвращении на поверхность ему наверняка понадобится пополнение снаряжения, и, если некий недоброжелатель доберется до него первым, темного эльфа можно будет брать тепленьким. Что может прятать хаджит, неясно. Не отмычки же? Магичка может оставить в резерве зелья. Интересно, рискнет ли она спрятать зелье восстановления магии? Только если у нее их несколько. Остаются свитки и зелья исцеления, которые, в принципе, заначить может каждый.

— Значит, так, — подытожил Кринт, — приготовления мы закончили, можно спускаться. Но до этого я собираюсь прояснить вопрос со снаряжением. Разумеется, каждый имеет право пользоваться своим по собственному усмотрению. Тем не менее, имеется вопрос общака. Это одно зелье восстановления магии и три — восстановления здоровья. Первое берешь ты, Ллин — тебе оно нужнее. Одно зелье здоровья я отдаю Ворчуну. Остальные два останутся у меня, и будут переданы тому из команды, кому окажутся нужнее. Ошейник, не смотри на меня с таким негодованием: будешь осторожен с ловушками — никакое зелье тебе не понадобится. Ллин, голубушка, не наглей. Ты прекрасно вылечишь себя сама. Гил, твоя задача прикрывать орка, а не лезть на рожон, так что у тебя тоже все шансы сохранить свою шкуру целой. Вперед!

— Мне всегда нравился непробиваемый оптимизм начальников, — проворчал себе под нос Гил, ничего другого, впрочем, по отношению к собственной персоне и не ожидавший. На этой оптимистичной ноте начался, наконец, их визит в город исчезнувшей расы.

***

Подземелья встретили незваных гостей темной духотой пещерных залов. Факелы напрасно тщились разогнать окружающий незваных визитеров мрак. Блики источаемого ими света испуганно скользили по изгибам каменных стен, беспорядочно выхватывая из окружающего ничто массивные глыбы базальта. Нордлинг поежился столь очевидному напоминанию вулканического происхождения принявшей его в свои объятия каменной толщи. Они успели спуститься совсем неглубоко, когда его виски сдавило тупой болью. Тяжесть нависающего над головой камня ощущалась с невыносимой явственностью. Нордлинги не любят пещер и подземелий: те напоминают им о Хелль, царстве мертвых.

Капли пота заскользили по лицу, и Гил благословил темноту за то, что она милосердно скрывала его лицо от чужих глаз. Остальные тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Даже склочная эльфийка, наконец-то, заткнулась, оставив путников наедине с собственными мыслями, шорохом своих шагов и неясным, но тягостным гулом из глубины. Никто не решался нарушить действующее всем на нервы молчание, боясь не услышать приближения кого-то опасного. У нордлинга вскоре зазвенело в ушах от напряженных попыток различить посторонний звук, но окружающее пространство было по-прежнему безжизненным.

До тех пор, пока в гуле не стал слышаться неясный, но не становящийся от этого менее угрожающим, лязг. Пожалуй, каждый член команды, кроме нордлинга, знал, что оный значит, и никого это знание не приводило в восторг.

— Мерзкие железные твари, — выругался Ошейник.

Механические стражи давно ушедших в мир иной хозяев упрямо не желали следовать их примеру и по-прежнему представляли нешуточную угрозу для каждого незваного гостя.

Внезапно они уткнулись в очевидно рукотворную галерею, ярко освещенную странным пронзительным светом. От светильников исходило тихое то ли жужжание, то ли гудение, немало озадачившее нашего героя, в сознании которого способность светиться никак не связывалась со звуком. Слова «электрический ток в газах» канули в Лету вместе с создателями этих подземелий еще в предыдущую эпоху.

Переходы подземного города, по которым двигалась группа, были полны звуков. Ритмичный, чересчур закономерный стук отдавался в черепе, заставляя руки крепче сжимать дубину. К стуку то и дело добавлялись свист и шипение, будто некий великан готовил себе обед.

По мере продвижения дальше по галерее стук усиливался. Нордлинг уже явственно слышал тяжелое сопение неведомой твари. Его воображение услужливо нарисовало ему ее портрет: огромная толстая туша, заполонившая собой тесную нишу, тщетно пытается заснуть, свернувшись на каменном полу. В нише тесно, пол твердый, свет бьет в глаза. Немудрено, что твари не спится, и она с тоскливой безнадежностью переворачивается с одного бока на другой, бренча шипами железного гребня, вздыхает, шумно фыркает сквозь длинные узкие ноздри, со щемящей грустью примыкает веки и, наконец, замирает на несколько мгновений. Затем все повторяется по заведенному кругу. Эта картина представилась Гилу столь отчетливо, что он торопливо потряс головой, вытряхивая ее оттуда.

Галерея неожиданно подалась в стороны, образуя просторный зал, полный труб и странных агрегатов. Одно из творений двемерского гения все еще работало, дергая рычагами и вращая многочисленными шестеренками. Именно от него и исходили беспокоившие нордлинга звуки.

Но не успел нордлинг расслабленно вздохнуть, как суетливый перестук за спиной вынудил его резко развернуться. Странная металлическая тварь на паучьих ножках ринулась в атаку на непрошеных посетителей. В очередной раз подивившись собственной «удачливости», — всевозможные монстры с настойчивостью, заслуживающей лучшего применения выбирали именно его объектом своих нападок, — Гил поприветствовал двемерского паучонка взмахом своего неуклюжего оружия. Мимолетно удивившись тому, что дубина удар выдержала, и мягким толчком отправив навечно затихшего робота в угол, он торопливо начал следующий замах, так как у твари оказались компаньонки.

Вскоре нордлинг познакомился со странными обитателями здешних мест куда теснее, чем ему хотелось. Увы, паучки среди них оказались самыми безобидными. Здесь водились куда более опасные железные големы: одни быстрые и маневренные, другие — неуклюжие, зато обладавшие смертоубийственной мощью. На одном из них подтвердились его опасения насчет хрупкости собственного оружия, так что после одного неудачного удара нордлингу оставалось только сжимать в руке бесполезный обломок. К счастью молния, сорвавшаяся с тонких пальцев альтмерки, и удачный выстрел Кринта успокоили настырный механизм.

— Твою мать! — с чувством произнес Гил, беспомощно разглядывая остатки своего оружия.

— Как некстати, — досадливо покачал головой Кринт. — Ошейник, поищи тут, может, подыщешь нашему другу что-нибудь на замену.

Как ни странно, но хаджит даже не выразил недовольства, плавным движением извлек на свет связку причудливо изогнутых отрезков металла и, едва ли не мурлыкая, склонился над одним из громоздких сундуков, находившихся в зале. Мысль о том, что этому, надо сказать, весьма неприятному в общении типу нравится его работа, показалась нордлингу заслуживающей удивления.

— Из оружия здесь только этот дрын, — спустя некоторое время сообщил он, извлекая на свет копье.

Нордлинг неимоверным усилием сдержал вздох и взял предложенное орудие. К этому времени они успели обшарить остальные закутки и убедиться в отсутствии чего-либо более подходящего. В основном среди находок числились посуда изумительно изящной чеканки и не менее впечатляющего веса. Крохотные монеты из неведомого Гилу металла, при виде которых у подельников жадно загорались глаза. Огромные шестеренки, после некоторых раздумий небрежно сваленные в угол, потому как никто не захотел их тащить. Несколько неограненных рубинов. Добыча оказалась приятной, но скромной, так что вопрос, идти ли дальше, даже не поднимался.

Гил был печален. Свое копье он держал, словно жердь, и прекрасно это осознавал. Эльфийка откровенно склабилась. Даже по лицу вечно угрюмого Ошейника то и дело проскальзывала издевательская ухмылка.

Становилось все жарче.

Тяжелые испарения, идущие из недр земли, запирали горло, лишая возможности дышать. Капли пота заливали глаза. Горячая влага струилась по спине. То и дело путь преграждали каменные завалы. Внезапно они наткнулись на огромную железную дверь.

— Шлюз! — выдохнул кто-то из компаньонов. Кажется, судьба им улыбнулась.

И опять пришел черед хаджита. Наблюдая, как ловко кот орудует своими железками в недрах древнего механизма, Гил покачал головой. Он встречал за свою жизнь немного таких мастеров.

Внутри замка что-то щелкнуло, дверь пронзительно заскрежетала, после чего тяжелые створки заскользили в стороны. Все облегченно выдохнули. Путь в сердце двемерских подземелий был свободен.

Кровь противно застучала в висках, но нордлинг упрямо шагнул в слишком низкий проем. В лицо ему ударила струя свежего воздуха. Системы кондиционирования продолжали функционировать. Идти стало значительно легче, но вновь появились железные твари. А потом они наткнулись и на хозяев. Точнее на то, что от них осталось. Когда из стены беззвучно выплыла полупрозрачная фигура, нордлинг растерянно замер, не зная чего ожидать. Сзади кто-то зло чертыхнулся. Ворчун подобрался, и Гил понял, что назревает серьезная схватка.

Призрак, не меняя бесстрастного выражения лица, метнул в незваных гостей сгусток пламени. Гил бросился вниз, на каменные плиты, перекатом сокращая расстояние до противника. Увы, он забыл, что в руках у него здоровенная палка, помимо прочего, оснащенная острым наконечником. Каким-то чудом не покалечившись о собственное оружие, нордлинг не сумел удержать равновесие и весьма неизящно растянулся во весь рост посередине зала. Он успел услышать, как выругался едва не споткнувшийся об него орк, язвительный смешок эльфийки, оскорбительное хмыканье Ошейника. Затем мир взорвался: долговязая фигура нордлинга, распростертая на полу, представляла собой идеальную мишень.

Когда он очнулся, битва уже закончилась. Тяжело поднявшись, понурившийся нордлинг ретировался в темный угол залы, подальше от чужих взглядов. Остальные члены группы растерянно топтались посреди комнаты — пути дальше не наблюдалось.

— Нам здорово повезло, что он оказался здесь только один, — задумчиво сказал орк.

— Кто? — не понял Гил.

— Призрак.

— Он как-то странно выглядел.

— По-моему вполне обыкновенно. По крайней мере, его внешность вполне соответствует сохранившимся изображениям двемеров.

— Так это был здешний хозяин?

— Один из, — согласился орк. — Если привидение можно считать хозяином. Впрочем, если данмеры считают своих призраков вполне легитимными членами социума, то почему бы и двемерам не придерживаться похожих воззрений?

— Едва ли, — покачал головой нордлинг. — Если бы они почитали предков, как принято у Данмери, то никогда бы не ввязались в авантюру с созданием бога из машины.

— Ушам своим не верю, — протяжно пропела незаметно подошедшая к парочке приятелей эльфийка, — орк с нордлингом обсуждают юридические аспекты существования призраков. Кому рассказать — не поверят.

— Не с тобой же их обсуждать, — огрызнулся орк. — Боюсь, я недостаточно образован, чтобы на достойном уровне поддержать беседу о десяти способах нанесения макияжа.

— Ста шестнадцати, — с отсутствующим видом поправила альтмерка, пристально разглядывая стену. — Ошейник, похоже, я нашла кое-что по твоей части.

Все, не сговариваясь, проследили за направлением ее взгляда. Из каменной кладки торчал рычаг.

— Умничка, Ллин! — враз повеселел Кринт.

Рваный Ошейник мягкими неслышными шагами приблизился к эльфийке. Никогда его походка не выглядела столь кошачьей. Гилу вдруг подумалось, что, должно быть, так у хаджитов проявляется испуг. Подумалось, видимо, не только ему, так как все в команде внезапно как-то затихли и подобрались. Гил с орком обменялись обеспокоенными взглядами, но никто не произнес ни слова из опасения некстати отвлечь хаджита. Сейчас решался вопрос, окупятся ли потраченные на поход усилия.

Минуты текли одна за другой. Ничего не происходило. Ошейник неразборчиво шипел что-то себе под нос, внимательно обследуя стену, но не касаясь рычага. Один за другим, компаньоны, устав ждать, опускались на каменный пол. Ожидание обещало быть долгим.

Мало-помалу, подельникам наскучило молчание, и они начали перешептываться.

— Ворчун, — внезапно решил задать вопрос наемник, — а почему ты здесь? Что ты планируешь получить в результате нашего похода?

— Если я отвечу: деньги, — ты же мне не поверишь? — со вздохом отозвался любовно оглаживающий свою секиру орк.

— Поверю, но это не ответ, а лишь его часть, причем меньшая, — резонно заметил нордлинг. — Деньги — всего лишь средство.

— Ты угадал, жадность как таковая, мне не присуща. Склонность к накоплению — удел крестьян и торгашей. Наемники, привыкшие быть на «ты» с костлявой, редко болеют стяжательством.

— Извини, конечно, но ты не похож на заурядного наемника, живущего в непрерывном и неизменном цикле: добыл — прогулял — отправился на поиски добычи. Что то мне подсказывает, что ты в своей жизни желаешь большего, чем провести ее с по возможности большей приятностью.

— Есть такое понятие, как социальный лифт, — объяснил орк. — Это путь или способ перемещения из одного социального статуса в другой. Разумеется, в первую очередь, под ними подразумеваются пути повышения своего статуса, поскольку способов его потерять всегда остается более чем достаточно. В том обществе, в котором мы имеем удовольствие жить сейчас, социальные лифты есть, что уже неплохой признак, но грузоподъемность их весьма ограничена, а это, как ты понимаешь, несколько хуже. Вот ты, например, сейчас косишься на меня с некоторым удивлением, поскольку не ожидал услышать от необразованного орка такого количества ученых слов. Твоя реакция достаточно типична, чтобы научная карьера была для меня недоступна. Орк-ученый обречен остаться лишь объектом нездорового внимания публики, подобно диковинной зверюшке в зоопарке. Ни о каком авторитете в академическом мире при таком раскладе и говорить не приходится. Впрочем, подобное поприще меня не прельщает. Провести всю жизнь, мозоля задницу… Фу! Другое дело — воинская карьера. Институт гильдий для того и существует, чтобы удовлетворить желание карьерного роста, владеющего пассионарной частью населения.

— Прости?

— Пассионарии — это та часть общества, что родилась с шилом в заднице.

— Ясно, — хмыкнул нордлинг, чувствуя, как этот диковинный образованный орк нравится ему все больше и больше. Странная мысль мелькнула в голове, но пропала до того, как он успел ее осознать. Познакомить? Кого, и с кем? — Значит, ты принадлежишь к Гильдии Бойцов?

— Ага, — лениво согласился орк. — Вот только для карьеры там одного умения махать чем-нибудь острым и тяжелым недостаточно. Не все подряды гильдии можно выполнить в одиночку. Нужен отряд. А на его создание нужны деньги. Народец набрать, снаряжение накупить, контрактик перекупить… Информаторы — тоже товар не бесплатный. Сейчас, как ты видишь, под чужим флагом хожу. Пока…

Никто не уловил то мгновенье, когда хаджит, наконец, рванул за рычаг, а потому все обернулись на глухой рокот, с которым стена подалась внутрь, именно в тот момент, когда ловушка все-таки сработала. Ошейник с ужасом уставился на свою намертво вцепившуюся за смертельно опасный кусок железа руку, не в силах разорвать губительный контакт. По телу взломщика пробегали мучительные судороги. Дикий неестественный звук, вырывавшийся из его глотки вместо крика, терзал уши. Все оцепенели в полной растерянности. Лезть на помощь Ошейнику, рискуя в свою очередь попасть под действие жуткого заклятья, никто не хотел. Первым опомнился Ворчун. Он зачем-то тщательно обмотал плащом рукоятку своей секиры, прежде чем со всего размаху ударить ей по рычагу. Посыпались искры, но железка осталась невредимой. Впрочем, и Ворчун тоже. Тогда он принялся наносить удары с методичностью бывалого лесоруба. Упорство его было вознаграждено: рычаг разлетелся на куски, и Ошейник повалился на пол. Молча.

Тут остальные, наконец, начали подавать признаки жизни, но Ворчун повелительным жестом отогнал их от пострадавшего, продолжив загадочные манипуляции. Решительно отобрав у нордлинга его копье, он осторожно потыкал им куда-то в угол, и, удовлетворенный результатом, положил его так, чтобы он соединял этот самый угол и хаджита. Нордлинг обратил внимание, что прежде чем дотронуться копьем до пострадавшего, Ворчун опять использовал плащ. После чего опустился на колени и похлопал хаджита по лицу. Раскрытой ладонью.

Легкий шорох отвлек нордлинга от его занимательных наблюдений.

— Чисто, — успокоил Гила Кринт, вынырнув из пролома, появившегося в результате работы неудачливого хаджита. — Мы у цели. Как он? — обратился данмер к Ворчуну.

— Жить будет, — бесстрастно ответил тот.

Плавным движением достав из подсумка запасное зелье исцеления, Кринт бросил его выполнявшего реанимационные процедуры орку. Тот, с силой разжав зубы потерпевшего, влил жидкость внутрь. Действие лекарства сказалось незамедлительно: через несколько минут Ошейник уже стоял на ногах. В движениях, правда, сквозила некоторая неуверенность, но он решительно отверг чью-либо помощь.

Удостоверившись, что все под контролем, команда обратила свои алчно горящие взоры на проем в стене. Кринт иронично хмыкнул.

— Да пришли мы, пришли. Можете идти смотреть, ничего опасного нас уже не подстерегает.

Когда все рванулись внутрь, орк мягко придержал нордлинга за рукав. Гил вопросительно обернулся, но Ворчун уже разрешающе взмахнул рукой. Северянин рефлекторно подчинился безмолвному приказу, удивившись собственной послушности, и с легкой растерянностью подумал, что в результате сего маневра попал в тайник последним, не считая орка, который, кстати, не полез туда вовсе. А потом нордлинг увидел Его…

Огромный двуручный клинок на гладко отполированной столешнице из серого гранита неумолимо притягивал взгляды. Сомнений в том, что перед ними находился один из бесценных артефактов Тамриэля, не было.

В неведомой дали
Седой пыли веков
Чужие короли
Воздвигли свой чертог
Для отдыха от битв
В хмелю шальных пиров,
Иль этих стен гранит —
Защита от ветров?
Быть может дерзкий ум
Когда-то посягал
Небрежной вязью рун
Незыблемость начал
С гордыней смертного
Сомненьем испытать…
Как знать?