Первый рассказ, посвящённый данмеру Брейлину Андрано, учёному и магу Телванни, и его ученику имперцу Мариусу Мерциусу, сыну коловианского дворянина. Рассказ является художественным и оснований принимать всё ниже изложенное, как истину, нет.
2Э 569 год, Имперский город.
Лучи солнца только начали пробиваться сквозь кроны деревьев. Недавно сменился караул городской стражи и солдаты, такие суровые ночью, в лучах зарождающегося утра напоминали ленивых домашних котов, все мысли которых заняты сном. Было настолько рано, что даже птицы возмущённо смотрели на нарушителей спокойствия, всем своим видом показывая, что не намерены начать утреннюю трель раньше положенного времени.
Мариус шёл по району Эльфийских садов, кивая знакомым ему стражникам и жителям города, он уже семь лет, почти с тех самых пор, как научился читать, каждый день ходит этой дорогой и запомнил лица всех, кто появлялся здесь в это время так же часто, как и он. Днём всё по-другому, лица меняются постоянно, Имперский город периода Междуцарствия не самое спокойное место, но утро жило по своим правилам и заботы других времён суток его не беспокоили.
Дом Брейлина Андрано был уже близко, Мариус пригладил волосы и поправил сумку, попутно вспоминая обо всём, что было на прошлом занятии. Учитель обычно не спрашивал, что они проходили до этого, но Мариус старался запоминать всё, он смутно догадывался, что в этом и заключён смысл его ежедневных уроков: думать и запоминать. Постучавшись в дверь и дождавшись ответа, мальчик зашёл в дом.
— Господин Мерциус, — с лёгкой улыбкой ответил ему пожилой данмер, которого одновременно забавляла и радовала учтивость молодого человека.
Поговорив немного о погоде и закончив обмен любезностями, Брейлин проводил гостя в рабочий кабинет и усадил за стол.
— Оглянитесь вокруг, господин Мерциус, — учитель обвёл ладонью помещение, — Что из находящегося здесь привлекает ваше внимание более всего остального?
Мальчик старательно завертел головой. Деревянный посох с синим набалдашником? Учитель иногда берёт его с собой на прогулки и опирается при ходьбе. Серебряный амулет в форме головы волка? Такой он видел на шее одного из искателей приключений, всего в шрамах и с белыми волосами. Резная шкатулка с рунами? В ней хранится порошок, который учитель иногда нюхает. Что же выбрать?
— Алтарь Джулианоса, — Мариус показал пальцем на четырёхугольную пирамиду в углу комнаты.
— Вот как? — данмер немного растерялся, — Чем же этот предмет заинтересовал вас?
— Я думал, вы не верите в Джулианоса. Данмеры же верят в Трибунал, да? Наша служанка никогда не молится Маре. Только Альма… Альмалек…
— Альмалексии, — закончил за него учитель, это была трудная тема даже для взрослого, но Мариус был смышлёнее, чем большинство других учеников, поэтому Брейлин рискнул объяснить основы метафизики, — Данмеры не отрицают существование других богов, это было бы сродни утверждению, что на небе нет солнца. Это вопрос не веры, а доверия. Чтобы понять, кто такой Джулианос, следует рассказать о создании мира. Наверняка, вы читали в «Детском Ануаде» про двух изначальных братьях, которые любили одну девушку, и всё закончилось трагически. Существует множество легенд и историй, каждый трактует по-своему. Я же расскажу вам то, во что верю сам.
Сначала не было ничего, кроме Ану и Падомая, Постоянства и Изменения. Если хотите понять лучше, что это такое, то посмотрите на огонь. У него нет разума или воли, но он обладает могуществом, силой. Со временем огонь будет разрастаться, так и Ану с Падомаем. Когда два огня встретились, то появилось место, названное Аурбисом.
Душами Ану и Падомая стали Ауриэль и Ситис. Если продолжить сравнение с огнём, то они огненные элементали. С разумом, волей, чувствами и такие же могущественные. Появившись в Аурбисе, Ану и Падомай породили эт’Ада, как огонь вызывает огонь, касаясь сухой травы. Первым эт’Ада из сущности Ану стал Акатош, а из сущности Падомая Лорхан. Помимо них появилось множество других эт’Ада, которые населили Аурбис, враждуя и мирясь друг с другом. Они могли создавать миры по образу и подобию Аурбиса. Обливион — общее название для всех миров, созданных внутри Аурбиса самими эт’Ада. Всё остальное пространство внутри Аурбиса зовётся Этериус. То, что вне Аурбиса не имеет названия, никто из ныне живущих не сможет рассказать, что там.
Лорхан уговаривал остальных эт’Ада создать новый мир, который принадлежал бы не одному эт’Ада, а был творением многих и стать вершиной их могущества, потому как миры Обливиона хоть и были отдельными, представляли собой лишь отражение эт’Ада, создавшего его. Тех из эт’Ада, которых ему удалось убедить, называют Аэдра, в переводе с альдмерского «наши предки», они приступили к созданию мира Мундус. Оставшиеся эт’Ада, которые не послушали Лорхана, зовутся Даэдра, что означает «не наши предки».
Аэдра, большинства имён которых мы не знаем, пожертвовали многим для создания Мундуса. Они потеряли часть своей силы, а некоторые и жизнь. Те из Аэдра, кому новый созданный мир стал противен в виду того, как много они ради него потеряли, рассердились на Лорхана и вырвали его сердце, они покинули Мундус и вернулись в Этериус, новый мир не оправдал их надежд. Сильнейшие из Аэдра, которые с радостью восприняли вновь созданный мир, стали Восемью Божествами, превратившись в планеты, а кто был послабее, превратились в луны, сопровождающие планеты, или летающие сами по себе. Кто не мог сделать и этого, остался жить на Нирне, став прародителями всех известных разумных рас.
Нирн находится в центре, вокруг него Восемь Божеств и ещё дальше Обливион, за которым находится Этериус. Посмотрите на штору, господин Мерциус, в ней есть дырки, через которые в комнату проникает солнечный свет. Точно такие же дырки есть и в Обливионе, они остались от Аэдра, которые вернулись в Этериус. Самая большая из этих дыр осталась от Магнуса и зовётся Солнцем. Когда Нирн повернёт лицом к Солнцу, то на небе видно сияние Этериуса, а в это же время с другой стороны планеты, где не видно Солнца, на небе мрак Обливиона и только лишь через маленькие дыры, названные звёздами, можно лицезреть Этериус.
Мы не можем понять Аэдра, как и остальных эт’Ада, такими, какие они есть в их представлении. Подумайте, как сложно объяснить другу, который никогда не видел кагути, как он выглядит. Если ваш друг видел гуаров, то легче представить кагути, как гуара с клыками и когтями. Так и с нами, мы видим перед собой друг друга и представляем богов, точно так же, только сильнее. Мы можем представлять их в форме планет, потому что видим огромные планеты. Даже в форме амулетов, потому что их удобно носить с собой, это наши маленькие боги. Самое интересное, что так оно и есть. Боги там, где мы хотим их видеть, и они выглядят так, как мы представляем, потому что эт’Ада нет разницы в какой форме предстать перед нами, они могут принять любую из них.
Представьте себе Внутреннее Море, господин Мерциус. На одном его берегу люди ловят рыбу, а на другом тонут. Но это одно и то же море. Ауриэль и Акатош, как это море. С одной стороны они совершенно разные, но с другой не могут ли они быть двумя берегами одного моря? Так и с другими эт’Ада. Они очень сложны для понимания. Поэтому не стоит отталкиваться от того, кто они, какими силами обладают и как произошли. Важнее то, чем они являются сейчас.
Исходя из этого, я не могу отрицать существование Джулианоса, но я могу не доверять ему свою жизнь, свои надежды, свои страхи. С одинаковым подозрением я отношусь и к Даэдра. Три бога данмеров когда-то были смертными, такими же, как мы. Они стали богами с помощью силы сердца Лорхана, которое, как вы помните, было вырвано. Не относясь к настоящим эт’Ада, Трибунал обладает их могуществом и между тем понимает, что волнует смертных. Я могу понять их чувства, а они могут понимать мои. С такими богами мне гораздо свободнее, господин Мерциус. Ну, а алтарь… мне его подарили, вот и всё.
На этом урок закончен, господин Мерциус, нарисуйте два огня, комнату со шторами и гуара с кагути, так будет легче запомнить.
Иллюстрации к рассказу, найдены на просторах интернета.
