Торакс светлячка, часть 3
ГЛАВА СЕДЬМАЯ - О наследии
Полдень, ранняя весна в владении Вайтран. Трава пробивается сквозь слякоть, и везде слышно журчание ручьев, стремящихся убежать далеко-далеко и слиться в одну большую, живую, гремящую струю. Везде чувствуется оживление — прилетают первые птицы, олень остановился попить воды, кролик и лисица перебежали дорогу…
Два путника не рады слякоти на дорогах. Они несут носилки, а на них данмер без сознания. У бретонца на лбу выступил пот от напряжения, у нордки тугая коса бьет по спине — путники спешат к башням Валтейм.
Герфорд пыхтел:
— Нельзя говорить об этой личности без прикрас… Его отец был лучшим мером, которого я имел честь знать. Сочетание эльфийских талантов и долголетия… И человеческих понятий о доблести и чести. Многие говорили, что он мог в рукопашном бою положить орка на лопатки и разорвать медведю челюсть; это был великий… Мер.
— Был? — переспросила, чуть притормозив, нордка.
— Ну, беги давай, — поторопил ее Герфорд, — я вот не знаю, куда он ушел, и жив ли еще. Потому был.
— Как вы познакомились-то хоть?
— О, это была… Интересная ситуация. Так сказать, мы столкнулись друг с другом в Виндхельме; Ралем был один, у него на руках был годовалый сын и он искал убежище для себя и для сына, да нашел его в Квартале Серых, в клубе «Новый Гнисис». Там мы и встретились; я тогда только прибыл в город из Сиродиила, он — уже месяц как с Солстхейма, и у нас нашлись… Некоторые несоответствия. Разгорелся спор, мы подрались; это был хороший поединок, и… В конечном счете, я предложил ему путешествовать со мной до Винтерхолда.
— А почему вы подрались? — недоуменно спросила нордка.
— Он напился и громко кричал все, что думал, по поводу своих народа и культуры… Я не мог не вмешаться, — нахмурился Герфорд, громко пыхтя.
— То есть он его чересчур любил или… — усмехнулась Руна.
— Второе. Ралем ненавидел своих соотечественников, и в клубе его недолюбливали, зато он хорошо платил и защищал их от посягательств нордов. А вот я тщательно изучал культуру данмеров, можно сказать…
Старик опустил носилки — мол, не могу дальше тащить, — и сел на землю. Руна обернулась, но носилки с данмером положила. Герфорд засучил рукава и обнажил покрытые старыми шрамами загорелые руки. Лучница сделала вид, что не обратила на них внимание. Потом они вновь подняли носилки и пошли вперед, молча.
После долгого молчания Герфорд продолжил:
— Мы попали в небольшую передрягу у храма Азуры, когда на нас напали снежные волки, — хмуро объяснил Герфорд, — и тогда он спас мне жизнь. С тех пор уже не он шел за мной, а я за ним. Он поручил мне обучать своего сына и следить за ним, и, признаться…
Старик усмехнулся. Руна приподняла бровь.
— Очень хорошо платил. На первых порах это меня и зацепило, а потом… Как-то прирос этот мальчонка к сердцу, не отодрать. Не могу.
— Так что с папашей стряслось, что он мальчонку бросил?
— Мы обошли вместе весь Скайрим; из Винтерхолда он повел меня в твой любимый Морфал, — лучница поморщилась невольно, — потом в Солитьюд, затем мы через Драконий мост пошли в Маркарт, посетили Фолкрит, остановились в Вайтране… И, наконец, он нашел себе место в «Пчеле и жале» в Рифтене. Каждое утро он уходил, каждую ночь возвращался и щедро платил за комнату, заваливался спать на кровать и ни о чем не говорил. А потом, спустя полгода, взял и ушел одной ночью, сказал, что на Запад, возвращать себе то, что ему принадлежало по праву.
Молчание прервала лучница:
— Хорош папаша — оставил сына на дядьку без дома.
— Он… Ралем сказал мне, что нас приютят в Вайтране, если я спрошу там про его брата у ярла… Тот нас и приютил. Не понравился мне этот данмер очень…
Руна подняла взгляд.
— Ну что же, еще одна история о семейном скелете в шкафу. Мы пришли.
— Я как-то заметил, спасибо.
Громада одной из башен Валтейм нависла над ними. Древнее сооружение, должно быть, древнее имперских фортов, выглядело по-настоящему зловеще. Старик и лучница с трудом взобрались с носилками по дороге вверх, ко входу в башню, и из полутьмы вышла фигура с серебряным клинком в руке.
Женский голос громко и жестко произнёс:
— Стоять. Кто пожаловал?
Руна улыбнулась искренне:
— Уж не думала, что ты так легко забываешь о друзьях, Ралья. Впусти нас, тут меру нужна помощь, а больше обратиться не к кому.
Собеседница едко бросила:
— И откуда ты знала, куда идти за ней? А вдруг тут оказались бы бандиты, и вас встретили стрелой из лука? Ты редко приходишь за помощью, и может, это иллюзия какого-нибудь колдунишки…
Нордка усмехнулась вопросу:
— У меня есть свои источники. Не беспокойся, больше никто о вас не знает, а вот для тебя это шанс вернуть долг. Впусти.
Меч со свистом рассек воздух и с тонким звоном вернулся в ножны.
— Ты права. Идем, посмотрим, что еще можно сделать с вашим серокожим.
Старик и лучница с трудом втащили носилки с данмером в башню, и фигура, оказавшаяся редгардкой с карминовыми волосами в сыромятной броне, повела их наверх по лестнице. Герфорд мог лишь подозрительно оглядываться по сторонам, ожидая ловушки, но Руна одним взглядом его успокоила, мол, здесь безопасно; они поднялись по трескучей деревянной лестнице на верхний этаж башни, и старик невольно уронил свой конец носилок.
Сначала он увидел двух огромных орков, потом двух не менее сильных нордов, затем двух каджитов — и только потом он поверил своим глазам.
Перед ним на огромном каменном столе лежал тёмноволосый норд со вспоротым брюхом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ - О деревьях
Яркий, будто живой свет бьет в глаза, и ничего даже не сделаешь, чтобы от него отвлечься — рука сама собой не хочет шевелиться, чтобы прикрыть глаза, а время течет быстро, и вот уже дрёма покидает тело, вытекает через ноздри, уши…
Велин раскрыл глаза. От света сильно болела голова. Эльф потер шею — не помогло.
Он обернулся, и, как ему показалось, что-то изменилось, пока он оборачивался. И он не сразу понял, что.
Деревья.
Вокруг него стояли исполинские деревья, с двадцать таких же, как он, а то и с сорок в высоту; казалось, крона одного такого дерева могла затенить Вайтран, а то и близлежащие к нему земли. Их огромные ализариновые стволы с золотистыми листьями на ветвях тянулись вверх, к небесам, горящим жаром, какой можно увидеть только в Обливионе. Неспешно бежало золотое солнце, издавая едва слышный треск…
Потом он, наконец, посмотрел вниз. Данмер стоял посреди огромнейшего из болот, которые он только видал; корни исполинских деревьев скрывались глубоко в тине, и сам Велин стоял на высоком холме, возвышавшемся над топью, издававшей страшную вонь и не внушавшей особого доверия.
— Должно быть, Чернотопье… — пробормотал эльф и начал спускаться вниз по холму, а потом посмотрел еще раз на золотой шар в небе, яркий, сияющий каким-то неестественным светом. Таких небесных тел в Нирне он не видал, это явно не был Магнус.
Велин остановился в нерешительности у края берега, потом обошел холм кругом и обнаружил, что, если хорошенько прыгнуть, то можно залезть на корень одного из деревьев; хорошо разбежавшись, Велин запрыгнул на своеобразный мост. Он запыхался, но залез по коре наверх и крикнул:
— Эгей! Есть тут кто-нибудь?!
Вокруг было тихо.
Данмер зашагал дальше. Перспектива оставаться в этой странной душной топи всю свою жизнь его не особо радовала. Более того, после того, как он едва ступил шаг за порог своего дяди…
Эльф резко остановился, и лег на жесткую и покрытую бороздами, по которым бегали туда-сюда чёрные муравьи, поверхность корня. Он уставился тупо в небо.
Он лежал долго, прежде чем послышался топот. Оглушительный. От которого тряслось все вокруг: муравьи в бороздочках коры, корень, и даже листва на деревьях…
Данмер вскочил, сердце забилось, и глаза забегали, выбирая подходящий путь для отступления. Велин побежал по мосту, сначала назад, на холм, но, подумав немного, кинулся к дереву, почти что на четвереньках, неловко цепляясь за бороздочки… Дыхание сбилось в секунду, конский хвост распустился, штаны порвались на коленях, и все тело заныло.
Тяжело дыша, эльф добрался до ствола. Тень накрыла его, шаги затихли, и Велин обернулся.
Огромная фигура в чёрном бархатном халате стояла прямо на холме, погрузив руки в глубокие карманы, и пристально следила за данмером. Она едва умещалась на выступе земли посреди огромной топи, и одной стопы этой махины хватило бы, чтобы задавать Велина.
Эльф застыл. Он не мог пошевельнуться, даже пальцем, и мог лишь наблюдать странную картину, развернувшуюся далее.
Великан, широко шагая, ступил на мост из корня, достал руки из карманов халата, и с небес на него… Спикировало солнце. Эльф мог лишь с удивлением наблюдать, как огромный светящийся шар одним махом сбрасывает великана с корня и улетает, и лишь когда таинственный помощник вернулся на небо, Велин смог понять, что он видел.
Это был огромный светляк, самый уродливый, какого он только видел. Но что-то в этой твари привлекло эльфа, и он последовал за ней. Он начал неуклюже лезть по дереву вверх, и лез, и лез вслед за светом…
Огромная рука поднялась вслед за ним и заслонила свет. Сарети с ужасом обернулся — великан вылез из болота, весь в вонючей жиже, а светляк уже улетел прочь. Эльф полез выше, быстрее, выше, лишь бы избежать хватки массивной лапы, которая стремилась сбить его, как муху, с дерева…
Ручища хлопнула по коре дерева. Данмер крепко зажмурился, и на секунду все как будто умерло. Потом Велин открыл глаза — он все еще висел на дереве, повис, крепко держась за кору.
Последовал второй удар.
Руки как будто сами собой разжались, и Велин полетел вниз, в самую топь, в болото. Сарети забился в судорогах: жижа хлынула ему в рот, нос и уши, и он чувствовал ужасное ощущение смерти, которым пропиталась топь, увидел сотни скелетов, сердце забилось в грудной клетке, грудь сжало, холод пробежал по телу…
Велин услышал оглушительный свист.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ - О напряжении
— Я не ожидала тебя встретить, да еще и с компанией, так что извини, если прием показался холодным.
Руна узнала бы свою собеседницу где угодно и когда угодно: ей были знакомы и эти спутанные карминовые волосы, и плотно сидевшая на сухопаром теле видавшая виды клепаная броня, и сухие, вечно поджатые губы, и молочно-белый левый глаз, дополненный шрамом на подбородке чуть ниже, и вечно сверливший все, на что смотрел, правый глаз.
— Я сама удивлена, что пришла к тебе за помощью, — бросила нордка, рассматривая свои сапоги. Она не любила этот взгляд — от Ольдфена Руне просто становилось неуютно, а вот эта особа иной раз вызывала у нее первобытный ужас.
Речь мечницы была поразительно густой, певучей:
— Ну, раз уж я тебе помогла… Можешь и названной сестрице услугу оказать.
Редгардка оперлась о стену и скрестила руки на груди. Руна посмотрела на нее и скользнула глазами по закрепленному за спиной ятагану собеседницы.
— Смотря как. То, что ты меня тут приютила на ночь и оплатила долг, совершенно не означает, что я тебе помогу… Та история с шахтой — правда?
— Что я грабанула «Левую руку» прямо под носом маркартской стражи и унесла все серебро, что смогла найти? Да. Ни одного ранения, двадцать слитков. Зуб даю, в Пределе талморцы готовят плаху и выводят на ней золотыми буквами «Здесь казнена Ралья Снежный Шторм».
Молчание тянулось долго. Руна вздохнула.
— Поздравляю. Неужели у Серебряной руки кончилось серебро?
Ралья жестко прервала Руну:
— Эти подонки мне его не дают. Я не режу кого попало, как они, ты же знаешь — мне бы Билла и его шайку прикончить! Но Серебряная рука это не понимает, ей лишь бы всех оборотней искоренить. Глупцы! Мальчишки--!
— Как всегда, ты слишком благородна, чтобы убивать тех, кто тебе еще не насолил.
Недобрая улыбка пробежала по губам редгардки и соскользнула где-то на полпути. Лицо вновь приняло скучающее выражение, и лишь правый глаз продолжал неустанно сверлить Руну.
— Я заплачу. Много.
— Мне не нужна плата, не в этот раз. Главное дай Багрузашу докончить да нам уйти восвояси. Нападет твоя тварюга раньше, чем мы уйдем — так и быть, я помогу. Но просто так ввязываться в грязную историю — желания нет.
Редгардка недовольно вздохнула, но глаз посмотрел на окно:
— С чего бы…
Шаги. Скрип двери. Морда каджита.
— Наш гость очнулся. Багрузаш передает — можно говорить.
Женщины переглянулись, и редгардка резко встала. Лучница на секунду остановила её, взяв молча за руку, но Ралья мягко отодвинула Руну в сторону:
— Раз я его приютила, то мне его приветствовать. Может, хоть он согласится…
Молодой каджит побежал вслед. Нордка, оставшись в одиночестве, посмотрела на карту Восточного Вайтрана с двумя оловянными фигурками: бравой редгардки с спутанными волосами и скимитаром в руке… И огромного оборотня.
***
Данмер поднялся и, покачавшись, упал на колени. Бретонец отбросил книгу, орк оторвался от котелка, и вдвоем они вернули больного в постель.
Герфорд отер лоб эльфу тряпкой, игнорируя жестикуляцию орка-лекаря; слуга его не понимал. Старик краем глаза заметил, как сгинул стороживший вход каджит… А потом — как на него уставился Велин.
— Где это я?
— Башни Валтейм. Доброе утро, господин Сарети.
Велин удивленно присвистнул:
— Далеко же ты меня утащил.
Герфорд промолчал. Орк налил в маленькую кружку горьковатую вязкую жижу и подал данмеру.
— Настой на горноцвете, — угадал Велин — этот сладковатый запах он бы не спутал ни с чем. Орк молча стоял в сторонке. Он напоминал собой шкаф, завернутый в плащ с каракулями. На лысине красовалась татуировка странной формы. Велин прищурил глаза — за ухом лекаря торчало ястребиное перо. Должно быть, в дополнение к пучкам жестких волос, торчавшим из-за ушей.
— Ну, рассказывай по порядку, я хочу узнать все, — протянул данмер, чуть-чуть приподнимаясь; он улыбался сильнее обычного.
— Вы заставили меня понервничать, молодой эльф, и если бы не доброта и терпение случайного прохожего, вас уже бы на этом свете не было.
Эльф чуть ли не подавился настоем.
— Не волнуйся ты так! Я и не из таких передряг выбирался.
— Но тогда у нас была целая команда лекарей, готовых вас вылечить, из все того же храма Кинарет, а теперь великая удача, что нам встретился умелый целитель в дикой местности.
— Ну не такой уж и дикой, Валтейм вроде в часе пути до Вайтрана.
Герфорд сверкнул глазами, и эльф умолк да допил настой. В голосе бретонца не было и капли злобы, отчего он только становился страшнее:
— Молодой мер, еще ваш отец, а теперь и ваш дядя возложили на меня ответственность сдерживать вас как раз от таких случаев. Еще немного — и вы бы потеряли руку, а то и свою жизнь. Без руки вы бы потеряли возможность достичь вершин могущества, к которым мы вас готовили…
— Эгей, хватит уже жечь парня, дядька! Он так под тяжестью вины с постели не поднимется.
Велин не мог не заметить, как Герфорд изменился в лице и резко покраснел; эльф знал — если Форд резко умолкает, то стоит ждать беды, особенно если что-то прерывает его поучения. Герфорд отошел в сторону, и Велин увидел редгардку с ятаганом за спиной.
— Ни свет ни заря, а ты уже рвешься в бой, а, малой? Ралья Снежный Шторм. Рада знакомству.
Велин пробормотал, по его лицу пробежало выражение удивления:
— Снежный Шторм?.. Ралья? Ралья Снежный Шторм?
— Она самая. Твое имя — Велин Сарети, верно?
— Верно. Я о вас много слышал.
Рука эльфа, как змея, схватила руку Ральи — крепко и наверняка — и долго не отпускала. Когда руки разжались, редгардка поставила свой меч у изголовья койки — Велин оглянул его и даже пощупал. Ралья поставила рядом с койкой стул и села в позу кучера:
— Мне приятно общение с поклонниками… Другое дело — поклонники, которые прибывают перед самой облавой, да в придачу без сознания. Чем тебя так побили, что ты целую ночь проспал?
— Ну, это не ко мне. На кого охотитесь теперь? — сказал Велин, отталкиваясь от земли руками и садясь. Редгардка издала сухой смешок.
— На оборотня-медведя; мы ждем его уже к завтрашнему утру…
— Мне жаль, что в результате я стал для вас обузой, — усмехнулся Велин.
— Напротив. Новая компания мне не мешает, нисколько, особенно в лице эльфа, который в одиночку может одолеть и банду стражников, и стаю волков, и даже некроманта… И даже не верится, что ты — племянник того самого Сарети! Старый фермер умеет растить детишек, а?
Велин скривил лицо, но промолчал. Редгардка продолжала, уставившись на него единственным глазом:
— Я слышала, что ты направляешься в Коллегию; жаль, подержи меч в руке подольше, ты бы стал хорошим фехтовальщиком — есть способности…
— Я практикуюсь, — улыбнулся Велин.
— Рада это слышать. У меня тут есть дельце…
Данмер навострил уши… Герфорд взорвался:
— Всё, закончили! Я тебе уже сказал — хватит нас впутывать в эту историю! Спасибо за гостеприимство, но уж изволь держаться в стороне…
Ралья приняла вид волчицы, защищавшей своих детенышей:
— Ты даже мальцу не даешь принять решение. А вдруг он за? Кто тут господин? Ты?
— Я должен за ним следить!
— Но принимать решение за него ты не имеешь ровно никакого права.
— Решения такого рода — запросто, — насупился слуга, и тут вставил свое слово Велин:
— Объясните, в чём дело, а уж там я решу, что делать.
Герфорд лишь отступил, покраснев, как помидор, а редгардка с видом довольного хизника выпрямилась и обратилась к Сарети:
— Вот с такими я и люблю иметь дело. Как я уже сказала, мы ждем в гости одного старого знакомого — медведя-оборотня; за его голову в Пределе и Хьялмарке назначена серьезная награда. Будет с твоей стороны благородно, если ты поможешь нам. Ты еще слаб и можешь отказаться, но если согласишься — дам тебе меч из своей коллекции и свою долю золота. Согласен?
Герфорд молчал — слуга привык, что у Велина вся его комната была украшена не мечами и не мехами, как у других дворянских детей, а листками из книг, обрывками газет, осколками оружия и поношенной броней, и самое главное — кусочками бумаги с подписями тех, кого Велин смог поймать… Ответ был даже предсказуем: эльф приподнялся и пожал руку Ралье с неловкой улыбкой:
— Идёт.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ - О путеводной звезде
— Как прошло? — Руна стояла у стены со сложенными на груди руками и глядела прямо в глаза Ральи — точнее, в глаз.
Редгардка резко остановилась и, оскалив зубы, произнесла:
— Я предложила ему меч — он не смог устоять.
Нордка посмотрела на шумевшую внизу реку:
— Учти, я слежу за тобой. Попробуешь сделать что-нибудь в своем духе — рука на тетиве не задержится. Все поняла?
— Всё как в старые-добрые времена, а, сестрёнка? – прищурила глаза Ралья. Нордка нахмурилась; редгардка развернулась и пошла по мосту прочь.
Руна вошла в башню и сбросила плащ — холодный воздух обдал всё её тело. Лучница поёжилась, потёрла руки и взбежала по лестнице; наверху, на третьем ярусе башни, Герфорд вёл ожесточенную перепалку, должно быть, с Велином. А здесь, на втором ярусе, сидя на полу, мирно шинковал травы скальпелем чудаковатый Багрузаш.
Нордка не смогла сдержать ухмылки: Руна не могла не улыбаться при виде этого орсимера, так забавлял её его внешний вид. Постукивание скальпелем и запах настоя на горноцвете вызвали у неё череду приятных воспоминаний…
— Скоро больной поднимется на ноги?
Орк оторвал глаза от трав и замахал волосатыми ручищами с давно уже не зелеными пальцами; Руна без труда поняла смысл его жестов: мол, если ему обеспечить покой и давать настой на горноцвете, то поправится меньше чем через день.
— О каком покое тут может идти речь? — нахмурилась Руна, указав наверх. Орсимер пожал огромными плечами и вернулся к работе. Нордка пошла наверх, мягко ступая сапогами по деревянным ступенькам.
— Ага, и это, значится, покой больному… — произнесла она, оглядев комнату и скорчив недоверчивую гримасу.
Герфорд стоял и тяжело дышал. Его морщинистое лицо приобрело вишнёвый оттенок. Правая рука продолжала впиваться в грудь, прямо над сердцем старика. Велин опустился в кровати; на нём была расстёгнутая рубаха с пятнами крови, а под ней, на теле — несколько перевязанных ран, полученных в бою с некроманткой.
— А это еще кто? — произнёс данмер. Бретонец отошёл в сторону и выпрямился, а Руна сказала шутливо:
— Руна Морфальская, стою перед тобой как конь перед травой. Вопросы?
У данмера расширились глаза, и он с трудом приподнялся:
— Вы тоже за этим оборотнем пришли?..
— Это было бы слишком прекрасно, не думаешь? Мы с Ральей не вели общих дел уже больше года, и, если бы не та некромантка, я бы с нею не связывалась еще дольше. Я сюда не за медвежьей шкурой пришла, а чтобы твоему бедняге-слуге помочь. Еще что-нибудь?
— Вы действительно убили дракона?
Нордка фыркнула:
— Даэдрот. О Девять, даэдрот, даэдрот, даэдрот — это был даэдрот. Я повторяю это всем, кого знаю, но люди всё равно задают мне этот дурацкий вопрос. Ну не было никакого дракона.
— А…
— Время вопросов кончилось, пришло время, трум-трум-труу, здравого смысла, — подошла к кровати нордка и уселась на том же самом стуле, сидя на котором только что разговаривала с Велином Ралья. Данмер с интересом наблюдал за каждой деталью в её снаряжении — и в особенности за луком. Девушка глубоко выдохнула, и от неё почему-то повеяло холодом:
— Так вот. Слушай, пацан, никто — повторяю, никто еще не заключил сделки с Ральей Снежный Шторм не пожалев в последствии об этом. Поверь мне — лучше тебе мотать удочки, и поскорее; она как стервятник, спешит туда, где скоро будет пролита кровь, и сейчас вопрос лишь в том, чья прольётся раньше — звериная или твоя. Не верь этим россказням о её героических выходках, я знаю эту бестию больше десяти лет, и ничего, кроме вреда, она окружающим еще ни принесла. Всё ясно?
Герфорд застыл. Нордка молча встала; она всем своим видом напоминала натянутую тетиву. На секунду её взгляд встретился с взглядом мера — Велин вздрогнул, отвёл глаза и побледнел:
— Я поразмыслю над тем, что ты сказала. Что-то ещё?
— Ничего. Поговорим позже, когда ты подумаешь об этом.
Нордка развернулась и, кивнув окаменевшему Герфорду, спустилась по лестнице, после чего, накинув на плечи плащ, вышла из башни.
*****
Велин, постукивая палкой о камни, спустился к берегу. Лучи закатного солнца озаряли башни Валтейм, и в оранжевом свете они чем-то походили на те алые стволы с золотыми листьями из сна эльфа. Данмер уже успел переодеться, и лишь прическа была все такой же растрёпанной — то тут, то там торчали иссиня-чёрные немытые пряди.
Золотое течение шумело, как живое, и на воде лежала Ралья. Рядом, на берегу, стоял огромный норд с клеймором в руках, закованный в украшенные грубой резьбой стальные доспехи; стоило ему заметить эльфа, страж подошел к нему с недоуменным выражением лица.
— Я к Ралье. По поводу дела, — проворчал Велин. Норд гаркнул — варварка зевнула, перевернулась и поплыла к берегу. Прислужник бросил ей свежий плащ и ткань. Мечница обтёрлась ею и накинула на себя плащ.
— О, вижу, ты уже почти готов! Идём, я подобрала тебе подходящий клинок.
На лице данмера смешались одновременно выражения недоумения, злобы, решимости и любопытства, он пошел вслед за ступавшей босыми ногами по земле женщиной, а молчаливый норд, не убирая оружие, последовал за ними.
В башне было холодно — но Ралья не мёрзла. От неё веяло жаром и энергией, на губах играла лёгкая улыбка, походка была пружинистой, и Велин не мог представить себе, как такая женщина могла бы быть такой… Опасной. Для него. Норд остановился у входа в комнату, а редгардка показала на лежавший на заляпанном кровью столе свёрток:
— Вот, полюбуйся.
Ралья заботливо, но быстро развернула ткань. Эльф бережно взялся за замотанную оленьей кожей рукоять, и меч с тонким звоном вышел из ножен.
Из-за закатного солнца казалось, что клинок был двемерский или золотой, но не серебряный. На эфесе и гарде был тонкой резьбой изображен сюжет из жизни моряков: яркая звезда освещала путь кораблю. Эльф едва провел пальцем по лезвию — оно было хорошо заточено, но не идеально. Ножны к нему были сделаны из крепкого недорогого дерева.
— Мне подарила его волшебница во флоте, когда я спасла ей жизнь, — ответила на вопросительный взгляд эльфа Ралья и зашла за перегородку, — а теперь я дарю его тебе. Хорошее оружие для начала, а? С таким и против некроманта, и против оборотня не грех сражаться.
— Эта звезда — символ Данстара. Она была таном Белого берега, — задумчиво произнес данмер, — и это был её клинок.
— Верно подмечено, — вышла из-за ширмы Ралья, одетая в простую льняную рубаху.
Эльф молча положил меч на стол. Велин был подавлен, на лице его было смятение; собеседница же светилась торжеством, глаза её блестели. Наконец, лицо эльфа прояснилось:
— Ралья… А найдутся ли у вас доспехи?
— Легкие или тяжёлые? — ответила редгардка, как будто ожидая этот вопрос. Велин поднял меч со стола:
— Тяжёлые.
