Рассказы

Со скрипом открылась и снова захлопнулась входная дверь, на короткое время впустив в помещение свежесть теплого летнего ливня, грозящегося превратить окрестности в непроходимое болото. Этот скрип прозвучал особенно громко в сонной тишине, царившей в помещении таверны. Фериз Варо, местная хозяйка, с любопытством выглянула из-за стойки, будучи рада возможности развеять свою скуку.
- Фанизея! До чего же приятно тебя видеть! - воскликнула трактирщица, выходя подруге навстречу. - Проходи скорее, не стой на пороге!
Названная Фанизеей довольно молодая данмерка смущенно заулыбалась. С её простенькой, но со вкусом подшитой фермерской робы ручьем лилась вода, разукрашивая деревянные полы зала темными пятнами. Однако на робкие протестующие возгласы посетительницы Фериз только добродушно отмахивалась - ей было приятно хоть чем-то заняться в этот скучный день, когда из-за дождя, идущего уже третьи сутки, ни одна нога не ступила бы в её таверну. Поэтому хозяйка даже не стала подзывать юного босмера, работающего в таверне на подхвате, чтобы вытереть полы за Фанизеей. Спустя несколько минут фермерша уже сохла у пылающего очага, сжимая в руках кружку с горячим флином. Сама хозяйка пристроилась рядом с ней на табуреточке и приготовилась как следует поболтать с закадычной подругой.
Данмерки обсудили прогнозы на урожай солтриса (будет богатым, он воду ой как любит!). Посетовали на поднявшиеся цены на пепельный батат (а ведь он так хорошо подходит к скрибовому мясу, которое как раз подешевело). Кстати пришлось дружное восхваление мудрости их покровителя и благодетеля Ариона (уж кто-кто, а он о нас позаботиться, так что все наладится). Затем пришел черед выразить надежду на скорое окончание ливня (кто знает, авось, сам Господин вмешается, он и не такое может). Похихикали, вспоминая, как неделю назад их сосед Трилам, перебравший суджаммы, встал на одно колено перед проезжавшей через их деревню тельваннийской волшебницей и продекламировал ей парочку куплетов из "Маленькой грубой песни" с намеком. Беседка как раз подходила к своей кульминации («А, собственно, что ты, Фанизея, купить тут у меня хотела?..»), как громкий скрип половиц прервал двух кумушек и заставил их оглянуться на лесенку, спускавшуюся в зал.
На нижней ступеньке стоял бретонец. Несмотря на его солидный возраст, подчеркиваемый небольшой бородкой и копной каштановых с изрядной проседью волос, одет он был весьма несерьезно - в ярко-зеленую мантию, то тут, то там украшенную разноцветными звездами. Скрестив руки на груди, он стоял неподвижно, свысока оглядывая помещение. Обе данмерки так и замерли, затаив дыхание и не сводя с бретонца глаз. Вдоволь насладившись своим неожиданным и оттого двойне более эффектным появлением, мужчина вытянул правую руку и небрежно уронил на стойку маленький, приятно звякнувший мешочек, к которому был привязан кусочек исписанного пергамента.
- Чтобы всё было сделано в срок, Фериз! - грозно нахмурился неожиданный гость и для закрепления информации погрозил хозяйке узловатым пальцем, на котором почему-то тоже выделялись небольшие разноцветные звезды.
- Конечно, сэра Мэндил, не извольте сомневаться! - сладко пропела госпожа Варо, моментально схватив пергамент вместе с мешочком и бережно прижав его к груди, как величайшую ценность.
Довольный результатом этого короткого диалога, бретонец повернулся и не спеша скрылся из виду. Как только скрип ступенек затих, Фериз прекратила улыбаться и с облегчением плюхнулась обратно на табуретку. Фанизея посмотрела на нее со смесью восхищения и непонимания.
- По-прежнему терпишь выходки этого старикашки? - понизив голос, проговорила она.
- Ну какой он старикашка, Фани, он ведь даже по меркам людей еще ничего себе! - со смешком махнула рукой Фериз, - Просто попробовала бы ты так жить, как он! Столько магических опытов, постоянное напряжение, да еще ведь и пойти что-то может не так... Тут поседеешь раньше времени! Кстати, а что ему на этот раз понадобилась?
Данмерка, прищурившись, не без труда разобрала написанные мелким почерком строчки и с облегчением вздохнула.
- Ну, на этот раз ему простые ингредиенты понадобились. И денег, как всегда, дал больше, чем нужно, - с удовлетворением констатировала госпожа Варо, пощупав полученный от клиента мешочек, - Вот помню, как он в прошлый раз десять рубинов затребовал, так пришлось аж в Тель Арун посыльного отправлять. Даже у нашего алхимика в Тель Восе столько не нашлось!
- Ох, и не говори, дорогуша... Я бы уже давно его выставила, живи он в моем трактире. А ведь он еще и опыты опасные ставит... Железное у тебя терпение, Фери! - вздохнула фермерша, искоса поглядывая наверх - не появится ли там бретонец опять.
- Ничего-ничего, пока клиент мне платит двойную сумму за номер и услуги, я готова ему уступить собственную комнату, даже если этого постояльца зовут Эрнард Мэндил!
И данмерки, подхихикивая и переходя порой на шепот, принялись в который раз обсуждать, откуда мог свалиться этот странный, но сказочно богатый чародей, страстно увлеченный алхимией, прямо на голову супругов Варо.
И впрямь, откуда?
Эрнарду не исполнилось еще и пятидесяти, хотя выглядел он несколько старше. В отличие от прочих своих собратьев по расе, изучение магии давалось ему нелегко. Пальцы не желали складываться в магические жесты, язык неизменно заплетался, повторяя магические формулы. Попробовав себя почти во всех видах магии и не получив хоть сколько-то впечталяющий результат, бретонец плюнул и засел за изучение самой кропотливой и неэффектной магической науки — алхимии. Здесь требования к эфемерному внутреннему таланту были меньше. Достаточно было изучить множество формул и химических реакций, вызубрить названия разнообразных ингредиентов и научиться управлять хитрыми и хрупкими инструментами. Эрнард упорно продирался сквозь заросли сложнейших научных текстов и трудов по алхимии, написанных за многие годы до него. Да только и это ему надоело.
Но вместо того, чтобы забросить оставшуюся магическую науку и зажить спокойной жизнью, он ринулся в область смелейших практических экспериментов. Отбросив всю эту бумажную ерунду, вообразив, что ни один из алхимиков не мыслит в зельеварении больше его самого, Эрнард Мэндил принялся воплощать самые безумные, самые несуразные идеи, приходившие в его всклокоченную голову. Большинство из них кончались печально. Не раз и не два бретонцу приходилось с проклятиями восстанавливать свою лабораторию после очередных разрушительных последствий его идей, уже не говоря о внушительных суммах, которые ему приходилось выплачивать целителям. Однако ни одна, даже самая тяжелейшая из его неудач, когда в результате особо крупного научного открытия сгорело целое крыло огромного здания Альд-Руннского отделения Гильдии Магов, не заставила его отчаяться.
Казалось, что чем сильнее постигшее его несчастье, тем больше бретонец воодушевлялся. А вот соседствовавшие с ним гильдейские маги почему-то совершенно не разделяли его точку зрения. Сколько Эрнард не твердил им о ценности его опытов, о том, какое светлое будущее ждет Тамриэль после того, как он, наконец, сможет открыть то, к чему так стремится - они не желали его слушать. Экспериментатор столкнулся с самыми разными проявлениями несогласия с его точкой зрения - от мягких, исполненных терпения укоров до открытой агрессии и физического насилия.
Наконец, осознав, что никто не будет содействовать или хотя бы сочувствовать ему, алхимик, махнув рукой на примитивные умы окружающих, переехал в самую отдаленную и уединенную деревушку Вварденфелла, до какой его только смогли довезти попутные корабли. Там он нашел стоявшую на отшибе уютную таверну с видом на море, заплатил огорошенным хозяевам сразу за полгода вперед и занял роскошные, хоть и тесноватые апартаменты под самой крышей заведения, оборвав всякие контакты с внешним миром и общаясь только с супругами Варо. Те охотно доставляли еду в номер Эрнарда, посылали слуг за необходимыми ему очередными ингредиентами и даже пару раз закрывали глаза на произошедшие в номере алхимика пожары (по счастью, небольшие). Причиной такой услужливости с их стороны было золото, щедро рассыпаемое бретонцем направо и налево.
И откуда оно у него только бралось? Слухи в Восе ходили разные. Наибольшее количество согласных было у теории наследства - дескать, господин Мэндил унаследовал деньги своего покойного дядюшки - магистра Тельванни. Некоторые твердили, что Эрнард занимается контрабандой или перепродает драгоценности. А некоторые особо романтически настроенные юные особы были убеждены, что в нелюдимого алхимика тайно влюблена богатая данмерская аристократка, регулярно пересылающая ему дорогие подарки.
Так или иначе, а сам Эрнард Мэндил не поддерживал и не опровергал ни одну из этих теорий. При его редком появлении на людях все находившиеся в то время в трактире посетители почтительно замолкали, провожая зельевара любопытными взглядами. А ему, казалось, только льстило то, что никто не пытается вмешиваться в его жизнь и, главное, работу. Уединение - вот то, что он ценил более всего.
Вот и сейчас пожилой бретонец уединился в номере, где он жил уже несколько месяцев, надежно запер двери и удовлетворенно вздохнул, окидывая полным гордости взглядом залитую таинственным голубоватым светом лабораторию. Да, тут было на что посмотреть. Любой алхимик, случайно забредший сюда, поразился бы обилию стеклянных, хрустальных, свинцовых и других приборов. Кое-что из этого добра было куплено еще в Альд-Рунне, кое за чем пришлось отправлять посыльных уже из Воса, а кое-что было изобретением храброго экспериментатора. Все это богатство искрилось, мерцало, переливалось, поблескивало, булькало и шипело, наполняя комнату ровным рабочим гулом. Прямо сейчас шло изготовление сверхсекретного зелья, которое алхимик мечтал изготовить с самого начала своего извилистого пути. Да, задачка была не из легких - создать зелье, подобных которому не было и нет... Но, во всяком случае, Эрнард твердо знал, чего он хочет добиться и ни одна неудача не заставила бы его отступить. Просто ненадолго отодвинула бы результат во времени... но это ерунда. Времени у него еще предостаточно.
Ожидая, пока ему принесут необходимые ингредиенты, алхимик уселся за свой рабочий стол, захламленный пергаментными обрывками, какими-то засохшими огрызками, крошками и прочим мусором, убрать который было, во-первых, недосуг, а во-вторых, недостойно его профессии. И вместо того, чтобы углубиться в какой-нибудь научный труд, где описывались эксперименты, подобные его главному делу, он взял очередной замызганный свиток и принялся покрывать его закорючками и рисуночками, иногда отрываясь от этого приятного занятия, чтобы мечтательно поглядеть в пустоту. Именно творческий процесс извлечения идей из собственного мозга Эрнард и считал настоящей работой. А воплощение придуманного на практике - это были детали, никому не нужные. На практике, считал экспериментатор, любой может воплотить что угодно, а вот придумать интересную, а главное, свежую идею - тут нужен поистине выдающийся разум! Коим, разумеется, только он и обладал.
Вот и сейчас... «Интересно, что получится, если взять пол-пинты крови дреморы, фунт пепельной соли, щепотку сушеной коммуники, все это как следует перемешать, вскипятить и бросить в получившееся один-единственный клык древнего вампира?» Увлеченный этой идеей, Эрнард тут же принялся рисовать схемы, которые должны будут ему помочь в этом благом деле, и уже успел набросать приблизительный план дальнейших действий, как тут его блестящую работу самым беспардонным образом прервал стук в дверь. Недовольно ворча, мужчина вернулся с небес на землю. Стучал в дверь Диндир, тот самый молоденький босмер, служивший в таверне на подхвате. Эрнард раздраженно взял у него из рук пакет с заказанным и, игнорируя как попытку курьера завязать разговор о погоде, так и любопытный взгляд, устремленный вглубь комнаты, захлопнул двери прямо перед его носом.
Усевшись за стол и разбирая принесенное, алхимик злился сам на себя за то, что ему слишком поздно пришла в голову идея о такой сногсшибательно интересной изюминке для его сверхсекретного изобретения, как клык древнего вампира. Увы, теперь уже поздно посылать за ним - гуаровая шкура уже и так размокла больше, чем нужно, а только-только приготовленной настойке из рубраша ни в коем случае нельзя дать остыть.
«А что, если попробовать заменить клык вампира когтем скампа?»
И не успел Эрнард подумать эту мысль, как его руки уже потянулись за необходимым ингредиентом...

- Ну, до встречи, Фани. Забегай ко мне завтра обязательно, завезли новую партию Аскадианского флинна! - Фериз обняла подругу на прощанье и уже собиралась закрыть за ней дверь, как вдруг пол под ногами данмерки ощутимо тряхнуло, а сверху посыпалась деревянная труха и запахло горелым.
- Всемилостивые Альмсиви, опять этот сумасшедший решил сжечь нашу таверну!
С трудом удерживаясь на ногах, госпожа Варо поспешила на второй этаж, проклиная про себя тот день, когда они с мужем впервые пустили на порог трактира этого слабоумного бретонца...

- Вот мы и прибыли, сэра.
Дремавший на корме лодки Эрнард Мэндил поднял голову и уставился на наклонившегося над ним данмера, пытаясь сообразить, кто он такой. За последнюю неделю ему довелось познакомиться (хоть и поверхностно) с целым полком, как ему казалось, данмеров-лодочников и капитанов кораблей самых разных размеров. Этого, кажется, он нанял в Эбенгарде, чтобы тот кратчайшим (у бретонца от бесконечного плавания разыгралась морская болезнь, но силт страйдеров он попросту боялся, а в Гильдию заходить не хотелось, чтобы не столкнуться ненароком со знакомыми) путем довез его до Вивека, посулив немалые чаевые.
Невози вежливо улыбнулся проснувшемуся пассажиру и показал рукой на поднимавшиеся перед ними стены Храма Трибунала.
- Это кантон Храма, ваша светлость. Обычно я везу клиентов в квартал Чужеземцев, но для этого пришлось бы плыть дольше, а поскольку вы меня попросили...
- Я понял, понял, - замахал на него рукой Эрнард и с кряхтением поднялся. Пошарив в кармане мантии, он выудил оттуда приличных размеров мешочек, который с характерным звяканьем опустил на скамью. Обрадованный щедростью пассажира, данмер рьяно бросился помогать бретонцу выгружать объемистый багаж и даже вызвался донести его до ближайшей гостинницы, но алхимик с досадой отмахнулся от навязчивого лодочника.
Как только Невози уплыл обратно к Эбенгарду, Эрнард постоял немного, осматриваясь и приходя в себя. Его все еще мутило, но неприятные ощущения понемногу отступали. Мягкие лучи утреннего солнца играли на каменных стенах просыпающегося города. Было так тихо, как бывает только в предрассветные часы. Внизу в воде тихонько плескались маленькие блестящие рыбки. Свежий ветерок дул с юга, принося с собой только запах летней свежести и мало-помалу выдувая из головы мужчины неприятные воспоминания о последнем пожаре в трактире "Варо". На этот раз сгорел весь этаж и чуть не погиб муж Фериз, Бурканиус, но, что самое ужасное, почти полностью была уничтожена его лаборатория, и, как назло, уцелевшая ее часть была необходима алхимику меньше всего. Теперь ему предстояло начинать весь процесс почти с нуля и, в довершение всего, разозленная Фериз выставила-таки незадачливого экспериментатора со всеми его жалкими теперь пожитками на улицу, предварительно содрав с него немалые деньги за ремонт таверны. Эрнард был унижен, но физически почти не пострадал. Это было, конечно, чистой воды везением при той силе взрыва, что разнесла его комнату. Бретонцу частенько везло при всех тех взрывах, которые он регулярно устраивал, отделываться малой кровью, но в этот раз катастрофа, нанесенная его имуществу, была практически невосполнима.
«По крайней мере, у меня еще остались деньги... Однако сколько же времени потрачено было зря!» Мысли такого рода причиняли Эрнарду невыносимые страдания. Чтобы поскорее забыть о случившемся, он решил радикально сменить обстановку и, после долгих дней плавания, он наконец-то в Вивеке. Теперь осталось найти укромное местечко, где он сможет хоть как-то залатать раны, нанесенные его имуществу и снова начать длительный путь восхождения к своей единственной в жизни Цели...
Подышав свежим воздухом еще немного, Эрнард наконец-то немного приободрился и, подхватив пожитки, двинулся на поиски таверны или съемного домика. Однако зрелище огромного города настолько поразило воображение бретонца, что он, выйдя к Высокому Собору, ненадолго замер, с раскрытым ртом разглядывая величественное строение.
- Вам что-то подсказать, сэра? Быть может, вы хотите что-то приобрести? - вежливо окликнул его женский голос.
Алхимик, все еще находясь в восторженном оцепенении, перевел взгляд на данмерку, деликатно сидевшую сбоку на небольшом деревянном ящике. Та, по-своему истолковав молчание пожилого бретонца, ласково улыбнулась ему и, желая направить его мысли в нужное русло, продолжила:
- Вероятно, вы совершаете паломничество к Алтарю Остановленной Луны? Если хотите, я могу продать вам зелье левитации для него...
- Какое там еще паломничество! - от возмущения к бретонцу вернулся дар речи. - Да чтобы я занимался такой ерундой! Вовсе нет, мне нужно...
И тут он снова замер, выпучив на данмерку глаза.
Дансо забеспокоилась, увидев такую странную реакцию. Вероятно, этот почтенный мужчина болен и ищет целителя, который мог бы ему помочь. Она на секунду призадумалась, пытаясь припомнить, какая же болезнь имеет такие странные симптомы, как тут Эрнард снова заговорил, а точнее, засипел:
- Вы сказали... зелье левитации?
- Да-да, не беспокойтесь, я сейчас отведу вас к целителю...
- Нет-нет... - просипел бретонец, схватившись одной рукой за грудь, а другой за пояс, на котором висела большая часть его наличного золота. - Сколько? Сколько оно стоит?
"Наверное, это какая-то душевная болезнь", с опаской подумала Дансо.
- Для паломников мы продаем его за двадцать септимов, - взвешивая каждое слово, произнесла она вслух.
- Двадцать?! - совсем тонким голосом завопил Эрнард, чем изрядно напугал данмерку. - Я куплю! Куплю его! Нет, я куплю все запасы этого зелья, какие только у вас есть!
С этими словами он содрал со своего пояса мешок с деньгами и принялся настойчиво совать его в руки Дансо. Она настолько испугалась, что даже забыла позвать стражу. В одну секунду она осталась в одиночестве, растерянно прижимая к груди оставленные бретонцем деньги, а Эрнард что было духу улепетывал по направлению к кантону Святого Делина, неся в руках ящик, наполненный драгоценными бутылочками...

Оставшись, наконец, в одиночестве, Эрнард перевел дыхание и вытер выступивший на лбу и ладонях холодный пот. Он бежал по широким улицам Вивека, пока не налетел на одного из стражников. Убедившись, что этот странный бретонец не бандит и не спасается от погони (убеждению немало помогло некоторое количество звонких монет, втиснутых в руку стражу порядка), ординатор доступно рассказал ему, как добраться до ближайшей таверны. Таковой оказалась таверна "Золотые Цветы", расположенная в кантоне Редоран. Еще толком не проснувшаяся хозяйка таверны уступила свободный номер алхимику, почти не торгуясь и тот, находясь в немалом волнении, наконец-то смог распаковать свою добычу, убежденный, что ему никто не помешает.
В ящичке действительно находились бутылочки с зельем. Не веря своим глазам, Эрнард откупорил одну из них и, зажмурившись, выпил залпом. На какую-то секунду он был уверен, что данмерка, которой принадлежал этот ящик, ошибалась, но уже в следующий миг он почувствовал, как его ноги отрываются от земли и издал слабый горестный стон. Это действительно было зелье левитации.
С потерянным видом он уставился на свой вещмешок, чудом не забытый рядом с Высоким Собором. Все дело его жизни погибло. Зелье, о создании которого он так мечтал, так надеялся на то, что его открытие принесет ему пожизненную славу величайшего алхимика всех времен, продавалось какой-то нищей целительницей всего по двадцать септимов за бутылку.
Все еще не веря горю, которое постигло его, полуоглушенный алхимик сунул руку за пазуху и вытащил необычайно изящную вещицу. Это была шкатулка из полупрозрачного тончайшего материала, похожего одновременно на хрусталь и на алмаз, но так чудно переливавшаяся всеми цветами радуги, что заставила бы замереть в восхищении любого ювелира. Стоило залить внутрь этой дивной шкатулки обыкновенную воду, как спустя каких-то несколько минут она превращалась в золотой слиток высочайшего качества. Продав один такой, можно было выручить немало звонких монеток. Этот неизвестный материал Эрнард изобрел еще в самом начале своей алхимической карьеры и сейчас с ненавистью смотрел на свое детище, так долго и исправно снабжавшее его деньгами.
"Всё, что бы я не пытался изобрести - полнейшая ерунда. Я так долго пытался создать то, что не удавалось никому, а в результате выставил себя на посмешище! Нет, я недостоин называться даже ничтожнейшим из алхимиков!"
Поддавшись охватившему его гневу, Эрнард Мэндил со всей остававшейся у тщедушного старика силой швырнул произведение алхимического искусства о стену. С печальным звоном хрупкая шкатулка осыпалась на пол грудой мелких осколочков, а посрамленный бретонец бросился на постель и, уткнувшись лицом в подушку, отчаянно и горестно завыл.