Кровавый рассвет
Мэндор проснулся от легкого шороха за дверью.
- Неужели они пришли опять, нет-нет, уж лучше покончить с собой, – подумал он, и тут же почувствовал, как напряглась тонкая цепочка на его шее, напоминая, что она все слышит, даже мысли и, что он всецело в ее власти. Мэндор застонал и посмотрел в маленькое узенькое окошко, где солнце, скрываясь за горизонтом, рисовало кровавые картины будущего. Когда-то он был паладином, теперь же вся его жизнь обречена на вечные муки, а всему виной его гордыня.
- Ненавижу! – заорал узник, цепочка напряглась, предотвращая вспышку гнева, и Мэндор погрузился в объятия сна.
Что-то разбудило пленника, он открыл глаза и захрипел, цепочка стальными тисками сжала его горло, руки не слушались, тело выгнулось дугой. Два человека стояли возле его постели: первый был молодой человек с факелом, правую сторону его лица уродовал кривой шрам багрового цвета, другой – старый маг, с глазами без зрачков держал в руке гладкую белую костяную Маску. Вернее не держал, Маска парила и пульсировала над протянутой рукой старика. Глаза пленника буквально впились в нее, она и манила и пугала его, в ней было все счастье и весь ужас всей его жизни, в ней была половина его души, распиленная дьявольским ритуалом некромантов…
- Покорись ее воле, и ты обретешь себя… - каркающий голос старика вполне соответствовал его внешности. Маска задергалась и стала приближаться к застывшему в страшной позе паладину.
- Нет, нееет…. Никогдаааа! – хрипел он.
- Ты не сможешь противостоять ей вечно… она часть тебя… ты мой! – голос мага становился все неразборчивее, Мэндор сжался в комок и, превозмогая боль, вложил всю свою ненависть в последний рывок перед забвением. Ментальный удар огромной мощи ударил по двум магам и Маске. Абсолютно гладкая Маска исказилась страшной человеческой гримасой боли и ненависти и, не встречая больше сопротивления, впилась в лицо несчастного. Маг с факелом отлетел к стене и осел, из глаз, носа, ушей и рта медленно стекала кровь. Старик даже не шелохнулся, гримаса боли на мгновение исказила его лицо, но тут же сменилась на презрение, глядя на труп мертвого некроманта.
- Раака де торо а вило, – старик небрежно взмахнул рукой, как будто поднимая мертвого мага. Мертвец приподнялся, как если бы его подняли за голову, поднял факел и стал, глядя бессмысленными, кровоточащими глазами в пол.
- Все приходиться делать самому, – старик брезгливо отрусил руки и повернулся к лежащему без чувств паладину в белой, абсолютно гладкой костяной маске с узкими прорезями для глаз…
***
Было около полуночи, а портовый квартал города Блора только начинал жить. Грязный и практически безлюдный квартал ночью превращался в центр преступного мира чуть ли не всего западного побережья. Вся незаконная деятельность брала свое начало именно здесь, и местные власти неплохо зарабатывали на этом. Так и сейчас, одно из самых больших заведений портового квартала – трактир «Месть утопленника» ломился от посетителей, и хозяин всего этого бедлама Толстый Олаф не успевал наполнять огромные кубки, которые ему только и успевали приносить две довольно потяганные прислужки. Музыкант, сидевший в углу, отчаянно фальшивя, исполнял пошленькую балладу о двух матросах и козе. В зале было жарко, грязно и невероятно шумно, что впрочем, никого особенно не смущало.
Дверь трактира распахнулась, и вместе со свежим воздухом в галдящее помещение вломилось еще двое посетителей: дородный мужчина средних лет, с заплетенной в косичку длинной рыжей бородой, с заткнутым за поясом массивным топором и маленький вертлявый карлик. Карлик обладал небольшим кинжалом, который висел у него на шее, как амулет, и полным ртом гнилых зубов. Остановившись в дверях, они стали шарить по залу глазами в поисках свободного стола. Прямо перед ними расположилась компания золотоискателей, между ними шел яростный спор, а перед ними на столе лежала какая-то карта с воткнутым в нее кинжалом. Дальше сидели какие-то матросики и строили глазки проносившимся мимо прислужкам. Еще дальше сидела огромная компания игроков в кости, от которых было больше всего криков и ругани. Прямо перед стойкой скучали два городских стражника, а в самом дальнем и темном углу за маленьким столиком скрутился человек в темно-зеленом плаще и капюшоне, поклевывая носом над недопитым бокалом пива. Шагнув к стойке, карлик уставился на трактирщика и ухмыльнулся во весь рот, демонстрируя плохую наследственность и разгульную жизнь одновременно.
- Чего надо? – спросил трактирщик, – Заказывай и проваливай.
- Пива, – прокашлял карлик, – а точнее два пива, – поправился он и еще раз ухмыльнулся. Толстый Олаф налил пива в две огромные и не совсем чистые оловянные кружки и с треском поставил их перед наглым недомерком.
- От таких одни проблемы, – подумал трактирщик и заглянул под стойку, где лежал его последний довод – огромный двуручный молот.
Карлик забрал пиво, положил на стол два медяка и поманил своего огромного дружка, указывая на столик со скрюченной трясущейся фигурой. Подойдя к столу, карлик дернул сидевшего за рукав и, наклонившись к голове в капюшоне, прохрипел:
- Дедуля, освободи-ка ты место двум славным воякам, а коль ты не в состоянии, так мы тебе подмогнём. Рыжий верзила захохотал и, вырвав из трясущейся руки незнакомца кружку с пивом, опрокинул ее себе в глотку. Скрюченный старик сжался еще сильнее, наклонил голову и протянул руки в молитвенном жесте. Коротышка захохотал и с лязгом выхватил свой кинжал, скорее всего, чтобы просто напугать бедолагу, но…
Толстый Олаф, наблюдавший за этой картиной, среагировал моментально, в силу привычки. Огромная оловянная кружка, которую он только что драил своим фартуком, пролетела через весь зал и угодила наглому карлику прямо в затылок. Что происходило дальше, Толстый Олаф точно сказать не мог. Стража, прибывшая по зову одной из прислужек, которой каким-то образом удалось выскользнуть, нашла двадцать восемь мертвых тел и плавающего в крови оглушенного хозяина этого злополучного заведения. После меткого броска трактирщика карлик завалился на облюбованный им стол, несчастный старик куда-то запропастился, а огромный рыжий верзила схватился за топор. Двое стражников выхватили мечи и ринулись на верзилу, первый стражник упал с раскроенным черепом, второй – бросился удирать, но почему-то споткнулся, упал, да так и остался лежать без признаков жизни. Толстый Олаф нагнулся за своим молотом, а когда поднялся, увидел брошенную им кружку, летящую обратно прямо ему в лицо…
***
Начался противный мелкий и холодный дождь. Человек, в когда-то темно-зеленом, а теперь кроваво-черном, насквозь промокшем в крови плаще, стоял на крыше большого складского помещения. В правой руке он держал за бороду завязанную в косичку голову рыжего верзилы. Капли дождя, стекая с незнакомца, превращались в вино, разливаясь по крыше кровавыми потеками. Человек в плаще стоял и смотрел, как напротив внизу толпилась стража, и как из трактира одного за другим выносили окровавленные трупы убитых им людей. Убийца поднял голову и, промелькнувшая меж облаков луна на мгновение осветила его лицо – белую костяную Маску, по которой словно кровавые слезы стекала кровь, смешиваясь с дождем. Мэндор, а это был он, посмотрел вниз и с удовольствием увидел как выносят наглого вонючего карлика, которого оглушил Олаф, и которому он перерезал горло, дождавшись когда он очухается. Толстый трактирщик с повязкой на голове стоял рядом со стражей и, указывая на карлика, что-то говорил. Недоростка и его дружка, у которого отсутствовала голова, уложили отдельно от всех остальных. Мэндор задрал голову вверх и рассмеялся странным несвоим каркающим металлическим смехом. Смех затихал в ночи, и вместе с ним гасли остатки света в душе бывшего паладина. Маска поглотила его душу целиком, теперь он навеки ее раб, и только тьма ждет его впереди.
Эпилог
Около шести утра в дом капитана городской стражи постучали, вернее, забарабанили изо всех сил. Капитан что-то промычал и, перевернувшись на другой бок, накрыл голову подушкой. Вчерашняя ночь была на редкость паршивой, давненько он не видел столько крови, да и две выпитые бутылки грибного сидра напоминали о себе тошнотой и болью в затылке. Стук в дверь не утихал, слышались крики и вопли разбуженных соседей.
-Проклятие, – капитан сел на кровати и допил последние глотки вчерашней выпивки. Позевывая и почесывая в паху, капитан вышел на небольшой балкончик и выглянул на улицу. Возле его двери стояли два перепуганных стражника и пьяный могильщик с лопатой в одной руке и бутылкой в другой, стеклянными глазами смотрящий по сторонам.
-Какого дьявола вам здесь нужно, – заорал капитан, наполовину свесившись через перилла.
- Ка..питан!… – голос стража дрожал, он заикался и давился словами.
- Ка…питан!… – промычал он, – трупппы, про…ппппали, все дддо единнного…
- Неужели они пришли опять, нет-нет, уж лучше покончить с собой, – подумал он, и тут же почувствовал, как напряглась тонкая цепочка на его шее, напоминая, что она все слышит, даже мысли и, что он всецело в ее власти. Мэндор застонал и посмотрел в маленькое узенькое окошко, где солнце, скрываясь за горизонтом, рисовало кровавые картины будущего. Когда-то он был паладином, теперь же вся его жизнь обречена на вечные муки, а всему виной его гордыня.
- Ненавижу! – заорал узник, цепочка напряглась, предотвращая вспышку гнева, и Мэндор погрузился в объятия сна.
Что-то разбудило пленника, он открыл глаза и захрипел, цепочка стальными тисками сжала его горло, руки не слушались, тело выгнулось дугой. Два человека стояли возле его постели: первый был молодой человек с факелом, правую сторону его лица уродовал кривой шрам багрового цвета, другой – старый маг, с глазами без зрачков держал в руке гладкую белую костяную Маску. Вернее не держал, Маска парила и пульсировала над протянутой рукой старика. Глаза пленника буквально впились в нее, она и манила и пугала его, в ней было все счастье и весь ужас всей его жизни, в ней была половина его души, распиленная дьявольским ритуалом некромантов…
- Покорись ее воле, и ты обретешь себя… - каркающий голос старика вполне соответствовал его внешности. Маска задергалась и стала приближаться к застывшему в страшной позе паладину.
- Нет, нееет…. Никогдаааа! – хрипел он.
- Ты не сможешь противостоять ей вечно… она часть тебя… ты мой! – голос мага становился все неразборчивее, Мэндор сжался в комок и, превозмогая боль, вложил всю свою ненависть в последний рывок перед забвением. Ментальный удар огромной мощи ударил по двум магам и Маске. Абсолютно гладкая Маска исказилась страшной человеческой гримасой боли и ненависти и, не встречая больше сопротивления, впилась в лицо несчастного. Маг с факелом отлетел к стене и осел, из глаз, носа, ушей и рта медленно стекала кровь. Старик даже не шелохнулся, гримаса боли на мгновение исказила его лицо, но тут же сменилась на презрение, глядя на труп мертвого некроманта.
- Раака де торо а вило, – старик небрежно взмахнул рукой, как будто поднимая мертвого мага. Мертвец приподнялся, как если бы его подняли за голову, поднял факел и стал, глядя бессмысленными, кровоточащими глазами в пол.
- Все приходиться делать самому, – старик брезгливо отрусил руки и повернулся к лежащему без чувств паладину в белой, абсолютно гладкой костяной маске с узкими прорезями для глаз…
***
Было около полуночи, а портовый квартал города Блора только начинал жить. Грязный и практически безлюдный квартал ночью превращался в центр преступного мира чуть ли не всего западного побережья. Вся незаконная деятельность брала свое начало именно здесь, и местные власти неплохо зарабатывали на этом. Так и сейчас, одно из самых больших заведений портового квартала – трактир «Месть утопленника» ломился от посетителей, и хозяин всего этого бедлама Толстый Олаф не успевал наполнять огромные кубки, которые ему только и успевали приносить две довольно потяганные прислужки. Музыкант, сидевший в углу, отчаянно фальшивя, исполнял пошленькую балладу о двух матросах и козе. В зале было жарко, грязно и невероятно шумно, что впрочем, никого особенно не смущало.
Дверь трактира распахнулась, и вместе со свежим воздухом в галдящее помещение вломилось еще двое посетителей: дородный мужчина средних лет, с заплетенной в косичку длинной рыжей бородой, с заткнутым за поясом массивным топором и маленький вертлявый карлик. Карлик обладал небольшим кинжалом, который висел у него на шее, как амулет, и полным ртом гнилых зубов. Остановившись в дверях, они стали шарить по залу глазами в поисках свободного стола. Прямо перед ними расположилась компания золотоискателей, между ними шел яростный спор, а перед ними на столе лежала какая-то карта с воткнутым в нее кинжалом. Дальше сидели какие-то матросики и строили глазки проносившимся мимо прислужкам. Еще дальше сидела огромная компания игроков в кости, от которых было больше всего криков и ругани. Прямо перед стойкой скучали два городских стражника, а в самом дальнем и темном углу за маленьким столиком скрутился человек в темно-зеленом плаще и капюшоне, поклевывая носом над недопитым бокалом пива. Шагнув к стойке, карлик уставился на трактирщика и ухмыльнулся во весь рот, демонстрируя плохую наследственность и разгульную жизнь одновременно.
- Чего надо? – спросил трактирщик, – Заказывай и проваливай.
- Пива, – прокашлял карлик, – а точнее два пива, – поправился он и еще раз ухмыльнулся. Толстый Олаф налил пива в две огромные и не совсем чистые оловянные кружки и с треском поставил их перед наглым недомерком.
- От таких одни проблемы, – подумал трактирщик и заглянул под стойку, где лежал его последний довод – огромный двуручный молот.
Карлик забрал пиво, положил на стол два медяка и поманил своего огромного дружка, указывая на столик со скрюченной трясущейся фигурой. Подойдя к столу, карлик дернул сидевшего за рукав и, наклонившись к голове в капюшоне, прохрипел:
- Дедуля, освободи-ка ты место двум славным воякам, а коль ты не в состоянии, так мы тебе подмогнём. Рыжий верзила захохотал и, вырвав из трясущейся руки незнакомца кружку с пивом, опрокинул ее себе в глотку. Скрюченный старик сжался еще сильнее, наклонил голову и протянул руки в молитвенном жесте. Коротышка захохотал и с лязгом выхватил свой кинжал, скорее всего, чтобы просто напугать бедолагу, но…
Толстый Олаф, наблюдавший за этой картиной, среагировал моментально, в силу привычки. Огромная оловянная кружка, которую он только что драил своим фартуком, пролетела через весь зал и угодила наглому карлику прямо в затылок. Что происходило дальше, Толстый Олаф точно сказать не мог. Стража, прибывшая по зову одной из прислужек, которой каким-то образом удалось выскользнуть, нашла двадцать восемь мертвых тел и плавающего в крови оглушенного хозяина этого злополучного заведения. После меткого броска трактирщика карлик завалился на облюбованный им стол, несчастный старик куда-то запропастился, а огромный рыжий верзила схватился за топор. Двое стражников выхватили мечи и ринулись на верзилу, первый стражник упал с раскроенным черепом, второй – бросился удирать, но почему-то споткнулся, упал, да так и остался лежать без признаков жизни. Толстый Олаф нагнулся за своим молотом, а когда поднялся, увидел брошенную им кружку, летящую обратно прямо ему в лицо…
***
Начался противный мелкий и холодный дождь. Человек, в когда-то темно-зеленом, а теперь кроваво-черном, насквозь промокшем в крови плаще, стоял на крыше большого складского помещения. В правой руке он держал за бороду завязанную в косичку голову рыжего верзилы. Капли дождя, стекая с незнакомца, превращались в вино, разливаясь по крыше кровавыми потеками. Человек в плаще стоял и смотрел, как напротив внизу толпилась стража, и как из трактира одного за другим выносили окровавленные трупы убитых им людей. Убийца поднял голову и, промелькнувшая меж облаков луна на мгновение осветила его лицо – белую костяную Маску, по которой словно кровавые слезы стекала кровь, смешиваясь с дождем. Мэндор, а это был он, посмотрел вниз и с удовольствием увидел как выносят наглого вонючего карлика, которого оглушил Олаф, и которому он перерезал горло, дождавшись когда он очухается. Толстый трактирщик с повязкой на голове стоял рядом со стражей и, указывая на карлика, что-то говорил. Недоростка и его дружка, у которого отсутствовала голова, уложили отдельно от всех остальных. Мэндор задрал голову вверх и рассмеялся странным несвоим каркающим металлическим смехом. Смех затихал в ночи, и вместе с ним гасли остатки света в душе бывшего паладина. Маска поглотила его душу целиком, теперь он навеки ее раб, и только тьма ждет его впереди.
Эпилог
Около шести утра в дом капитана городской стражи постучали, вернее, забарабанили изо всех сил. Капитан что-то промычал и, перевернувшись на другой бок, накрыл голову подушкой. Вчерашняя ночь была на редкость паршивой, давненько он не видел столько крови, да и две выпитые бутылки грибного сидра напоминали о себе тошнотой и болью в затылке. Стук в дверь не утихал, слышались крики и вопли разбуженных соседей.
-Проклятие, – капитан сел на кровати и допил последние глотки вчерашней выпивки. Позевывая и почесывая в паху, капитан вышел на небольшой балкончик и выглянул на улицу. Возле его двери стояли два перепуганных стражника и пьяный могильщик с лопатой в одной руке и бутылкой в другой, стеклянными глазами смотрящий по сторонам.
-Какого дьявола вам здесь нужно, – заорал капитан, наполовину свесившись через перилла.
- Ка..питан!… – голос стража дрожал, он заикался и давился словами.
- Ка…питан!… – промычал он, – трупппы, про…ппппали, все дддо единнного…
