Рассказы Fr0st Ph0en!x'а

[Fr0st Ph0en!x]

Спасибо, весьма приятно. Буду стараться.

 

Один момент правда остался непонятным: почему заклинание обязывает демона утешать распустившего сопли торговца? Ладно, если бы оно обязывало относится с почтением к вызывающему, так демон же неоднократно глумиться и иронизирует над ним в дальнейшем. Обьясни,не сочти за труд И, разумеется, жду продолжения

Если ритуал выполнен качественно, то демон обязан достоверно объяснить причины, по которым желание заклинателя невыполнимо. Даже когда это не в его интересах. Просто так отказываться от выполнения задания он не может. Нужно пояснить там где-нибудь дополнительно?

[Бякс]

Думаю, стоит хотя бы намекнуть, ибо вЪедливый читатель может придраться

[Pikles]

ИМХО, очень здорово) Так держать ФФ) И, мне кажется, что в интересах демона скорее освободиться от задания, то есть всячески способствовать его скорейшему выполнению. И я не заметил, где он вытирает сопли? Он вроде довел торговца чуть ли не до истерики... Но вам, уважаемый Бякс виднее, мудрый вы наш бес, хех(с).

 

Ну и конечно, ждем продолжения..

 

ЗЫ: ФФ, допиши реформу образования! Нам надоело ждать)

[Бякс]

И я не заметил, где он вытирает сопли? Он вроде довел торговца чуть ли не до истерики... Но вам, уважаемый Бякс виднее, мудрый вы наш бес, хех(с).

 

Пожалуй, стоит пояснить, что я имел в виду:

 

"...– Ты напрасно впадаешь в тоскливое исступление, смертный, – покоряясь условиям призыва и вопреки тому, что мне меньше всего хотелось произносить эти слова, вынужден был успокоить я его"

[Pikles]

Пожалуй, стоит пояснить, что я имел в виду:

 

"...– Ты напрасно впадаешь в тоскливое исступление, смертный, – покоряясь условиям призыва и вопреки тому, что мне меньше всего хотелось произносить эти слова, вынужден был успокоить я его"

Да уж, оно входит в противоречия с некоторыми фразами... Ну хотя бы с этой:

Не испытывай мое терпение, жалкая падаль!

Но мне не кажется, что это является сильным упущением... До всего можно домыслить самому)

[Fr0st Ph0en!x]

А какое там противоречие? о_0 Я вот лично не вижу. Вначале он просто объясняет причину отказа, хоть ему и совсем не хочется это делать, а негодовать ему никто не запрещал, и злиться - тоже.

[Pikles]

"...– Ты напрасно впадаешь в тоскливое исступление, смертный, – покоряясь условиям призыва и вопреки тому, что мне меньше всего хотелось произносить эти слова, вынужден был успокоить я его"

Возможно, здесь не очень вписывается слово успокоить... Лучше, на мой взгляд , использовать *объяснить*...

 

А противоречие в том, что вначале успокоив торговца, демон довел его издевками до истерики... Если это он так специально, то... Блин, коварный и хитрый демон!

 

Хотя, я думаю, править рассказ не нужно) Ибо нету смысла, все и так понятно)

[Fr0st Ph0en!x]

А противоречие в том, что вначале успокоив торговца, демон довел его издевками до истерики... Если это он так специально, то... Блин, коварный и хитрый демон!

Дык да! В том и фича. Он выбрал наиболее подходящую стратегию и таки добился своего. Хотя я подумаю над словом "успокоил", не выглядит ли это, как чисто добровольный поступок. Спасибо.

[Pikles]

Ну... Чего он там добился мы еще не знаем, так что... Пиши дальше, не томи)

[Fr0st Ph0en!x]

Выложу-ка пока полную версию конкурсного рассказа. Позже выложу еще и ответы на некоторые замечания и вопросы, высказанные в ходе вышеупомянутого конкурса, если еще актуально. Выкладываю с целью таки собрать все рассказы в одной теме.

 

Сознание в призме

 

От тоскливого уныния, которым дышал отвратительно-серый мир на обзорной панели, хотелось разбить ее вдребезги. Вместе с этой затхлой, выцветшей реальностью. Совершенно немыслимо, что существуют закоулки пространства, настолько лишенные цвета. Гадкий, бледный, полумертвый мирок.

Все-таки действительно никогда не следует заранее предвкушать результат, если не можешь быть абсолютно убежден в его достижимости. Иначе разочарование будет еще беспощаднее, чем стало бы в ином случае. Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя, вице-навигатор торгового флота, наконец убедился в этой бесхитростной мудрости. Жаль только, что таким суровым образом.

Ко всему прочему, на планете царила лютая стужа. Сенсоры при спуске в атмосферу показали, что на экваторе температура, как и полагается, несколько выше, но ресурса двигателя, изуродованного пиратским анти-потоком, едва хватило даже на то, чтобы дотянуть до средних широт. Впрочем, ничего особенно не изменилось бы – в этом гнусном мире даже на экваторе было невыносимо холодно. Хорошо еще, что не пришлось опускать корабль на один из полюсов – согласно показаниям сканера, там, как это часто бывает на планетах такого типа, намерзли рыхлые шапки переохлажденных оксидов, и при посадке был риск провалиться в толщу неплотного вещества.

Аварийная посадка прошла на удивление удачно, особенно учитывая, что большая часть двигателя перестала подавать признаки активности еще в верхних слоях атмосферы, а опоры-амортизаторы не выдвинулись, потому что от антипротонного удара пиратов, направленного на ходовую часть, накрылась добрая треть всех автоматических систем. Сам Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя, тем не менее, оценивал свое физическое состояние как вполне удовлетворительное, а троим его коллегам было уже все равно. Капитана экипажа, который не успел закрепиться в капсуле, раздавило чудовищной перегрузкой, возникшей во время внештатного перехода в гиперпространство, организм базис-пилота тоже не выдержал возникшего напряжения и ответил отказом обеих дыхательных систем и трех из пяти циклов перекачки жидкостей. Бедолаги хотя бы почти не мучились, но вот вице-пилоту повезло меньше: его изрубленное осколками рухнувшей переборки тело перестало дышать, прекратив затянувшуюся агонию, только перед самым входом в атмосферу. Вице-навигатор ничем не мог ему помочь, да и совсем не до того ему было – не так уж легко умудриться посадить корабль без помощи пилотов на скалистую поверхность планеты, схваченной морозом. Ему неплохо удалось, надо сказать. Вот только не была бы еще эта планета такой неизученной. И такой отвратительной.

Еще на середине обратного пути, сразу после окончания второго гиперперехода, стало ясно, что этот рейс получился гораздо менее успешным, чем планировалось. Вначале на ничем не примечательной процедуре стандартного осмотра тепловых сенсоров погиб базис-навигатор, которому крохотный метеорит, каким-то непостижимым образом пробивший обшивку вместе с защитным полем, раскроил внешний череп и застрял во внутреннем. Пока дезориентированный базис-навигатор пытался найти выход из отсека, оттуда вытянуло всю газовую смесь, от чего он и задохнулся. Потом, когда корабль продолжал путь с торговым караваном, неожиданно посреди астероидного облака Ка’Аайеццу-1729-лфац, битком набитого пиратскими судами, вышла из строя третичная установка охлаждения реактора. Лететь с перегретым реактором никто не решился, благодаря чему пришлось остановить двигатели на время экспресс-ремонта. Естественно, в итоге их корабль сильно отстал, а потом, когда они спешно пытались догнать остальную часть каравана, пока тот не ушел в очередной гиперпрыжок, из-за крупного металлического астероида вынырнул здоровенный пиратский рейдер. Который, разумеется, ранее был совершенно неразличим на сканерах, потому что находился в засаде рядом с массивной железной глыбой. Вице-пилот успел среагировать на первый залп антивещества, направленный в рубку для уничтожения системы управления вместе с командой, и развернул корабль, одновременно открыв экстренный гиперпереход и намереваясь уйти в него. Однако пираты сразу поняли, что добыча вот-вот ускользнет, и второй залп дали уже не в рубку, а по гипердвигателю, который оказался прямо перед рейдером. Начать переход команда Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя все-таки успела, но пиратский импульс начисто сбил координаты, поэтому корабль вышел совсем не там, куда его направлял вице-пилот. Вышел поврежденным настолько, что едва дополз до первой попавшейся планеты, с единственным жизнеспособным членом экипажа на борту. И вот теперь – обесцвеченный мир и неистовый холод. В чужом и диком секторе пространства.

Откуда вообще здесь взялась эта неисследованная область? Здесь, в известной тысячелетиями части галактики, которую вдоль и поперек пересекали зонды-разведчики во время Четвертой экспансии? Что это за место такое?

Хорошо, конечно, что переход закончился не посреди звездной короны и не в зоне притяжения газового гиганта. Так или иначе, ясно одно – слишком далеко от обитаемого космоса эта планетарная система находиться не может. Длина гиперпрыжка в любом случае ограничена, иначе караваны бы сразу следовали из начальной точки в конечную, не подвергая себя опасности на долгих перегонах по открытому вакууму. А значит, выкинуть корабль могло только в этой же галактике, которая сплошь пересечена транспортными сетями. Помощь придет, нужно только суметь подать сигнал бедствия.

На экране гиперпространственного передатчика – яркая клякса безрадостного сообщения “Нет связи”. Либо эта планета действительно не покрывается зоной охвата гиперсвязи, либо передатчик вышел из строя. И то, и другое одинаково скверно – такие устройства кустарному ремонту не подлежат. Выход один – надо наладить незатейливый гипермаяк из остатков окончательно пришедшего в негодность оборудования. Конечно, это не полноценный передатчик, но и отправлять сообщения сейчас не обязательно – достаточно лишь постоянной трансляции идентификационного сигнала в эфир на гиперчастотах, запеленговать извне источник такого сигнала – дело пары мгновений. И помощь придет.

Однако для маяка понадобится антенна, и немаленькая. Подпространственный ретранслятор и большую часть необходимой периферии для него можно извлечь из приемника, конечно, если его разобрать, но такой антенны там нет. Подходящие металлические листы и арматура были в ремонтном модуле, а он отвалился при посадке, уже над самой поверхностью планеты. Поэтому должен быть совсем рядом с кораблем. Придется выйти наружу, в насквозь промороженный воздух, и найти его. Только бы он не был поврежден…

Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя не без усилий выкарабкался из амортизационной капсулы, цепляясь за ее борта суставчатыми руконогами, и тяжело опустился на пластиковый пол. Потерял равновесие, едва не упал, хоть в последний момент и успел опустить все три опорных хвоста, и, пошатываясь, направился к входному шлюзу. В шлюзовой камере его ждал еще один неприятный сюрприз: ни один скафандр при посадке не уцелел. Четыре из них были разбиты попросту вдребезги, а последний, хоть его внешние повреждения выглядели не столь внушительно, не прошел диагностики – перебиты воздуховоды. Вице-навигатор не имел ни малейшего представления, как их можно починить, поэтому, изнывая от тяжелого предчувствия, взглянул на датчики внешней среды. На удивление, все оказалось не так плохо, как могло быть. Температура на поверхности, согласно виртуальной модели, даже в ночные часы не опускалась ниже границы жизнеспособности организма. Правда, активность тела на таком холоде будет ниже, чем у двухвостого червя, и существует риск обморожения половых путей, но выбирать уже не приходилось. К тому же, из-за полного краха, который потерпел их рейс, процедура размножения все равно откладывалась на неопределенный срок – без курса инъекций керрагацтила-828 не получилось бы получить лицензию на передачу генетического материала. Лимит размножения – справедливая мера, но она ставит оба типа бионосителей в заведомо неравное положение по сравнению с самцами и самками, поскольку конкуренция между носителями на порядок выше – ведь их в несколько раз больше, чем самцов и самок вместе взятых. Если бы все сложилось хотя бы чуть-чуть удачнее – был бы и керрагацтил, и лицензия, и потомство. Впрочем, сейчас это не главное – выбраться бы с этой убогой планеты.

С газовым составом атмосферы тоже были некоторые проблемы: содержание кислорода значительно ниже нормы для дыхания, зато азота в избытке. Остается только надеяться, что чрезмерная активность побочной системы газообмена восполнит недостаточность основной.

Больше ждать не имело смысла, хоть Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя и откладывал этот момент до последнего. Решиться, глубоко вдохнуть, вобрать в себя излишки септической слизи – и сомкнуть клешню на сенсорном рычаге шлюза. А теперь еще раз решиться и сдавить его. Все – покореженные створы со скрежетом расползлись кольцом, впуская в теплое нутро корабля стылый воздух чужого мира. Пожалуй, нужно еще раз убедить себя в неотвратимости того, что сейчас меньше всего хочется делать. И, перенеся себя через проход, ступить на озябшую, свалявшуюся комками почву.

Тело тотчас скрутило пеленой вязкого ветра, настолько беспощадно холодного, что вице-навигатору на мгновение показалось, что он шагнул в открытый космос. Кончики щупалец, самые насыщенные термической лимфой части тела, сразу же подернулись инеем и начали мелко подрагивать. Плохо – в случае какой-то неожиданной опасности рефлекторно защитить уязвимые наружные ганглии они уже не сумеют. Недостаток кислорода сказался почти тут же – движения стали размашистыми и вялыми, и вдох давался трудно, хотя существовать в пресыщенной азотом атмосфере действительно можно было неопределенно долгое время. Хотелось бы верить, что не придется.

Под руконогами и опорными хвостами сухо шелестела чахлая светло-серая трава. Над головой в полинявшем небе повис крохотный тусклый огонек умирающей звезды, центра этой планетарной системы. С каждым движением мороз все глубже пробирал нагое тело, топорщил меховые чешуи, сжимал стерженьки ветвистых волос, вдавливал липидные наросты, теснил хитиновый панцирь и оставлял белые полосы на водянистой коже надбрюшья. Руконоги сводило судорогой, и переставлять пять конечностей, теряющих подвижность, становилось все труднее. Даже яркие пигменты, расцвечивавшие внешние покровы, поблекли, хоть и все равно разительно отличались по цвету от однообразной гаммы этой планеты. Усики осязательных рецепторов непроизвольно втянулись в туловище, но вице-навигатор уже не заметил этого – все его внимание было приковано к высившимся совсем рядом исполинским сооружениям. Да, зрительные каналы не подводили его – цилиндрические громады и правильной формы сложные конструкции, составленные из кубов разного объема, не могли быть причудливыми скалами или растениями. Все еще не веря самому себе, Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя пока отложил поиски модуля, чтобы окончательно убедиться, что жгучая стужа и бледное небо с бурыми прожилками не подавили его разум.

Пристально вглядевшись в облака над далеким черно-серым лесом, темневшимся на горизонте, и убедившись, что оттуда в ближайшее время не придет никакой кислотный ливень, вице-навигатор медленно, с опаской, побрел к непонятным свидетельствам организованной деятельности. И замер, словно пораженный высокочастотным абиотическим излучением, когда, оскальзываясь на липком грунте, приблизился к диковинному решетчатому проему в сплошном кремнистом заграждении, а потом, вытянув седьмой непарный глаз, сфокусировал на нем поле зрения.

Перед решетчатым входом что-то стояло. Без сомнения, живое. Настолько живое, что в тот же момент у Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя возникло неудержимое желание впрыснуть ему яд в основание внутреннего черепа. Уничтожить, как паразита.

Существо было нещадно, мучительно, исступленно уродливым. Поражала примитивность его строения. Вице-навигатор сумел разглядеть у него два жестких опорных хвоста и всего две свободные конечности. Шкура животного была грязно-желтого цвета и испещрена бесформенными пятнами. Посередине его туловища висел на широкой, судя по всему, хрящевой полосе какой-то внешний орган, отдаленно напоминающий нечто искусственное. Но самой мерзкой была голова создания. Почти сферическая, покрытая в верхней части сплошным массивом тонких отростков, с двумя бессмысленными провалами глаз и, самое главное – с единственным ротовым аппаратом! Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя вздрогнул от омерзения, представив, как вся сожранная этой тварью пища идет по одной трубке в забитую гнилью емкость, и там переваривается в жутком месиве – животные белки с растительной клетчаткой, минеральные соединения – с углеводами, жиры – с жидкостью… Его замутило, и вице-навигатор поспешно перевел взгляд на постройки, возвышавшиеся теперь над самой его головой.

“Что же это? Неужели их построили такие отродья, такие тошнотворные гады? Неужели они могут быть разумны? Как такое допустимо, чтобы величайший дар – способность сознавать себя и распоряжаться своим существованием – был отдан этим выродкам, отбросам природы? Да ведь каждый червь сложнее устроен, чем эта пакость!” – метались мысли вице-навигатора. – “И запах от него… Не удивлюсь, если и генетическая информация у местных уродов кодируется каким-либо самым примитивным из известных науке способов – четырехспиралевой молекулой, например. Каких же поганых тварей все-таки иногда порождает природа, непостижимо... Теоретически – вроде бы обычная жизненная форма, пусть и проще эмбриона в зачаточной стадии, и непонятно, с чего оно вызывает такое невыносимое отвращение, но сразу, как увидишь, тянет на куски разодрать. Самое поразительное – что вот такие организмы зачастую оказываются более жизнестойкими, чем развитые. Ирония эволюции…”

Забыв об осторожности, Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя едва не устремился к отчаянно смердящему животному – удостовериться в том, что постройки эти – всего лишь проявление инстинктивного поведения, что гадкие существа их собирают, повинуясь выработанной за тысячелетия врожденной программе, не сотворяя при этом ни единой мысли, не оскверняя Разум своим существованием… Однако же, вовремя передумал – любой вид, живущий колониями, бросится на защиту своей территории. А инопланетные выродки вполне могут оказаться ядовитыми. Борясь с подкатывающей волнами дурнотой, вице-навигатор торопливо начал отходить назад – в сторону леса, на поиски модуля. Нечего тратить время на изучение всяких уродов.

Затылочным глазом Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя увидел, что несуразное создание все-таки заметило его и теперь, опустив нижнюю челюсть, никак не может отвести взгляд. Решив, что терять уже нечего, внутренне смеясь над собой, вице-навигатор для проверки обратился к животному на мелодичном эсперанто дальних секторов, которое непременно было бы здесь в ходу, если бы существа были разумны. Промолчит, конечно же, тупое…

Вот тут случилось самое страшное, необъяснимое и чудовищное. В ответ на стандартную реплику тварь резко пригнула двуглазую голову, что-то истошно заорала, перекосилась, судорожно вскинула болтавшийся на туловище орган и с оглушительным шумом испустила в вице-навигатора поток крохотных, едва различимых в полете металлических осколков. Они прошили внешний череп, выбили несколько глаз, вонзились в ганглии, повредили осязательные системы… Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя круто развернулся и понесся к кораблю, но проклятый холод и недостаток кислорода дали о себе знать: замешкавшись, вице-навигатор получил в спину еще один поток металла, который разорвал два пищевода и часть какого-то из кишечников, отсек треть щупалец, вынес из тела фильтрат вместе с частью панциря и перебил опорные хвосты. Он рухнул, как подкошенный, и попытался уползти в видневшиеся поблизости заросли. Но третий залп закончил начатое – разрушил большинство нервных центров, не задетых первыми двумя атаками. Это означало почти полный паралич. Вице-навигатор застыл на клейком песке неподвижным клубком, истекающим лимфой и слизью.

Охранник Серега, не выпуская автомат из трясущихся рук, уставился на только что переставшую корчиться угольно-черную живую массу, распластавшуюся перед ним. Вокруг убитого монстра земля странно курилась тонкими облачками пара, а травинки сохли и даже обугливались. Не отрывая обезумевшего взгляда от раздутой туши, Серега на ощупь вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет и зажигалку, все так же, вперившись в затихшую зверюгу, закурил и вытер со лба обильную испарину. В две затяжки спалив сигарету до фильтра, позвал по рации дрожащим голосом:

– Юрий Владимирович! Подойдите сюда… Вы тут нужны! Да, срочно!

Спустя несколько минут трое охранников увлеченно изучали скользкое мясистое тело, держась при этом от него подальше. Зверь лежал на сочной июльской траве, как сгусток первобытного мрака, и рядом с ним растения медленно увядали. От туши шел густой тяжелый запах, неуловимо отдающий какой-то химией, но ни на что не похожий. У всех троих существо вызывало одно и то же ощущение, но вслух, передернув плечами, его первым высказал молодой Пашка:

– Вот так посмотришь – вроде, живность как живность, ничего такого. Ну, корявая очень, конечно… А хочется ее еще раз расстрелять на месте, а потом труп облить бензином и сжечь. Вот как таракан на кухне – сразу рука прихлопнуть тянется, если его заметил. Мерзость какая.

– Д-да… – пробормотал Серега, глубоко затягиваясь четвертой подряд сигаретой.

– А ты посмотри, оно, вроде, живое еще – глаз вон дергается, или что там это у него… Ну и здоровенная все-таки скотина! Серега, ты как его так?

– Да стою вот, вроде нормально все, как обычно. Вдруг краем глаза движение какое-то сбоку заметил. Ну, думаю, ящерица или птица. А там – вот эта вот хреновина. Стоит и смотрит на меня. А потом вдруг вся заклокотала, затрещала, запищала, мне так по ушам этот скрип резанул… Я очнулся и всадил в него очередь в упор. Потом еще одну, потом быстро рожок сменил, уж не знаю, как умудрился, башка ведь совсем не работала. И еще раз засадил. Он зашипел и повалился. Если бы не в упор – точно бы все очереди в молоко ушли, руки так ходуном ходили, что я еле-еле автомат держал. До сих пор трясет всего, слава богу, заметил хоть эту тварь вовремя. А то фиг его знает, что бы сейчас от меня осталось…

– Уж повезло, конечно, – с философским видом изрек Пашка.

– Пожалуй, ему так и лучше… Не мучается хоть. Но жить-то все хотят, даже уроды вот такие, которые вообще непонятно как на этом свете задержались. Зря убил все-таки, сам же говоришь, что стоял он спокойно, – произнес Юрий Владимирович, глядя на жирную слизь, растекшуюся лужей под зверем.

– Ага, а что я делать должен был, когда увидел, что такая хрень сбоку стоит? Ждать, пока она меня сожрет? Может, конечно, и не стала бы, но такая жуткая дрянь… Я уж сам не помню, как стрелять начал, само получилось.

– Да что уж теперь… Фу, ну и жара стоит! И на небе ни облачка. Уж две недели почти, дождь бы хоть пошел, у меня на даче огурцы совсем засохнут без полива. Каждый день-то ездить туда не могу. Утром грохотало, так все равно не ливануло, как назло.

– Скоро будет уж, послезавтра вроде как обещают. А то, на самом деле, как на сковородке весь день… Как вы думаете, что это за чудище?

– Мутант какой-нибудь, стопудово, – махнул рукой Пашка. – Тут же, блин, Кировский завод! С войны еще тут что только ни клепали, вредное производство было всю жизнь. Охраняем с вами тонны черт знает каких отходов, ладно хоть, платят хорошо, да и пенсия будет приличная. Здесь склады всякие еще, а сейчас вообще ракеты утилизируют межконтинентальные. На открытых стендах.

– Ну ладно, придумал! Ракеты межконтинентальные. Байки все это, один дурак сказал, и по всему городу разошлось, – скептически заметил совсем пришедший в себя Серега.

– Сам-то типа сильно много знаешь? У меня у бабки там знакомая работала, совсем недавно на пенсию вышла. Вот она и рассказывала, как лично принимала эти ракеты на демонтаж. А там одно топливо чего стоит, и хранят их хрен знает как. Вот и повылазили мутанты, ты тут еще и не такое увидишь.

– Типун тебе на задницу, себе пожелай такое увидеть. Ну что, будем его добивать, или как? – осведомился Серега.

– Сам пусть помрет. Тебе и так сегодня перед начальством отчитываться за растраченные патроны. И объяснять еще, что действительно была нужда все их засандалить в проползавшую мимо зверюгу. Давайте, идите, я тебя пока сменю, – ответил Юрий Владимирович.

Покурив еще раз напоследок, Серега и Пашка ушли на территорию завода, горячо обсуждая вопросы утилизации межконтинентальных ракет. Юрий Владимирович слегка наклонился к безобразной морде твари, заглянул в гаснущие глаза и тихонько вздохнул:

– И отовсюду-то на нем что-то растет, весь в коросте какой-то, живого места нет… Эх ты, животина бессловесная, за что тебя матушка-природа так изувечила?

Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя недвижимо лежал на иссохшей мерзлой земле, среди ломких стеблей серых растений, и смотрел на нелепую голову двухвостого существа. Он очень устал, особенно от того, что пришлось так долго слушать раздирающую слуховой аппарат какофонию звуков, издаваемых этими тремя особями. И еще – от безразличного выгоревшего неба с хмурой точкой гибнущей звезды. Бесцветный мир навевал тоску куда большую, чем осознание близкой смерти, и Ийерль’Шиллацаффре-алгхъя теперь хотел только одного – поскорее перестать его видеть.

Вице-навигатор торгового флота спазматически содрогнулся, с шумом выбросил воздух из дыхательных циклов, крепко сжал все жвала и присоединился к своему экипажу, навсегда покинув серую планету.

 

 

©Fr0st Ph0en!x, 28 июня – 16 июля 2009 г.

[Boma Kuro]

Сознание в призме

...

Хех.

 

Шалк и кагути резвились в фояде, дразня друг друга. "Ты самое уродливое существо на земле", - сказал шалк кагути. "Нет, это ТЫ самое уродливое существо на земле", - ответил кагути шалку. Каждый из них считал себя красивее другого.

 

Мимо проходил лорд Вивек. Он решил их спор: "Нет. Вы ОБА - самые уродливые существа на земле, вы оскорбляете меня своим присутствием". Он обрушил на обоих мощнейшие удары и разнес им черепа, тем самым прекратив их спор. После этого он спокойно продолжил свой путь.

[Fr0st Ph0en!x]

Лорд Вивек не знал, что и он тоже - самое уродливое существо.

[Pikles]

Хех.

 

Шалк и кагути резвились в фояде, дразня друг друга. "Ты самое уродливое существо на земле", - сказал шалк кагути. "Нет, это ТЫ самое уродливое существо на земле", - ответил кагути шалку. Каждый из них считал себя красивее другого.

 

Мимо проходил лорд Вивек. Он решил их спор: "Нет. Вы ОБА - самые уродливые существа на земле, вы оскорбляете меня своим присутствием". Он обрушил на обоих мощнейшие удары и разнес им черепа, тем самым прекратив их спор. После этого он спокойно продолжил свой путь.

Да... Одна из самых запомнившихся книг морры... "Поучения благой Альмалексии", вроде так называлось...

 

Позже выложу еще и ответы на некоторые замечания и вопросы

Просто разъяснения или диалоги из темы с обсуждением конкурса?

[Boma Kuro]

Лорд Вивек не знал, что и он тоже - самое уродливое существо.

Ну, справедливости ради - обратного он и не утверждал, хех.

 

Да... Одна из самых запомнившихся книг морры... "Поучения благой Альмалексии", вроде так называлось...

Ага. Во время голосовая меня так и подмывало этот отрывок процитировать, хех.

[Fr0st Ph0en!x]

Добавил еще чуть-чуть в рассказ про демона. Замучил уж сей текст ФФ (оба прочтения фразы верны ).

[Pikles]

Во первых УРА!!! ФуФу не забывает радовать нас и таки старается дописывать свои рассказы...

 

Дальше замечания:

земля была залита странным черно-серым камнем

У меня проблемы с восприятием фразы... *залить камнем* - это надо постараться...

Книжка какая-то по чешской грамматике валялась, я поднял и для прикола какую-то хрень оттуда прочитал! Ничего я больше не делал!

Вопрос... Если он только что-то прочитал, откуда взяться мощнейшей пентаграмме? Или они по странной (очень странной!) случайности курили травку у уже нарисованной и тамже прочли заклинание вызова... Причем просто так, от балды... Цепь случайностей в произведении продалжает поражать (я о моменте с шаманской избой). Так что... Ждем ваших комментариев по этому поводу, бояринъ)

[Fr0st Ph0en!x]

Благодарствую, бояринъ.

У меня проблемы с восприятием фразы... *залить камнем* - это надо постараться...

Откуда демону знать, что на самом деле это не камень, а асфальт? Внешне и на ощупь отличаются они не особенно.

Вопрос... Если он только что-то прочитал, откуда взяться мощнейшей пентаграмме? Или они по странной (очень странной!) случайности курили травку у уже нарисованной и тамже прочли заклинание вызова... Причем просто так, от балды... Цепь случайностей в произведении продалжает поражать (я о моменте с шаманской избой). Так что... Ждем ваших комментариев по этому поводу, бояринъ)

Ну да, опять случайность, но вот у нас в городе почему-то очень любят рисовать пентаграммы где попало. Причем часто они почему-то встречаются по соседству с этими самыми тремя рунами. В том числе - и на асфальте, правда, не такие большие, но тем не менее. Так что ничего невозможного даже в двух совпадениях подряд я не вижу. Тем более, что, согласно замыслу, фраза на чешском звучала почти в точности так, как слова заклинания, напечатанные в уже хорошо знакомой демону книге торговца.

[Pikles]

Благодарствую, бояринъ.

 

Откуда демону знать, что на самом деле это не камень, а асфальт? Внешне и на ощупь отличаются они не особенно.

 

Ну да, опять случайность, но вот у нас в городе почему-то очень любят рисовать пентаграммы где попало. Причем часто они почему-то встречаются по соседству с этими самыми тремя рунами. В том числе - и на асфальте, правда, не такие большие, но тем не менее. Так что ничего невозможного даже в двух совпадениях подряд я не вижу. Тем более, что, согласно замыслу, фраза на чешском звучала почти в точности так, как слова заклинания, напечатанные в уже хорошо знакомой демону книге торговца.

Мда... А теперь представте картину: площадь, в центре ее одиноко стоит грязно-белая стена с.. мм.. фаллическим символом и корявыми рунами... (я смеялся долго ), рядом два курящих травку хиппаря, ах да, в центре площади нарисована мощнейшая пентограмма, и... рядом валяется учебник по чешской грамматике, где в качестве примера приведена формула, или уж если все в кучу, ритуальное заклинание вызова демона... Извините, но я уполз под стол...

Изменено 20 октября, 2009 пользователем Pikles

[Fr0st Ph0en!x]

Там не площадь, там помойка, импровизированный сортир у удобной стены, мусор и даже труп собаки. На редкость неприглядный закуток. Так что валяться там может все, что угодно. Хотя я этот момент как-нибудь акцентирую, если уж вызывает вопросы.

А относительно формулы - видимо, ты никогда не слышал чешскую скороговорку или парадигму какого-нибудь особенно редкого словосочетания. Я совершенно убежден, что ими можно не только вызвать демона, но и навлечь Апокалипсис на весь род человеческий.

[Fr0st Ph0en!x]

Охъ, бояре, вот еще один рассказ, написанный на графоманский конкурс на другом сайте. Написан в крайней спешке и наполовину - на работе, поэтому крайне интересно, получилось ли что-то вменяемое и стоит ли графоманить в таком темпе.

 

Приговоренный внутри

 

– Преступления Тлаара-оэ-Ла столь чудовищны, что сомнений в приговоре быть не может! – воскликнул один из государственных обвинителей. – Судите сами: убито семнадцать организмов, из них шесть – дети! Таким образом, погибли тридцать четыре – вдумайтесь, тридцать четыре! – сознания, из которых двенадцать – детские! Мы не…

– Детские не считаются, – перебил его Тлаар-оэ-Ла. – Они вообще не успели сформироваться. Это не полноценные сознания.

Обвинители задохнулись от возмущения и во все глаза уставились на заключенного. Тот стоял перед ними на возвышении посреди огромного полусферического зала – большеголовый, низенький, сморщенный от постоянного воздействия защитных полей, опоясанный силовыми линиями, сжимающими тело. Часто-часто моргал влажными фасеточными глазами, криво улыбался, но держался вызывающе.

В зале сегодня не осталось ни единого свободного места, некоторым даже пришлось стоять в проходах – зрителей собралось гораздо больше, чем предусматривал протокол. Конечно, вполне предсказуемо – в прессе дело Тлаара-оэ-Ла называли едва ли не процессом века, настолько жуткими выглядели его подробности и настолько много было жертв. В том, что его приговорят к высшей мере, не сомневался совершенно никто. Обвиняемый тоже не питал никаких напрасных надежд, а его изуродованное сознание не позволяло отступить от старых привычек. И он лишь кривил тонкие белые губы, выслушивая речи обвинителей, полные тихой ярости.

– Многоуважаемая коллегия судей! – справившись с чувствами, продолжили обвинители. – Вы сами видите, что это за личность. Он убивал цинично, расчетливо, наслаждаясь страданиями каждого из сознаний. Он не сожалеет о содеянном и обязательно начнет убивать снова, как только окажется на свободе. Полагаю, сомнений быть не может – только распыление сознания может стать единственно возможным наказанием для этого преступника! Мы все сказали. Надеюсь, уважаемый суд примет во внимание все факты…

– Не сомневайтесь, Каамтал, мы учтем все доводы. Как обвинения, так и защиты, – холодно оборвала их реплику судейская коллегия. – Позицию защиты мы уже выслушали, поэтому слово предоставляется второй фазе обвиняемого разума – Тлаару-аи-Зан. Подсудимый, передайте слово второй личности.

Худощавое тело на возвышении вздрогнуло, ссутулилось еще сильнее и заговорило слабым, высоким и болезненным голосом:

– Многоуважаемые судьи, я готов выступить с последним словом.

– Подтверждаете ли вы, что являетесь именно Тлааром-аи-Зан, обратной фазой разума Тлаара?

– Подтверждаю. Доказательством могут стать данные энцефалограммы и анализ биометрических параметров голоса.

– В этом нет необходимости. Итак, что бы вы хотели сказать нам о подсудимой личности?

Тлаар-аи-Зан помолчал, слегка шевеля челюстями. В наступившей тишине, казалось, можно было услышать, как зашумела, вздувая сизые вены, кровь под молочно-белой кожей его тела, скованного светящимися линиями. Он зажмурился, увлажняя внезапно пересохшие глаза, глубоко вздохнул и начал:

– Многоуважаемый суд… Уважаемые защитники, обвинители и все, кто еще присутствует в этом зале… Я знаю, что второй я, Тлаар-оэ-Ла – преступник, что он делал страшные вещи, и я каждый раз с самого начала знал, что именно он теперь замыслил. Но я не мог ему мешать и не мог сдать его властям – он же часть меня, самое дорогое, что у меня есть. Я очень его люблю, и именно это толкнуло меня на собственное преступление.

Зал пораженно замер. Тлаар-аи-Зан помолчал немного, покосился на серый раструб распылителя, установленного чуть поодаль от центральной площадки, и продолжил, торопливо и горячо:

– Да, да, преступление! Как еще можно назвать мое горькое, позорное молчание? Я укрывал его черные замыслы – я преступник не меньший, чем вторая моя личность. Если уж оэ-Ла суждено быть уничтоженным, то развейте и меня вместе с ним. Я, Тлаар-аи-Зан, заявляю, что я – соучастник этих чудовищных преступлений, я признаю свою вину и готов быть распыленным вместе с Тлааром-оэ-Ла. Не сомневаюсь, что суд примет справедливое решение. У меня все, многоуважаемые, я закончил.

По залу пронеслась волна невнятного ропота. Арестованный замер, вытянув шею и пытаясь понять, как отнеслись к его словам, но ничего расслышать не смог и скорбно опустил большую тускло блестящую голову.

– Суд понял ваше пожелание, – кивнула судейская коллегия. Похоже, что их телом сейчас управляли оба сознания сразу. Такое случалось только тогда, когда принимались наиболее важные решения.

В этот момент заключенный снова заговорил, и голос его теперь был уверенным и грубым. Из недр разума вернулся Тлаар-оэ-Ла.

– Не слушайте этого кретина! – завопил он. – Я один все делал, я! Он тут ни при чем! А вы все сдохнете, сдохнете, сдохнете! Сгниете, разложитесь, и вас будут жрать черви! Я обещаю, я клянусь, что так и будет!

Безумную речь убийцы прервал короткий энергетический разряд, на пару мгновений пославший его в беспамятство вместе с другим сознанием. Когда арестант пришел в себя, место преступника опять заняла вторая личность. Тлаар-аи-Зан посмотрел в огромные внимательные глаза судейской коллегии и тихо, но удивительно отчетливо заговорил, и от звука его слов обвинителям захотелось выпить холодной чистой воды.

– Я вас очень прошу, я вас умоляю. – Голос заключенного сорвался. – Я умоляю вас не оставлять меня одного в этом теле. Лучше рассейте и меня тоже. Вы же знаете, что я больше нигде не достану хирургической сыворотки. То есть, для того, чтобы повреждения не заживали сразу же. Поэтому даже убить себя не смогу, благодаря нановирусам и прочим, ха… чудесам медицины. У меня нет выбора – у вас он есть. Не обрекайте меня на эту пытку. Не надо, умоляю вас.

– Мы – не Тлаар-оэ-Ла, – не отводя глаз, ответили оба судьи. – Мы не станем приговаривать невиновного к распылению. Общеизвестно, что одна фаза сознания физически не может дать показания против другой, если та не хочет этого. Поэтому признать вас соучастником мы не имеем права. Наш вердикт: приговорить личность Тлаара-оэ-Ла к казни через распыление сознания. Будет уничтожен только преступник. Привести приговор в исполнение немедленно.

Толпа загудела, заволновалась, глядя на то, как застывшего Тлаара, по-прежнему заключенного в силовые кандалы, подняли на ленту транспортера и доставили к массивному рассеивателю, который располагался почти там же, в центре зала. Безвольное тело, уже не оказывающее сопротивления, пристегнули широкими силиконовыми полосами к сильно вогнутому креслу и зафиксировали голову под излучателем. Все. Осталось только ввести код-программу и повернуть ключ.

Тлаар-аи-Зан, закрыв глаза, сквозь удары сердца слушал тоновые сигналы клавиш, на которых оператором набирался порядок символов, и считал их в уме. Один, два, три… восемнадцать, девятнадцать… Тридцать два. Это был последний. Набор знаков, безвозвратно стирающих сознание, введен, теперь – щелчок ключа… Слишком долго его что-то нет. Вот, щелкнуло. Теперь точно все.

”Прости меня, аи-Зан. Я виноват только перед тобой. Ты теперь один, но я знаю – ты справишься”, – успел шепнуть ему напоследок оэ-Ла.

Сноп тонких светлых лучей ударил в голову арестанта, заставив зрителей затаить дыхание. Тлаар-аи-Зан услышал, как дико, бешено закричал в нем оэ-Ла, и закричал вместе с ним – разрывая криком остаток разума и весь мир, ставший сразу таким пустым. Тлаар-оэ-Ла уходил, таял, сгорал в жгучей агонии, и все становилось грязно-серым, плоским и бессмысленным. Вместе со второй личностью истерзанное тело теряло и все то, ради чего стоило жить. И никакая смерть не могла сравниться с происходящим.

Тлаара-аи-Зан захлестнула нестерпимая, раздирающая каждую его частицу могучая волна боли. Но неизмеримо страшнее тягостного мучения, охватившего все тело, из которого ушла личность, была одна мысль, захватившая остаток разума: Тлаара-оэ-Ла больше нет. Никогда больше его не будет рядом в трудный момент, никогда он не перехватит контроль над телом, чтобы помочь неловкому аи-Зан, никогда он уже не подскажет нужных слов, если на двойном свидании станет не о чем говорить. Никогда не выслушает мысли, которые сильнее всего волнуют, никогда не возьмет себе частицу чувств. Не с кем будет поговорить о самом сокровенном, никто не поймет тебя настолько, как второй ты. Никогда рядом не будет самого близкого друга – части собственного разума. Тлаар-аи-Зан навсегда остался один.

– Казнь окончена, – объявили судьи, чуть прикрыв глаза. – Тлаар-аи-Зан, теперь вы признаетесь единственным обладателем вашего тела. По данной причине вы переводитесь на реабилитацию в специализированный интернат для граждан с патологиями фаз разума. В зависимости от результатов пройденного курса вы, возможно, останетесь там на постоянное жительство. Вам понятно решение суда?

Арестованный ничего не ответил. Он не слышал судей. Тлаар-аи-Зан снова и снова судорожно пытался найти внутри себя хотя бы крохотную частицу оэ-Ла, хотя бы ничтожный след его мыслей… Чтобы еще хоть раз почувствовать, что кто-то еще есть в этом просторном ничтожном теле, которое стало теперь вечной тюрьмой одинокого сознания. Но тщетно. Тлаар-оэ-Ла ушел навсегда.

Ремни расстегнулись. Тлаар-аи-Зан сполз с кресла на пол, упал на колени и закричал еще безысходнее, чем тогда, когда погибал оэ-Ла. От крика почти разрывались лобные пазухи, из ушных отверстий хлынула кровь, но он ничего уже не чувствовал, кроме неутолимого, съедающего душу отчаяния. И арестант теперь ничего, кроме этого, не желал воспринимать. Реальность погибла вместе с самым близким, самым родным – вместе со вторым собой.

Судьи, обвинители и защитники, дождавшись исполнения приговора, сразу покинули зал заседаний, зрители шумно обсуждали то, что увидели, и тоже понемногу расходились. Едва оказавшись снаружи громады здания суда, Заглаам-оэ-Ках мысленно обратился ко второй своей личности:

– Ну, и что ты об этом скажешь, аи-Рал? Зачем вот они оставили этого бедолагу одного в том теле? Второй-то понятно – мерзавец, скотина, ублюдок, сам бы лично его распылил, если бы разрешили. А этот-то за что страдать должен? Понятно, что мог попытаться все рассказать полиции, но вряд ли бы у него получилось, даже если б захотел… Второй бы не позволил, это точно. Да и как, правда, почти себя самого выдашь…

– Да уж, ему теперь до глубокой старости так мучиться, – слегка помедлив, произнес Заглаам-аи-Рал. – День ото дня просыпаться и чувствовать, что один, что нет себя рядом, что мысли – только твои, никому до них нет больше дела… Я бы точно не смог так. Ну, и никто не может, все с ума сходят… Этот, наверное, тоже спятил уже. Жалко его, да. Очень. И сделать ничего с собой не сможет – нановирусы залечат моментально, хоть руки режь, хоть со шпилей прыгай, хоть мозги вышибай, хоть кислоту пей или еще какую гадость. Сволочи судьи, надо было сразу их вдвоем распылить, а тело – на органы. И другим бы помогли, и так доноров не хватает…

Три офицера подняли невесомое, словно потерявшее всю кровь, вялое тело Тлаара-аи-Зан и потащили его к прибывшему транспорту спецучреждения. Взгляд арестанта оставался безучастным. Разум его на время угас вслед за стертым сознанием, и это сейчас было спасением.

 

 

©Fr0st Ph0en!x, 13 – 14 декабря 2009 г.

[Pikles]

Ой спасибо ФФъ, порадовал) Как всегда на уровне и спешка при написании не сказывается на качестве

 

Один вопрос:

 

– Суд понял ваше пожелание, – кивнула судейская коллегия.

 

Сколько было судей? Один судья, в смысле два разума, но одно тело? или же в судейской коллегии сидело насколько тел с их разумами? Если второе, тогда:

 

Похоже, что их телом сейчас управляли оба сознания сразу.

 

как-то тухло звучит... Поясни)

Изменено 26 декабря, 2009 пользователем Pikles

[Fr0st Ph0en!x]

Ой спасибо ФФъ, порадовал) Как всегда на уровне и спешка при написании не сказывается на качестве

Вельми благодарствую, бояринъ. Спасибо, что читаешь.

Сколько было судей? Один судья, в смысле два разума, но одно тело? или же в судейской коллегии сидело насколько тел с их разумами?

как-то тухло звучит... Поясни)

Ну дык да, одно тело и два разума. Мне казалось, это из текста понятно.

[orc Wolf]

Здорово, проняло аж до печенок. Единственно, мне не совсем понятно, как это в мире, где столь высока буквально понимаемая гуманность и медицина настолько развита, до сих пор не ввели будки самоубийц/добровольную эвтаназию.

[Pikles]

Просто я привык думать, что коллегия подразумевает какое-то собрание... ммм... организмов а одно тело, пусть и с двумя разумами вряд ли можно назвать коллегией... как-то так, но это лично мое мнение, я не филолух)

[Fr0st Ph0en!x]

Здорово, проняло аж до печенок. Единственно, мне не совсем понятно, как это в мире, где столь высока буквально понимаемая гуманность и медицина настолько развита, до сих пор не ввели будки самоубийц/добровольную эвтаназию.

Масштабнейшее спасибо, уважаемый. А почему там так уж высока буквальная гуманность? По-моему, немногим выше, чем декларируется в нашем обществе. Решение судей, в частности, разделили совсем не все зрители, но с ним уже ничего не поделать, оно имеет окончательную силу.

Относительно добровольного самоуничтожения - ну, у полноценных граждан с обоими сознаниями, полагаю, такой мысли там не может возникнуть в принципе. А "одиночки" считаются недееспособными, поэтому их решение в расчет не принимается в связи с постулатом о сверхценности каждого разума, даже покалеченного. Такой вот своеобразный гуманизм, да. "Одиночек" там, естественно, не так много, поэтому их проблема обществом не рассматривается, как существенная.

Просто я привык думать, что коллегия подразумевает какое-то собрание... ммм... организмов а одно тело, пусть и с двумя разумами вряд ли можно назвать коллегией... как-то так, но это лично мое мнение, я не филолух)

А как их еще назвать, если это два самостоятельных разума? И принимают решения они именно коллективно, совещаясь между собой?