XVI Конкурс прозы (ФР+АБ II)

[mr. gee-M]

Требования:

 

Форма: проза.

Сеттинг: не-фанфикшн (не-TES, не-Fallout, не-wh40k, не-властелины колец и прочие аниме-манги-фэнтези-вселенные).

Тема: Детектив.

Согласно википедии: основной признак детектива как жанра — наличие в произведении некоего загадочного происшествия, обстоятельства которого неизвестны и должны быть выяснены. Собственно, это все, чем ограничена ваша фантазия.

Текст должен иметь название. Название "Детектив" - будет заменяться приемщиком на рандомный набор букв.

Объём: 20-80 тысяч знаков с учётом пробелов и названия. Рамки широкие, так что никаких плюс-минус.

При написании желательно учитывать правила русского языка.

Количество работ от одного автора не ограничено.

В случае косяков и иного несоответствия приемщик обязуется вам об этом сообщить и отправить заявку на доработку, но не более того.

Дедлайн: 15 декабря, 21:00 по московскому времени. Пять недель на всё про всё. Тема для голосования откроется после окончания приема работ.

 

Работы отправлять:

mr. gee-M (Fullrest) http://www.fullrest....16683-mr-gee-m/

ruby the undead (AnvilBay) http://forum.anvilba...n=profile;u=163

 

Работы будут выкладываться по факту приемки и после публикации исправлению и дополнению не подлежат. Вычитывайте тщательней!

Работы, как обычно, выкладываются анонимно, за деанон - дисквалификация.

 

В данной теме только публикация заявок, обсуждения ведите где-нибудь отдельно.

 

Bring it on!

...или что там говорят? )

[mr. gee-M]

ПЕРЕУЛОК

 

Дополнение №2 из отчета психиатров по делу

И. Н. Николаева. Архив текущих дел, прокуратура.

Только для служебного пользования.

 

 

Меня зовут Игорь Николаев. Нет, я не буду предлагать вам выпить за любовь, поскольку не имею к отечественной эстраде никакого отношения. Зато, если верить родителям, я родственник небезызвестного психиатра Николаева, чего-то там написавшего про онейроидную шизофрению. Я нахожу в этом некий инфернальный юмор.

Мне двадцать девять лет. В настоящее время я нахожусь в Третьей харьковской областной психиатрической больнице, которую местные жители по старинке называют «пятнадцатой дуркой». В моей палате есть стол, стул и кровать. На столе – тетрадь и ручка, закатанная в мягкую резину, что по местным меркам – большая привилегия. Ручку и тетрадь дал мне мой лечащий врач. Он считает, что изложив на бумаге свою историю, я смогу, как он выражается, «систематизировать свои мысли». Не думаю, что у меня есть желание систематизировать вообще что-либо, но за это мне пообещали разрешить курить прямо в палате и избавить от ежедневных прогулок во дворе. Без сигарет я особо не страдаю, но не выходить на улицу – моя розовая мечта. И две дополнительные решетки на окнах. И круглосуточное наблюдение. И…

Черт.

Галоперидол действует так: сначала во рту и в горле появляется мерзкий маслянистый привкус, словно ты неудачно открыл зубами пузырек с глицерином. Затем пространство внутри твоей головы становится как бы двумерным: мысли плоские, память плоская, все плоское. Эмоции… Эмоций нет никаких. Кроме одной: огромного, удушающего, всеобъемлющего отвращения к себе, жизни и реальности как таковой. Хочется кого-то убить, но лень.

Черт-черт-черт.

Запомнить: отвращение бывает также: неописуемым, чудовищным, гадливым (или гадким?), обволакивающим, невыносимым.

Записать: совсем необязательно забивать острые металлические предметы в глазную орбиту и сверлить череп, поскольку лоботомия давно стала химической.

Так.

Проехали.

С момента последней записи на этом листке прошло восемь часов и действие лекарства (лекарства, ну да) уже практически сошло на «нет». За окном темно, но свет в палате не выключили. Это хорошо, и, думаю, без главврача тут не обошлось. Наверняка он нашел мои записи и распорядился «не мешать».

Дьявол, даже живот заболел. Ничего, смех продлевает жизнь.

Итак, мне двадцать девять лет. В Харькове я живу лет пять, но родился и вырос в Москве. Когда моя бабка по материнской линии, отдав богу душу оставила мне квартиру в центре Первой Столицы, я решил, что продав свою московскую «двушку» и переехав в большой, но гораздо более либеральный в смысле цен Харьков смогу безбедно существовать, не особо при этом напрягаясь. Так оно и вышло, но я не намерен утомлять вас тонкостями купли-продажи недвижимости и своего повседневного быта. Скажу только, что риэлторы содрали с меня возмутительно дорого.

По образованию я юрист, а по профессии… Блин, вот тут мне бы очень хотелось написать пафосное «детектив», но будем откровенны: оформить частную практику такого рода в наших палестинах… нет, не то чтобы невозможно. Но денег на взятки у меня просто не хватило бы, поэтому на моей вывеске красуется более скромное «Частный сыск». Для смеху: ко всему прочему это еще и название зарегистрированного предприятия. То есть я – ЧП «Частный сыск». Согласно документам я занимаюсь студийной фотографией.

Нет, в каждой шутке, как известно, есть доля шутки, и я действительно занимаюсь студийной фотографией в том смысле, что весь мир театр и все такое. Моя работа: полулегальный «сбор информации о физических лицах без их ведома», попросту говоря, слежка. Я слежу за женами, изменяющими мужьям и мужьями, изменяющими женам. Если у тех, за кем я слежу, действительно есть любовник/любовница, но есть также и деньги, то они могут спокойно ходить налево и дальше. Я слежу за подростками, родители которых думают, что те принимают наркотики, и если у подростков есть деньги, то они продолжают принимать наркотики с чистой совестью. Не брезгую я и шантажом.

Вы не поверите, но мое предприятие приносит доход. И это невзирая на то, что мне, понятно, приходится делиться, а плачу я не только ментам, что меня «крышуют». У меня есть человек, который, при необходимости, проверит вашу электронную почту и есть приятель, который предоставит мне распечатки ваших телефонных разговоров. Есть даже тот, кто в ваше отсутствие проверит вашу квартиру, но здесь я, по понятным причинам, не стану вдаваться в подробности.

Моя контора находится на улице Короленко, недалеко от Государственной научной библиотеки. Чтобы ее найти, нужно встать спиной к Московскому проспекту и свернуть за угол дома №10, как раз там, где заканчивается брусчатка. Я очень мало плачу за аренду, поскольку здание, где я снимаю офис, находится в аварийном состоянии, а вскоре и вовсе будет снято с муниципального учета.

А-а-а, вот же черт…

Короче: сейчас я вплотную приближаюсь к тому, о чем, собственно, и хотят прочесть мои врачи. Не уверен, что у меня получится изложить все последовательно и связно, поскольку рассказать об этом, например, устно у меня никогда не получалось. Почему? Ну, я начинал плакать. Впадал в истерику. Иногда ломал мебель, хотя, по-моему, разбить стекло в шкафу – еще не значит что-то «сломать». После этого мне делали разные уколы, чему я не сопротивлялся – после лекарств всегда становится лучше, но рассказать что-либо уже невозможно. Поэтому заранее прошу возможных читателей простить меня за стиль: я стану излагать события в той последовательности, в которой воспоминания о них будут приходить мне в голову. Не исключены также пространные комментарии, но это, скорее, в целях самоуспокоения.

Итак, события, что в итоге привели меня в дурдом (и я считаю, что мне еще крупно повезло), начались около девяти часов вечера 2 декабря 2015-го года. В тот день я собирался уйти домой пораньше, но с самого утра на улицах города разразился форменный апокалипсис: за несколько часов сумрачный небосвод вывалил на город месячную норму осадков в виде мокрого снега, и дороги, как таковые, перестали существовать. Ди-джей на радио, захлебываясь от восторга, рассказывал, что уже более тридцати машин перевернулись, пятьдесят пять безнадежно завязло в снегу, десять было разбито упавшими деревьями, а большая часть проводов валяется на земле, так что возможны временные перебои с электричеством. Свет то и дело зловеще мигал, и я, опасаясь за электронику, вырубил компьютер, решив, наконец-то, заняться бумажной работой, до которой у меня редко доходили руки.

Таким образом, обложившись папками с документами (многие из которых, откровенно говоря, давно пора было пропустить через шредер) и убаюканный монотонным стуком мокрого снега в оконное стекло, я просидел в кабинете до самого вечера. Около восьми, когда буря немного поутихла, я вышел во двор и тут же понял, что вовремя домой сегодня не попаду: снегоочистители, сгребая тяжелую мокрую «кашу» с трассы полностью забаррикадировали подъездную дорожку, а мой старенький «Рено» превратился в огромный сугроб. Плюнув, я вернулся обратно в тепло офиса: разгребать слякотную кучу мне совсем не хотелось.

В общем, я сидел в кресле, пил горячий кофе, смотрел девятичасовые новости по маленькому батареечному телевизору и уже был готов вызвать такси, дабы ехать домой, когда дверь кабинета открылась, и в офис вошел человек.

…Тут, пожалуй, стоит сделать первое отступление и объяснить, почему вечерний посетитель с первого взгляда произвел на меня такое сильное впечатление, несмотря на то, что в своей жизни я повидал немало чудиков – забавных и не очень. Занимаясь слежкой очень быстро учишься отмечать особые приметы людей, а человек, шагнувший в мою контору из вечернего бурана, был одной сплошной «особой приметой».

Дело было не в его лице – оно-то как раз не произвело на меня особого впечатления. Но – боже мой! – как он был одет! Силы небесные! – клянусь, моя рука сама потянулась к ящику стола, где лежал мой верный «Пентакс» - всегда заряженный и готовый к бою.

Представьте себе ковер. Классический советский ковер, лет пятьдесят провисевший на стене, впитавший в себя романтическую пыль хрущевской оттепели и от старости сливающийся с обоями. Представили? Теперь вообразите, что в него замотали человека – в несколько слоев, до тех пор, пока очертания фигуры полностью не скрыл ворсистый тубус. Прорежьте в нем отверстия для рук, пришейте внизу десяток засаленных бархатных кисточек и получите почти идеальное представление о верхней одежде моего гостя. Но это было еще ничего, потому что его ботинки… Э-э-м… Туфли… Хм… Его обувь… В общем, это было что-то невообразимое: сафьяновые (да-да!) башмаки с загнутыми вверх носками расшитые тонкой золотой нитью. Мокрые и грязные, но я готов поставить бриллианты против тухлых яиц, что разглядел среди комьев прилипшего к этим потрясающим шузам снега вышитый лейб «Адидас». Вышитый, Карл!

Лицо… Ну, никакое было у него лицо. Обычное. Слегка раскосые глаза казались, скорее, испуганно-прищуренными, а нездоровая желтизна лица навевала мысли не о Японии, а о гепатите в терминальной стадии. Всколоченные черные волосы, тонкие губы, маленькая серьга в ухе – вот и все, за что мог зацепиться взгляд. Тонкие ладони до запястий покрывали мелкие ожоги и капли застывшего свечного воска, а на черных, плохо гнущихся рукавах… Кто-то часто писал мелом прямо на ворсе этих рукавов трех- и четырехзначные номера. «Точно номера в очереди на получение похлебки в блокадном городе», – пронеслось у меня в голове.

Секунд тридцать мы просто пялились друг на друга: я – высоко подняв брови; правая рука на полпути к ящику с фотоаппаратом, и он – голова втянута в плечи, дергающийся кадык, бегающий взгляд. И запах. Странный запах; так пахло бы в церкви, если бы десяток грузин пристроились там продавать специи для плова: ладан, зира, тмин, кориандр, сандал…

Первым молчание нарушил этот ковер с ножками:

- Мир вашему дому. – Его голос дрожал, но был исполнен отчаянной решимости. – Пусть обойдёт вас… – далее последовало слово, которое я не понял, а может, не расслышал. Вечерний посетитель сделал быстрый знак правой рукой – что-то среднее между рокерской «козой» и блатной распальцовкой – собрался с духом и выпалил:

- Вы – искун?

- Чего? – мои брови взлетели к потолку.

- Ну… Вы… Это… Сыскатель?

- Кхм… Я специалист по сыску, да… В числе всего прочего. Больше, правда, по сбору информации. А в чем проблема, уважаемый?

- Я… – Он сглотнул и утер нос тыльной стороной ладони. – Помогите мне найти жену.

- Чего?! Я что, сайт знакомств?! Такие услуги…

- Нет. – Он терпеливо покачал головой. – Моя жена. Она пропала.

- Ну, так обратились бы в милицию. С момента пропажи вашей жены уже прошло сорок восемь часов?

- В мили… Куда? – на лице человека-ковра появилось жалобное выражение.

«Псих, – подумал я. – Отправлю-ка я его к ментам, пусть там уже сами определяют, куда его дальше».

- Я могу заплатить.

- Да-да, конечно. Давайте мы с вами поступим так: вы сейчас присядете…

Но тут он сделал шаг вперед и оказался возле стола.

Странно: я мгновенно напрягся. Более того – я чуть не залез под стол! Непонятно почему, но этот тип вызвал во мне невообразимо мерзкое чувство, причем адресованное не ему, а какому-то до конца не понятному мне самому обстоятельству. Вроде как с террористом в самолете, когда боишься не столько его самого, сколько того, что самопальная бомба у него на брюхе может взорваться просто от того, что этот придурок икнет.

Но он лишь протянул руку и положил на столешницу пару монет.

Но каких монет!

Тут стоит упомянуть, что в нумизматике я кое-что соображаю. Моя страсть – оккупационные рейхсмарки, хотя по части денег Восточной Европы я вообще дока, особенно что касается периода с IIX по начало XX веков. Узнаю я, если что, деньги китайские и арабские, хотя не факт, что точно идентифицирую.

Но то, что лежало на моем столе сейчас, являло собой нечто совершенно уникальное.

Во-первых, судя по весу и цвету это было золото, и я готов был поклясться, что монеты – именно золотые (уж в этом я что-то понимал).

Во-вторых, поражало их явное несходство с любыми деньгами, что мне до этого приходилось видеть как в реальной жизни, так и на страницах каталогов. Размер – чуть меньше донышка стакана. На одной стороне отчеканено нечто вроде маяка: башня, на вершине которой горел огонь, на другой – худосочный профиль горбоносого старика с куцей козлиной бороденкой, зато в непомерных размеров чалме.

Самое интересное, что монеты явно долгое время были в обращении: судя по потертостям и вмятинам, они прошли через тысячи рук. Я даже увидел вполне характерные царапины по краям – эти золотые кружочки не раз пробовали на зуб. Если это была подделка, то фальшивомонетчик был гением.

«В конце концов, – подумал я, – отправить этого дурика к ментам мы всегда успеем. Вдруг у него еще такие монеты есть… Да и неплохо бы выяснить, где он их вообще взял».

Вслух же я произнес:

- Ага, ну да… Это меняет дело… Так где, говорите, вы видели свою супругу в последний раз? И как давно?

- Недавно. – У психа задрожали губы, словно он собирался заплакать. – Совсем недавно… меньше часа назад. Я потерял ее… – внезапно его лицо исказилось от ужаса и изумления. – Не знаю! Я не знаю! Там был дом, серый дом, без знаков! Много машин и свет горел… Почему сегодня на улицах так много людей?! – к концу этой фразы он уже почти кричал.

«Все, – подумал я, – сейчас кидаться начнет. Бешеный мужик, чисто бешеный». Но памятуя, что с буйными психопатами следует говорить мягким и успокаивающим тоном, я попытался воспроизвести таковой:

- Да, действительно, много сегодня народу. – Я медленно опустился в кресло и закурил, стараясь не делать резких движений. – Просто… Ну, понимаете, день сегодня такой. Просто такой день…

Странно, но после моих слов про «такой день» этот чудик немедленно успокоился. Его лицо обмякло, и он опять пробубнил:

- Помогите мне найти жену.

Это все, в конце концов, становилось смешным. Но я не смеялся: мне очень хотелось получить монеты, выложенные на стол этим типом, однако я пока не мог сообразить, как их присвоить. Вызвать «шестую бригаду»? А вдруг у него под этим ковром – турецкий дипломатический паспорт? Дальше что? Мошенничество, вымогательство, присвоение чужой собственности незаконным путем… до семи лет... не-не-не, не пойдет.

Я вздохнул и решил действовать по наитию:

- Вы можете хотя бы показать место, где пропала ваша супруга? Я так понимаю, это недалеко отсюда?

- Могу. – Его голова снова затряслась вверх-вниз, будто этот тип проглотил пружину. – Конечно. Я покажу.

 

 

Снег закончился. Ветер утих, и в редких разрывах туч время от времени появлялись тусклые, слепые от электрического зарева городские звезды. Ярко освещенные улицы были почти пусты: непогода загнала всех в квартиры. Машин тоже не было и только где-то в паре кварталов отсюда натужно ревели снегоочистители.

Несмотря на то, что идти приходилось медленно, лавируя между сугробами и ожесточенно меся мокрую снежную кашу, я умудрялся получать от вынужденной прогулки некоторое удовольствие. Буря очистила воздух, вымыла город, и все вокруг, казалось, сияло мягким рождественским светом. Клянусь, время от времени до меня долетал даже запах еловой смолы и бенгальских огней.

Зато мой спутник вел себя все менее и менее адекватно. Человек-ковер (хотя из-за башмаков я про себя называл его ходжой Насреддином) тихонько причитал, что-то бубнил себе под нос, иногда сбиваясь на монотонный речитатив, делал странные пассы руками и нарочито старался не смотреть вокруг (иногда просто закрывая глаза ориентируясь, похоже, по звуку моих шагов). Он постоянно дрожал, а один раз, когда в облаках появилась прореха, и в нее глянул тонкий серп Луны, громко взвизгнул и вцепился обеими руками в хлястик моего демисезонного пальто.

Одним словом, псих вел себя так, как и полагалось психу. И все-таки… И все-таки я, почему-то, никак не мог убедить себя в том, что человек, нетвердой походкой семенящий рядом со мной – ненормальный. Мне пришло в голову, что при определенных обстоятельствах я сам мог бы вести себя похожим образом. Ну, например, забрось меня какие-нибудь пришельцы в год эдак 2100-й. Или…

Додумать я не успел: человек-ковер резко остановился, споткнулся, схватился за столб, чтобы не упасть в снег и со странной обреченностью в голосе произнес:

- Это здесь.

Я остановился и принялся осматриваться по сторонам. Мы стояли на маленькой тихой улочке, даже, скорее, в переулке. Во всяком случае, домов выше трех этажей вокруг не было. Синяя табличка на старом двухэтажном доме гласила: «Кузнечная 16». По всему выходило, что мы даже ближе к моему офису, чем я думал – вся дорога заняла всего-то минут двадцать.

- Здесь. Она пропала здесь. Я обернулся, а ее уже не было. – Мой странный спутник чуть не плакал. – Как мы ее найдем? Куда она ушла? Зачем?

Я задумался. Вопрос был толковый: если предположить, что злосчастная супружница этого несчастного дурика действительно существовала в природе, то сейчас она могла находиться где угодно. Особенно если эти двое – два сапога пара.

Вокруг не было ни души. Ярко горел фонарь, освещая сине-белую вывеску «Стоматология» и темные окна магазина напротив. В десятке шагов от нас стояла намертво завязшая в снегу ржавая зеленая «копейка». Никого и ничего необычного; тишь да благодать.

«Ладно, – подумал я, – попробуем по классике».

Я достал мобильный, набрал райотдлел и попросил к телефону «старшого». Менее чем через минуту душераздирающий бас Лысого – лейтенанта Лысенко Михаила Николаевича уже рвал мне мембрану динамика и ушные перепонки:

- А-а-а-а, старик! Ну как, попал домой?! Гы-ы-ы-ы! А мы вот тоже в полной…

- Здорово, ментяра. – Я ухмыльнулся. – Как тебе погодка?

Мой старый знакомый (мент, коррумпированный как десять нефтяных министерств, но милейший человек и добрый семьянин) кратко высказался по поводу погоды. Он также сделал пару замечаний насчет городских коммунальных служб, предложив их работниками и управлению совершить различные непотребства друг с другом, а также с разнообразными рыбами, птицами и рептилиями – как вымершими, так и существующими поныне. Кратко охарактеризовал моральные качества водителей снегоуборочных машин. И, наконец, выразил серьезные сомнения в гетеросексуальности работников метеослужбы, которые, по его мнению, тоже были каким-то мистическим образом связанны с сегодняшним снежным апокалипсисом.

- …в душу мать! – закончил, наконец, Лысый свою тираду. – Ну а ты-то как? Чего хотел?

- Да нормально я… Я чего звоню: к вам примерно час назад не привозили никого? Женщину? Лет… – я покосился на своего спутника, – Лет, так, тридцати-сорока?

- Фамилия-имя-отчество? – Лысый тут же сменил тон на деловой.

- Минутку… – Я повернулся к «ковру», который ошарашено изучал вывеску магазина и спросил:

- Как зовут вашу жену? И, желательно, год рождения назовите.

Лучше бы я ничего не спрашивал. У этого ненормального глаза полезли на лоб. Он сумел выдавить только:

- Зовут? Вы спрашиваете… имя?!

…после чего «ковер» просто сел в сугроб и, обхватив голову руками, принялся раскачиваться взад-вперед, тихонько подвывая.

«Все круче и круче», – подумал я меланхолично, а в трубку сказал:

- Не знаю я имени. Но, скорее всего, она необычно одета и ведет себя… не вполне адекватно.

- А-а-а! – заорала трубка. – Так ты об этой идиотке?! Ты ее знаешь? Зашибись, старик! Забирай ее к черту! Это клиент явно не наш, а дуровоз по такой погоде приедет хорошо если к утру. Когда ее заберешь?

- Хм… – Я опять взглянул на сидящего в сугробе мужчину и вздохнул. – Слушай, не в службу а в дружбу: пусть твои ребята подвезут ее ко мне. С меня коньяк. Я сейчас на Кузнечной, шестнадцатый номер. Здесь ваша подруга, похоже, и нашлась.

Некоторое время трубка молчала. А потом лейтенант уже совсем другим тоном сказал:

- Хорошо. Через минут десять жди машину.

- Спасибо огромное! Документы…

- Не нужно никаких документов. И подписывать ничего не надо. Просто забери ее к чертовой матери, а я забуду всю эту историю. Понял? – в голосе Лысенко появились металлические нотки. – И коньяка не надо.

Ты чего? – не понял я. – Да мне не жалко… За услугу-то…

- Не надо. – Голос лейтенанта стал совсем странным: напряженным и раздраженным; я никак не мог понять, что так на него повлияло. – И запомни, мелкий: в тех местах люди не появляются. Они там исчезают.

- Что? Ты о чем? – удивленно спросил я, но в трубке уже монотонно ныли короткие гудки.

…Машина появилась минут через пятнадцать – бело-синий «уазик» с выключенной мигалкой на крыше. Водителя я узнал сразу: сержант Валентин Петровский, к которому за его странную способность абсолютно точно предсказывать погоду приклеилась кличка «Шаман». На нем был вполне гражданский пуховик и радужная растаманская шапочка. Шаман остановил машину рядом со мной и махнул рукой.

- Привет, мелкий. Забирай свою посылку.

- Спасибо, – буркнул я. – И хватит называть меня «мелким». Я каждую собаку в этом городе знаю.

- Плохо знаешь. – Шаман улыбнулся, показав желтые прокуренные зубы. – Ну, бывай.

Колеса «уазика» завертелись, выбросив целый фонтан мокрого снега, и машина на полной скорости скрылась за углом. На мгновение мне показалось, что Шаман сделал рукой странно знакомый жест: то ли рокерскую «козу», то ли блатные «пальцы», а потом я увидел стоявшую на дороге женщину.

Ей было лет тридцать, и она была красивой. Очень красивой, как по мне: длинные черные волосы, большие темные глаза и очень правильные черты лица. А вот одета она была так, что я сразу понял: да, с моим психом они, как минимум, родственники. На женщине было нечто вроде широкого черного кимоно расшитого золотой нитью, а на ногах – совершенно невообразимые кожаные башмаки на такой толстенной подошве, что, казалось, она напялила на себя тапки с привязанными к ним шлакоблоками. И невероятное количество цепочек с медальонами на шее. Чем-то она напоминала хиппи, но не отечественного разлива, а какого-нибудь узбекского.

Она увидела моего «коврика», он увидел ее. А в следующий момент они уже сжимали друг друга в объятиях. Он что-то шептал ей на ухо, она молчала и только быстро-быстро кивала головой.

Наконец он поднял на меня взгляд.

- Вы это сделали. Я благодарен вам. Вы наш спаситель. Возьмите. От чистого сердца. И пусть беды обходят ваш дом стороной.

Я протянул руку, и он положил в нее пять золотых монет. Разных монет – мое сердце коллекционера сладко сжалось в радостном предвкушении. Кажется, я только что сорвал джек-пот.

А они уже уходили – странная, невозможная пара, похоже, свалившаяся с луны: семеня и спотыкаясь, они добрались до угла дома №16 и, свернув за него, исчезли.

И вот тут я сделал самую большую ошибку в своей жизни.

Вместо того чтобы развернутся и уйти, я сделал пару неуверенных шагов вслед за этими двумя чудиками. Потом еще несколько.

«Все-таки откуда они? – пронеслось у меня в голове. – Никогда не видел никого более странного. Да и далеко ли они уйдут? До первого мента? Эти двое умудрились заблудиться в центре города… Нет, странно все это, очень странно… Пройдусь-ка я за ними – буквально пару кварталов, не больше».

Пара психов уже скрылась из виду, но их следы на снегу были видны очень четко. Но я думаю, что мог бы обойтись и без следов: в воздухе еще стоял этот невероятный коктейль из запахов: корица, ладан, сандал, кориандр…

Я сунул руки в карманы и пошел туда, где скрылась странная парочка.

За углом шестнадцатого дома оказался короткий узкий переулок, перегороженный серым забором из листовой стали. В заборе была распахнутая настежь калитка, а за калиткой – кособокие силуэты домов и темнота. Я решительно шагнул вперед и оказался в маленьком дворике, постепенно переходящем в пустырь, беспорядочно заставленный разноцветными гаражами. Снега здесь было просто валом, но под ногами извивалась хорошо утоптанная тропинка, по обе стороны от которой никаких следов не было.

Когда гаражи остались позади, я почувствовал запах реки, сырой и холодный. «Ну да, впереди набережная. Но не проще было бы свернуть на первом перекрестке и дойти по нормально освещенной улице? Впрочем, может, они где-то тут живут…»

Тропинка, тем временем, нырнула под низкую кирпичную арку, зажатую между старыми покосившимися домами. Я прислушался – и точно – откуда-то спереди доносился голос моего старого «коврового» знакомого. Похоже, он занимался любимым делом: бубнил себе под нос бессвязную монотонную мантру. Но теперь к нему присоединился еще один голос – женский.

Я решительно пошел вперед, стараясь не шлепать по мокрому снегу слишком громко. Под аркой горела тусклая лампочка в грязном плафоне, не освещавшая ничего, кроме потемневшего от времени кирпича стен, на одной из которых кто-то сделал черной краской странную надпись:

«ЛЮБАЯ ЖЕРТВА ЛИШЬ ОТДАЛЯЕТ НЕИЗБЕЖНОЕ»

«Жизненно, – подумал я. – Но мрачновато».

За аркой тропинка резко ныряла вниз, в овраг. Здесь двигаться вперед стало сложнее: за пальто цеплялись ветки низких, но жестких кустов, а туфли безбожно скользили по тронутому вечерним заморозком снегу. По счастью скоро на склоне обнаружилась бетонная лесенка с перилами, иначе, думаю, я бы спустился в овраг «школьным способом»: на заднице.

Тут я заметил нечто странное: свет. По небу плыли плотные как мокрая вата облака, и в овраге должна была царить кромешная тьма, однако я видел окружавшие меня предметы довольно хорошо. Казалось, слабое сияние испускает все вокруг: низкие деревья, разбитые скамейки, мусорные баки у старого полуразрушенного павильона и даже мои собственные ладони. Некоторое время я размышлял о природе этой странной флуоресценции, а затем махнул рукой: мало ли на какие оптические эффекты способен влажный ночной воздух.

Вскоре сияние стало слабеть, а затем и вовсе сошло на нет. И одновременно с этим овраг раздался в стороны, и я оказался на узкой улочке, почти полностью вычищенной от снега. Фонари на столбах вдоль дороги лили на асфальт мертвенный оранжевый свет; вокруг не было ни души.

Я прислушался. Мне показалось, что знакомые голоса доносятся откуда-то справа, и я решительно зашагал на звук, туда, где улочка постепенно заворачивала, плавным полукольцом спускаясь вниз.

Шел я минут десять, остановившись лишь для того, чтобы достать из кармана пачку сигарет и прикурить от одноразовой «биковской» зажигалки. Я был уверен, что когда улица выпрямится, я увижу этих двоих: мужчину замотанного в ковер и женщину в странном халате. И вскоре улица действительно закончилась, с размаху врезавшись в широкий, ярко освещенный проспект.

И вот тут я впервые почувствовал беспокойство.

То есть, чувствовал я его уже давно, но это просто не прорывалось в сознание: вокруг все было в полном порядке: светили фонари, приятный ветерок трепал волосы, где-то в отдалении шумели машины. Но беспокойство – да что там беспокойство – самый настоящий страх! – только нарастало.

Я остановился посреди улицы, глубоко затянулся, выбросил окурок и попытался определить, что же именно меня так взволновало.

И чем дольше я оглядывался, тем сильнее становилась моя нервозность.

Нет, ничего особенного вокруг не происходило. Но кое-что, все-таки, резало мозг и стоило над этим задуматься, как странности стали проявляться одна за другой.

Во-первых, на улицах не было людей. Совсем. Даже на той улочке, где я ждал машину с женой «коврового психа», время от времени появлялись спешащие по своим делам граждане, сквозь зубы матерящие капризы погоды. Здесь же на улицах не было никого, вообще никого.

Во-вторых, на дорогах не было машин. Широкий проспект передо мной был абсолютно пуст, хотя и полностью очищен от снега. Я увидел всего один-единственный автомобиль – припаркованный у обочины в паре шагов от меня бежевый фургон. Я, кстати, так и не смог определить его марку, хотя на дверце красовался заржавленный значок: буквы А и Z вписанные в овал. И номера: «38-108 ЛЛНГ» – никогда я не видел таких номеров.

И, наконец, дома вокруг. Обычные дома старого городского центра – песочного цвета четырехэтажки. В них не было ни единого освещенного окна, хотя кое-где я увидел цветы на подоконниках и занавески. Тут жили люди, но… Может быть, непогода отрубила электричество? Вполне вероятно, вот только откуда эти косые меловые кресты на каждом окне? Кажется, так заклеивали окна при бомбежках… И таблички на стенах: ни одного номера. Вместо них – странные знаки, явно нанесенные на эмаль фабричным способом. Даже не знаю, с чем сравнить эти символы; мне они напомнили условные обозначения радиоламп и транзисторов в старых книгах по радиотехнике.

И где я, черт возьми, нахожусь?

Тут, наконец, до меня дошло самое главное: пройдя такое расстояние в этом направлении, я должен был минут пять, как выйти к набережной. Но вместо этого я оказался… вообще непонятно где.

Неприятный холодок пробежал по спине. Я вдруг понял, что не только безнадежно потерял искомую парочку, но и сам, похоже, заблудился, хотя такого быть просто не могло. Может, я свернул не туда и вышел к Сумской? Нет, для этого мне пришлось бы сделать чересчур большой крюк. Или это Подольский? В жизни там не было четырехполосной дороги.

Я вдруг решил, что с меня хватит. Как бы меня не интересовала странная пара и – чего уж душой кривить – место, где ковровый господин взял свои монеты, все это полная блажь. О монетах мне расскажут специалисты-нумизматы, а парой психов пускай занимаются в дурдоме или в их посольстве, если, конечно, в этом городе есть посольство планеты Татуин. «Вызываю такси и еду домой», – подумал я. «Вот только на какой адрес его вызывать?»

Я вышел на проспект и медленно пошел вдоль домов, надеясь найти табличку с названием улицы или позвонить в домофон и уточнить адрес у кого-нибудь из местных. На перекрестке впереди мигал желтым глазом светофор и эти вспышки, почему-то, подействовали на меня успокаивающе. Я даже начал насвистывать какой-то веселый мотивчик и в этот момент мой взгляд наткнулся на искомое.

…На экране мобильного горела всего одна полоска сигнала, но вызов, похоже, прошел, потому что через пару секунд автомат таки перезвонил. Я выслушал стандартное «ожидайте ответа оператора», минуты две послушал музыку, а потом меня, наконец, соединили.

- Как? – переспросила девушка на той стороне линии. – Малиновая улица? Простите, но в базе такой нет.

- Девушка, – я старался говорить без раздражения в голосе, – я читаю название улицы с дорожного указателя. Перекресток Малиновой улицы и Черного Разлома. Проверьте.

- Молодой человек, вы… (шипение, скрип)… не было. Попро… оператор… в базе нет…

- Девушка! Алло! Девушка!

Трубка тихонько щелкнула и сонно загудела. Связь оборвалась. Я посмотрел на экран и выругался: теперь сигнала не было совсем. Плюнув, я сунул телефон в карман и пошел дальше.

«Должен же кто-то проехать мимо, – думал я. – Или найду место, где есть связь, и перезвоню оттуда. Другому оператору, у которого базы не за сорок пятый год…»

Черный Разлом.

«Или дойду до метро. Это же центр, значит, по-любому, метро где-то рядом»

ЧЕРНЫЙ РАЗЛОМ

Я поежился. Мне пришла в голову идея уточнить адрес в каком-нибудь магазине и, если что, вызвать такси с городского телефона, но магазинов вокруг не было. Ряд домов казался бесконечным; темные двери подъездов мрачно смотрели на меня красными глазами домофонных индикаторов, не вызывая особого желания в них позвонить. Правда, один раз я увидел на другой стороне дороги вывеску «Овощи-фрукты», но окна магазина были темны и замазаны изнутри мелом.

«Черный Разлом, – думал я, – Черный Разлом. Откуда эти идиоты берут такие названия?»

Тишина пустых улиц давила на мозг, но время от времени я, все же, слышал шум машин. Правда, теперь он долетал откуда-то издалека, но приятно было осознавать, что где-то тут есть оживленная автострада. Однако же эта прогулка по ночному городу все равно действовала на нервы не слишком благоприятно. Почему-то особенно сильное впечатление производили граффити на стенах: странные нечитаемые надписи и нарисованные с невероятным мастерством части человеческих тел: руки, ноги, головы… Одно изображение заставило меня вздрогнуть: черно-белый рисунок висевшего в петле человека в деловом костюме и красная надпись под ним: «БЛАЖЕННЫ УМЕРШИЕ ПРИ СВЕТЕ ДНЯ». Темные окна домов, пустыми глазницами взирающие сверху, придавали рисунку и надписи какой-то особенно мерзкий подтекст.

И тут, наконец, стена домов справа от меня закончилась, и взгляду открылся огромный заасфальтированный пустырь, по краю которого тянулся ряд киосков – обычных железных ящиков с зарешеченными окнами, в которых горел свет. А в центре пустынного пространства сидели люди.

Прямо посреди дороги стояла пара пластмассовых столиков из тех, что обычно выставляют на летние площадки дешевых кафе, и несколько пластмассовых стульев того же пошиба, на которых развалились трое: женщина и двое мужчин. На столиках стояли пивные и водочные бутылки, одноразовая посуда со снедью, а в паре метров от этого импровизированного пикника плевался искрами самодельный мангал на раскладных ножках. До меня долетел запах жареного мяса, и в животе заурчало: я вспомнил, что нормально не ел с самого утра.

…Они равнодушно смотрели, как я пересекаю ярко освещенный ртутными лампами пустырь, по которому ветер носил опавшие листья и одноразовые пластиковые стаканчики. Чем ближе я подходил, тем крепче становился коктейль из запахов: жареное мясо, горелая изоляция, жженая бумага, керосин… ладан? Да, похоже на то.

- Здравствуйте.

Женщина посмотрела на меня с некоторым интересом. Ей давно минуло сорок, а может, и много больше: лицо, сохранившее остатки былой красоты, перечеркивала сетка крупных морщин. В ее одежде было что-то цыганское: яркие платки, замызганная шаль, несколько юбок, надетых одна поверх другой и огромные перстни на пальцах. И большое желтое полотенце, тюрбаном повязанное на голове.

- И вам не хворать. – Она плеснула из высокой зеленой бутылки себе в стакан и принялась резать ножом батон. Судя по всему, с ее стороны разговор был окончен.

Тогда ко мне повернулись мужчины. Первый – низкий толстяк в забавной шляпе (котелок, она называется «котелок») и грязном зеленом костюме, когда-то вполне презентабельном, а сейчас не способном соревноваться в элегантности даже с половой тряпкой, мельком взглянул на меня и сразу же вернулся к своему занятию: чавканью и пусканию слюней в тарелку. Судя по цвету его лица и исходящему от него запаху, толстяк был сильно пьян.

Зато второй – высокий плохо выбритый брюнет с красивым волевым лицом, широко улыбнулся и протянул мне руку. Он был одет в черное потертое пальто, испещренное жирными пятнами, а на голове у него красовалась темно-синяя шляпа с широкими полями, которая в сочетании с очками в роговой оправе делала брюнета немного похожим на молодого Боярского.

- Привет, дядя. Чего тебе надо, путник запоздалый?

- Привет. – Я улыбнулся в ответ, правда, как мне показалось, немного вымучено. – Не подскажите, где здесь можно найти телефон?

- Телефон? – мужчина в шляпе задумался. – У нас есть, но он не работает. А вы что, заблудились?

- Что-то вроде. – Я кивнул и развел руками. – Вот, хочу вызвать такси. Или, хотя бы, подскажите, как пройти к метро.

…Над столом повисла полная тишина. Теперь они все пялились на меня, а в их глазах появилось что-то… Страх? Да, страх, но было там и кое-что другое: отвращение. Отвращение и жалость.

- Метро? – женщина сделала правой рукой быстрый жест, который я сегодня уже видел несколько раз при разных обстоятельствах: «козу» из мизинца и указательного пальца. – Далеко тебя занесло, золотой ты мой. Иди вдоль дороги, как шел; быстрым шагом дойдешь минут через двадцать… Да что с тобой такое-то? Приболел, никак?

Я хотел ее поблагодарить, но слова застряли в горле. Потому что теперь я смотрел на мангал. Обычный мангал с раскладными ножками; такой можно купить в любом супермаркете в отделе «Все для отдыха».

В мангале, прямо на красных от жара углях, лежали отрубленные человеческие запястья.

- Эй, приятель! – брюнет в шляпе улыбнулся и, поднявшись со стула, потрепал меня по плечу. – Да ты никак проголодался! Слушай, ну его, это метро. Тебе еще жить да жить и днем помереть! Присаживайся к столу, гостем будешь!

…Он еще что-то говорил, а я, с ужасом глядя на него, наблюдал, как растягивается его улыбка. Она становилась все шире и шире, пока лицо мужчины не превратилось в…

Я побежал. Последнее что я запомнил, были глаза женщины в желтом тюрбане: она молча смотрела мне вслед, а на дне ее зрачков полыхало красное пламя и это не было отсветом от углей.

Меня никто не преследовал.

…Минут через пять я остановился и прислонился к фонарному столбу пытаясь отдышаться. Меня мутило; сердце молотом стучало в груди, и дело было не в физической нагрузке – я легко мог пробежать в десять раз больше, не особо запыхавшись. Все попытки как-то собрать мысли воедино приводили лишь к тому, что перед глазами появлялись какие-то

(руки)

радужные картинки, словно в калейдоскопе. Я был на грани нервного срыва и при этом совершенно не понимал, что именно произошло пять минут назад.

(отрубленные руки на углях в мангале)

- Этого я вообще не видел.

Я судорожно дернулся и лишь потом понял, что испугался звука собственного голоса. Попытался засмеяться, но вместо смеха смог выдавить только пару судорожных выдохов, точно умирающий от удушья астматик.

- Я ничего не видел.

На этот раз получилось лучше. Я достал пачку сигарет, закурил – руки почти не дрожали – и медленно пошел дальше вдоль проспекта.

Разумеется, сходить с ума было рановато. Общая нервозность и давящая на психику обстановка могли спровоцировать легкие галлюцинации. И даже не галлюцинации, а просто неверную интерпретацию вполне обыденных событий: куски мяса на углях мозг сходу превратил в (ха-ха) отрубленные запястья, а воображение вкупе с резким рваным светом галогенных фонарей исказили лицо мужчины в шляпе, и мне показалось, что его рот растянулся как жабья пасть. Черт, да ты сам в летнем лагере пугал малолеток направив снизу фонарик на лицо, и прекрасно знаешь, какие жуткие метаморфозы может вызвать обычный свет. Любой фотограф это знает.

(Черный Разлом)

Ну и что? Может, во время войны там находились окопы оборонительной линии. Или еще чего-нибудь эдакое: я не был силен в истории вообще и в истории города в частности.

(…пустота…)

Что с того? Может, на дорогу упал высоковольтный кабель и движение перекрыто по всему проспекту. А что до мобильной связи, так она работает с перебоями с самого утра: буран.

«Вот уж действительно, – думал я, – отключи современному человеку свет и связь – получишь в сухом остатке паникующего дикаря. Еще немного, и в каждом кусте мне будут мерещиться ведьмы. Грустно, конечно, осознавать что ты – просто безволосая прямоходящая обезьяна со смартфоном, но тут уж ничего…»

В этот момент я понял, что уже с полминуты слышу звук. Это был рокот моторов, постепенно рассыпающийся на отдельные рычащие ноты, и доносился он у меня из-за спины.

«Рокеры», – понял я. Просто парни на мотоциклах. Может, вполне нормальные, может, нет, но спрашивать у них дорогу, в любом случае, было бы опрометчиво. Среди них тоже попадались отморозки, и было неясно, как эта толпа «моторизированных гопников», как называл их лейтенант Лысенко, отреагирует на одинокого человека у дороги. Короче говоря, я счел за лучшее скрыться с глаз и, потушив сигарету, шагнул в темный проулок между домами.

А звук все нарастал, дробился, разваливался на отдельные партии, что вели форсированные движки мотоциклов… и по мере приближения стал терять всяческую нормальность.

«Господи, да что у них за двигатели?! На чем они вообще едут?!»

Ответ на этот вопрос был мне неизвестен, но, похоже, каждый из ездоков оседлал нечто среднее между бензопилой и гравийной дробилкой. Даже при полностью убитом глушителе двигатель мотоцикла не мог издавать подобных звуков. Это было похоже… Это напоминало звук мотора разбитой в хлам мотопомпы записанный на пленку и пущенный на полную мощность через многоваттные студийные колонки – других аналогий в голову просто не приходило.

«Вот сейчас. Сейчас они появятся».

Я ждал, когда на дорожное полотно ляжет свет мотоциклетных фар, но этого так и не случилось. Просто звук стал совершенно невыносимым, воздух заклубился и мне в лицо ударил ветер, несущий в себе невообразимую смесь запахов: бензин, горячая резина, гашиш и, почему-то, сандал и мирра. Затем звуки стали отдаляться, становиться тише и…. И все закончилось.

Вот только я ничего не увидел.

Вообще ничего. Ни одного мотоцикла на дороге. Трасса была абсолютно пуста, как до, так и после того, как грохочущие звуки внезапно налетели из темноты и так же неожиданно стихли. Остались только запахи, повисшие во влажном воздухе.

И черные полосы тормозных следов на дороге. Тормозных следов, которых минуту назад там не было.

Я сглотнул тяжелый липкий ком, вставший поперек горла, и уставился на пивную бутылку, лежавшую у обочины. Из горлышка все еще медленно вытекали остатки пены.

- Добрый человек! Монетки не найдется?

«Может, с другой стороны дома тоже есть дорога, и мотоциклисты проехали там? Может быть, они…»

- Добрый человек! Монетки не найдется?

Жалобный надтреснутый голос был настолько тих, что я поначалу не обратил на него внимания. Он доносился у меня из-за спины, оттуда, где в темноте зажатого между домами закоулка гнили ржавые мусорные баки. Я живо представил себе дряхлого обмочившегося бомжа, только что очнувшегося от алкогольной комы и страстно желающего повторения банкета.

- Добрый человек!..

- Да отвали ты! – бросил я через плечо. – По средам не подаю!

Господи, как же болела голова…

Грохот. Звенящий свист. Звук разбивающегося об асфальт кирпича.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть пролетевший мимо меня мусорный бак весом, наверное, в добрый центнер. Бак с грохотом вылетел на дорогу, самым наглым образом пересек двойную сплошную, и врезался в фонарный столб. Краем глаза я заметил, что крашеное железо покрыто какой-то темной слизью, а затем мне стало уже не до того.

Потому что из темноты закоулка на меня надвигалось что-то огромное.

Там, в темноте, была какая-то движущаяся масса. И эта масса, только что походя отшвырнувшая со своего пути здоровенный мусорный бак, потягивалась, расправлялась в слишком узкой для нее щели между домами, срывая со стен кирпичи и дробя асфальт тяжелой поступью своих… ног?

Я решил, что не имею ни малейшего желания это выяснять.

Развернувшись на каблуках я, было, собрался побить все мировые рекорды по забегам на время, но в этот момент что-то с оттяжкой шлепнуло меня по ногам.

Именно «шлепнуло»: меня словно приложили чуть ниже колен длинным толстым шлангом. И этот шланг сопел, чавкал и издавал другие, не менее отвратные звуки.

Я упал, вопя как ненормальный, и изо всех сил брыкаясь с темнотой. В том месте, где «шланг» коснулся моих ног, по ним растекалась странная липкая влага. А затем темнота нависла надо мной и мир вокруг зашатался. Я почувствовал запах – совершенно невообразимый запах. Так мог бы, наверное, смердеть Сатана, издохший в бочке с радиоактивными отходами. Я почувствовал, как мне на лоб капает вонючая черная слизь. И услышал слабый, надтреснутый голосок:

- Добрый человек! Монетки не найдется?

В каком-то пароксизме животного ужаса я извернулся и наугад ударил темноту ногой. Ботинок со шлепком влип во что-то упругое и склизкое; оно спружинило и я пулей вылетел из переулка. Кубарем покатившись по асфальту я содрал кожу на ладонях и сильно ушиб плечо, однако тут же вскочил на ноги и побежал.

Разочарованное бульканье, доносящееся из-за спины, провожало меня, а контрапунктом к нему звучал тонкий жалобный голос:

- Монетки не найдется?.. Монетки не найдется?..

 

 

 

Я бежал, не жалея ни ног ни легких. Кажется, время от времени я начинал кричать. Последние сомнения в нормальности происходящего лопнули как мыльный пузырь, разрубленный тесаком дикаря-каннибала и теперь всем, что имело смысл, был сумасшедший бег в попытке уйти от преследовавшего меня безумия. Я изо всех сил пытался зацепиться взглядом за что-нибудь знакомое, что-нибудь человеческое и здоровое, но реальность не особо старалась дать мне такую возможность.

…Я бежал по аллее, где на фонарных столбах болтались в веревочных петлях синюшные тела. Старушка в зеленом болоньевом пальто с прорехами на локтях с задумчивым видом отпиливала у одного из покойников стопу, ловко орудуя ножовкой. У ног старушки вертелась коричневая такса, похожая на жирную крысу.

…Я пробегал возле полупустой стоянки, где четверо мальчишек по очереди пытались забросить мяч в баскетбольную корзину, приваренную к металлическому обручу на столбе. У детей были милые чумазые мордашки и крысиные хвосты, болтающиеся чуть ниже брючных ремней как обрубки телефонных кабелей.

…Я бежал мимо огромного, не менее семидесяти метров в высоту, металлического столба, врытого в землю прямо посреди проезжей части. У его подножья горели костры и извивались в диком танце обнаженные фигуры мужчин, женщин и детей. У одной дамы, похожей на престарелую школьную учительницу, я заметил в руке бутылку «Лонгера».

…Я пробежал мимо указателя с красной буквой «М» и почти сразу же увидел спуск в метро: черный провал, похожий на беззубый рот. Внизу, в переходе, царила кромешная тьма: там что-то грохотало, рвалось, скрежетало и стучало, словно в кузнечном цеху, но даже эта жуткая промышленная какофония не могла заглушить взрывы безумного смеха, иногда перемежавшегося воплями боли. Я побежал дальше: ни одна сила в мире не смогла бы заставить меня спуститься в этот зловонный зев, разверстый посреди воплощенного кошмара.

…Я бежал мимо огромного светового панно, на котором вспыхивала реклама: «Только до Нового Года! В супермаркете «Аль-Хасан» скидки до 50%!». Щелкнули реле и картинка изменилась: «Новый «Азатот-корвет» – только полный привод! Только драйв!». Щелчок – и на экране появился огромный красный глаз, поверх которого сияла кармином надпись: «Я есть душа и посланник Иных!» Глаз внимательно посмотрел на меня и подмигнул.

…Небо над головой очистилось от туч, и я увидел звезды: огромные сверкающие шары, полные почти животного голода. Их были тысячи, миллионы; они пылали, они слепили, они двигались по небосводу, и среди них не было ни одного знакомого созвездия. Над горизонтом висела Луна – толстый шар цвета кровавого гноя, похожий на набухший жировик на подбородке какого-нибудь местного Бога.

…Ноги мои подкосились, и я упал на мокрый асфальт.

Не знаю, сколько я так пролежал. Думаю, что недолго. На губах вкус крови смешивался со вкусом снега, грязи и бензина. Я лежал и с наслаждением думал, что вот сейчас в палату войдет симпатичная медсестра, сделает мне укол и все это сумасшествие разом закончится.

Вместо этого я услышал голос.

До боли знакомый голос, надо сказать. Говорил мужчина:

- Он что, все это время шел за нами?

- Не знаю, – второй голос был женским. – Но, похоже, он в беде.

Я поднял голову и посмотрел на говоривших, уже, впрочем, зная, кого именно увижу.

Они стояли у двери подъезда длинного трехэтажного дома: мужчина, одетый так, словно его завернули в старый ковер и женщина в черном с золотом халате. Их лица не изменились: застарелый страх въелся в них, подобно вековой пыли, но я подумал, что сейчас выгляжу куда хуже, чем они.

- Почему вы не дома? – женщина посмотрела на меня с жалостью. Голос у нее, кстати, был удивительно мягкий и приятный. – Ночь – время безумия и скорби. Порядочные люди ночью на улицы не выходят.

- Это я уже понял, – мой голос, должно быть, прозвучал чересчур истерично. – Может, подскажите, где мой дом? Что-то я малость заплутал… – неожиданно для себя я засмеялся. – Не могу врубиться, куда такси вызвать…

- Теперь уже неважно, куда. – Голос мужчины стал грустным. – Просто бегите. Бегите как можно дальше от них. И, может быть, утром вы будете живы.

- От кого – от них?! – заорал я так, что эти двое дернулись и прижались друг к другу, словно испуганные воробьи. – От кого?!!

Вместо ответа мужчина поднял руку и указал куда-то мне за спину.

Я обернулся. И это было второй самой большой ошибкой за весь день.

Передо мной раскинулись во всем своем бесстыдстве городские кварталы: приземистые пятиэтажки, громады высоток, частые гребни заводских труб, переброшенные через узкие реки мосты. Кое-где в окнах горел свет, но большая часть домов была освещена лишь призрачным светом неземных звезд. Я понимал, что никак не могу видеть дома на таком расстоянии, но что-то произошло с перспективой, и теперь горизонт задирался вверх, точно юбка проститутки, а на самом его крае...

Я до сих пор не могу толком понять, что же именно я увидел. Возможно, мозг, находясь в опасной близости от критической перегрузки, просто перестает обрабатывать информацию, опуская своеобразные защитные жалюзи. Но даже того, что проскочило через эту защиту, мне хватило.

Там, по краю неба, беззвучно шагали колоссальные черные силуэты. Не знаю, сколько их было, но эти фигуры заслоняли собой самые высокие звезды. Я ничего не мог сказать об их форме, может быть, потому, что таковая напрочь отсутствовала: они клубились, они расплывались, они постоянно менялись, и они неотвратимо надвигались на город, казавшийся по сравнению с ними просто игрушечным.

Но хуже всего было чувство узнавания. Какая-то глубинная, невероятно древняя часть меня почти знала, что это такое. Когда-то – невероятно давно – мы все это знали. Не забыли окончательно и теперь, потому что, время от времени, мы все еще слышим этот ужас, скребущийся с той стороны космоса. И когда я понял, что сейчас вспомню абсолютно все, я встал на ноги и бросился прочь.

От этого последнего марафона в моей памяти почти ничего не осталось. Помню только кривые темные улицы, таких же кривых темных людей на них, какие-то подворотни, обрывочные крики, чей-то смех. Помню человека, стоявшего на железной бочке и ожесточенно лупившего себя топором по лицу. За его спиной хлопал на ветру кумачовый плакат с высокими белыми буквами: «ВСЯ ВЛАСТЬ ШАБ-НИГУРРАТ!»

В какой-то момент я услышал шум машин и просто побежал на звук. А потом я снова лежал на чем-то твердом и машины шумели уже совсем рядом.

…Я открыл глаза. Прямо надо мной сонно шевелились на ветру голые ветви зимних деревьев. Еще выше плыли обрывки туч, а между ними тускло светились точки звезд. Я узнал пояс Ориона, Кассиопею и какое-то невзрачное созвездие, похожее на бумеранг – всегда забывал его название. В воздухе пахло шаурмой и бензином; где-то нестройными голосами пели под гитару «Звезду по имени Солнце».

Привстав на локтях, я осмотрелся. Вокруг было много деревьев и несколько скамеек, превращенных снегопадом в красивые модерновые сугробы. Невдалеке за кустами мелькали автомобильные фары и ревели, сражаясь со стихией снегоочистители.

- Мужчина, вы в порядке?

Я чуть не сиганул в кусты. Но это оказалась просто бабка, решившая, видимо, просмотреть урны на предмет стеклотары. Она с опаской глядела на меня из-под цветастого платка, но, видимо, любопытство пересиливало в ней страх перед «алкашом и наркоманом».

- Где я? – губы не слушались, будто я недавно пытался съесть тюбик клея. – Как дойти до мет… До автобуса?

- Да вон туда иди, – она махнула рукой в сторону дороги. – Ишь, нажрался-то как! Это ж Молодежный парк! Или уже не помнишь, с кем пил?

Я молча пошел прочь, но внезапно замер и резко обернулся, уставившись на бабку. Та не отпрянула, а просто сощурилась, уперев руки в бока, а я все пытался вспомнить: старое, протертое на локтях зеленое болоньевое пальто… совсем недавно я видел его или очень на него похожее…

- Тома! Томик! Томочка, да где ж ты так извозился-то! Плохая собака, непослушная! А ну иди сюда!

Из кустов выскочила жирная такса и затрусила к бабке, предварительно смерив меня полным презрения взглядом. Собака остановилась у ног старухи и стала внимательно обнюхивать большую капроновую сумку, стоявшую на снегу. Простую старую сумку с темными потеками на боках – похоже, в ней часто носили с рынка мясо.

- Эй, милок, да не беги ты так! Шею свернешь!.. Ох уж эта пьянь!.. Идем, Томка, идем домой, я тебе поесть дам…

 

 

 

…Здесь мой рассказ, собственно, можно и закончить. Тем более что последующие события я помню довольно смутно. Уже в больнице мне рассказали, что «шестая бригада» забрала меня из какого-то кафе на Пушкинской, где я методично вливал в себя водку стакан за стаканом, рисовал маркером на стене пятиконечные звезды (больно побив при этом охранника, попытавшегося мне помешать) и настойчиво обзванивал разные службы такси, пытаясь вызвать машину на Малиновую улицу.

Но именно сейчас я подхожу к самому главному.

Есть такой детективный жанр: расследование в закрытой комнате. Есть факты, есть улики и есть закрытая дверь – никто не войдет и никто не выйдет. Остается только потянуть за правильные ниточки и истина откроется во всей своей красоте.

Так вот: здесь и сейчас у меня самая что ни на есть закрытая комната. И мое расследование подошло к концу.

Всегда есть какая-нибудь мелочь, какая-то деталь, которая, подобно ключевому элементу головоломки, ложится на свое место и все сразу становится ясно. После этого отрицать правду уже бессмысленно – мосты сожжены.

Мог ли я стать жертвой галлюцинации? Конечно. Мозг – сложная штука, и, как и в любой сложной системе, в нем часто бывают сбои. Случаются они и у совершенно нормальных людей, не говоря уже о тех, у кого в медицинской карте стоит диагноз «онейроидная шизофрения».

Но я знаю, я совершенно уверен, что все случившееся со мной в тот ненастный вечер второго декабря случилось по-настоящему. И меня не особо волнует, что это утверждение наверняка приведет к тому, что мне опять назначат интенсивный медикаментозный курс. Лекарства – это хорошо, лекарства убивают страх.

Завтра (а, точнее, уже сегодня – на часах половина второго ночи) я избавлюсь от единственной улики в этом деле. Я положу ее между страниц этой тетради и навсегда забуду о ней. Я буду послушным, стану вовремя принимать лекарства, не буду бросаться на санитаров и через пару-тройку месяцев выйду из больницы. Я займусь своим прежним делом, и, может быть, мне даже не будут сниться кошмары.

Но сейчас я абсолютно уверен в том, что действительно был там, в этом вывернутом наизнанку городе, где по Малиновой улице и Черному Разлому ездят невидимые байкеры, на мангалах жарят куски человеческих тел, а в подворотнях обитает склизкий ужас, который я, к счастью, не успел рассмотреть. Где-то там живет человек, одевающийся в старый ковер и его красавица-жена. По ночам они не выходят на улицу, потому что ночь – время безумия и скорби.

Я точно знаю все это, потому что у меня есть улика. Улика, от которой я, как последний трус, сейчас избавлюсь, ни секунды не жалея.

Странно, что санитары не отобрали ее, этот маленький предмет, который я все время, пока меня везли в больницу, крепко сжимал в кулаке. Впрочем, обыскивали меня не особо тщательно и смирительная рубашка в первые дни, пока я валялся в прострации, не понадобилась.

А вещь эта – всего-навсего монета. Золотая монета, на одной стороне которой отчеканен маяк, а на другой – тощий профиль старика в тюрбане и маленькие, но вполне различимые буквы вдоль края: «ЦЕНТРАЛЬНОЕ КАЗНАЧЕЙСТВО ЛЕЛАГ-ЛЕНГ». Я положу этот маленький золотой кружочек между исписанных мною страниц, и будь я проклят, если кто-нибудь из специалистов-нумизматов когда-нибудь определит страну, в которой он был в обращении, страну ныне существующую, или же канувшую в бездну веков!

 

Изменено 10 декабря, 2015 пользователем mr. gee-M

[mr. gee-M]

Дымоход

 

 

Сперва туман стелился низко, но тут вдруг начал подниматься, и я забеспокоился, как бы моя роскошная мантия, говорящая каждому встречному, кто из нас кто, не отсырела.

Я медленно повернулся, в десятый, наверное, раз пробегая глазами стену дома через дорогу, забор, забор, забор, стену, забор. Город не стал лучше, пожалуй, так. Новая власть ему не на пользу, хотя Лето и не согласен со мной. Перед глазами цветные пятна — нечего было таращиться на фонари. Они так и слепят. Раньше были обычные свечные лампы, а теперь вот это. Хорошо, что я здесь ненадолго.

Ветер начал задувать, развеивать ползущую дымку и гнать мусор по дороге. Ума не приложу, откуда здесь теперь столько этого мусора. Я б закурил, но как-то не сложилось у меня с этой привычкой.

В дальнем конце улицы завопили, раздались еще голоса, кто-то снова крикнул. Ну, это хотя бы осталось, как было. Я направился к двери трактира, задержавшись на несколько секунд — посмотреть. Мимо, по дороге, пробежал человек — пронесся, промчался? И еще двое за ним. Медленнее, зато с палками. Прежде, чем вернуться к себе, я постоял еще немного, слушая затихающие звуки, топот и крики.

 

Я сел на кровать не снимая сапог, упал на спину и лежал так, пока снаружи у двери кто-то не завозился. Приподнялся — это был Лето. Он ввалился, будто пьяный, шатаясь всей своей черной тушей. Шел на задних лапах.

- Есть ли сведения от народа? - спросил я как бы небрежно. Лето уселся на истоптанный грязными подошвами дощатый пол и уставился на меня. Его глаза поблескивали в слабом ночном свете, сочащемся из полузакрытого ставнями окна.

- И чего это ты тут развалился? - лениво и как бы снисходительно произнес Лето, падая на пол и вытягиваясь. - Дурака валяешь, пока я там надрываюсь?

Для кота он был даже великоват, хотя, он, вроде и не кот. Зато мне приличествовало появиться с таким на людях, этакий фамильярище. И он только что пил там, с этими... людьми!

- Рассказывай.

- Никто ничего не знает, конечно, - он зевнул, показав клыки. Потом вскочил, принялся сновать по комнатке, бормоча: «Что за ерунда, где вообще тут свечи» и что-то еще. Через полминуты Лето поставил на прикроватный столик блюдце с зажженной свечкой, и на стены упали подергивающиеся тени.

- Ты же видишь в темноте, зачем тебе это?

- Люблю, чтобы светло, - кот прыгнул на стул, уселся там вполне по-кошачьи, взял в руку — в тот момент это было именно рукой — бутылку и отхлебнул.

- Что у нас с новостями, - продолжил Лето. - С ними плоховато. Я, натурально, не называл имен, просто поспрашивал, что происходит. Они все сидят совершенно унылые! Но кое-что узнал.

Он замолчал и снова отпил из бутылки. Я знал, что он ждет, когда я сам спрошу. Я спросил.

- Новости такие: в город будто бы прибыли варвары.

- Варвары?

- Такие парни с топорами и в одних трусах. Это они.

- Это всех беспокоит?

- Пожалуй, беспокоит. И интересной, я бы сказал, стороны. - он махнул рукой — та снова превратилась в лапу, - выпустив когти. - Хочется им знать про этих варваров побольше, и страшновато одновременно. Вот и сидят, молчат хмуро, пьют. Редко-редко пошепчутся.

Да, странно, необычно как-то, я бы сказал. В таком-то городе и так относиться к каким-то там варварам.

- И никто их не видел?

- Разумеется! Все только слышали, что они... ну, и так далее.

Хотелось бы знать, что мне делать с этой ценной информацией. Вариант один — найти варваров и спросить, не знают ли они, случайно, о таком человеке... Вариант два ... нет, этот вариант я не рассматриваю. Третий — идти ловить местных, спрашивать обо всем, авось что-то узнаю. Я встал и вышел из комнаты. Лето откуда-то сзади сообщал, что он, так и быть, подождет меня тут.

На улице почти ничего не изменилось. Я выбрал направление и быстрым шагом двинулся искать, кого уж найду. Наверняка каждый посчитает большой удачей помочь в поисках могучему чародею вроде меня.

 

А вот и «Дубина и гвоздь». Тот гражданин не соврал.

Да эта забегаловка еще более убогая, чем та, в которой мы приютились. Чем хуже — тем лучше, да... Мимо блюющего у бочек субъекта я прошествовал к двери, и вот я внутри. Несколько болтающихся под потолком фонарей — свечных, старых. Никакой новой ерунды.

Грязные столы и сидящие за ними завсегдатаи с перекошенными рожами. Ну, это их обычный вид, надо полагать. Я сразу направился к стойке, за которой возвышался мускулистый детина с бородой и повязкой на левом глазу. Он сразу показался мне добродушным малым легкого нрава.

- Неплохая ночь сегодня, не считаете?

Он поглядел на меня странно, потом приподнял повязку и вытаращился совершенно здоровым глазом. Потом рядом с моей рукой оказался нож — этот бармен взял и всадил его в дерево стойки со всей своей не направленной в правильное русло силы.

- И я так думаю, - кивнул я. Показал на нож. - С виду очень даже, да, - я цокнул языком, - где бы и мне такой раздобыть?

Он наклонился, придвинулся лицом ко мне вплотную. Собирался, кажется, что-то сказать.

- Э, ты че, добрый вечер, говорю! - кто-то сбоку хлопнул меня по плечу, бармен тоже отвлекся посмотреть на третьего участника разговора. То же самое сделали и некоторые люди в зале. Они смолкли и теперь смотрели на нас. Другие, впрочем, продолжали пить и трепаться как ни в чем не бывало.

- Приветствую, - проговорил я неторопливо. - Значит, это ты сказал Тонкому Рику про варваров?

- Че?!

- Я слышал, в городе объявились варвары из диких земель. И, говорят, ты лично видел их. Я бы тоже о них послушал, за вознаграждение, конечно.

- Какие варвары? Че за?! Че за Тонкий, так его, Рик?!

Он, разумеется, сказал не совсем так. Но общий посыл мне, кажется, удалось передать.

- Эй-эй, погоди, погоди, - рядом с нами стоял еще один тип, длинный, тощий, с отросшими до плеч грязными жидкими волосами. Вдобавок он лысел. Тип носил безрукавку на голое тело и какие-то груботканные штаны.

- Блуг, ты так о варварах лучше не говори, ладно? - он приобнял за плечо того, непонятливого. - А то они вдруг узнают? Что же мы тогда будем делать?

Он повернулся ко мне.

- Извини-ите его, добрый господин, - тип улыбнулся. На мой взгляд, кривовато. - Давайте лучше отойдем куда-нибудь в тихое место, ага? Я, кажется, могу помочь... за вознаграждение, конечно.

Тут я понял, что дело, похоже, сдвинулось. Точно. «Камни покатились», - думал я, выходя вместе с ним из забегаловки. «Обвал уже скоро».

 

Прохлада ночной улицы была воистину освежающей после неописуемой атмосферы зала "Дубины и гвоздя". Мы вышли неторопливо, но снаружи мой спутник весьма ускорился и сразу двинулся вдоль стены забегаловки, устремляясь в густую темноту между трактиром и соседним домом. Мне пришлось тоже прибавить шагу. Долговязый тип обернулся, его улыбка блеснула металлическим зубом. Он сделал заманивающий жест рукой и скрылся. Я последовал за ним и оказался в каком-то внутреннем дворике. От трактира он был отделен забором из досок. На деревянном с виду столбе болтался желтый фонарь.

- Вот тут получше, - объявил он, - но мы еще не пришли.

Он зашагал через двор по каким-то настилам, уложенным между ящиков и сараев изломанной скрипучей гатью. Я решил, что можно уже и поспрашивать.

- Так тебе известно про варваров, верно?

- Известно, - раздалось в ответ, - я даже знаю, кто эти варвары.

- Я весь внимание.

- Варвар один, - тут мой гид как-то странно засмеялся, хрипло, будто кашлял. Но не остановился, а даже прибавил шагу. - Слыхал о дымоходе?

Я уточнил, не имеет ли в виду он трубу, из которой идет дым, но в ответ услышал смешок.

- Хрунгар Дымоход, или Черный Курильщик, вот о ком я. Неужто не слыхал?

- Только сейчас о нем слышу.

- Да ладно, мне-то можешь сказать, господин, я ведь с тобой того, честен!

Он повернулся и облокотился о стену. Мы стояли в каком-то очередном проходе между домами. Ну, оценил я, место, кажется, ничего. Уединенное.

- Про Дымохода я не знаю, - повторил я, - но не прочь узнать. Так, получается, варвар приехал всего один? Этот Дымоход?

Тип не двигался. Наверное, обдумывал ответ, а я плохо различал его лицо в такой темнотище.

- Пошутил я, - заявил тип. - Не он один приехал. Еще кое-кто приехал. Но ты давай, выкладывай уже. Он тебе что-то говорил? Когда ты его видел?

Тут из темноты выдвинулись еще двое. Не такие высокие, как первый, но куда как крепче с виду.

- Че? Че, а? - обозначили свою позицию новоприбывшие. В руках у них что-то было. Какие-то палки. Может, штыри.

- Можно, - кивнул длинный тип, и эти двое ломанулись ко мне.

 

Проклятый кот запер дверь.

Несколько раз я ударил в нее кулаком — левой рукой, потому что правая немилосердно болела. Потом начал пинать сапогом, выкрикивая ругательства. Кто-то, наверное, проснулся от моих угроз, но решил не вылезать из комнаты. Хотя снизу, из общей залы, все же донеслись отдельные возмущенные бормотания засидевшихся.

- Ну чего, чего? - наконец раздалось из-за двери. Забренчал ключ.

Едва дверь поддалась, я толкнул ее, вошел, чуть не споткнулся о кота, повалился вперед и упал на кровать.

Дверь где-то сзади скрипнула. Стало тише.

- Так-так-так, - услышал я, наконец, голос Лето. - Неужто мой друг угодил в лапы поклонников?

Я собрался с силами, привстал на кровати и обернулся. Котище восседал на стуле у окна, держа обеими лапами большую темную бутыль. Желто-зеленые глаза буквально горели.

- Пить будешь? - с энтузиазмом спросил он.

Не выпить было нельзя. Мы выдули полбутылки прямо из горла, передавая сосуд друг другу. Это было странное пойло.

- Перегнанная брага из кровавых листьев, - пояснил Лето, - Недурно, верно? Не пей из Леты, не срывай стеблей борца, чей сок — отравленные вина, и гроздью Прозерпины на челе не приюти паслена ты рубины... Эх! - и он снова присосался к бутыли. - А собери кровавых листьев чан, заквась нещадно в тленном угнетенье — тяжел удел отдаться счету дней! Но срок минует, и в награду дан тебе твой шанс вина в уединенье отведать в меланхолии твоей!

- Неплохо загнул. Да, - я чувствовал, что вино начинает свое дело. Какое там — оно уже почти его заканчивало! Комната плыла перед глазами. Глаза Лето висели в воздухе светящимися топазами... хризолитами? Такими желто-зелеными камнями... неважно, впрочем... Я начал проваливаться.

- Встретил кого? - глаза начали медленно поворачиваться, будто насаженные на стрелку часов, - Твоя мантия, смотрю, подразрядилась.

- Так заряди ее... - я неловко махнул рукой. Говорить не хотелось. - Да, встретил. Они... пожалели. Жалкие дураки... - потолок ходил туда-сюда, я закрыл глаза, но продолжал его видеть. - Н-ничего не узнал... Хотя. Хотя. Хм... Хотя.

- Да ты готов, - осудил меня кот. Он, кажется, запрыгнул мне на грудь и уселся там. Потом наклонился сверху, заглядывая в лицо. В этот момент я как раз открыл глаза и узрел его мохнатую рожу.

- Не вдыхай, - сказал он.

Зубы мои разжались. Подозреваю, что они и так были не очень-то стиснуты. В горло что-то потекло.

- Глотай.

Что-то безвкусное. А то я уж настроился на горечь. Хотя какое там! Я тогда ни о чем таком не думал. Однако, мне полегчало. Почти сразу. Полминуты я еще лежал, а потом смог подняться. Я сел, нагнулся, проведя по лицу ладонью, будто это могло избавить от дурного настроения, налипшего, будто дерьмо из местных канав. Я будто весь этим измазался. Чудесный город Крук.

- Ну вот, - Лето снова сидел на стуле с бутылкой. - Извини, больше тебе не дам. К тому же, самому мало. Итак, - он утер рот лапой, - что-то ты все-таки узнал, не так ли?

Он был прав, но я бы не радовался, будь я прав подобным образом. Я сказал ему о Дымоходе. Кот пристально взглянул на меня, приоткрыл свою пасть. Клыки тускло блеснули.

- Но это уже что-то, не правда ли? Ты вышел на людей, которые, зачем-то, хотели через тебя выйти на этого Дымохода... хм. При чем тут, интересно, Трам?

- Не при чем, просто этим... - замешкался, выбирая слово получше, - показалось, что я с ним как-то связан. Потому что расспрашивал про варваров.

- Мда... мда... - говорить такие вещи у Лето получалось особенно по-кошачьи. - Ты, конечно, не выбил из них ничего полезного.

- Да, тут я дал маху, пожалуй. Стресс.

- Может быть, они еще там, где ты их оставил? Ты можешь найти это местечко?

- Вот мне сейчас никуда не хочется идти, уж поверь.

- Каков лентяй! - едва не зашипел кот, - И мне одному?! Ладно, отсыпайся. Тебе повезло, что я профи.

Он, наверное, говорил что-то еще, но этого я уже не помню.

 

Ночью был дождь.

Когда утром я отправился проведать дом Трама, Лето еще не вернулся со своего ночного дела.

Было бы неплохо, если б он сделал все за меня и нашел Трама сам. Я, конечно, в таком случае опозорюсь — перед самим собой и братцем, - но готов даже на это. Может, конечно, Трам уехал куда-то. Внезапно изменились планы, и он решил не приезжать ко мне. И предупреждать тоже не счел нужным. Такое может быть. А еще может быть, что ему сейчас требуется помощь — неприятный вариант, и по мне так самый вероятный.

Дорогу к дому я знал — сам жил там в былые времена, потом частенько навещал его, иногда и отсиживался здесь, когда было совсем паршиво. Вчера мы первым делом побывали тут, но дом оказался заперт и выглядел безлюдным. Теперь, при свете я надеялся осмотреть место получше.

Улица здесь была — так, пустырь, полузастроенный старыми домами, часть которых пришла в негодность и гнила за своими покосившимися заборами. Я шел мимо этих почерневших хибар, и все вокруг будто выцветало. Как там здоровяк Рудд, интересно? У него была мастерская по соседству, а часть пустыря от отгородил и устроил там свалку хлама на переработку. Кто еще здесь тогда жил-поживал? Семья Мертенсов, шестеро их было или сколько? Много детей. Выращивали что-то, даже продавали. У старшего была механическая колымага, он на ней какое-то время неплохо зарабатывал, вспахивая поля другим фермерам. Колымагу, кстати, ему Рудд собирал из какого-то лома. А потом какие-то варвары из диких земель (ага, они!) угнали ее, проломили городскую стену (символическую) и угробили машину где-то в каменной пустоши на западе. Наверное, не очень далеко от моей башни. Надо будет поискать то, что могло остаться. Лежит, небось, на дне каньона.

Я миновал очередную халупу. Что это там? Ага, эти, значит, как их называют, головастики. Года полтора они уже тут. Носят такие забавные шлемы, вытянутые. Не все, конечно, только их милиция. Вроде бы, пытаются что-то улучшить, но выходит так себе. Как обычно.

Однако же вот! Пустырь-то подрасчистили, кое-что снесли. Стоят какие-то аппараты, протянут забор с сеткой, железные столбы, проволока, фонари. Раньше были нормальные, а теперь эти. Вчера они, кстати, не горели, а то бы мы с Лето заметили, что тут такое устроили. Вообще-то, он, наверное, заметил. Он же кот. Хоть и не совсем. Заметил, а не сказал.

Итак, дом Трама. Целых два этажа, и верхний с окном сбоку. Плоская крыша скошена назад. На фасаде тоже есть окошко, но это скорее смотровая дыра. Справа и слева сараи, и оба чужие. Чуть дальше Руддов, и жилище его я тоже разглядел. Не съехал, значит. Куда? А к этим, новым. Они резво набирают тех, кто может что-то делать руками.

Подойдя к дому, я остановился. Красивее он не стал. Но и не развалился. Ладно, стоять тут нечего. Я обошел дом, вернее, пролез между ним и сараем, и оказался на заднем дворе, как мы его называли. Там валялся деревянный хлам, а по большей части пространство площадью

метров двадцать заросло густыми скопищами сорняков.

Следовало продолжить начатое и осмотреть жилище. Вдруг там, в конце-концов, записка: «Отбыл в путешествие на край света, в ближайшее время не жди в гости».

Дверь открылась с первого раза. Ключ у меня имелся, и замок оказался в порядке. Я осторожно вошел. Здесь, на первом этаже, было темно. Свет частично проникал сверху, через квадратный люк в потолке, но все равно большая часть комнаты оставалась во мраке. Моя тень недолго пребывала в светлом прямоугольнике на полу — я сразу запер дверь изнутри.

Если бы меня здесь поджидали, то я оказался бы в ловушке. Но тогда я об этом не подумал.

В такой темноте много не навыглядываешь. У меня был с собой чудо-фонарь из башни, и я его засветил. По комнате распространилось голубоватое сияние.

Пространства тут было маловато. До противоположной стены — шагов пять, если брать шире. Кстати о шагах — везде натоптано. Следы разные. Есть отпечатки ребристых подошв. Вроде бы двух размеров. Еще другие, попроще, без хитрого рисунка, как у обычных сапог. Их тоже два размера. На глаз так, но больше сказать сложно. Важное наблюдение, запомним.

Прокрался через комнату, не наступая на следы и остановился у стола. Он занимал кучу места, хоть и был не очень-то велик. Обычный квадратный деревянный стол. Мы с Трамом сделали его лет семь назад, после того, как предыдущий свалился с рассыпавшимися в труху ножками. Этот еще стоит. Я потрогал ножку, тихонько постучал. Крепкая.

Все это не так важно. А вот на столе я нашел нечто примечательное. Тарелка с остатками засохшей каши и кружка с чаем на дне. Трам убирался отсюда внезапно и второпях, надо полагать.

Ладно, кое-какие результаты получены. Пора проверить спальню. Снова аккуратно пролавировав между следов, вскарабкался по лестнице. Отметил: на ступенях отпечатков нет. Зато они были наверху. Хм.

Итак, второй этаж, спальня в мансарде. Тут, конечно, мансарда так себе, хотя, Лето бы не согласился.

Окно и свет. Кровать стоит напротив окна, вдоль стены. Что еще? Сундук. Крышка откинута, внутри творится невесть что. Все перемешано. Гвозди и деревянные бруски соседствуют с книжицей и полураскрытым тряпичным мешком. На полу валяются какие-то шмотки, похоже, штаны и носки. И молоток. Я пригляделся к носкам. Наверняка это из закромов тех, новых... Реставрационистов.

Вернемся к следам. Они есть по всему полу, но в особенности у окна и сундука. Это следы сапог, на них нет того сложного узора. Значит, они пришли, поднялись, порылись в сундуке, постояли у окна. Потом ушли. Я тоже подошел к окну. Вид был мне знаком — я смотрел на дом Рудда и прилегающий к нему огороженный внутренний пустырь с грудой кусков, пластин, штырей и блоков в дальней левой его части. Прямо напротив моего окна было его окно, но там я не заметил никакого движения. Но кое-что я уловил: скрип двери, шаги (кто-то расхаживал внутри, в крытом подворье). Вероятно, хозяин все же дома. Стоит к нему заглянуть.

Немедленно, хотя и со всей аккуратностью, я покинул дом, запер дверь и направился к жилищу Рудда.

Его обитель была побольше трамовой. Два полноценных этажа и чердак, грунтовой левел с выходом в крытую мастерскую и несколько пристроек, которых, кажется прибавилось. Рядом с крыльцом высился фонарный столб, от которого вверх тянулись провода, исчезая на крыше близ группы разнокалиберных металлических штырей. Похоже, Рудд сошелся с новыми хозяевами города. А чего ж ему не сойтись? Они, небось, сразу к нему пришли. Он мастер, а такие им ой как нужны. Ему тоже прок: столько нового материала и разнообразных инструментов он, наверное, не видел никогда. Конечно, подкупить его — это вряд ли. А вот убедить в в своей прогрессивной пользе — почему бы нет, вполне прошло бы. Как бы там ни было, а мне тоже пора с ним встретиться. Я прошел немного вглубь его участка, остановился у высокого и аккуратного дощатого забора с дверью. Она была заперта, и я постучал.

Подождав с минуту, вернулся на улицу. Есть окно со ставнями, но расположено высоковато. Я подумал, не кинуть ли кинетику, но остановился на комке сухой грязи. В окне показался некто, затем исчез. Я вернулся к двери и стал ждать хозяина, готовый при нужде повторить призыв силой земли.

И он явился. План сработал. Уверен, что дверь он открывал, готовясь гнать проходимца лесом — такое у него было лицо. Но, спустя секунду, негодование сменилось растерянностью.

- Джош? - он насупил поседевшие густые брови, но они сами поднимались вверх, так что все равно вместо строгости вышло удивление.

- Я, мистер Рудд, - он, кажется, постарел... что вполне обычное дело. Я давно его не видел, а последний раз говорил с ним и того... давнее. Усы свисали ниже, морщины, должно быть, углубились, но, в общем, выглядел Рудд, как и прежде. За исключением того, что лысеть он закончил, а когда я видел его в последний раз, он был еще где-то в середине пути. Пучки волос за ушами и на висках никуда уже, наверное, не денутся. И еще нос. Он, конечно, не изменил форму, но теперь больше напоминал картошку, а не свеклу.

- О, хм, - сказал он, дергая сивой ручищей клетчатую рубаху на груди, - Э, надо же. Походи, проходи.

Так я попал во владения Рудда.

 

Мы прошли коридором из подстриженных деревьев и оказались во внутреннем дворе, точнее — в одной из его областей. От свалки в удаленных частях руддова пустыря ее отделял длинный и довольно высокий сарай. Мы повернули направо, и я увидел, что метрах в десяти от нас все изрыто, а из-за уложенных в пирамиду не то труб, не то балок виднеются отнюдь не ржавые части какой-то невиданной машины. «Какое удивительное совпадение, Джош» - продолжал Рудд, ведя меня к двери подворья между каких-то тумб, ящиков и бочек. Войдя в помещение, мы остановились.

- Тут давай, что ли, - он показал на лавку вдоль стены. Лавка была завалена какими-то непонятными мне предметами. Деталями, инструментами — чем-то таким. - Сейчас, освобожу, - он быстро очистил пространство, и мы сели.

- Извини, что не приглашаю на чай, - сказал он. - у меня тут кое-какие гости.

- У меня все равно не очень много времени, - успокоил его я, - вы давно видели Трама?

- Трама? Хм... Смотря как. По мне так давно. Дня четыре.

- Вы говорили с ним, или?...

- Говорил-то? Нет. Из окна видел. Ушел он. Днем это было, - Рудд хлопнул ладонями по ляжкам, развел руками. - Пришли несколько каких-то странных типов, а потом ушли, и он с ними. И все...

- И больше ничего?

- Хм.. - Рудд поскреб в затылке. - Ну, жена моя видела кого-то, дня два как. Говорит, приходил такой высокий, здоровяк такой, говорит. И волосы, будто сосиски. Так что, Джош, с братом-то? Попал, что ли, в передрягу?

- Сам пытаюсь узнать, мистер Рудд.

- Да... - Рудд потер нос, - я-то, конечно, не слежу за ним. Чем он на этот раз занимался? Башмаки чинил? Или... Да, приносил мне, бывало, ту или иную финтифлюшку. Я покупал. А милиция? Что они?

- А что они? У них в городе человека, может, похитили, и что-то не вижу я, чтобы они его искали. Сколько, четвертый день? Город маленький.

- Так оно... - хозяин вздохнул, - а все равно, спросил бы их. А хочешь, я спрошу? Да хотя бы через Питера! А? Что скажешь? Мы с ним дела ведем, и он из новых, может, пнет там, кого надо?

- Пожалуй, - молвил я, - если вы в нем уверены. Только как бы от себя. Вас ведь тоже беспокоит его исчезновение? А я пока поищу своими способами. Похожу, поспрашиваю.

- Договорились, - кивнул Рудд, - спрошу от себя.

- Еще насчет тех типов. Как они выглядели? Почему странные?

- Да еж его знает, - мастер поскреб затылок, - странные, и все тут.

- Может, варвары?

- Варвары? Да нет... Люди как люди, без всяких там дубинок и топоров. Снаружи не болтались. И в доме не шумели, ничего. Пришли, ушли. Вот так.

Я поблагодарил его и попрощался, пообещав зайти, если мне вдруг станет что-либо известно.

Я вернулся в таверну. Нужно было отдохнуть, перекусить и пересмотреть добытые сведения.

Трам ушел сам в сопровождении «странных людей». Это было четыре дня назад, и произошло неожиданно. Спустя два дня появляется новый гость, с волосами, похожими на сосиски. Он приходит и уходит, а дома уже никого. И вот теперь тут побывал и я.

Не очень-то много я узнал. Можно предположить, что одиночный визитер — Дымоход, хотя это может быть кто угодно. Да я вообще знаю о Дымоходе от канавных прохиндеев! Существует ли он вообще?

Тут я, конечно, слегка перегнул. Дымоход, наверное, все же существует, иначе зачем тем подонкам допытываться у меня насчет его. Сплошная ерунда и мешанина.

Лето встретил меня в комнате.

- Я вышел на Дымохода, - промурчал он.

 

- Ты видел его? - сразу же спросил я.

- Угу-у-у.

- И как он выглядит?

- Ты зайди, чего в двери-то стоять, - Лето запрыгнул на кровать и по-кошачьи устроился там, подвернув под себя передние лапы.

Я запер дверь и сел на стул.

- Ты видел когда-нибудь варваров?

- Натурально.

- Вот, он — вполне себе варвар. Здоровенный мужик со здоровенным топором, кожаная перевязь, шкура и все такое прочее.

- А что у него с волосами?

- Спутаны в дредлоки. Полметра длиной, не меньше.

- Что?

- Ты, великий маг пустынного запада, не знаешь, что такое дредлоки? - Лето улыбнулся так, как могут только коты. Его усы встопорщились, и он издал звуки, похожие на кашель. Так он смеялся. .

- Это такие штуки, похожие на сосиски?

- Очень длинные сосиски получаются, да.

Описание совпадает. Хотя из известных деталей только и есть, что его приметная прическа.

Лето, конечно, хотел, чтобы я его как следует подопытывался, но быстро сдался и все выложил. Охочих до Дымохода негодяев он не нашел — уползли, видать, по своим норам. Тогда Лето начал разгуливать по грязному ночному городу в поисках хоть чего-нибудь, попал под дождь и отсиживался в «Клеще» на западной окраине. Можно подумать, что город большой. Нет, маленький. Но он вытянулся достаточно широко во все стороны , чтобы иметь с десяток поганых забегаловок.

- В «Клеще» я услышал один разговор, - поведал мне кот, - и сразу же захотел поближе познакомиться с теми честными горожанами, чья беседа меня привлекла столь неотразимым образом. О нем говорили, ты правильно догадался. Надеюсь, что догадался.

Вкратце: один из них ночью тут пил, и пришел Дымоход. («Это он точно сказал, так и заявил напрямик, - точно тебе говорю» - вещал Лето). Какие-то люди сразу ушли, другие остались. Больше никто не приходил, но тому виной, возможно, поздний час. И тот, что пил — он якобы тут же протрезвел и окаменел от страха, ожидая бойни, но не дождался, разочаровался и пошел домой. Не повезло, в общем. Утром вернулся посмотреть, как тут дела, ну и выпить немножко заодно, но варвара уже не застал. Делать нечего, пришлось пить дальше. Вот и сейчас...

- И тут, - Лето развел передние лапы в стороны, присев на кровати по-человечьи, - ха-ха! Входит. Он самый, Дымоход. Зашел аккуратно, даже осторожно, дверь прикрыл, чтобы не хлопнула — и к хозяину.

- Ну и какой твой вклад в это? Где твоя гениальная изобретательность и мастерство поиска? Ты просто сидел там, и тут случайно приходит этот?

Лето зажмурился.

- О, да, да. Но я сидел там оттого, что слушал сплетни, а иначе — фьють! - он быстро прочертил в воздухе когтями, - пошел бы куда-нибудь еще. Мой профессионализм проявился именно в том, что я остался тогда, когда это было нужно.

- Пфф, ты мастер, - усмехнулся я, - преклоняюсь перед твоими талантами. Что-то было потом?

- Преклоняйся, это правильно! Потом он сидел и что-то ел. В той части зала, где он пристроился, стало почти пусто. Думаю, те, кто не ушел, просто решили, что безопаснее будет тихо сидеть, не привлекая внимания. В любом случае он поел-попил, заплатил и ушел. Полчаса просидел в «Клеще».

- И ты пошел следом?

Тут глаза кота слегка припогасли.

- Не сразу. Я решил его сопроводить, но пришлось подождать. Он и так на меня странно посматривал, пока изволил кушать. Что удивительно весьма. Народ обычно вообще не замечает меня.

- Кроме тех случаев, когда ты покупаешь бухло в присутствии полного зала завсегдатаев, как было здесь вчера ночью. Ты так рассказывал, что я решил, будто ты был там в качестве посетителя, сидел за столом...

- Хорош бы я был! - Лето уставился в одну точку, а через миг произнес. - Да-а, пожалуй, я действительно зря кутил вчера здесь с местными. Ну что ж, я не жалею. А тебе нужно почаще устраивать пьянки — живешь, ровно князь, в целой башне один, мог бы позвать друзей и...

Я только хмыкнул.

- Мне пришлось немного подождать, - повторил он, - я слушал, куда он идет, так что не было никакой проблемы. Через минуту я покинул уютный притон и пошел по следу. И где-то ошибся.

Сверхчуткий — когда нужно — слух и идеальная память тут ему не помогли. Варвар каким-то образом ускользнул от моего... хм, спутника? Напарника? - этого странного существа, выдающего себя за кота.

- Суть в том, Джошем, - пояснял он, - что вычерченная мной виртуальная схема его пути не соответствовала реальному маршруту, потому что он делал что-то, что я не мог правильно интерпретировать, полагаясь только на слух. Понятно описываю? Я решил, что он перепрыгивал дома. Это объяснение меня, как ты понимаешь, не удовлетворило.

Мне было понятно. Лето зациклился на этой проблеме и, в результате, упустил варвара. Важного свидетеля, между прочим. Или подозреваемого? Замешанного в нашем деле. Он — Лето — мог бы заново отследить перемещение Дымохода, ведь тот продолжал идти через город, производя достаточно шума, чтобы кот услышал и сориентировался. Но тому эти звуки мешали: они отвлекали и заставляли все время добавлять новые веточки к древу варварского маршрута. Результат — Дымоход ушел.

Я был жутко разочарован. Мы могли бы найти жилище варвара, а теперь что? Снова караулить в «Клеще»?

- Ты зря думаешь, что мы могли найти его логово, - заявил кот. - Он, скорее всего, направлялся не к себе, а по каким-то своим делам.

- По каким-то делам! - воскликнул я, - Да он, может, за Трамом охотится! И как раз сегодня его выследил!

- Дымоход не задержится здесь надолго, - меж тем продолжал как ни в чем не бывало Лето, - я пришел к такому выводу, услышав его разговор с хозяином трактира. И насчет твоего братца — почему ты уверен, что Дымоход ищет именно его?

Я рассказал ему о своих похождениях.

- Ага, вот почему волосы, - Лето снова сел по-кошачьи, на этот раз вытянувшись вверх. - То есть, хату Трама навещали минимум дважды, и Дымоход, скорее всего был последним. Действительно, ищет. Эрго, что-то о нем знает. Отсюда план — найти Дымохода и спросить у него лично. Нам-то двум он, полагаю, не страшен.

- План вполне гениален. Со своей стороны предлагаю еще раз наведаться в «Дубину и гвоздь» и разузнать там о тех идиотах, что на меня тогда напали. Хозяин там, кстати, тоже тот еще громила.

- Что ж, тогда придется идти с тобой. Выходные испорчены, - Лето притворно вздохнул и спрыгнул с кровати. - Но сперва поедим.

 

- А о чем он говорил с трактирщиком? Как ты понял, что он в городе ненадолго?

- Легко! Трактирщик ему: «Ой, как славно, что вы зашли, будете ли и впредь нас чтить своим появлением?» А варвар: «Не буду, в городе я ненадолго».

Мы двигались через город, с доступной нам скоростью приближаясь к «Дубине и гвоздю». Перед выходом я облачился в другую свою мантию, на вид потяжелее, с широким капюшоном, переходящим в складчатую пелерину. Накинутый, капюшон создавал перед лицом непроницаемую тень, что внешне выглядело, как черная пустота. Также можно было зажечь огоньки, если хотелось горящих глаз. Сейчас он болтался за спиной, но мог пригодиться при разговоре с трактирщиком. Мантия была полностью заряжена — я ощущал это по особой фактуре поверхности, которая терялась, если в ней не оставалось полезной энергии. Лето шел рядом, уподобившись обычному черному коту, хоть и здоровенному. Разговор мы вели с помощью мыслеписца:он выглядит, как металлический обруч, охватывающий лоб. Спутник мой обходился без этого устройства. Очевидно, оно являлось его частью.

Мы остановились у двери в «Дубину». Лето боднул ее и протиснулся внутрь.

- Никого нет. Очень удачно. Можешь входить, - раздался в ушах чуть отдалившийся мысленный голос кота.

Я накинул капюшон и последовал его совету. В холле было темновато и пустынно. Два окошка в боковых стенах выходили в узкие промежутки между домами, и дневной свет едва сочился оттуда. Лето был уже на полпути к стойке на противоположном конце зала. Я направился туда же, хотя за ней никто не виднелся.

- Сейчас покажется, надеюсь, - предположил Лето. - А если нет, то мы эффектно сядем за дальний столик и будем ждать.

Никто не объявился, и мы сели за столик. Насколько эффектно вышло — судить не берусь, ибо никто не видел, как мы это проделали.

Несколько минут ничего не происходило. Один раз дверь приоткрылась, кто-то заглянул внутрь и тут же убрался. Мне начало надоедать.

- Ш-ш-ш, - прошелестел зов Лето. - Я его слышу.

 

Горбатый Лео на самом деле не имел горба. Его нужно было как-то звать, но не по имени-фамилии же. Он носил повязку на глазу, но прозвище Одноглазый ему также бы не подошло, ибо оба его глаза были в порядке. Может показаться, что Лео был сложным и неоднозначным человеком, но это тоже не так.

Он как раз собирался пойти и вывесить на двери своего заведения табличку «Зокрыто» и запереть «Дубину». После этого Лео планировал наведаться к Мэри, девице, убирающей забегаловку в дневные часы, и пообщаться с ней на древние и универсальные темы, настолько древние и универсальные, что для них не требовалось даже наличия словарного запаса и большого мозга. Потому-то эти области бытия занимали особое место в жизни как всякой мелкой твари, так и высокоразвитых существ, вроде макак, шимпанзе и значительной доли людей. Горбатый Лео, несомненно, принадлежал к этим высокоразвитым существам. К тому же он обладал воображением, что позволяло ему видеть определенные картины уже сейчас. К сожалению, имелись и минусы: замечтавшись, Лео вышел в зал через расположенную позади стойки дверь и чуть не споткнулся о большого черного кота, невесть как там оказавшегося.

Лео запрыгал на одной ноге, разворачиваясь влево. Кот сидел на полу — грязном, с обрывками каких-то бумажек и прочим мусором, - и смотрел прямо на Горбатого. Лео показалось, что животное над ним издевается.

- А ну иди сюда! - выплюнул он, бросившись к мохнатому наглецу. Тот живо отскочил, цапнул хозяина «Дубины» по руке и скрылся за дверью — там, откуда Лео только что вышел.

Костеря глупую тварь, трактирщик отправился ее ловить. Кот был здоровенный, поэтому спрятаться, вроде бы, не мог нигде, однако Лео никак не мог уцепиться за него глазами. Что-то похожее на смазанное движением перекати-поле покачивалось на самой границе видимости, уходя от прямого взгляда. Потом справа тихо прошуршало. Горбатый Лео вздрогнул, ощутив нечто почти позабытое. Чувство это было неприятным и каким-то обессиливающим.

Он направился в сторону звука и быстро нашел причину. Задняя дверь открылась, пропуская внешний свет. Там, подергиваясь от ветерка, лежал грубый мешок. Зияющая горловина глухо трепетала в пыли.

Лео пнул мешок и закрыл дверь. Секунду постоял, вслушиваясь, и пошел обратно. В полумраке задней комнаты выход в залу виделся ярким прямоугольником. На полу сидел кот. Увидев приближающегося трактирщика, он мяукнул и как бы нерешительно отошел вправо, пропадая за стеной.

Не медля, Горбатый Лео прошел сквозь комнату и выглянул из дверного проема. Кот сидел на полу справа от него. Желтые глазища словно светились. Трактирщик быстро шагнул к нему, намереваясь схватить, но кот вдруг прыгнул ему на лицо. Лео не успел ничего понять, как черный вредитель залез на стойку, использовав хозяина трактира в качестве стремянки. Произнеся короткое, но многозначное, слово, трактирщик повернулся и оперся о стойку. Кот лежал на ней, развалившись и вытянувшись. Лео снова показалось, что тот над ним смеется.

- Мяу, - сказал кот.

- Э-э-э, - немного удивился Горбатый Лео. Он внезапно заметил, что шерсть кота очень интересно смотрится на фоне этой темной, с рельефным орнаментом, ткани позади него. Должно быть, это плащ, надетый...

- Ы-ы-а-а! - вскрикнул трактирщик.

Капюшон фигуры в темном слегка качнулся, и Лео показалось, только показалось, что сгусток тьмы под этим капюшоном пошевелился.

Перчатка — разумеется, тоже темная, - легла на кота. Трактирщик уставился на эту перчатку, лишь бы не смотреть туда, где у людей обычно бывает лицо.

- Мне кое-что нужно, - гулко произнесла тьма.

 

Мы покинули «Дубину и гвоздь» через заднюю дверь и теперь пробирались закоулками. На улице, куда выходят многие окна, где иногда проезжают повозки местных жителей или машины головастиков, довольно грязно. И это весьма сдержанная оценка. Можете представить, что творится во внутренних дворах, сжатых с четырех сторон потемневшими деревянными стенами с узкими проходами между домами, дикорастущими помойками, хлюпающей жижей и сорняковыми джунглями на немногих свободных участках почвы. Несколько раз приходилось протискиваться боком. Моя одежда! Теперь я был больше похож на бездомного учителя, что спит, где придется, а не на внушающего страх таинственного чародея.

Дело несколько поправляли многочисленные мостки из полусгнивших досок, по которым можно было почти всегда миновать ту или иную ямину с мутно-коричневой водой. Знать, сами горожане не большие охотники месить грязь бродя по колено в ней. Однако ж, вот, есть где поработать столь любимым Руддом ребятам, хотя результата пока не видать. По крайней мере — тут.

- Получилось очень даже неплохо, чем ты недоволен? - вопрошал мой спутник, наблюдая, как я стараюсь миновать очередной узкий проход с минимальным ущербом для своей пафосной мантии.

- Повезло, что он знал этих парней, - буркнул я, выбираясь из едва ли полуметровой щели.

- Удача — мой верный союзник, - скромно признался Лето, - счастливый случай часто выручает меня. Особенно, если я максимизирую вероятность его наступления своими действиями.

- Я-то думал, ты предпочитаешь использовать свой сильный интеллект, а не полагаться на случай, - фыркнул я. И тут же ощутил великую радость: - Там улица!

Мы вывалились на улицу. Не ту, на которой стояла «Дубина», понятное дело. Я сразу же отметил улучшение обстановки — пропали кучи мусора и гнилостный запах уже почти не доносился.

Мы вышли у дощатого забора в небольшом закутке. Который все равно казался необъятным после пройденных нами внутренних ущелий. Мы двинулись дальше, высматривая и отмечая ненадежные ориентиры, что дал нам трактирщик.

- Сильный, говоришь? - подал голос кот. - Ха! Если бы. Думаешь, я ходил бы с тобой сейчас по этому городишке, помогая тебе в твоем сугубо земном деле?

- А что бы ты делал? - спросил я, думая в тот момент совсем о другом.

- Пожрал бы планету, попутно размножая элементы себя, затем включил бы в свой организм солнечную систему, а там уже бы шел к выбранной цели беспрепятственно. Что такое, Джош?

Я стоял столбом и пялился на него.

- Что, удивлен? А уверен, что не сделал бы все то же, если бы и сам оказался на моем месте? Хе, успокойся, у меня нет желания все уничтожать. Просто я имею в виду, что был бы совсем другим существом. Не исключено, что даже дружелюбным к вам, обычным смертным.

Мы пошли дальше.

- И что ты забыл здесь, в этих краях? - проговорил я. - Зачем тебе все это?

- Так получилось. Низачем. Не было никакого плана. И пока все вполне приемлемо и даже забавно.

- Хм... - я подбирал слова. - Ты бы мог... Собрать кучу последователей, например. Поучаствовал бы в восстановлении цивилизованного общества.

- Теперь остановился он. Шерсть будто бы пригладили или смочили водой, бьющий по земле хвост оказался непривычно тонким. Коты вздыхают? Мне показалось, что он вздохнул.

- Нет, нет... - мы продолжили путь. - Последователи? Ну их! Не хочу слышать возгласы, типа: «Лето, возьми нас к себе! Лето, я хочу быть таким же крутым, как и ты!» Мне необходим этот период отдыха. Когда-нибудь, конечно, он закончится.

Я не выдержал и расхохотался. Но, по правде-то говоря, от его слов мне сделалось неуютно.

 

Хибара была старая, грубо подлатанная и выглядела типичным обиталищем среднего горожанина. Стояла она в Г-образном закоулке, и улицу оттуда было почти не видно. С опознанием могли возникнуть проблемы, если бы не ориентиры — штабель из древних коробок у правой от нас стены хижины и кривоватая скамейка у входной двери. Рядом со скамейкой валялись стружки, куски свежей на вид древесины и кучка чего-то серого. Наверное, зола, или пепел. Сидел, небось, тут, резал болванки, никак не вписываясь в образ того проходимца, что подошел ко мне той ночью.

Мы решили проверить. Постучали в двери соседних халуп. Никто не открывал.

- Ладно, - услышал я Лето. - Давай войдем, а там решим, тот ли это дом.

С этим никаких сюрпризов не возникло: дверь оставили незапертой. Я приотворил ее, и Лето вошел первым, а после его отмашки — и я. Внутри было темно — хозяин дома как-то обходился без окон. Я закрыл дверь, проверил наличие засова. Тот оказался сломан.

Я зажег свою чародейскую лампу. Навесной замок обнаружился на табурете у двери. В полу был квадратный люк. У дальней стены — деревянная кровать, застеленная черт знает чем. У по левую руку, у стены — деревянный же стол. У противоположной — что-то вроде шкафа. И все.

- Чисто, - отметил кот, ходя по комнате кругами. - И едой не пахнет даже.

Мы проверили погреб. Там, на влажной земле, валялось несколько картофелин, наверняка гнилых. На двух влажно-грибных стеллажах белесо виднелись пустые мешки. Лето свесил морду вниз, высвечивая глазами детали небогатого интерьера.

- Приятное место, - проговорил кот, растягивая слова. - Вылезай, ясно, что тут ничего нет!

Я поднялся и снова принялся осматривать комнату. В третий, должно быть, раз.

- Ну, - сощурился Лето, - кажется, в том углу кое-что таки имеется.

- Давно заметил?

- Только что. Давай же, мне тоже интересно.

- Бумага, - я поднес сложенный листок к глазам, - записка. Мне это не нравится. Чуешь что-нибудь?

- Не-а, - кот запрыгнул на стол и принялся махать лапой, - что там? Ты будешь читать?

- Что, прямо здесь? - я мельком просмотрел записи. Почерк странно ровный, а внизу подпись с завитушкой. - Тут мало света, пойдем, раз больше ничего не нашли.

 

Я читал на ходу.

Мы с Лето решили, что не стоит запираться в номере, пока мы не узнали содержание сего неожиданного документа. Может быть, сведения, которые мы оттуда почерпнем, будут требовать быстрых действий... Невзирая на последнее соображение, шли медленно — читать, лавируя между грязевым месивом и лужами... Ну уж нет.

- Броббо, старый ты жирдяй. Ты думал, что дело сделано? - негромко проговаривал я текст послания. - Уж не знаю, чего ты тогда обпился, когда решал, что можешь продать меня угороддам, но теперь я здесь. Так что ты пока не уходи далеко — я гряду. Да ведь ты и не сможешь уйти, верно? Тебя гнетет тяжкое бремя, знаю, но что поделать! С этим я не могу тебе помочь. Кстати, как там моя ивиреска? До скорой встречи.

- Конец, - объявил я. - Подпись: Х.Д.

- Хе-е! - торжествующе протянул кот, - Хрунгар Дымоход, не так ли? Его записка!

- Может, и его, - остудил его я, - если только кто-то нас не сбивает со следа. Дом пустой, явно нежилой. Покинут, следов боя нет. Записка эта там совсем не к месту.

- Не скажи, - Лето не хотел сдаваться, - во что я не верю, так это в то, что тот длиннорожий хмырь, которого ты оставил полуслепым корчиться в переулке вместе с его дружками, теперь тебе строит козни. Думаю, он просто сбежал, да и все.

- А записка, якобы от Дымохода?

- О, это правда занимательно. Ты умеешь писать?

- Умею, конечно.

- А Трам?

- И он, я его сам... Ты к чему клонишь?

Улыбка Лето была какой-то невероятной.

- К тому, что не так уж много народа здесь владеют этим великим искусством. И могут позволить себе бумагу.

- Чтобы разбрасываться ей?

- Насчет этого не знаю, хотя тоже «да». А Дымоход этот весьма нетипичный варвар, уж я разбираюсь в них. Если он не умеет писать... тогда ждет меня горькое разочарование.

Между прочим, у нас появилось имя. Идем в нумера, меня ждет зал, полных слухов и поднос, полный еды. Второй пункт ждет и тебя тоже, если пожелаешь.

После такой речи мне ничего не оставалось делать, как отправиться вслед за ним.

 

Когда я вошел, дверь закрылась, и между ней и мной оказался он.

Наверное, он стоял, прислонившись к стене, а потом просто шагнул в сторону. Первая мысль, насчет заряженной мантии, пронеслась и улеглась вдали, и подоспела другая: когда я пришел, дверь была заперта на ключ, и окно оставалось закрытым.

- Привет, - произнес гость с дружелюбной улыбкой. - Слыхал, ты меня ищешь.

Он был и в самом деле высок и широк в плечах, по-варварски массивен. Речь тут, конечно, о классических варварах, а не о тех жалких подражателях, которые составляют девяносто процентов варварского сообщества. Волосы у него и вправду были заплетены в неряшливые косички, больше похожие на веревки, в свою очередь стянутые в узел на затылке. Мой интерес не ушел от внимания гостя: тот усмехнулся в бороду и прислонился к двери, скрестив на груди руки. И борода, похоже, скрывавшая шрам, и усы выгорели на солнце. Из под наброшенного на плечи плаща, сделанного, по-видимому, из шкуры какого-то убитого зверя, виднелось что-то вроде жилета без рукавов, а под ним - серая рубаха и черный галстук. Рукава рубашки были закатаны выше локтей, а на левом плече красовался самый что ни на есть былинный наплечник с толстым шипом, от которого наискосок через грудь шла перевязь-бандольер с патронами. Следуя по перевязи вниз, мой взгляд переместился на пояс, задержался на огромной пряжке с выпуклым черепом, скользнул по свисающему с пряжки плетению из кожи и металлических колец и остановился на потертой черной кобуре с торчащей оттуда гнутой рукоятью.

- Ну, - сказал варвар. - Ходишь за мной, выслеживаешь? Что надо-то?

- Так, - произнес я, надеясь, что голос мой звучит хотя бы вполовину так твердо, как я хотел. - Значит, ты и есть Дымоход?

«Лето внизу» - думал я. И записка из пустого дома... Я все еще сжимал ее в руке.

Варвар втянул воздух, крякнул, провел ладонью по лицу и усмехнулся. Мне показалось, что он хотел сплюнуть, но почему-то решил не делать этого в комнате.

- Ну ты храбрец. Маг, что ли?

- Верно, маг.

- Ишь, - он прищурился, и в комнате будто похолодало. - Да, Дымоход это я. А что ты, маг, делаешь так далеко от твоих магических дружков?

- У меня нет магических дружков. - я сделал паузу. - А почему Дымоход?

Варвар снова выдохнул и издал короткий смешок.

- Меня зовут Хрунгар, и давно уже я был известен как Черный Курильщик, - важно произнес он, извлекая что-то из подсумка. - Ты куришь?

Он достал из мешочка небольшую трубку, зажал во рту и принялся осторожно насыпать что-то в чашку. Похоже, он вообще не смотрел на меня, полностью отдавшись этому занятию. Я прикинул, чем обернется попытка воспользоваться мантией сейчас. Выходило, что лучше момента не найти... И именно поэтому я не стал ничего делать.

Он резко взглянул на меня, криво улыбнулся. С трубкой меж зубов в углу рта, с этой его бородой и прищуренным левым глазом он выглядел совершенно дико, как живущий в лесу безумный отшельник, вышедший на костер, разожженный каким-то бедолагами в его угодьях. «Кто это ко мне сюда пришел? И что мне теперь с вами, голубчики, делать?»

- А я покурю, - оповестил он и затянулся. Через несколько секунд выдохнул. По комнате распространился странный запах.

Какое-то время — секунд десять, - он стоял, держа трубку в правой руке, и смотрел в потолок. Потом снова перевел взгляд на меня.

- На востоке отсюда, за Ржавыми горами, находится Дымный край. Это тысяча сто миль.

Я ждал, пока он продолжит.

- Тысяча девяносто две. Я прошел Дымный край от Низкого перевала до Курамы. Ты был в мертвом городе Кураме?

Я отрицательно качнул головой.

- Лишь я один побывал там. Кроме того несчастного, что рассказал мне о мертвом городе, но он сейчас и сам мертв. Нет, не я его убил. Суть в том, что на тысячу миль вокруг нет никого, кто исходил бы эти земли. - он выпустил еще порцию дыма, - кроме меня. И самое жестокое там — это пересечь Дымный край. Я сделал это четырежды. И в двух своих походах убил двух чудищ, которым здесь и названия нет. Я называл их «дрожащими дьяволами».

- Как они выглядят? - мне правда стало интересно. Что поделать.

- Как твои несбывшиеся ожидания! - Дымоход наклонился, быстрым движением ударил трубкой о пол и, выпрямившись, растер пепел сапогом. - Я рассказал. Теперь ты, маг без друзей!

- Да, я искал тебя, - сказал я немного погодя. Сколько выдержки мне для этого потребовалось! - Ты приходил к моему брату. Правда, опоздал...

- Так он твой брат? - лицо варвара искривилось в гримасе презрения. - Жалкий выродок, пища для падальщиков... Да, улизнул, в последний момент. Дьявол! - он внезапно смолк, будто погрузившись в свои мысли, на секунду, не больше. Потом продолжил, уже спокойнее:

- Плохо ты, маг, за братцем приглядывал. С ним кончено, день-другой, и все. Не ищи его. И мне не мешай. Тебе все понятно?

Дымоход обернулся к двери, видимо, расслышав что-то. Замер, потом снова посмотрел на меня. Он снова сделался безумным дикарем, ему не хватало только кости под носом и кровавого сердца, зажатого в руке. Но мне было не до того — в мозгу пульсировала одна мысль: «Трам, Трам, Трам!...»

- И не вздумай пускать по моему следу твоего ручного демона, - добавил он тихо. - А это что? - он так быстро взмахнул рукой, что я и понять-то не успел. - А? Надо же. Ага...

- Кто такой Броб? - спросил я отрешенно.

- Э? Броб? - он цокнул языком. - Броббо! И ты, такой, будто б его и не знаешь вовсе. Ну да, ну да... Постой, - он снова дернулся к двери, припал к ней. - Вот погань. Ну ладно. Еще раз: не мешай мне!

Он распахнул окно, крикнул «Оп-па!» и исчез из комнаты. Тотчас дверь открылась. Внутрь ворвался Лето, его было не узнать. Он бросился к окну и сиганул следом за варваром. Я подбежал и выглянул, хотя у меня и в мыслях не было прыгнуть и присоединиться к ним. Окно выходило в боковой дворик, который, как обычно, был заставлен хламом, застроен сараями и украшен лужами. Дымоход и Лето скрылись, оставив только катящуюся пустую бочку. Потом она упокоилась в луже, и стало почти тихо.

- Трам, - пробормотал я. - Чего же ты такого наделал.

День угасал.

 

Возвернувшийся Лето застал меня за унылым ничегонеделанием.

- Разлегся! Дымоход идет по следу Трама, а ты тут прохлаждаешься?

Я приподнялся на кровати. Кот зашел через дверь, и теперь восседал на своем любимом стуле, и бутылка тоже была при нем.

- Я не знаю, что теперь делать. Разве что убить Дымохода? Что нового расскажешь?

Я очень рассчитывал на Лето. Меня одолели бессмысленное бессилие и апатия. Кот погнался за вломившимся ко мне варваром! Кто, кроме Лето, вообще может сейчас хоть что-то сделать?

Хотя, постойте. Лето тоже живет тут, так что Дымоход, получается, вломился и к нему. Это показалось мне забавным. Может, кот теперь ему отомстит?

- Эх, ты! Сейчас расскажу. - он отпил из горла, посмотрел на меня строго. - А тебе не дам! Не положено. - он снова сделал глоток. - Поясняю, почему.

Тут я заметил, что Лето, вроде бы, довольно бодр и оптимистичен.

- У нас большие проблемы, - просветил меня кот. - К счастью, я специалист. Ладно, - он махнул лапой, - не все так плохо. Догнать и запытать я его не смог, зато сумел запятнать его маячком. На словах это просто, но... Возникла незадача: я мог бы использовать камеру или даже излучатель, но эти штучки он наверняка нашел бы и обезвредил. Такой он смешной чудак, этот Дымоход. У него полно амулетов и защитных средств. И это мне совсем не нравится, хотя вряд ли имеет отношение к нашим поискам. Словом, мне пришлось прибегнуть к... нестандартной технологии. Она более медленная, чем простые аналоги, но они не сработали бы. Вот, - он достал — это было странно, но он именно достал! - небольшую вещицу, похожую на рыхлый клубок упругих S-образных ребер.

- Что это за штуковина? Твой особый артефакт?

- Точно. Технология связана с нейроинтерфейсом, но здесь добавлено кое-что еще. Могу объяснить потом. Смысл такой. Ты надеваешь ее и ложишься спать. И наблюдаешь за ним во сне.

- За Дымоходом?

- Да. Записывающего устройства нет, потому что нет вывода. Это будет не обычный сон, так что ты сможешь запомнить подробности.

- Ну, допустим. Я вижу во сне, как Дымоход идет убивать Трама. Что я смогу сделать?

Кот покачал бутылку вправо-влево.

- Нам придется понадеяться на то, что этого пока не случится. Других способов все равно нет. Мы будем отставать на шаг, но это хотя бы даст след.

Секунд на десять мы сидели в молчании.

- Поэтому тебе и нельзя пить, - заключил кот. - В отличие от меня.

- Как я смогу уснуть? Придется ждать ночи?

- Нужно попробовать так. Ждать ночи слишком долго. Потерпи минуту. Соберись пока с мыслями.

Это было нужно, чтобы он, не торопясь, допил свое вино. Я призвал все свое терпение, и, наконец, Лето соблаговолил перейти к делу.

- Ложись, - скомандовал он, - лучше без сапогов. Мантию тоже сними, она не нужна, может быть, даже помешает.

Я улегся на кровати, и вскоре кот навис надо мной своей черной мохнатой тушей. Он принялся возить лапами у меня в волосах, расправляя и закрепляя что-то, должно быть, тот странного вида артефакт. Через полминуты у меня перед глазами собрался туман. Он был слабый, но заметный, кроме того, очертания предметов плыли и колыхались.

- Ну как? Теперь уснуть будет легче.

- Пожалуй, - согласился я, закрыв глаза.

- Ты сможешь проснуться по желанию, - напутствовал кот. - Нужна практика, но может получиться и с ходу. И я сижу здесь. Варвары сюда не проберутся.

Последние слова моего напарника доносились будто из-под воды. Уснуть и правда было легче легкого, и я решил это не откладывать.

 

К ночи варвар вновь объявился у восточных городских ворот.

Вечер доживал последние минуты. Притороченные к столбам фонари уже зажглись, их яркий белый свет придавал городу странный вид. Они не могли разогнать темноту до конца, и синий сумрак сгущался в укрытиях и углах, чернея вблизи кругов, очерченных лампами.

Варвар оказался на узкой и кривой улочке, зажатой заборами, дворами и стенами в центре одного из кварталов. Она не соединялась ни с одной другой улицей кроме как через лабиринт щелей и просветов между сараями и прочими ветхими постройками. Большую часть ее длины занимал дом с высокой и крепкой деревянной оградой. Массивные ворота украшены резьбой. Старый висячий фонарь слабо освещал створки и часть забора.

Дымоход встал чуть сбоку от ворот и три раза ударил по ним древком своей секиры.

Из-за забора долетели звуки. Кто-то неуверенно подходил к воротам, переминался с ноги на ногу, что-то перекладывал с места на место. Варвар ждал.

- Кто стучит? – раздалось наконец.

- Друзья из пустошей, - был ответ. - Открывай, свои.

- Пошел прочь, бродяга, - бросили из-за забора в явной попытке казаться грознее и увереннее, чем на самом деле.

Фонарь взорвался осколками, металлический остов закрутился на своей веревке. Звук выстрела был слышен, наверное, за полдюжины кварталов. Раздался второй, и парившая в темном небе странная штуковина всхлипнула и упала в грязь в паре шагов от варвара.

Где-то в городе вспыхнули прожекторы. Улицу заволок дым.

 

Дымоход вышел из тумана. За столом сидел длиннолицый, лысеющий тип с красной, как от ожога, кожей. Он успел вскочить со стула, но ствол револьвера уже был направлен ему в лицо

- Привет, - сказал варвар, - прячешься?

- Ты как, блять, сю…

Кулак варвара заставил речь оборваться. Человек, - худой, длинный, - свалился к стене, прямо на свой стул; тот также рухнул и отъехал по полу влево. Длинномордый возился, плевал кровью. Дымоход ждал, пока он встанет.

- Давай-ка без ругани, мы ж культурные люди. Курить будешь?

Тип что-то прокряхтел и сплюнул на пол.

- Как хочешь, - пожал плечами варвар, - а я покурю.

Он отодвинул стол от стены, положил на него револьвер и стал набивать трубку, продолжая говорить:

- Пять минут, мэн. Примерно через столько времени здесь будет куча черных. Я слышал, черные ищут Броббо. То-то они обрадуются, когда увидят тебя.

- Я и так искал тебя... Дымоход, - хрипло вымолвил тот. - Если б я знал, что это ты, оставался бы в доме. Маги... - он выплюнул кровь, вытер вокруг рта ладонью, - маги, говорю, тут замешаны.

- Так, - Дымоход сделал знак рукой, - говори.

- Я с ребятами пытался на тебя выйти, - проговорил тип, - Ага... Только просчитался. Спросили не того ублюдка...

- Вы все влезли в глубокий дикий сортир, - с наслаждением затягиваясь, произнес Дымоход, - в сучью яму с диким говном из варварских времен. Не захлебнетесь, так провоняете, - он в последний раз вдохнул дым, резким движением сбросил пепел на пол и растер сапогом. - Три минуты. Чего искал-то?

- Броббо, да? - тип заговорил быстро, но ему мешали распухшие губы, - он сам нанимал меня с ребятами, но были еще его люди. Мы облажались. Один из его типчиков, он сейчас чешет куда-то в условное место, не знаю где, но недалеко, точно недалеко...

- Короче! Что он собирается ему передать?

- Да ху... кто его знает, но я думаю, что он хочет доложить, что мы упустили ублюдка, и тогда пиз... конец полный, я решил, что нахрен, лучше пусть Дымоход с ним разберется, и никаких магов...

Короткий удар в затылок был почти бесшумным. Длинномордый мешком свалился на доски пола.

- Немножко раньше, - бросил сам себе варвар, - а и ладно.

В дверь громко забарабанили. Потом раздался треск дерева.

На западной окраине города, где не было ни стены, ни новых ярких фонарей, пополз туман. Его было непросто заметить. Здесь стояли такие хижины, по сравнению с которыми жилье Трама было роскошным поместьем. Тут не было даже привычных городу внутренних дворов — только косые низкие заборы и бурьян.

Человек вышел из тумана и направился к одной из хибар. За его спиной оставался голый ночной пустырь, и мутное желтое пятно освещенной стены таверны неверно проступало через космы белесого дыма.

 

Я понял, что лежу на кровати в своей комнате, и резко сел.

Не обнаружив поблизости кота, я вознегодовал. Он уверял, что будет сидеть и ждать. Какого черта?!

Лето будто уловил мой настрой — он вбежал внутрь, уселся, закрыв дверь, только что не привалившись к ней спиной.

- Дела, - сообщил он.

- Что такое? Еще проблемы?

- Еще, - подтвердил он. - Пока не скажу, на сколько они тянут. За нами присматривают, вот что.

- Кто? Варвары?

- Местные. Я имею в виду местные силы.

- Головастики?

- Правительство, - кот важно провел лапой по усам. - А до фольгяных шахт далеко.

- До каких шахт? - не понял я.

- Не важно, не важно... Лучше расскажи, что ты видел.

И тут я вспомнил про сон. Странно, но в эти первые минуты я вообще как-то упустил из виду тот факт, что только что наблюдал какие-то варварские дела. На меня тут же накатили эмоции и целая лавина беспорядочных и дурацкий идей по поводу увиденного.

Не могу не отметить Лето. Мне пришлось рассказывать ему по порядку, отвечать на вопросы, а это здорово, хм... упорядочило увиденное мной.

- Это он? - спрашивал кот. - Один из тех бедолаг? Что ж, он выбыл. Некогда возиться. Так какие планы?

С планами было бедно. Я постарался кое-как придать форму своим соображениям.

- Я понял, где он прячется. Недалеко от «Клеща», через пустырь. Там, наверное, вообще мало кто ошивается, еще и заборы кругом.

Кот задумчиво облизал нос.

- И как ты собрался его ловить?

Моя затея не блистала оригинальностью, и разумной ее я бы тоже не назвал. Я собирался взять все, что у меня было и могло использоваться как оружие. Потом припереться в логово опаснейшего варвара, непредсказуемого психа, который, будто предыдущего мало, еще и умеет проходить сквозь стены.

- И устойчив к магии, - добавил Лето. - Это настолько безумно, что даже... То есть, было бы, если бы не я.

Я собирался взять «трещотку». Жуткая вещь. Я еще никогда не прибегал к ней, но видел кое-какие материалы. Если бы мне удалось ее применить, Дымоход рассказал бы мне все, а потом, наверное, умер бы от облегчения.

- Не бери, - сказал кот, - готовься к тому, что он тебя одолеет, а потом тяни время. Я попробую управиться поскорее.

- Ты не со мной?...

На короткое время я ощутил что-то вроде помутнения сознания. Меня пробила дрожь.

- За нами следят. Я же говорил. Собираюсь провести кое-какую операцию. Возможно, добуду информацию. - Он вздохнул. - И тебе на самом деле лучше начать это без меня. Помнишь, как он сбежал? Я еще только поднимался сюда, когда он выскочил в окно. Если он меня каким-то образом чует...

- Ты ему определенно не по нраву, - мрачно согласился я.

- Предложит закурить — соглашайся, - посоветовал кот.

 

Добираясь до хаты Дымохода, я не встретил ни одного человека. Я думал, что могло бы пойти не так. Дымоход лег спать и не откроет дверь? Может быть, даже вызовет милицию. Или я приду, а там его труп. Может быть, дома вообще не существует? Я прокручивал в мыслях весь этот бред, а тем временем приближался, выражаясь красочно, к пещере чудовища.

Тут я даже разозлился на себя. Хорошим же я буду великим магом, если любой дрянной варвар будет доставлять мне столько проблем! Я не успел углубиться в эту тему, потому что понял, что нахожусь на месте. Предполагаемый дом Дымохода стоит где-то здесь. Плотность построек тут невысокая, а в темноте их и вовсе не видно, кроме одной. Той, где окна слабо светятся.

Дом довольно велик. Наверное, пустовал, прежде, чем варвар его занял. Или просто снимает жилище за деньги, как цивилизованный человек. Это меня развеселило. Мы ни разу не заявились в «Клещ». Первый визит кота не в счет. Может быть, сам трактирщик и сдал ему эту лачугу. Это бы добавило штришок глупости к нашим с Лето похождениям.

Ладно, не буду медлить, решил я. Нужно входить. Дверь приоткрылась с сухим скрипом, стоило мне дернуть за ручку.

Вошел. Дом выглядел пустым. Неужели ошибка? Я бросил взгляд на предметы вокруг. Какие-то ящики, кровать с кучей непонятно чего, стол. На столе несколько свечей в тарелке, как и у окна. Огонь мерцает и бьется. И как-то тихо.

Только будто бы скребется что-то. Как... не знаю, как что. Судорожные такие постукивания десятка тонких пальцев.

Тут я отметил нечто неправильное. Какой-то чужеродный элемент, не заметный сразу. Но что-то определенно было не так.

- Двинешься — умрешь, - услыхал я голос откуда-то сзади. Странно, но даже озноба у меня не случилось.

Потому что я еще ничего не понял. «Дымоход», подумал я. Но дело было не в нем.

- В комнате хищная тварь, - сообщили сзади, - Лучше не привлекай ее внимание.

Я зашарил глазами по полу, столу, кровати, стенам. О, дьявол... Рядом с кроватью?

Это было нечто побольше ладони. Какой-то родственник мокрицы прямиком из ада. Этот членистый монстр устроился рядом с кроватной ножкой, прилепившись к ней половиной тела. Другая была распластана по полу. Из-под отростков панциря тянулись какие-то мерзкие ниточки. Ими тварь обвивала свой насест. Я хорошо разглядел все это, несмотря на скудный и неверный свет.

- Не двигаюсь, - сообщил я. Глупее и нелепее было некуда. Я ожидал, что Дымоход легко меня повяжет, но рассчитывал хотя бы на диалог лицом к лицу. Сейчас он может просто выстрелить мне в спину, а уж потом разбираться с монстром — если это монстр, а не сторожевая псина.

Но он не выстрелил. Что-то упало на пол слева от меня, покатилось к столу. Тварь, казавшаяся оцепеневшей, перенеслась туда мгновенно. Мгновенно! Адская мокрица уцепилась своими ниточками в брошенную приманку или подачку и свернулась клубком. Но это было не все. Дымоход — а кто же еще это мог быть? - бросил ей еще что-то. Существо тут же покрылось чем-то блестящим и закачалось на своих панцирных пластинках. Варвар тут же подошел и поднял тварь. Похоже, на нем были какие-то особенные перчатки.

- Ты бескрайне везучий идиот, - проговорил он снова откуда-то сзади, - Сколько я повидал магов, а все такие. И почти все они уже не живут на этом свете. Повернись! - он стоял у двери, нацелив на меня револьвер.

- Ну-ка, давай, в левый угол, - подсказал варвар, - там у меня устройство.

Устройство оказалось куском камня неправильной формы, которое притащили из каких-то руин. В него было вделано железное кольцо с цепью метровой примерно длины и массивным браслетом. Дымоход замкнул браслет на моем правом запястье, нацепил замок. Так я оказался в самом что ни на есть варварском плену. Оставалось надеяться на кота. Или лучше сказать: «проникновение прошло успешно, переходим ко второй части плана»?

Варвар вышел на улицу, и через полминуты он вернулся, подвесив снаружи у входа яркую лампу.

- Что же вы все лезете, - Дымоход копался в ящиках, но я почти ничего не мог различить - только его черный силуэт на фоне приоткрытой двери с бьющим через просвет фонарем. - А я придумал кое-что для тебя, - он повернулся, потом будто раздумывал, подойти или нет, и решил не тратить время. - В Кураме есть одна адская дыра, называется "Храм Одного". Называется-то она Храм Одного, но приходить туда нужно вдвоем, - он быстро рассовывал по карманам неразличимые для меня предметы, - так что, как вернусь, мы с тобой обсудим наш будущий поход. Если не сбежишь. - Он некоторое время молчал, что-то выуживая, - Не хочешь ли покурить?

- А что, - проговорил я, -почему бы нет.

Я сам удивился, каким хриплым оказался мой голос.

- Ну надо же, - усмехнулся Дымоход. - Ладно.

Он раскурил трубку. По воздуху поплыл дым. Он будто бы светился. Но дело, конечно, было в ярком фонаре за дверью.

- Держи, - он сунул мне в руку дымящийся цилиндрик. - Ты же не думал, что я отдам тебе свою трубку? Ну, бывай.

Свет воссиял сильнее, потом пропал вовсе. В дома воцарилась тишина. Дымоход ушел, а я остался дожидаться конца представления, не в силах что-то сделать.

По крайней мере, пока Лето меня не вызволит. Но — будем реалистами. Возможно, он вообще не сможет сегодня здесь объявиться. У него какие-то дела с головастиками.

Ладно. Варвар ушел, а я сижу в темном доме один. Надеюсь, что один. Он, к тому же, погасил все свечки. И фонарь больше не пробивается сквозь дверь.

Пожалуй, я все же покурю.

 

Увидел я нечто.

Заранее я об этом не подумал, а теперь все кажется очевидным. Зелье Дымохода было крепким, и после двух затяжек я почувствовал опьянение и головокружение. Есть ли среди варваров обычай сушить и жечь ядовитые травы? Ответ я обдумать не успел. Потому что хитроумное устройство, все еще закрепленное у меня на голове, начало работать. Да, я не снял его, а варвар не заметил. Или заметил, но решил, что это просто дурная безделушка.

Может быть, потом спрошу его об этом.

Чудо-приспособление моего странного спутника нагло воспользовалось моим состоянием.

Сперва оно показало мне свет и тень. Город был крест-накрест сколочен из черных и белых линий и полос. Кто-то крался в ночи, распутывая цепи следов, другие пытались скрыться.

Все это проплыло мимо и смазалось. Были звуки и голоса. Варвар скакал верхом, но не раздалось ни одного выстрела. Вокруг была лишь равнина и темные столбы кактусов.

И вот он уже на месте.

Он не пытался выбить дверь — просто проник внутрь. Худой, жилистый варвар отреагировал почти сразу, выхватывая топор, но было все равно поздно. Преимущество первого удара было

фундаментальным. Оружие выпало из простреленной кисти. Дальнейшее было рутиной.

Все происходило почти в полной темноте — второй варвар не жег огонь. Но Дымоход решил, что немного яркого света не помешает. Он сходил к своему скакуну и принес фонарь.

- Как тебя там зовут? Жаго?

Связанный презрительно скривился.

- Курильщик. За тобой идет маг Эрвуса. Скоро сдохнешь.

Дымоход расхохотался.

- Это я знаю! И что он шел за мной, и что он Эрвуса. Был.

- И что? Ты убил его с помощью, - он плюнул, - своих уловок? Позор Барбарии!

Дымоход сжал зубами трубку.

- Броббо - позор Барбарии. И ты с ним. Или ты не продался с ним этим... угорродам? Так их зовут?

Связанный ничего не ответил.

- Ладно, хватит. О деле. - Дымоход положил на стол нечто. Оно походило на как-попало слепленный комок блестящей грязи. Жаго смотрел на это без какого-либо выражения.

- А почему ты не кричишь? - поинтересовался Дымоход.

- Выходи на поединок, и закричишь сам.

- Э, нет. Поединок у нас уже был. Жаго, или как там тебя, я хочу знать все о месте вашей встречи с Броббо. Тебя сдали твои же дружки, и поделом вам всем, если не можете даже человека похитить как следует.

- Ты слишком много говоришь.

- А должен ты.

Дымоход что-то сделал, и комок на столе зашевелился, выпуская с десяток тонких ниточек.

- Зови, если что, - бросил он, выходя на улицу.

Через несколько секунд Жаго закричал.

 

- Все, ну все как я и думал! - ныл кто-то у меня над ухом. - Все самое поганое, именно оно, конечно же! Ну, давай!

Что-то глухо прозвенело.

- Эй! - заорали сильнее, - Ты сюда спать пришел?

- Лето? - пробормотал я, цепляясь за возможность забыть то, что видел несколько секунд назад.

- Кто же еще тебе поможет? - кот стоял рядом с лежащей на полу цепью. Замок валялся рядом. Я ухватил руку за запястье.

- Да снял я его, снял, - заверил кот. - Давай-ка действовать, и побыстрее!

Мы выбрались из дома. У меня не было никаких идей.

- Дьявол! - внезапно вскричал я, - Дарунская гора!

- Что?

Я не нашел ничего лучше, чем сорвать с волос сонный передатчик и потрясти им перед мордой кота.

- Так это последняя информация? Подожди... Дарунская гора. Ладно, я знаю, где это. И туда лучше лететь, чем идти! Нам нужен транспорт.

- Тогда один вариант... Взять что-то у головастиков, - и другая мысль, - или у Рудда.

 

Мы бесцеремонно украли руддову машину. Добраться до его жилища было полдела, а вот забор... Я честно считал его препятствием. Но Лето его разрезал. Провел какой-то штуковиной, и кусок просто выпал. Мы пробрались внутрь и устремились к заднему двору. Там, за кучей всякого полезного мусора, стояло чудовище на колесах. Я даже не знал, способно ли оно ездить. Машина в свете фонариков выглядела явно незаконченной, но мне могло показаться. Я же в них не разбираюсь.

Лето полминуты по ней полазал — эти полминуты показались мне чуть ли не часом.

- Пойдет, - сказал он, пробравшись внутрь кабины. - Залезай. Умеешь водить?

- Шутишь?

- Откуда такие берутся, - проворчал кот. - Ладно, сегодня я герой дня.

И мы поехали. Вот так просто. Дом Рудда стоит на окраине, там даже остатков городской стены нет. Мы выехали прямо в дикое поле, протаранив несколько не очень крупных куч чего-то мягкого и упругого.

- Далеко до горы? - спросил я, когда мы оставили город позади. На самом деле гор было полно, но какая из этих плосковерхих штуковин — та, нужная?

- Прилично, - отвечал он, - Ты не пожалеешь, что не пошел пешком.

- Это какая-то достопримечательность?

- Нет, хотя теперь станет. За нами наверняка погонятся. Готовься к заварушке.

Вот это новости.

- Не хочешь ли мне все рассказать, а, Лето?

- Да что там. Я, видишь ли, откусил немного больше, чем могу прожевать. Образно.

- Головастики настолько серьезные ребята?

- Это еще посмотрим, - заявил он. Мы свернули направо и понеслись куда-то в просвет между двумя здоровыми столовыми горами. Темень была редкостная, только звезды помогали отличить небо от черных силуэтов здешних мез.

- Я не знаю, что они предпримут, - нарушил молчание Лето. - Я вырубил их главного. И спрятал.

- Так... Что еще хорошего?

- Ну... Мы удаляемся от города. Это хорошо.

- Я теперь и не знаю, хорошо ли, - сказал я, вспомнив о том, что увидел, - Дымоход меня пугает.

- Хм, а я думал, что он веселый парень.

Местность пошла неровная. Нас то и дело подбрасывало.

- Душа-человек, - согласился я. И пересказал свой «сон».

- Ох...еть, - произнес кот. - Хорошо... что он его добил.

Мы, оказывается, были уже недалеко от Дарунской горы. Я где-то читал, что темной ночью свет костра виден за десятки миль. И впрямь: где-то вдалеке что-то такое разгоралось, только не на вершине очередной мезы, а пониже. Намного ниже.

- Там что-то происходит, - обеспокоился Лето. - Поднажмем-ка. Лишь бы не заглохло!

Он сказал «поднажмем», но я был не при делах. Так что кот боролся с чудо-творением

Рудда, а я просто сидел, - трясясь и подскакивая, - и тер пальцы.

Зато шум услышал я. Кот, должно быть, сильно увлекся управлением. Ему было не до того.

- Странные звуки.

- Что?

- Ты не слышишь?

Пару секунд ехали молча.

- Вертаки, - проговорил он, - никак за нами.

- Шум нарастал. Я повернулся, непонятно, зачем — что я надеялся увидеть в ночи? А все же увидел. Нас нагоняли огни.

- Они настигли и обогнали нас, пронеслись на высоте, осветив своими яркими фонарями. Они не остановились. Я пытался уследить за отдаляющимися тушами, которые превращались в моих глазах в плывущие цветные пятна.

- А вот и не за нами, - бодро промолвил кот. И тут же: - Ну какого же дьявола!

Я поначалу не понял, чего он разорался, но длилось мое непонимание очень недолго.

Руддов колесный монстр перестал нестись к горе. Он заскользил сквозь пыль, норовя повернуться боком. Лето каким-то образом его удержал, но какая разница? Через полминуты машина остановилась. Сделалось тихо.

- Ну, нет, - прошипел Лето, - сейчас я тебя расшевелю.

Потом что-то произошло. У меня перед глазами до сих пор ползали оставленные фонарями вертаков кляксы, но кое-что я, кажется, различил. Откуда-то снизу, из живота моего спутника высунулось нечто, и этот отросток ткнулся вперед, уперся в панель перед сидящим в кресле котом. Раздался неприятный звук трения камня о камень. Я поднял взгляд. Облик Лето изменился — совсем немного, но каким же жутким он стал! Его морда вытянулась вверх, пасть раскрылась чуть ли не до груди. Уши будто заострились... Клыки будто стали больше.

Машина взревела. Лето засмеялся странным, неживым смехом.

 

Дарунская гора приближалась. По части горности она проигрывала всем скалам-останцам, что я сегодня видел. Низковатая, широкая, вытянутая. Так говорят мои наблюдения, проведенные в темноте из кабины мчащейся по бездорожью машины.

Лето выжимал из железного чудовища такое, что сам Рудд бы, наверное, спрятался в погреб, издалека заметив несущегося в пыли монстра. Мы влетели на подъем — укатанный, но все равно неровный, этакий прилепленный к горе пандус, и пришлось сбавить обороты. После той гонки, мне казалось, что мы едва плетемся. Мы с минуту тряслись по этой проклятой рампе, прежде, чем выбрались на более-менее горизонтальную поверхность.

Конечно, мы опоздали.

Я сказал про горизонтальную поверхность, но это упрощение. Тут все покрыто валунами, глыбами, какими-то сталагмитами, будто в какой-то пещере. Ровный участок есть - он прилегает к въезду с пандуса; там можно развернуться на машине и даже сделать круг. Но для летающих вертаков, похоже, этого было недостаточно.

Раздался слизистый, хлюпающий звук. Я обернулся к Лето. Он стек с кресла пилота куда-то вниз, но испугаться я не успел.

- Пошли, - раздалось из темноты под сиденьем. - Вылезай со своей стороны.

Я поборол железный засов и спрыгнул вниз, игнорируя ступеньки. Зря. Мне пришлось падать с высоты почти что моего роста, и я чуть не напоролся на торчащий внизу каменный бугор.

Лето показался из-под машины. Там бы и я мог проползти, не припадая к земле.

- Может, еще успеем, - бросил он, - хотя мне не нравится, что они так висят.

Но вертаки не висели, а медленно двигались по кругу, облетали вершину горы, подсвечивая землю. Мы же пытались продвигаться ближе к центру действа, но не тут-то было.

При свете дня тут, должно быть, красиво и живописно. Сейчас — нет. Прежде, чем добраться до нужного места, мы одолели несколько спуско-подъемов с перемещениями у края пропасти. Они однообразные, темные и никакие, поэтому мне не хочется их описывать. Потом.

Но мы все равно опоздали. Какая разница?

Вертаки вернулись и осветили плоское поле с громоздящимися друг на друга глыбами в той части, что была ближе к каменной стене. Да, снова всего лишь уступ, площадка, хотя и обширная. Вершиной тут и не пахнет. Позже я узнал, что «Дарунская гора» - длинный ступенчатый гребень, а мы не поднялись и на половину его высоты.

Вертаки зависли в воздухе. Я отвлекся на них и из-за этого чуть не пропустил все интересное.

Из узкого прохода между глыб вышел наш старый знакомый. Он был не один. Рядом волочился здоровенный толстяк в плохо опознаваемых тряпках. Кажется, это был изорванный халат. У них это считается символом богатства, если не путаю.

Я думал, что толстяк мертв, но ошибался. Дымоход протащил его еще с десяток шагов, и тот зашевелился, попытался поднять руку, но варвар ударил его древком своей секиры, слегка наклонился к поверженному и что-то произнес. Разумеется, я ничего не слышал.

- Хе, - выразился Лето. Он-то разобрал все, что было сказано.

Тут я понял, что время утекает, а Дымоход — вот он.

- Сейчас уйдет, - я подтолкнул кота, - Давай же! - и бросился бежать через все поле. До варвара было метров пятьдесят. Я быстро думал, что собираюсь сделать. Остановлюсь на расстоянии, прокричу что-то о переговорах. А дальше... посмотрим.

До него оставалось половина расстояния, когда варвар прекратил идти. Один из вертаков оказался позади Дымохода, должно быть, между ним и пещерой, и теперь светил почти прямо на меня. Силуэт варвара был черным и четким. Я понял, что вокруг него клубится дым.

Ставший тенью в светящемся густом тумане, он наклонился и рывком приподнял толстяка. Силуэт начал таять, заволакиваться волокнистыми космами. Он сделал два шага, остановился, и, кажется, обернулся ко мне. А потом его окончательно скрыло в тумане.

вертаки опустились на землю. Чего они ждали? Головастики... Варвар сгинул. А мы с котом остались.

 

Людей, подошедших к нам, было трое. Самые что ни на есть головастики — черные, с вытянутыми шлемами.

Один из них подошел ближе остальных и снял шлем. Лицо незнакомца ничего не вызывало в моей памяти. Короткая стрижка, закрытый накладкой левый глаз, ни усов, ни бороды. Но что-то в этом лице было странное. Какая-то нездешняя.. возвышенность? Или что?

Да уж, я слишком долго наблюдал рубленые морды местных жителей. Этот же прибыл из лучших, неведомым многим здесь, краев.

Как и все реставрационисты.

- Джошем Крейнц, - произнес он.

- Верно.

- Я Питер Парк, временный техадмин Крука.

- У-у-у, - Лето выступил вперед. - Быстро ты выбрался.

Я наступил ему на хвост.

- Это из-за кота?

- Что? Нет, - Парк выглядел очень уставшим. - Это касается вашего брата Трама, помните?

- Рудд.

- Не без этого. Давайте покинем... это место. - он повернулся и сделал знак следовать за ним. Его напарники так и не обмолвились ни словечком.

- Идем? - с сомнением спросил я кота.

- А что, - ответил тот, зевая, - Посмотрим, что у них и как.

Мы последовали за Парком к его вертаку. Я ожидал увидеть длинные лопасти, которые должны вращаться и... делать что-то, отчего машина взлетает. Нагнетать воздух. Ничего такого не было. Тем не менее мне понравилось, как выглядит вертак. Он бы мог стоять у моей башни со стороны каньона. Там имеется подходящая площадка.

В кабину мы не попали. Вместо этого Парк и двое его людей отворили дверь где-то ближе к хвосту машины, и мы забрались туда.

Вдоль стен стояли хитрые кресла. Мы с котом устроились у одной стены, а люди в черном — у другой. Один из них снял шлем и оказался похожим на Парка. На самом деле — не очень. Он объяснил нам, как пристегнуться.

- Мы сейчас летим на базу, - пояснил Парк. - Это не очень далеко. Но мы можем ответить на пару вопросов, если они есть.

- Конечно, есть, - вставил второй. - Я Роки, а это — он указал но третьего, не снявшего шлем, - Лисса.

- Что у вас делает мой брат?

- Пережидает опасность, - ответил Парк.

- Ожидает переброску, - поправил Роки.

Я выразил недоумение.

- Его пытались похитить, - повел рукой Парк, - и мы его эвакуировали.

- В город ему лучше не возвращаться, - вставил Роки. - на всякий случай. Мы можем перевезти его подальше отсюда. У нас есть более благополучные поселения, где нужны люди. Это и есть.. переброска.

- Ладно, предположим. А зачем его понадобилось похищать? Что он натворил?

- Не натворил, - раздался вдруг голос Лиссы. Приятный голос. - Просто у него есть брат.

Тут Лето расхохотался.

- И это все? Но ради чего? - он повернулся ко мне и ткнул в бок лапой, - что у тебя есть, такое, а? Что все хотят?

- Может, это и странно, - проговорил Парк, - но «все» хотят иметь вас на своей стороне.

Кто-то из магов решил, что не годится, чтобы вы свободно жили здесь без связей и обязательств. Вам пришлось бы принять их условия.

- А теперь придется принять ваши условия, - промурчал Лето, - но при чем тут Дымоход и этот Броббо?

- Пока неясно, - Роки качнул рукой, - но есть у нас еще кое-кто, кто все прояснит...

- Не будем о том, чего не знаем, - прервал Парк, похоже, не желая нас просвещать.

- Нет уж, давай расскажем. Им придется поработать вместе. Может быть. - Роки повернулся ко мне. - Некто по имени Эрвус. Тоже маг. Так что вы коллеги.

- У меня нет друзей среди магов, - произнес я.

- Теперь будут, - фыркнул кот.

 

- Они наверняка захотят и меня завербовать, - задумчиво протянул Лето.

Мы шли по освещенному коридору. Прибыв на базу реставрационистов, я первым делом отправился разыскивать Трама. Никто не стремился облегчить мою задачу. Мы встречали разных людей, и они все куда-то направлялись, почти не удостаивая меня взглядами. Я знал только кодовую фразу: «Сектор семь, три двенадцать, двадцать два».

- На меня вообще не обращают внимания, - заявил я.

- Радуйся, пока можно. Потом ты вспомнишь о свободных деньках, но будет поздно.

Дальше коридор раздваивался.

- Сектор три, - показал мне кот. - Тебе, если что, направо, до седьмого. И не будь социофобом, спроси у людей, если не можешь сам. - он посмотрел в другую сторону. - А я пока прогуляюсь в сектор один — четыре -ноль! Посмотрим, как у них тут с винными запасами!

И, приплясывая, он меня покинул.

 

[mr. gee-M]

В связи с рекордной явкой, Второй Совместный Конкурс предлагаю считать несостоявшимся. Тему прошу закрыть, обсуждение: здесь или в другом здесь. Изменено 5 января, 2016 пользователем mr. gee-M