Грязекрабы и прочее

[Zoika]

5. Кровь

 

Разумеется, наутро никто никуда не пошёл и не поехал. Догго растолкал гостя заполдень, помог отодрать присохшую к столешнице липкой снежноягодной кашей бороду. Интерьеры слегка кружились, вдобавок мерзкий ящер ходил кругами и хмыкал, зараза, и поволокся следом во двор, где подтаявшим снегом Оттар тёр лицо и голову, тоже густо намазанную ягодами. Сугробы у ограды окрасились кроваво-красными пятнами, глаза щипало от сока. Рыча нехорошее и втирая снег в глаза и уши, норд направился было к колодцу, да столкнулся в воротах с хозяином таверны.

Ингвар стянул жёлтую шапку и прижал к груди.

Смекнув выгоду, Оттар схватился за голову и громко застонал.

 

- Била, как есть била! Колдовством всю ночь изводила! Как завоет не по-нашему, искры от ней во все стороны, дым!

Бабы тихонько голосили.

- И кровь с меня так и хлынула, и мозги из ушей прям потекли, вот!

Оттар выковырнул из уха давленый снежноягодник и демонстративно протянул на пальце собравшимся.

- Люди, да что ж это делается? В нашей деревне!

- Сижу, значит, двинуться не могу, - совсем разошёлся Дреккамер. - Как что держит будто, холодом повеяло, вой с-под окна, и она глазищами сверкает, грит, всё! Нету у тебя души больше! Мучиться теперь тебе и гнить заживо на белом свете, и будут все норды эльфам служить!

Оттар понял, что ляпнул лишнего, по наступившему молчанию. Кто-то отодвинулся назад.

- Как же это — нетути души? - взвизгнул испуганно женский голос.

- Ну не совсем чтобы нет, есть! Как у всех, она-то как бы сначала украла её, а я ей грю...

- Так ты нежить теперича у нас? - поинтересовались из толпы.

- Да нет, мужики, я ей грю — не видать тебе моей души, счас как...

- А ну-ка, хлопцы, навались!..

Оттара сбили с ног, придавили, стянули руки за спиной.

- А ведьма где?

- Да в лес с утра, как всегда, - трактирщик махнул рукой в сторону покрытых ельником предгорий.

- Мужики, я не порченый, я пошутил!

- Её в гарнизон надо сдать, пусть эльфы меж собой разбираются.

- А с этим что ли сами сладим? К себе в подвал его посадишь, аль куда?

Деревенские призадумались.

- Я в порядке! Слышь, парни!

- У меня невестка на сносях, мне неживого во двор не надоть.

- Разве тоже на заставу...

- Не надо меня на заставу! То мочёнка из этого, как его... в миске у ей была! Я, может, в неё упал! Я сам!

Вокруг молчали. Отдать норда, даже проклятого, данмерам на суд? Небывалое дело. С другой стороны, чёрные чары, а ну как кровь начнёт тянуть издали, как Хилый. Лет пять назад было, его нашли в горах, бледного и полудохлого. Привели в деревню, и сперва чужак жил как люди, работал на мельнице, а потом раз скотина пропадёт, другой, и мельникова дочь туда же, и только случайно ребятишки увидели, как Хилый сосёт корову. Встал поодаль, за куст, притаился, и тянет оттуда себе, всю кровь и вытянул. Сожгли его потом в стогу.

- Может, сжечь?

Оттар заорал, ему дали под дых.

- Люди пропадают в последнее время. Бьорна неделю не видно.

- Дерека, Вилла и Эветты, Улы! - закричали со всех сторон.

- Угомонись, народ. На заставе лекарь есть. Пусть скажет, что с ним.

Одобрительно загудев, толпа подхватила беззвучно хватающего ртом морозный пар красноголового пленника и двинулась к данмерской заставе у башни.

 

С гор спустились густые тучи, тяжело стекли по лесистым склонам, укрыли небольшую долину от злого атморского ветра, принесли снегопадную тишину. Волчий вой увязал в их мокрой вате, птицы молчали, тусклый дневной свет верно мрачнел.

- А я думал, у них она того, серая какая... думал...

Младший Рыбак зачесал обеими пятернями под шапкой. Продолжая бормотать, он повернулся и побежал обратно к воротам, там его стошнило.

Деревенские столпились во дворе разорённой заставы. Зияли ледяной чернотой окна бараков, покрывались инеем вывороченные ставни. Первые хлопья уже милостиво присыпали алые и бурые пятна, но снежинки ещё таяли на мёртвых изуродованных телах, зловеще сложенных горой под открытым небом.

- Ты?! - вдруг повернулись к Оттару со страхом и ненавистью в глазах. Тот в ужасе замотал головой и замычал через набитую в рот тряпку.

- Как же их так, а... Всех поди...

Вернулась разведка из башни. Короткий совет решил, что нечего делать на вырезанной подчистую заставе, а надо бегом в деревню, как бы там чего не приключилось, да найти данмерских штабных в капитанском офисе, и как следует расспросить этих сонных гуаров, что за врагов привели они за собой в мирные земли.

 

Выслушивая делегацию, вломившуюся в деревенский офицерский офис, Илдари, бывший капитан заставы, не отрывала взгляда от кружки. Потом заговорила негромко и злобно.

- Я предупреждала давно. Не местных, - она усмехнулась, - вы знаете Север, и всё равно тут живёте. Командование... им сейчас не до нас. Списанное оружие. Жалкие недоучки. Скоро всем конец. Что, некуда пойти?

Она резким движением сшибла кружку со стола, поднялась, дошаталась до топчана, бухнулась на медвежьи шкуры, лязгнув доспехом. Постучала себя в металлическую грудь:

- Видали? И сплю в нём, старая дура. А может, и не дура. Уж не глупее тех, кто рожает здесь детей, а?

Делегация, Седые Бороды, переглянулась. Пара перепуганных охранников и не держащаяся на ногах отставной капитан, хорошенькая защита у деревни перед лицом неведомой опасности.

- А настоящая идиотка — Надин.

С тем Илдари привалилась железным боком к стене, закрыла глаза и перестала подавать признаки жизни. Старший Борода оглядел комнату, взял связку ключей со стола, и нордские старшины покинули данмерский штаб.

 

К ночи вернулась из дальней разведки Надин с небольшим отрядом. С каменным лицом выслушала новости, осмотрела вскрытую и опустошённую арсенальную, невозмутимо обошла выставленные вокруг деревни вооружённые посты из местных, раздала похвалы и замечания и отправилась к старшинам, которые на заставе у башни руководили погребением тел. Заодно там же затеяли казнь осуждённого в зверском налёте, одержимого нечистью забулдыгу. Надин сомневалась, что бедняга причастен, пусть даже бы сам Молаг Бал пожрал его душу, но препираться с местными сейчас становилось совершенно неразумным. А вот алхимичку предупредить стоит, чтобы спряталась и не высовывалась, пока не удастся выторговать ей безопасность.

 

Седой утренний свет устало навалился и равнодушно обозначил начало нового дня. Очаг в таверне, нечищеный и нетопленый, зиял чёрной пастью, Надин потряхивало.

- Приходили, как же. Ночью, - прищурился Ингвар.

- И?..

- Выпили, песни попели да ушли.

- Альтмерка вином угощала?

- Пиво наше, а крепили его не по-нашенски, это да. Кто узнает — снесут альтмерку твою вместе с таверной. Моей.

- Мне того не надо, Старый, ты мой должник, - улыбнулась было Надин.

- А не квиты ли мы, госпожа капитан? Здесь не каждому постояльцу разрешается кочегарить кальцинаторы по ночам.

Данмерка облокотилась на прилавок:

- Что же ты вступился? Разве не обрадовался вчера? Представители закона сгинули, ведьму сдал народному суду, кто тебя упрекнёт?

- Однако ж вот она ты, никуда не делась, - он нарочито тяжко вздохнул.

Надин долго смотрела, как он протирает и перебирает вилки, выправляет гнутые зубцы.

- Да... И знаешь, Ингвар, я не могу сказать, что мне повезло. Не могу.

Трактирщик добыл из сундука изящную бутылку, поставил перед девушкой.

- Для особых клиентов, - она задумчиво сняла пальцем дорожку пыли с тёмного стекла. - Здесь многие проблемы решаются выпивкой, так?

- Так, Надин.

- Вчера они сожгли вместе с трупами солдат того парня. Своего, вашего парня, норда. Как вы решите эту проблему, Ингвар?

- Выпивкой, Надин.

 

Данмерка ушла наверх. Старик спрятал бутылку обратно в сундук и принялся выгребать золу из очага, яростно стуча и лязгая кочергой.

Изменено 31 октября, 2014 пользователем Zoika

[Zoika]

6. Огонь

 

Дреккамер выпал из святилища, и, поскользнувшись на обледенелых ступенях, свалился в мягкий снег, приятно обнявший свежестью, влажной и хрустящей, как корка свежеиспечённого хлеба. Он немного полежал неподвижно и блаженно, даже представил себя в объятиях самой Кин, а затем стал набивать снегом рот, глотать его кусками, тающими уже по пути в желудок, и остановился, только когда тело занемело от холода изнутри, а мерзкий запах горелых кишков выбился далеко на край сознания.

 

Валило плотной стеной, отдельные хлопья мотыльками влетали под крышу к призрачному голубому огню алтаря, моросью капали вниз и добавляли льда на каменный пол. Он огляделся. Грязно-розовое одеяло ночи освещало широкую поляну в обрамлении придавленного снегом леса и цеплялось за причудливо зазубренные скалы неподалёку. Выходит, его забросило на самый край полуострова, к Древнему Огню — заброшенному святилищу в глубине чащи, населённой, если верить байкам охотников, снежными троллями, и кто-то даже врал про ледяное привидение у прибрежной кромки её. Что это за штука такая, святилище? Оттар засунул руки в огонь, тёплое пламя не обжигало, а потом забрался весь прямо в чашу алтаря и расселся поудобнее, растирая окоченевшие ступни и просушивая штаны.

 

Согревшись и разомлев, он размышлял, куда бы направиться. В деревню соваться пока не стоило, укокошат снова, как пить дать. Да и в рыбацком лагере не элем угостят, а парой гарпунов, слухи наверняка уже долетели. Обычно после неудачных шуток ему просто начищали физиономию, при том и сам он успевал в ответ накидать по шеям, так что мирная потасовка разрешала любые недоразумения. В этот раз недобрые силы вмешались и нарушили святое: нордские братство и дружбу, когда каждый вправе постоять за себя и кровью доказать невиновность, или ею же смыть вину начисто.

 

Он приуныл, но ненадолго. Оставался вражий схрон у прибрежных скал, как раз неподалёку, и ещё не все бочонки Оттар там опустошил, да нового чего могли подвезти, а охраняли из рук вон плохо, видно, не ожидая, что кто-то из местных в такую глушь непролазную наведается. Проклиная костры, войну, призывая Малоха на голову альтмерки, данмеров и всех эльфов вообще, он снежным китом пробороздил поляну и нырнул в лес.

 

В этот раз охраны вовсе не оказалось, так что Оттар не полез подкопом, а пинками разломал шаткие и корявые, будто задними лапами троллей сбитые, ворота, зашиб цепных волков, проклял и их и всё волчье племя, забрался под теми же мастерами грубо сколоченный навес и долго рылся там, раскидывая наваленный лапник, среди свёртков грубой кожаной одежды, мешков с кольчугами, крупой, мёрзлыми корнеплодами, пока не соорудил себе подобие гнезда, где увалился прямо на наваленные кучей бутылки, как квама на кладку, и накрылся оленьей шкурой. По рассказам путников квама всегда представлялись Оттару гигантскими мускулистыми курами без перьев, а их цыплята-скрибы - дрожащим комочком желе на худых ножках.

 

По правде сказать, он не был уверен, что все здешние жидкости в сосудах и бочках предназначалась именно для питья, но даже в более благополучные периоды своей жизни не стал бы слишком долго размышлять и сомневаться. После первых опустошённых бутылок Оттар в самом деле почувствовал себя потерявшимся в неуютном и жестоком мире маленьким скрибом, отчего даже скривился и с размаху дал по защипавшему и потёкшему было носу. Чтобы подсушить сопли, он разгрёб посреди гнезда пятачок, свалил туда шкуры и попытался поджечь, высекая искры двумя кривыми мечами, но шкуры не занимались. Тогда он полил их ядрёным спиртным, и вскоре голубоватое пламя охватило костерок, тут же горько зачадивший, но давший тепло и отодвинувший мрак. Так он и коротал ночь, вытаскивая из-за спины бутылку за бутылкой, подкидывая в огонь смоченную разнообразными напитками ветошь, отчего пламя иногда окрашивалось жёлтым, фиолетовым, зелёным, а то и вспыхивало радугой и начинало искрить. Как заворожённый, он глядел на чудное явление, снова и снова подкармливал огонь, а потом придумал приоткрыть кран бочки и по верёвке направить жидкость капать сверху в костёр. Довольный, Оттар устроился поудобнее и любовался вспышками, пока количество выпитого не привело к таким же прямо перед глазами и даже в голове. Смеясь, что они с костром оба, кажется, изрядно напились, он размахивал руками, сшибая цветные язычки с бороды, хлопал по штанинам, сквозь которые кололись и щекотали искристые пляски огоньков, хохотал всё громче и громче, и, наконец, повалился на спину, окончательно охваченный радужным пламенем небывалого веселья.

 

Очнулся он снова в лазурном свете алтаря. Светало, снегопад утих. Всё ещё широко улыбаясь, он в недоумении озирался на лес, обступавший Древний Огонь, пока не понял, как здесь оказался. Тогда окрестности огласил такой громогласный смех, что несколько сов взмыли в рассветное небо и унеслись прочь. Немного поодаль над верхушками ельника поднимался широкий столб чёрного дыма. С другой стороны из чащи вдруг выскочил испуганный олень и прыжками унёсся через поляну, на которую следом выступила группа снаряжённых и вооружённых до клыков орков. Они остановились, увидев дым, замахали руками, или лапами, или как называются верхние конечности орков, а потом заметили Дреккамера, гневно заревели и кинулись к нему.

 

Оттар почти без труда мог победить в бою зверочеловека. Одного-двух. Одного точно мог, и однажды действительно заколотил напрочь и добил камнем, хотя и сам порядком отхватил. Это случилось недавно, как раз когда он обнаружил схрон и столкнулся с вражеским охранником. С тех пор Оттар предпочитал под покровом ночи пробираться через подкоп, настолько в самом деле нелегко убить орка голыми руками. Сейчас его окружала рычащая дюжина их, и всё вокруг перестало казаться смешным.

 

Он так бешено набросился на первого подбежавшего зеленомордого, что почти вышиб из того дух, когда подоспели остальные. Пока Оттара не прикончили, он успел нанести вразброс ещё несколько тяжёлых увечий.

 

Снова выскочив из святилища, как ядро из катапульты, он врезался в спину замыкающему уходящей след-в-след по глубокому снегу группы и сломал тому шею, а пока остальные разворачивались, тяжело переваливаясь, разбил голову следующему, и вскоре опять выпрыгнул из святилища разъярённым снежным демоном. Теперь орки стояли наготове, так что это и последующие нападения не были настолько удачны.

 

Постепенно они сообразили, что к чему, и, взяв святилище в кольцо, раз за разом ловили Оттара и укладывали замертво в снег, чтобы потом опять встретить в свете небесно-голубого пламени. Сугробы вокруг покрылись кровавыми брызгами и пятнами, по натоптанному снегу противники задвигались быстро и смертоносно, но и норд стал ловчее и, казалось, входил в тот самый боевой раж, описанный в преданиях, когда от самого появления воина и его боевого клича враги бегут прочь и падают бездыханными.

 

Оттащив очередного своего собрата в кучу трупов, орки стали звереть, понимая, что окончательный результат бойни будет не в их пользу, а на измор это бесовское отродье не взять. Однако, то ли дальнейшее озверение не шло на пользу зверорасе, то ли измором на самом деле брал их Оттар, но к полудню тот сцепился с последним из врагов и со второй попытки завалил и его. После чего сразу же отправился в деревню, по пути утираясь снегом и горстями накидывая его на голову, как будто мало было охапками падающего с потревоженных хвойных лап.

Изменено 20 ноября, 2014 пользователем Zoika

[Zoika]

7. Совет

 

Затянувшееся собрание к вечеру окончательно перешло в утомительные споры. Однако, если утром норды и данмеры не допускали и варианта взаимного управления, то спустя несколько часов уже обсуждали проблемы справедливого распределения власти, пусть и тоже неразрешимые. В конце концов большинству, до сих пор не отдохнувшему после ужасной ночи, стало скорее наплевать, кто кем и как именно примется командовать. Устало и раздражённо они молчали, кто-то откровенно зевал, плохо понимая, зачем потребовалось столько разговоров, как эльфийским дамочкам удалось сцепиться друг с другом и ради какого даэдрота Бороды продолжают всё это слушать.

- Я думаю, что наша воинственная маленькая Надин достаточно сделала сама, и ей не терпится выложить карты и сообщить наконец-то, в какой ловушке мы оказались по её милости, - откровенно язвила Илдари.

Надин и до того повышала голос и размахивала руками, но тут даже вскочила:

- А я думаю! Что если Пакт! Присылает капитана! То вы! Получаете капитана, а не девочку для битья, и отдавать приказы...

- И кому ты теперь станешь отдавать свои приказы, медведям в лесу?

- У меня остался лучший отряд! Мы знаем, где будет высадка, и не отступим даже перед армией!

- Достаточно, - прогудел Старший Борода. - Хватит с нас женских криков на сегодня.

Он сидел, словно вросший в низкое широкое деревянное кресло, прикрыв глаза, и только выдающаяся косматая бородища его шевелилась в такт словам. Казалось, та сама управляет собранием.

Капитан замолчала и сердито грохнулась на стул. Заклевавшие было носами норды ожили, зашептались. Борода неспешно продолжала:

- Надин, эти люди - всё, что у нас есть сейчас. И они подчинятся тебе, как полагается. Но это не будет твой прежний гарнизон. Они должны стать защитой деревни. Это наше окончательное решение. Также ты расскажешь нам обо всём, что дала твоя разведка.

Сидящие и стоящие вокруг закивали, одобрительно восклицая и вздыхая облегчённо. Капитан медленно подалась вперёд, заскрежетав доспехом.

- Мой гарнизон и был защитой. Но на самом деле я не думаю, что кому-то нужна ваша деревня, иначе бы мы тут не трепали языками. Они готовят вторжение, теперь я уверена в этом.

- Да кто — они? - ударил кулаком по столу Торальд. - С кем я воевать-то буду?

- Да какая тебе разница?! - и капитан тоже стукнула смуглым кулачком по расшитой дерюге, изображающей скатерть. - Вышли из леса со стороны моря, ушли в лес в сторону моря. Следы сильно замело! По... манере боя... орки. И орочий лагерь мы обнаружили в скалах у дальнего побережья. Огромный склад, мощная охрана.

Торальд вскинул брови:

- Тут каждый второй в Гробне Ворчуна переночевал до того, как пробились усы, а ты нас зверяками тугоумными пугаешь?

- Вы все здесь очень смелые и очень усатые, Торальд, и даже видели издалека призрак-другой, но на что способны «зверяки» - прости, и понятия не имеете, а экспедиционные отряды Ковенанта...

Норды сердито засопели, но зашевелившаяся борода пресекла зародившуюся склоку:

- И ты найдёшь и спасёшь всех.

- Хорошо, - Надин сделала вид, что не заметила торжествующего и насмешливого взгляда Илдари, важно скрестившей руки. Отставной капитан уже второй месяц твердила о срочной эвакуации. В отличие от неё, прибывшая недавно Надин знала обстановку в других землях Пакта, и маленький полуостров в северной глуши выглядел далеко не худшим вариантом для ищущих мира и покоя. До недавнего времени.

- И охотничьи и рыбацкие лагеря, и ушедших на твои задания. Всех.

- Хорошо.

- И ты избавишься от ведьмы, - закончила борода.

- Нет, - вскочила данмерка снова.

Борода открыла глаза.

- Нет, друзья! Нам нужен хороший алхимик. Кроме того, её наняли официально. Она под защитой короны! Не открыто, да, её деятельность... местами не вполне законна по мнению изгнавших её родичей. И некоторых зануд, не нюхавших пепла войны и не понимающих, что все средства хороши, если в итоге ты становишься сильнее!

Надин умолкла. Речь, казалось, удалась.

- Но как мы узнаем, что она на нашей стороне? И что она сделала с рыжим? - когда этот вопрос наконец прозвучал, встала тяжёлая тишина.

На помощь пришёл Ингвар, сообщивший, что давно послал за выпивкой и закуской, и прибывший Догго полчаса стучит кружками у дверей. Обрадованные возгласы сменились возмущёнными, когда оказалось, что пронырливый ящер с полчаса преспокойно стоит в главном зале и слушает собрание. Вместо покаяния Шестипалый проскрипел:

- Што она с ним может сделать. Нишего. Он рошей в ягодах дрыхнет, а потом врёт. Брехло он. И всё.

Его окружили:

- Ты откуда знаешь?

- Догго ходит, Догго видит и слышит...

- Что же Догго молчит, растудыть его в хвост и гребень?! Давай всё рассказывай!

- Ещё Догго привёл его.

- Кого привёл?

Аргонианин прошлёпал к двери, распахнул её, помахал кому-то лапой и отступил в тень. В дверном проёме нарисовалась коренастая фигура Дреккамера.

С воплями норды повскакивали из-за длинного стола, кинулись к кучам сваленного у стен оружия, кто-то метнул в воскресшего мертвеца тяжёлый стул, тот увернулся, ступив в комнату, и вот уже несколько стрел ушли в цель, полетели топоры, часть вошла в дверной косяк, но пара воткнулась куда следует, пришелец рухнул на пол. Вспыхнули огни в руках данмерки, запахло жжёным.

- Готов, - подытожил Торальд. - Опять.

Он подошёл к телу, вытащил стрелу и стал недоверчиво осматривать окровавленный наконечник. Вокруг предостерегающе загомонили, когда он собрался было проверить подлинность крови на вкус, и Торальд просто обнюхал древко.

- Мясной брагой шибает... Погодите, братцы, а куда исчез труп?

- Нету! Шорова скверна!

- Я видел! Он встал и ушёл, а глаза горели синим, клянусь бурей в моих кишках!

- Ходячий труп!

В шуме споров и криков затерялся тихий сиплый смех аргонианина, не спеша расставляющего посуду. Ингвар, не без усилия взяв себя в руки и перестав бессмысленно охать и ругаться, принялся помогать ему. Поток проблем, бед, кошмаров войны и бродячих мертвяков бесконечен, а жаркое стынет, и пиво греется.

- Убери это, госпожа, спалишь дом, - шепнул он Надин, растерянно замершей с пламенем в ладонях.

 

8. Тепло

 

К полуночи Дреккамер снова ввалился в зал Совета, и снова лёг в дверях под градом топоров и ножей, а также бутылок и кружек: пир шёл в разгаре.

Опечаленный, бродяга сидел на ступенях деревенского святилища, наматывал на палец бороду и думал, не стал ли он и впрямь настырной нежитью, бессмысленно и упорно возвращающейся в те места, где при жизни знали и любили, а теперь вдруг боятся до смерти и уничтожают без рассуждений. Он не осуждал односельчан, не обижался даже на бывших собутыльников, ведь те поступали просто и правильно, именно это и беспокоило. Вот разве можно живого и своего топорами встречать без здрасти - держи кружку - чего надо? Живого нельзя. Оттар рассеянно положил в рот смотанный в узел край бороды и стал жевать. Значит, он и правда мертвяк. А своего мертвяка можно бить? Некоторым, наоборот, винограду в склепы насыпают кувшинами. Но он-то не в склепе, только пару раз ходил туда за похороненной выпивкой, покойникам она не нужна. Или нужна? Ему бы пригодилась. Значит, он покойник? Но его не хоронили. Или хоронили? Он умер или нет? А в другие разы он впрямь помирал или просто вовремя к святому огню спасался? Это волшебство? Или, как обычно, не повезло вляпаться, куда не надо?

Оттар запутался в мыслях и почувствовал себя усталым. Ему представилась затея выворотить чан с синим огнём, утащить и припрятать, например, за мельницей в стогах, тогда не придётся небось каждый раз так далеко ходить. Чан-то тяжёлый, но вот здесь как раз почти без бугров уклон, и если сесть в него да направиться ровно на вон тот дымок, где крайние дома... Выкинув всё из головы, он с треском отодрал примёрзшие к камню штанины и снова поволокся к дому Совета по своим же следам.

Деревня спала в полумраке звёздной ночи, лишь непривычно и тревожно светились на подходах к ней посты часовых. Оттар миновал два таких: деревенские парни жались к кострам, шёпотом переговаривались и озирались на обступившую пятачок света и тепла непроглядную тьму.

Окна Совета янтарно мерцали, обещая горячую еду и душистое питьё любому гостю. Оттар горестно вздохнул и толкнул входную дверь, тут же непроизвольно закрывая руками голову.

Его обдало волной тёплого воздуха, сдобренного дымом очага и уютным сытым храпом. Несколько дюжин нордов хором спали на лавках и под ними, на столах и под столами, а у очага в деревянных креслах восседали Борода и Шестипалый. Повернув головы и очевидно прервав беседу, они глядели на Оттара. Тот тихо прикрыл дверь, пробрался к огню и невозмутимо уселся в таком же кресле, про себя с удивлением и облегчением отметив, что Борода явно ухмыляется.

- Там это... Наши у костров. Чего это? - вежливо начал Оттар, косясь на ближайший край стола, заставленный бутылками.

- Дозор. Вокруг враги шастают нынче, - и Борода кивнул Догго.

- Укокошат парней, - Оттар взял из лап аргонианина здоровенную кружку.

- Кто? - прищурился Борода.

Оттар, не отрываясь, глядел на золотистый напиток.

- Зеленомордые, известно.

- Что тебе ещё известно? - раздался резкий громкий голос. От дальней тёмной стены отделилась Надин. Подошла и холодно уставилась на Оттара, уперев руки в бока. Тот с трудом проглотил набранный в рот мёд и попытался встать, но данмерка больно пнула его под коленку окованным сапогом. Не решаясь взвыть, он только выпучил глаза и прижал к себе кружку.

- Что, больно? Живой, значит, да? Говори про орков!

Оттар обрадовался авторитетному «живой», и оттого разговорился:

- У дальнего берега схрон у них. Был. Сгорел, кажись. А эти полегли. Мож не все, не знаю. Полсотни, кажись.

- Сколько?! - изумилась данмерка.

- Кажись и больше, - спохватился Оттар и пожалел, что не соврал про сотню.

- Ты их всех убил? - девушка отшатнулась.

- Агась, - и Оттар, успокоившись, приложился к мёду.

Борода и капитан стали тихо переговариваться, поглядывая на него. Догго приволок Дреккамеру целую бутыль нагретого эля и занялся очагом, тихо посмеиваясь чему-то своему нелюдскому. Норд, осоловевший было и забывшийся, вдруг выпрямился:

- Так а парни-то наши там!..

Надин долго глядела на него, потом обвела взглядом храпящих воинов.

- Вокруг деревни есть и мои люди. Не беспокойся, за караульными глядят в оба. Не думай, что в деревню ты зашёл незамеченным или без моего разрешения. На твоё счастье, данмеры не так суеверны, как твои друзья, - закончила она с улыбкой.

Оттар пропустил насмешку и уставился на странно спокойного Бороду.

- Они ей что... Приманка?

- Ни тебе, ни нам больше не о чем волноваться, не так ли? - весело и непонятно ответил тот и вдруг грянул во весь голос:

- Норды! Восстаньте! Наконец-то среди нас появился герой, гроза зверолюда, и он защитит нас от целого зверовойска!

Дружный храп сбился, некоторые зашевелились, поднимая головы. Борода продолжал:

- И никто здесь больше не обидит тебя, бедовая башка! Если не заподозрят, что геройствуешь не на нашей стороне, а за нежить какую. И если не заподозрят, что работу свою геройскую ты выполняешь никудышне и без старания.

Проснувшиеся расталкивали остальных. Дреккамер обнял тёплую бутыль, словно пытаясь спрятаться за нею. Его голая спина вспотела, на лбу выступили капельки.

- А работы много! В отряд тебя никто не возьмёт покамест, так что сам будешь. Что скажут — то и исполняй. Надоело небось в одиночку по лесу с волками мотыляться? Хочешь снова среди людей-то жить? Так докажи, что от тебя добро нам.

Оттар медленно кивнул и вытер космами лоб и мокрые виски.

 

9. Всё под контролем

 

Он хорошо справлялся. Ингвар так сказал, да и Бороды кивали при встречах. Конечно же, Улу послали к нему. Кто ещё попрётся в лес невесть зачем? «Они думают, я сумасшедшая, они не верят мне, ты должен мне помочь», - бормотала Ула, вращая глазами.

И смотри под ноги, твердила она.

Оттар шёл вдоль берега и смотрел под ноги. От нечего делать пинками отламывал светящиеся камни и запуливал их в воду как можно дальше. Надеялся попасть по башке одной из тех рыб, которые стаей набрасываются, стоит сунуться в открытое море без лодки. Обстукивал грубым посохом снег с еловых лап, распугивая птиц. Вечерело. Что же, неделю теперь бродить в поисках? А что именно делать, когда они найдутся?

Она грызла чёрствый хлеб, иногда макая его в снег, и рассказывала, как охотилась с приятелями на белок, а одна из них обратилась в ненормального, после бессвязной речи о трудной и опасной жизни диких животных обратившего троих из компании в говнюков. Уле тип вручил этот самый посох, изрёк, что не женское дело шататься по лесу, убивая милых белочек, и исчез. Ула целый день бегала по округе сама, а потом примчалась в деревню, но поначалу только вращала глазами и цыкала, словно созывая курей, смотреть на это было невозможно.

Вдруг посох в руке загудел. Оттар от неожиданности швырнул чародейскую штуковину прочь и, отпрянув назад, наступил на невесть откуда взявшуюся и немедленно завизжавшую от боли здоровенную крысу. Говнюк метнулся в сторону, закрутился на месте, пытаясь облизать переломленный хвост, остановился и уставился на человека. Жалобно заскулил, ероша клочковатую шерсть на спине, и вдруг потрусил к посоху.

- Э-эй! Эт не твоё! - спохватился Оттар.

Крысина обнюхала оружие и теперь скребла рукоять лысой, покрытой розовой коростой лапкой, плешивые бока ходили ходуном.

- Кыш! Кыш, кому говорят!

Он кинулся в атаку, на ходу бросив снежком. Говнюк ощерился, за что тут же получил ногой в нос. Схватив посох покрепче, на манер дубины, Оттар замахнулся и шарахнул тварь по морде. Снег вокруг осыпали голубые искры, и во вспышке возник аргонианин, тут же грохнувшийся навзничь.

- Шпашибо, - яростно прошипел тот, вскакивая и сплёвывая кровь и обломки зубов.

- Ты кто это?

- Бешено Бегущий, - ответил ящер, бережно подхватил конец хвоста и бросился прочь.

Дело прояснилось. Кипя негодованием к нечестивому колдовству, Оттар пробежал по холмам, энергично взобрался на скалу, огляделся. На берегу у охотничьего лагеря приметил ещё одного говнюка. Прыжками настиг несчастного, снова как следует замахнулся и со снопом искр врезал поперёк спины. Спасительный удар превратил животное в тощую данмерку, та немедленно согнулась, схватившись за поясницу.

- Вот спасибочки, - охнула она и торопливо поковыляла к тропинке. Ага, вот и Фалта. Оставалось отыскать говнюка Бренда.

Уже на рассвете Оттар нашёл беднягу. Тот жрал дохлую белку, не обращал никакого внимания на окружающее и был, кажется, вполне доволен жизнью. Это свинство, охаживать посохом счастливо завтракающее существо, мельком подумал Оттар, дубася узловатой палкой по спине и бокам сначала здоровенного грызуна, а затем, по инерции, здоровенного же лысого детины. То, впрочем, как будто не заметив неудобств, хлопнул спасителя по плечу и отправился восвояси. Настоящий северянин.

- Мило, очень мило.

Оттар обернулся. Прислонившись к каменному столбу и скрестив руки, на него насмешливо глядел невысокий пёстро одетый человек, седой, но с молодым лицом.

- Ты превзошёл мои самые смелые ожидания, - лицо человека вдруг озарилось радостным восхищением, он отлепился от столба и всплеснул руками. - Как ты их молотил, это что-то! Кто научил тебя так мастерски владеть посохом, а? а?

Оттар насупился:

- Ты кто таков и чего надо?

- Ух ты, мы очень серьёзные, ну конечно же, мы Дети Небес! Давай-ка это сюда, покажу фокус.

Оттар замахнулся палкой. Человека, казалось, это ещё больше обрадовало, он буквально запрыгал на месте, размахивая руками:

- Молодец, молодец! Вот так и держи! Только, ради костей прадедушки, или чему вы там поклоняетесь, не хлобыстай этой вещицей куда ни попадя! Ну не дубинка же! Просто взмах! Лёгкий, как крыло канарейки! Видел канареек? Жуткие создания... Взмах, взмах, ай! Видишь, он сам бьёт, куда надо? Целиться не обязательно, настоящее оружие всегда умнее своего владельца и само разберётся! Или это владелец всегда глупее оружия? Но ты-то смышлёный, клянусь твоей бородой!

Пыхтя, Оттар бегал за наглецом, описывая круги и восьмёрки вокруг каменных столбов, размахивая посохом, из которого время от времени вылетали голубоватые искры и молнии, раз за разом без промаха втыкающиеся в легко убегающего чужака и не причиняющие тому ничего, кроме, видимо, хорошего настроения. Выбившись из сил, норд остановился.

- Отлично, превосходно! Ты его не сломал! Потрясающе! А как забавно ты его боишься! Давай сюда.

- Нет, мне дала его Ула.

- Ммм, Ула, замечательная девушка, немного странная, не заметил? Даже, я бы сказал, чуточку не в себе. Вернее сказать, совершенно поехавшая, а? Видел, как она таращится, когда жуёт батон ночью в лесу? А мимика, жесты! Чудесная девушка, - человек тараторил без умолку, - и отличный вечер, но нам пора!

И он исчез. Был — и нету.

Оттар глянул на посох, а он в ответ взглянул на него большим мокрым коровьим глазом. Норд стукнул его глазом о камень, тот ойкнул. Он швырнул палку изо всех сил о скалу, она полетела вперёд, вбок, взмыла над скалой и унеслась в небо.

Всё это взбесило. Дреккамер плюнул в снег и пошёл в деревню. Посохи — для психов. Никогда в его руках больше не будет никакой дрянской палки. Никогда, никакой.