Забытая Экспедиция

[Вевик]

На мой взгляд crap-crap, как по сюжету, так и по задумке, но всё же решил выложить. Скайримофанфик, лёгкий анлор, ужасный язык (по моему скромному мнению). Наслаждайтесь.

 

 

[фир]

 

В Солитьюдской Гавани, как всегда, было шумно. Туда-сюда сновали портовые рабочие, слегка пошатываясь с похмелья, возвращались на корабли разномастные моряки или же корсары; на них игриво посматривали портовые проститутки, в чьих карманах (или же в подсумках у сутенёров-хаджитов) осело вчера немало септимов. Среди этой толпы выделялись капитаны кораблей - на некоторых были странные, причудливо изукрашенные шляпы со множеством перьев; другие же носили на плече диковинных тварей: карликовых орланов, попугаев с далёкого Юга или же похожих на игрушек обезьянок с островов Аргонии.

В общем, картина была довольно привычная, особенно для того, кто прожил в предместьях Солитьюда полжизни. Дани Бринар , шестнадцати лет от роду, молодой зеленоглазый бретонец с юношеским пушком на щеках, который только-только начал сменятся жёсткой взрослой щетиной тёмно-русого цвета, стоял, привалившись к перилам, на одной из лестниц, и подкидывал кривоватую серебряную монетку с почти что затёртым изображением Тайбера; другой рукой он выстукивал на дереве популярную мелодию "Рагнара Рыжего". Обычно Дани стоял тут с самого утра, помогая рабочим или носильщикам за медяк-другой, иногда бегал в верхний город с письмами от более важных персон к ещё более важным. В принципе, когда ему минует восемнадцать лет, он рассчитывал устроится на работу в Восточную Имперскую Компанию. В юнги его не брали: сначала из-за возраста, после – из-за малого роста – ну а те, кто хотел бы его взять на корабль, не вызывали у Дани никакого доверия – в основном это были либо разорившиеся старые капитаны на утлых судёнышках, которые вряд ли выдержали бы пару штормов или же толстые, напомаженные редгарды - от таких у Дани появлялось чувство тошноты – он был достаточно наслышан об обычаях богатых хаммерфелльцев, которые не брезговали юными мальчиками. Да и честно сказать, воды Дани боялся, хотя плавал он неплохо.

В общем, этот день не предвещал для Дани ничего особенного - весеннее солнце Скайрима старалось светить поярче, хотя всё равно грело плохо, но слабый тёплый ветерок сводил усилия цеплявшейся за Солитьюд зимы на нет. На пристани было почти тихо, хотя народу было не мало – никто не орал, не ругался и не дрались матросы с разных кораблей. Недолгая портовая идиллия в разуме юноши продолжалась до того момента, пока Дани не заметил высокого, крупного господина в богатых одеждах, с несколькими кошелями на поясе, который, кажется, шёл совершенно без охраны и насвистывая какую-то песенку.

"Вот глупец", - подумал Дани. - "И как это ему кошелёк ещё не срезали... Ну что ж, иногда надо и взрослых господ учить уму-разуму, коли родители не озаботились".

Эту мудрость, как и многие другие, Дани узнал от своего "друга", стареющего аргонианина во имени Джари-Ра. Конечно, Джари-Ра никаким другом ему не был и вообще, вряд ли он вообще к кому-либо испытывал тёплые чувства, кроме своей сестры-стервы. Лицо (или морда) Джари-Ра было исписано шрамами от старых схваток, а хвост был обрублен на четверть и, вероятно, прижжён, чтобы не отрос заново. Джари-Ра, последние пять лет живущий в верхнем городе, прижимал к когтю всех мальчишек-беспризорников и около рынка, и в гавани. Его сестра, Диджа, которую стража не пускала в верхний город, была куда хуже - её тупые шуточки, вроде сталкивания в воду или "шлепок хвостом" (который на деле был как удар хлыста и рассекал кожу до крови), достали уже всех. Менее всего она походила на "Похотливую Аргонианскую Деву" (одна из немногих книг, прочитанных Дани полностью). Вспомнил об этих двух неприглядных личностях юный бретонец при взгляде на господина, потому что, во-первых, Диджа сама любила срезать кошельки, а во-вторых, если кто-то из родственничков увидит, как он крадёт у господина, он обязан будет явится к Джари-Ра и отдать ему добытое. Ни побоев от Диджы, ни отдавать деньги Джари-Ра он не хотел и потому огляделся вокруг. В доках стояли двое аргониан, но, Хвала Богам, не приспопамятная семейка - эти были другого, красновато-болотного цвета да и тем более, разбирали гору ящиков.

Воровато прищурив глаза, Дани пошёл следом за господином, который спускался по соседней лестнице. Когда они будут на пристани, в толпе, Дани срежет у господина пару кошелей с пояса и скроется среди людей - он уже много раз так делал - в конце концов, даже если его заметят, всегда можно незаметно спрятать кошели между досками вернуться за ними ночью.

И вот, он миновал последнюю ступеньку немного раньше высокого господина. Оказавшись среди людей, Дани поразился, насколько тот высок - ростом даже чуть выше среднего альтмера, но его лицо не было похожим на эльфийское – невытянутое, скорее близкое к нибенайскому или бретонскому типу, но со слегка раскосыми глазами. Кожа у того, кого собирался лишить части собственности Дани, была странного цвета, но не телесного оттенка, а бледно-серая. На голове же у него была большая шапка, скрывавшая затылок и уши. Кроме того, высокий господин носил небольшую чёрную бороду на выступающем, слегка заострённом подбородке и, судя по щекам, брился он суток двое-трое назад.

В конце-концов, даже не взирая на странности во внешности данного субъекта, Дани, проталкиваясь через толпу, приблизился к нему, но лишь на такое расстояние, чтобы не вызвать подозрений. Юноша вытащил из-за пазухи очень острую заточку, стальной обломок длиной в полтора вершка, и легко перерезал ремешок, которым крепился кошель к поясу. Он уже потянул кошель, который, судя по весу, был доверху забит тяжёлыми серебряными септимами, но не смог сдвинуть руку и на дюйм. Лишь спустя мгновение до него дошло, что она сжата в стальных тисках ладони высокого господина, а от толпы их отделяет неровный круг из нескольких людей, кажется, подотчётных его неудавшейся жертве. И тут Дани каким-то шестым чувством понял, что лучше бы он плюнул в лицо Джари-Ра или же ударил стражника, чем срезал этот кошелёк.

 

За неделю до этого:

 

Сегодня у кузнеца Бейранда день не заладился с самого утра. Первая заготовка для меча, которую он сегодня собирался довести до конца, дала трещины при слишком сильном ударе, а его подмастерье, покрытый огромными прыщами юнец с неаккуратной сапожной щёткой под носом, которую он именовал усами, расплескал металл и чуть не прожёг меха. Слава Кинарет, что ветер дул в другую сторону. А ведь ещё столько заказов! Озлобленный, обиженный на весь мир Бейранд задал подмастерью хорошую трёпку и выгнал его пинками, велев не возвращаться до завтра. О, Девять… тьфу ты, Восемь Богов, ну за что наказание такое!

- Грустите, друг мой? – неожиданно раздался голос у дверей в кузницу.

Бейранд поднял голову и увидел невысокую фигуру, закутанную в плащ. Незнакомец, почти невидный из-за яркого света с улицы, стоял, привалившись к косяку и нервно притоптывал ногой чудной ритм.

- Входи, коли пришёл, - безучастно ответил Бейранд. – Я пока не кую на заказ, работы на пару лет вперёд – но вы можете посмотреть товары на прилавке и выбрать себе что-нибудь.

- Не куёте? Почему же, сударь?

- Ты чего, парень, с луны свалился, - продолжил Бейранд, встав с топчана, на котором он сидел, отдыхая. – Так ведь война идё… Чо за нахрен? – от неожиданности Бейранд снова сел и тупо вылупил глаза. Существа чуднее этого он в жизни не видал.

Это был как бы одновременно бретон и хаджит – его почти человеческое лицо заросло на щеках мягким мехом, а верхняя губа было разомкнута на две половинки, как и плоский, кошачий нос. Уши у этого создания располагались не по бокам головы и не около макушки, как у кошколюдов, а где-то между этими двумя положениями. Причём у этих, покрытых шерстью и сильно заострённых, как у саблезубов, ушей были довольно крупные мочки, а в них поблескивали массивные серьги из стекла-сырца.

- Не «нахрен» я, а хаджит. Успокойтесь, пожалуйста, - проговорило существо голосом с лёгким эльсвейрским акцентом – Ну правда, вот бывают же люди…

Бейранд наконец взял себя в руки и захлопнул рот. Его мозг усиленно пытался отыскать информацию о таком чудном существе… «Как известно, существует более 20 разновидностей хаджитов – самая распространённая из них – это сутай/сутай-рат, или же Khajito Vulgaris… они рождаются чаще всего и населяют почти весь Тамриэль…» - вспоминал Бейранд когда-то купленную для сына «Весёлую Расологию Тамриэля в Картинках». Наконец, взяв себя в руки, Бейранд спросил:

- Вы – омес?

- Омес? Ну что вы! Вы бы омеса от босмера едва отличили, - улыбнулся непонятный хаджит и обнажил почти человеческие зубы с резцами, но массивными кошачьими клыками. – Нет, омесы – они вообще на голову в среднем меня ниже и вообще непонятно, как они от кошек рождаются! Нет, я – омес-рат.

Неуверенно хмыкнув, Бейранд кивнул и подумал, что у всех как у людей, а у хаджитов даже естество, будто упитое скуумой. Сглотнув, он вновь обратился к неожиданному клиенту:

- Как я уже говорил, на заказ я ничего не делаю. Только то, что на витрине, идёт в продажу. Сами понимаете, Имперская Армия покоя не даёт.

- Хорошо, - кивнул ему странный хаджит и повернулся к прилавку, показав Бейранду хвост. Почему-то хвост у омес-рата – тонкий, коротковатый по сравнению с обычными хвостами хаджитов, покрытый буроватой ворсообразной шерстью – успокоил Бейранда. Не будь хвоста, он бы вновь занервничал.

Пока хаджит осматривал содержимое Витрины, Бейранд решил немного пройтись по лавке и слегка убраться. Только он наклонился к опрокинутой бадье, как странный покупатель спросил его:

- А вот мне хотелось бы узнать… Понимаете, у меня заказ от одного очень важного, хм, человека, - тут омес-рат скривил губы в саркастической улыбке. – Продаёте ли вы уголь?

- Уголь? – переспросил коточеловека кузнец. – Да, уголь у меня есть… Сколь много вам надо?

- Что-то около трёх подвод…

 

- И что же нам теперь делать, К’Аймо?! Что мы будем делать с этими жалкими остатками?! – сэра Дирен, казалось был вне себя – а это, как знал омес-рат, случалось крайне редко. На бритом черепе сэры, который покрывали бесчисленные родовые татуировки, вздулись жилы, а на лбу выступили бисеринки пота. – Да чёрт возьми, такого количества угля не хватит даже для месячной топки в жилом доме!

- А что вы хотели, чтоб я сделал, сэра? Украл у него весь уголь? – в свою очередь повысил голос омес-рат, которого звали К’Аймо Шрин. – Сами же знаете, что сейчас война, уголь раскуплен кузнецами и армиями, так нет же – отправили бедного К’Аймо за углём! – теперь уже хаджит распалился не на шутку – его вертикальные зрачки судорожно расширялись, а шерсть на щеках стояла дыбом. – Всё, что есть в Солитьюде – это вот такой ящик! И вы бы послушали, сэра, как мы торговались! Для него, уголь, кажется, был дорог, как сосцы Дибеллы!

Выпалив эту гневную тираду, К’Аймо умолк и посмотрел на Дирена. Тот сидел за большим дубовым столом и не знал, что ответить на это очевидное замечание. В конце концов, уголь начал заканчиваться ещё до финальных испытаний, и некого было винить в том, что не закупил заранее. Устало вздохнув, Дирен Наронну почесал подбородок, заросший жёсткой бородой и попытался улыбнуться своему давнему товарищу.

- Прости меня, К’Аймо… Совсем уже как зверь с этим углём, - на пепельно-бледной коже Дирена заиграл слабый румянец. – Тут уже всё к завершению приближается. Наверное, я просто устал…

- Да уж, точно, - потупил глаза в пол К’Аймо.

Некоторое время невысокий хаджит, сидящий на лавке для гостей и крупный, ширококостный Дирен молчали. Наконец, сэра хрустнул своими коротковатыми и тонкими пальцами на больших ладонях и спросил:

- Ты, надеюсь, узнал, где они берут уголь?

К’Аймо посмотрел на старого друга с улыбкой. В тёмно-пурпурных глазах Дирена заиграл знакомый омес-рату недобрый огонёк.

- На границе Вайтрана и Фолкрита есть одна шахта… Называется Факельной.

 

Хьелги, который начал клевать носом на посту, проснулся и посильнее закутался в плащ – сырая погода предрассветных сумерек взбодрила задремавшего засового. От озера на предместья факельной шахты поднимался густой туман, обычный для ранней весны. Хьелги недобро покосился на наплывавшие с водной глади на сушу упругие подушки тумана и втянул сопли в себя, чтобы не накапали на его пышные усы. Ему было несколько тревожно – во-первых у него была лёгкая гремучка, поэтому на свежем воздухе у него из носа текло покруче, чем водопады в Пределе, а в Шахте он принимался безудержно чихать; во-вторых, в душу его закралось какое-то недоброе предчувствие. Он поудобнее устроился на кривоногом табурете и вгляделся в туман. Ничего не заметив, он, однако, крепче сжал рукоять своего верного мясницкого тесака и ещё раз взглянул на протянувшуюся к часовому месту верёвку – если что случиться (а иногда случалось) то он просто дернёт за неё, а получившийся в результате трезвон переполошит всю его банду.

В тишине Хьелги посидел где-то с четверть часа. Не увидев в тумане ничего подозрительного, часовой позволили себе всё-таки расслабиться. Его рука полезла за пазуху и достала оттуда маленькую глиняную бутылочку. Хьелги вытащил крышку из горлышка и втянул ноздрями запах. О, да. Скуума. Не такая чистая и свежая, какую он пробовал в Рифтене, но тоже сойдёт, чтобы слегка согрется и развеять скуку. Тем более, много ему и не надо… Приятные мысли Хьелги неожиданно сменились непониманием. Его рука с бутылочкой скуумы будто задеревенела, а язык во рту сделался подобен сухому куску шкуры. Он попытался шевельнуться, и понял, что ни одна мышца тела его не слушается, кроме, разве что, глаз. Незадачливый часовой начал ими дико вращать, пытаясь уловить причину того, что с ним произошло.

Неожиданно перед его взором встала тонкая женская фигурка в зелёном плаще. Красиво изогнутые надбровные дуги и большие горизонтальные зрачки янтарных глаз выдавали в ней уроженку густых дебрей Валенвуда.

- Я уверена, - сказала она мягким голосом, напоминавшим одновременно шелест листвы и журчание лесных ручьев, – тебе больше не понадобится мой маленький подарок, дорогуша.

После этого она наклонилась к нему (Хьелги почувствовал аромат цветов яблони) и вытащила из его левого локтя небольшую костяную иглу со стеклянным пузырьком на конце. Затем она взяла из его руки бутылочку со скуумой («и это тебе не нужно, мой сладкий») и кивнула кому-то за спиной Хьелги. Последнее воспоминание часового Факельной Шахты в тот день – резкая и тупая боль в затылке. А потом темнота.

 

К’Аймо и Оливия, как назвала себя нанятая в Фолкрите босмерка, стояли около оглушенного часового и переглядывались. К’Аймо не переставал удивляться новой знакомой – девушка, моложе даже его, самого юного выпускника Синода, демонстрировала удивительные таланты в гибкости и скрытности, странные даже для босмеров. Она абсолютно неслышимо подкралась в дюжему красноносому норду, как раз в тот момент, когда обнажился его грязный локоть и воткнула в кожу разбойника странное устройство, уменьшенную копию шприца, которые использовали цаэски в Риммене. Между тем Оливия вновь взглянула на него и тихо спросила:

- Ну что, котик, так и будешь стоять столбом или войдём всё-таки? – и мило улыбнулась, обнажив острые, как у хищников, зубы. Всё верно, босмеры почти не едят растений, разве что картошку и грибы. К’Аймо нервно хихикнул и согласно кивнул. Почему-то Оливия ему нравилась, при чём даже очень… Возможно, он хотел её. Повертев своим хвостом, он отправился за ней в тёмную глубь пещеры, откуда тянуло сыростью и запахом нефти.

Пробираясь по узкому проходу в Факельную Шахту, омес-рат ещё раз отметил природную грацию этой девушки – она не наступала на скользкие камни и не топтала грибы, растущие там и сям у сырых выемок и грязных лужиц. В отличие от неё, К’Аймо, хоть и двигался неслышно, уже перемазал сапоги в грибной жиже и смущённо покраснел, когда девушка пару раз красноречиво улыбнулась, глядя на его обувь.

Наконец, их пара добралась до входа в основное помещение пещеры. Им, как сказал хаджиту сэра Дирен, необходимо перебить всех разбойников, что захватили Факельную шахту. В принципе, они с сэрой рассчитывали просто купить несколько подвод угля (их трёхдневный путь из Солитьюда в Фолкрит на быстрых лошадях весьма вымотал обоих), но какого-то даэдрота они не смогли найти хозяина шахты. Как оказалось, Фрейр сын Йогрунда, по прозванию Толстяк Фре, чуть не отправился в Залы Мёртвых и только своевременное вмешательство альтмерки Неньи смогло спасти того от слишком обширной кровопотери. В настоящий же момент Фре находился на попечении Зарии, фолкритского алхимика. Как узнали путники от напыщенного ярла Сидгейра, шахту, с которой Фолкрит имел значительный доход, захватили разбойники – видимо, с расчётом собрать как можно больше сырой нефти и смыться в Киродиил, где могут выгодно её продать. Разумеется, такие ограбления шахт в Скайриме были нередки – из-за войны охранников почти не было и стало обычным делом, что отряды разбойников, разобравшись с несколькими наёмниками или вообще крестьянами, обчищали шахту, забирая ценную руду и камни, или же заставляли рабочих выдать месячную норму в недельный срок, а потом скрывались в другом владении, чтобы продать минералы. Хитрый сэра Дирен предложил ярлу сделку – он вернёт шахту в распоряжение ярла, но сможет забрать весь обработанный уголь, который будет в шахте. Конечно, управительница ярла, та самая Ненья и отговаривала Сидгейра от принятия столь поспешного решения, но молодой самодур был подкуплен взятой в Солитьюде большой бутылью Строс-Мкайского рома и ударил с сэрой Диреном по рукам.

И после всех этих тяжб довольный сэра изложил К’Аймо свой план – он, К’Аймо, («самый умный и ловкий хаджит, которого я встречал»), проберётся на шахту и как-нибудь уберёт всех разбойников. Проще не придумаешь. Все расходы сэра Дирен берёт на себя, если надо, пусть К’Аймо возьмёт наёмников, но только не болтает о нашем деле.

И восемь часов спустя после этого разговора К’Аймо и его прекрасная спутница, прятались за большим валуном, стремясь не попасться на глаза дюжему орку-охраннику, у которого не хватало одной кисти – её заменял крупный, отполированный крюк с зазубринами. Орк сидел на стуле, глядя прямо на камень, за которым они прятались, и откусывал куски мяса от полусырого бифштекса. Они пробыли в согбенной позе довольно долго, у К’Аймо уже начали затекать ноги, но тут орк неожиданно подавился, икнул и оглушительно, на всю пещеру, срыгнул. Звук был очень неприятный и какой-то животный. После этого орк положил бифштекс в тарелку, из которой ел и отвернулся, наклонившись к пивному бочонку. По глазам Оливии омес-рат понял, что пришла пора действовать. Быстро перекатившись по спуску, он оказался прямо за спиной у орка и, неслышно вытащив из-за сапога бритву из лунного камня, перерезал горло орсимеру. Довольный собой, он повернулся к девушке, но увидел лишь её испуганные глаза.

И если бы не кошачья реакция, он бы не вернулся живым из Факельной Шахты. На то место, где он только что стоял, со свистом опустился острый крюк. К’Аймо отпрыгнул влево и понял, что орка простым перерезанием горла, как и Тайбера Септима, не убьёшь. Его бритва отсекла орку голосовые связки, но из-за особенностей анатомии (в синодском курсе расологии им говорили, что более глубокое расположение шейных артерий характерно для орков, гоблинов и, как ни странно, альтмеров) он не смог вызвать у того обширного кровотечения. Поэтому разьярённый орк, открывая рот, выдавал лишь тихое сипение, и, бешено вращая налившимися кровью глазами, размахивал своим страшным крюком с исступлением берсерка. Быстро сгруппировавшись, К’Аймо приготовился к обороне, выставив перед собой бритву. Новый орочий выпад он встретил своим блоком и, выпустив когти из мягких подушечек на конце пальцев, полоснул орка по лицу, сдирая кожу и разбрызгивая кровь. Этот удар застапил разбойника отпрянуть от хаджита и следующий выпад сделать хитрее, так что К’Аймо едва смог остановить крюк своей бритвой. Несколько секунд К’Аймо успешно оборонялся, однако, поддавшись на один из обманных приёмов, он поймал сильный удар кулаком в живот. Согнувшись, К’Аймо увидел, что его партнёрша спрыгнув с камня, чуть не упала на орка и тут же понял, что это хитрый приём – её плащ полностью обволок морду орсимера. От неожиданности орк упал, но успел, со звериной реакцией, схватить Оливию за ногу. Повалившись чуть поотдаль, на мгновение она стала беззащитной, но К’Аймо, пересилив боль в солнечном сплетении, прыгнул к орку и резко дёрнул за плащ босмерки. Послышался приглушённый хруст шейных позвонков и тело орка обмякло. Поднявшись, Оливия отряхнулась и улыбнулась своему невольному спасителю. Как заметил К’Аймо, на ней были обтягивающией зелёные лосины и эльфийской сапоги из выделанной оленьей кожи (чтобы не скрипели при ходьбе, догадался К’Аймо).

- Спасибо, - тихо сказала она хаджиту, улыбнувшись. – Я испугалась, когда этот бугай схватил меня за ногу. Обычно этот приём получался, но… Кстати, как ты догадался, что этот плащ не только для защиты от холода?

- Да вот… - замешкался хаджит. – Пару раз был в Валенвуде по делам Синода.

- Так ты из Синода, - появившееся в глазах босмерки удивление очень понравилось К’Аймо. – И на какой же школе ты специализируешься?

- На изменении, - ответил ей К’Аймо, внезапно смутившись. – И немного восстановлении. Я…

- Т-с-с, - Оливия прижала палец к губам. К зале пещеры у чёрного хода, где раньше сидел орк, кто-то подходил, звеня кольчугой.

Когда направлявшийся вошёл, на его лицо вытянулось и он уже хотел закричать, но Оливия его опередила. В долю секунду выхватив из-за спины длинную трубку из мамонтовой кости, она плюнула во внезапного противника небольшой чёрной иглой (К’Аймо подумал, что это чистый эбонит, но тут же отмёл эту мысль). Тот , нелепо взмахнув руками попытался схватиться за шею, но упал, а по его телу пробежало несколько судорог. Жилы на его шее сильно вздулись, а изо рта пошла пена

- Да, сильный яд. Из валенвудской летучей кобры, - ответила она на вопросительный взгляд К’Аймо. – Судя по всему, у нас есть около десяти минут – пока те, кто внизу, не начнут беспокоится. Не знаю, как тебя, котик, но меня уже мутит от этого нефтяного запаха – поэтому предлагаю разобраться с контрактом и побыстрее уйти отсюда. Что скажешь на это, мой пушистый друг?

- Согласен, - ответил омес-рат. Хотя обычно он не любил, когда его называли пушистым, но Оливии он мог бы позволить многое. – А почему?..

- Орки иммунны к этому яду, - быстро скала Оливия, недослушав вопрос. – Однажды я чуть не оказалась разрублена из-за того, что не знала этого факта.

Следующего бандита они встретили за поворотом – редгард со шрамированным лицом, по обычаям кочевников А’Ликрской Пустыни – схватка не заняла и нескольких мгновений, после того как К’Аймо воткнул тому в печень, скрытую под могучими буграми пресса, зазубренное шило, бившее холодом. Редгард дёрнулся и упал, его чёрные глаза затуманились. К сожалению, из его руки выпал скимитар и со звоном ударился об камни – время везения тихой парочки закончилось. Они справились с четырьмя бандитами, однако кто знает, сколько их осталось в шахте? Десять штук, двадцать? Ясно только одно – сейчас им придётся жарко.

 

Схватка длилась несколько минут – три разбойника были убиты ими в узком проходе к основной зале. Судя по всему, это были никудышные члены банды, с которыми они разобрались с лёгкостью. Возможно, в главной зале их ждёт что похуже. Однако когда они вошли в главную залу, их встретила лишь тишина. Было пусто, стол был перевёрнут столешницей к ним. В недоумении спустившись к столу, К’Аймо почувствовал, как встают его вибриссы. С криком «Ложись!» он повалил свою спутницу на грязный земляной пол шахты и весьма вовремя. – из-за столешницы в сталактит ударила ветвистая молния, оставив там оплавившийся камень.Чертыхясь, К’Аймо поднялся на ноги, выхватил из-за сапога второй клинок – стальной вакидзаси из Морровинда, подаренный ему сэрой Диреном – и не глядя метнул его в сторону поваленного стола. Оттуда послышались крик боли и ругательства мага. Неожиданно рядом с ухом К’Аймо просвистела стрела – оказалось, что бурый аргонианин примостился за одним из сталагмитов и начал обстрел. Оставаться столь удобной мишенью К’Аймо не мог и поэтому, перекатившись, прыгнул за стол и схватил мага, тощего данмера, за кисть, в которой собиралась вторая молния и резко развернул того в сторону ящера. Сверкнула молния, но маг успел отвести руку и не попасть в аргониана. Шипя, последний скрылся за каменными обломками.

Между тем, маг, несмотря на свою худобу и нанесённую хаджитом рану, сумел сгруппировать мышцы и перебросить К’Аймо через себя – резкий удар спиной об землю вышиб дух из омес-рата и он едва успел откатиться, чтобы не попасть под удар кованого сапога, нацеленного на его грудную клетку. Он выхватил бритву и собирался резануть по руке мага, чтобы заставить его забыть о заклинаниях, но лезвие зацепило лишь широкий рукав мантии. К’Аймо узнал эту школу – Вивек-Ретж – боевое искусство от исчезнувшего бога Трибунала,. Хаджиту пришлось уйти в глухую оборону, изредка отражая точные удары данмера, нацеленные в болевые точки. По легенде, основы для Вивек-Ретж составлялись из приёмов акавирцев, двемеров и древних дреугов. Во времена Второй и Третьей Эр, школа ценилась среди домов Редоран и Индорил, из последнего же выходили настоящие мастера этого боевого искусства. Но как бы то ни было, у хаджита тоже были в запасе несколько приёмов. Сделав обманный выпад бритвой , К’Аймо поднырнул под руку данмера и резко полоснул его по лицу когтями, также задев рану от вакидзаси на плече мага. Данмер вскрикнул от боли и неожиданности и тут К’Аймо сделал ему подсечку – маг упал и омес-рат, не теряя времени, пнул того по раненой руке, а затем, вонзил тому в своё любимое шило в сонную артерию, испачкав свои руки резким фонтанчиком крови. Тяжело дыша, К’Аймо смог найти на земле свой вакидзаси и вдруг услышал звуки другой схватки, которые доносились из-за укрытия аргонианина. Они заставили его позабыть о своих проблемах – он вспомнил, что оставил Оливию одну после того, как ударила молния. Побежав по кошачьи, отталктваясь только носками, он перескочил через камни и увидел мёртвого аргонианина из одной глазницы которого торчал кинжал; а также Оливию, которую к стенке прижимал какой-то громила в пластинчатых доспехах, украшенных орихалковыми вставками. Хаджит рассчитывал прыгнуть тому на спину и повалить, но не сумел – громила вытянул руку за спину и неожиданно хаджита притянуло к нему. Оказывается, громила не так прост – мастер телекинеза.

Долго впрочем, раздумывать К’Аймо не смог – он на скорости врезался в каменную стену. Уже третий раз за каких-то полчача из омес-рата вышибли дух. Как-то много, подумал тот с горькой иронией. Кажется, сейчас его и Оливию будут убивать.

 

Продолжение следует, фигли... Боже мой, мне так стыдно за этот рассказ. Он писался для школоты на модгеймсе.

[reza22i]

1. Слишком много сложных предложений. Плохо, особенно в динамичных сценах.

2. Слишком любишь сравнительные, причастные, деепричастные обороты. При этом неудачно их используешь. Пример есть уже во втором предложении:

Туда-сюда сновали портовые рабочие, слегка пошатываясь с похмелья, возвращались на корабли разномастные моряки или же корсары; // пошатывались рабочие или моряки? Да, если подумать, то моряки, но все равно спотыкаешься на предложении. Что за "или же"? Зачем это?

3. Не могу удержаться от того, чтобы не отметить это место.

За неделю до этого:

Полная ерунда, в книгах так не пишут.

4. Что касается разговоров/размышлений в большей их части, то нормальные люди так не думают и не говорят:

Как известно, существует более 20 разновидностей хаджитов - самая распространённая из них – это сутай/сутай-рат, или же Khajito Vulgaris… они рождаются чаще всего и населяют почти весь Тамриэль // это не кузнец, это лектор в университете

По легенде, основы для Вивек-Ретж составлялись из приёмов акавирцев, двемеров и древних дреугов. Во времена Второй и Третьей Эр, школа ценилась среди домов Редоран и Индорил, из последнего же выходили настоящие мастера этого боевого искусства. // и это во время схватки? Зачем это здесь? Эти примечания лишь затягивают действие.

Эти два примера не единственные.

5. Еще у меня от твоего рассказа пунктуация. Кажется, что ты тире и запятые ставишь прозапас, на всякий случай.