Ночные кошмары Фри

[Frikky Flee]

Есть у меня такое... увлечение, что ли. Мне всегда снится что-то бредовое, как правило в жанре фантастики (начиталась, видимо). Иногда сон попадается с более-менее связным сюжетом, и я пишу мини-рассказ по его мотивам. Конкретно этот рассказ никак не называется. Пишу для себя, так что строго не судить.

 

 

Рука в перчатке крепко сжимает моё предплечье - я под конвоем. Стремительно проносится в моём сознании Коридор. Квадрат в сечении, тёмно-матовый неизвестный мне материал. Идеальная поверхность без стыков и трещин, не поворачивая и не складываясь в ступени, решительно направляется только вперёд. Белёсые диодные лампы, вмонтированные в потолок, с раздражающей периодичностью вносят в мир полутонов свет и тени. Чёрно-белый пульсирующий порядок вспышек ослепляет, заставляет опускать голову почтительно низко и смотреть в пол.

Я пытаюсь считать шаги, но сбиваюсь на второй сотне - свет отмеряет секунды за меня. Мы движемся вне времени, или, может, наоборот, глубоко внутри него.

 

Я останавливаюсь отдышаться и выхожу из чёрно-белого транса. Кажется, я начинаю различать оттенки. Стоило мне подумать об этом, как тысячи цветных пятен накрыли меня. Я вижу фиолетовые крылья и красные пятна на спинках насекомых, несчётность зелёных тонов и синий, уводящий мой взгляд далеко вглубь... Нет, мне всё это показалось. Я просто опустила веки.

Осторожно приоткрыв левый глаз, я вижу всё то же чёрно-белое. Здесь этого нет. Внутри - есть.

Мне нужно успокоиться. Я наблюдаю, как свет резким контуром выхватывает из темноты фигуру моей надзирательницы. Её обтягивающий костюм из того же материала, что и стены - та же тёмная матовость, ни единой складки или шва, он облегает ровные и будто бы сглаженные человекоподобные формы, оставляя открытой лишь нижнюю часть лица. Сразу бросается в глаза отсутствие носа и серая матовая кожа. Её губы недовольно сжаты - ей не нравится моё белое платье. Я слишком контрастна миру, окружающему нас, и это ставит под сомнение успех её задачи. Я - ценность, меня нужно доставить получателю как можно незаметнее.

Я хочу что-то сказать, но мне страшно, что звук выйдет слишком громким, и я просто киваю, показывая, что отдохнула. Надзирательница вновь сжимает моё плечо - и мы идём.

Коридор, казалось, ждал, когда мы снова двинемся, готовый развернуть столько пути, сколько понадобится для достижения цели...

 

И вдруг - непорядок. Я долго не могу понять, в чём дело, пока не заставляю себя поверить глазам: я вижу поворот. Несуразная квадратная труба там, где ровная стремительная плоскость складывается и образует идеально прямой угол, как будто пытаясь сохранить своё достоинство. Я хочу показать надзирательнице своё удивлённое лицо, но замечаю, как она падает. Всё моё существо восстаёт против диссонанса. Сквозь шёпот наших шагов вдруг прорвался новый звук, и теперь ровный свет спотыкается о серую бесформенную фигуру, которая надвигается уже на меня, подняв увесистую дубину. Я не чувствую удара, медленно плыву в воздухе и почти бесшумно сминаю спиной трубу - ещё одна деталь к наступившему хаосу. Чувствую, как холодные липкие струи стекают по моей спине. Урод, кажется, озадачен или напуган. Он нерешительно пятится прочь от растекающейся ровным кругом жидкости. Во внезапно наступившей тишине слышно только равномерное журчание и удары капель. Моя надзирательница приходит в себя. Быстрее, чем я успеваю заметить, монстр оказывается в луже. Он пытается отползти назад, но поздно. Его серая кожа вздувается буграми и лопается, освобождая пустоту. Уродец тает на глазах.

 

Надзирательница машет рукой, привлекая моё внимание. Она издаёт серию легких осторожных щелчков, настолько тихих, что их не может поймать здешнее эхо, но я различаю за ними тревогу и требование подойти.

Мои ноги оставляют влажные следы на полу. Я оборачиваюсь и вижу, как жидкость быстро проедает дыры в стенах. Кажется, для моей надзирательницы эта вода тоже опасна - она медленно отступает, пропуская меня вперёд и не спешит хватать за руку, как прежде. Ещё одна серия коротких щелчков - на этот раз вопрос и беспокойство. Я киваю, поднимаю палец вверх и улыбаюсь, стараясь показать, что со мной всё в порядке. Щелчки и свист - она явно в этом не уверена. Требовательный стрёкот - и я иду быстрее.

Я вернулась. Квадрат, серая матовость, моя голова опущена. Лампы сокращают интервалы в своём появлении - мы спешим.

...

И вновь меня вырывает из моего забытья. Мои глаза настойчиво стучатся в сознание. Я встряхиваю головой и вижу конец коридора, серый прямоугольник в чёрном квадрате. Мне не интересна ни эта дверь, ни то, что за ней. Первое, что я делаю - оглядываюсь назад, за плечо моего конвоира. Квадрат, идеальные стены, кольца света, пунктиром уходящие в перспективу. Где-то там журчание воды, сломанная труба. Этот мир обречён, он погибнет. Очень скоро вода проест всё, и здесь случится маленький апокалипсис. А я - его всадник, я прошла здесь, одним своим появлением расшатав сложившийся порядок. Сколько вселенных я уничтожу на своём пути? А сколько создам?

Я слышу громкий щелчок - дверь открыта. Снаружи много пространства, я ощущаю это по изменившейся плотности воздуха. Мои ступни слепо нащупывают порог и переступают - миллиардная в моей жизни точка невозврата. Дверь закрывается. Теперь я разрешаю себе повернуться, но не тороплюсь.

 

Страх перед пространством наступает на меня со всех сторон, я держусь руками за дверь как за последний шанс к спасению, но осознаю, что мне некуда вернуться. Миллионы глаз смотрят на меня, миллионы воздушных частиц следят за мной, заставляя меня сжиматься в ужасе. Мне тесно, нечем дышать, голова раскалывается. Внутри меня слишком много всего. Мир против меня. Перед глазами вновь мешанина цветных пятен, руки не чувствуют шершавость двери, ноги не стоят на земле. Вокруг столько звуков, что невозможно услышать хоть один из них. Я ненавижу. Ненавижу всё, всех. Я - ненависть в чистом виде, именно такой она должна быть. Мне хочется смеяться, смеяться истерически громко, или плакать навзрыд, с воем и стонами, что угодно, лишь бы освободить себя, выкинуть в пространство то, что оно в меня затолкало. Заполню мир собой, поменяюсь местами, отомщу...

Кто-то тронул меня за плечо.

 

Я очнулась. Оно ушло так же внезапно, как и нахлынуло. Кажется, моё помешательство длилось не больше пары секунд - моя надзирательница ничего не заметила. Поймав мой взгяд, она кивнула куда-то вправо, и я только сейчас оглянулась вокруг. Одинаковые огромные кубы, всё так же матовый материал, узкие дороги между ними. Мы вышли из одного из них и стоим в нише где-то на уровне третьего этажа. Кроме нас - ни души. Справа у края висит в воздухе что-то вроде автомобиля. Он глянцевый, в противовес окружению. Свет диодного солнца в тёмном небе ломается на его резких гранях и создаёт слепящие блики на сколах. Кабина открыта, два удобных на вид сиденья. Я осторожно подхожу к машине и сажусь на левое, там, где меньше кнопок на панели. Я угадала - мои медленные действия не повлекли за собой резкого оклика и моя надзирательница как ни в чём не бывало опустилась на свободное место. Она произвела непонятные мне манипуляции и мерный рокот сообщил, что двигатель работает. Оглянувшись, я увидела удаляющийся куб, который стал мне уже практически родным.

 

Достаточно долгое время всё, что я видела - это однообразные стены, одинаковые проёмы между ними и ничего больше. Странная машина парила ровно и обречённо, как будто чувствовала своё одиночество. Мы не двигались относительно солнца - солнце двигалосьь вместе с нами.

У меня зачесалась рука и я закатала рукав. Кактус. Зелёный. С желтоватыми иглами и, кажется, вот эта штука сбоку - будущий бутон. Первое, что пришло мне в голову - во мне слишком много воды, ему будет не очень хорошо здесь. Я не успеваю удивиться, как вдруг замечаю робкие ростки на другой руке. Моя надзирательница, видимо, считает всё это абсолютно нормальным для меня. Не буду её разубеждать. а если это действительно нормально? Мне нужно больше места для роста. Я пытаюсь оторвать ступни от пола, но корни уже успели найти малейшие трещины и закрепились намертво. Тогда я встаю.

 

Мощный ствол неизвестного мне дерева вырывается из моей спины и чуть было не душит меня моим же платьем, я едва успеваю сорвать застёжку и отбросить прочь бесполезную ткань. Мои руки широко раскинуты, я чувствую внутри древесных жуков. Моё тело - отправная точка для роста тысяч растений. На моей голове с бешеной скоростью сменяют друг друга сезоны. На пол машины падают мёртвые листья. Моя спутница только сейчас замечает перемены - если за матовой кожей костюма на меня смотрят глаза, то они наверняка широко распахнуты.

 

В парящей по воздуху машине среди одинаковых чёрных кубов я трансформируюсь, увеличиваясь в размерах, наращиваю сотню крон и выпускаю птиц изо рта. Я стану здесь новой Вселенной. Я создам здесь свой собственный мир.

 

[Casval Sylvius]

Любопытно.

А что рассказ полностью состоит из воспоминанния сна?

[Frikky Flee]

Это и есть сон. Я его слегка изменила, чтобы он был более внятным, так как в оригинале некоторые места несколько размыты. Мне пришлось добавлять деталей, только и всего)

[GKalian]

Как я и говорил ранее, очень шикарное произведение вышло. Так как мне в детстве отстрелили пунктуационное чувство, то про это ничего и не скажу. Но вот описания, столь подробны, детальны, что у меня в голове всплыли эти коридор, надзирательница, кубы. А финал настолько внезапен, что у меня даже слов нет.

И вообще, поставлю работе пять Крассиусов Курио из пяти. И обойдусь без картинки.

[Malbogatra]

А ты воспринимаешь его именно как кошмар?

[Casval Sylvius]

Вышло здорово.

[Frikky Flee]

А ты воспринимаешь его именно как кошмар?

Ммм. Конкретно этот - наверное нет, хотя чувство неприятное за собой оставил >_< У меня скорее бывают не кошмары, а просто что-то отвратительное. Кишки-кровь-убийства-умалишённые.

[Frikky Flee]

Очередной бред.

 

Агнец

 

Нет ничего равнодушнее воды. Я слышала много стихов, воспевающих лёгкие облака и грозные океаны, журчащие реки и ледники, но то явления природы, а вода, составляющая их, абсолютно беспристрастна. Ей всё равно, куда течь, сама её сущность столь же податлива, сколь и прозрачна.

Я сижу за столиком у окна и слежу за ливнем. Снаружи разыгрывается драма - штормовой ветер треплет тяжёлые облака и те изливаются потоками слёз. Послушные капли следуют за ветрами и разбиваются о стекло - тонкую преграду между мной и бурей. Вспышка молнии раскалывает тучи надвое, позднее до меня долетают раскаты грома - небосвод не обладает бесконечным терпением. Я чувствую стыд и смущение, как будто подглядела чужую жизнь, узнала то, чего знать не следовало. Я опускаю глаза, без интереса рассматриваю узорчатый ковёр на полу.

Все залы в этом ресторане прямо-таки пышут богатством. Кажется, что хозяева ставили задачу вложить как можно больше денег в каждый сантиметр отделки. Золотые панели с квадратными вставками ляпис-лазури и кубиками алмазов перемежаются с тяжёлыми бархатными портьерами бордового цвета, под коврами кое-где проглядывают мраморные плиты, массивная мебель красного дерева покрыта резьбой. Зеркальный потолок отражает всё это надменное великолепие вместе с золотой люстрой, которая завершает в моих глазах весь образ жизни напоказ.

Мы с моим спутником зашли сюда, спасаясь от грозы. Высокое каменное здание оконным светом манило нас сквозь водный хаос. Мы, промокшие до нитки и продрогшие до костей, надеялись найти здесь тепло и уют, но глубоко ошибались. Роскошная люстра держала лишь несколько жалких огарков, а изразцовый камин был полон сортами элитной древесины, слишком твёрдой, чтобы дать волю пламени.

Кроме нас, посетителей не было.

Официант в идеально белой рубашке приносит меню. Нам не по карману ни одно из этих незнакомых слов, поэтому я заказываю самое дорогое блюдо - не имеет значения, сколько ты будешь должен, если исчезнешь до того, как принесут счёт. Официант кивает и уходит. Меня охватывает странное, особое чувство, которое появляется всякий раз, когда я жду новое, не опробованное блюдо. Предвкушение. Мой безликий спутник удивлён оживлению, отразившемуся на моём лице. Его мокрый серый плащ висит на золотой вешалке, своими заплатами не в тон красноречиво показывая, насколько мы здесь не к месту. Да и вся наша одежда не лучше.

Меня разбирает смех. Неужели официант думает, что мы способны оплатить счёт? А вдруг он надеется на чаевые?

Ожидание затягивается. Я нетерпеливо постукиваю пальцами по столу и ругаю официанта - капризное окружение располагает к подобным мыслям. И ещё мне холодно.

Я обшариваю глазами комнату и мой взгляд останавливается на портьере. Она очень подозрительна на вид. Я не люблю ткань в интерьерах. Никогда не знаешь, что она скрывает. Тяжёлые портьеры во всю стену, гардины, шторы до плинтуса заставляют косить взгляд в их сторону, ловить малейшие движения в надежде, что это только ветер, создают интригу там, где ей совсем не место.

Найдя достаточно оправданий, я смело подхожу к стене и одним движением срываю ткань. Складки бархата, упавшие в мои руки, настолько тяжелы, что я буквально сгибаюсь под их весом. За портьерой оказалась всего лишь стена той же отделки, что и панели. Завернувшись в ткань, я возвращаюсь к столику. Мой спутник смотрит в окно.

Кажется, ливень начинает утихать. Звуки капель, ударяющихся в стекло, уже не сливаются в единый монотонный шум. Теперь дождь вместе со мной нетерпеливо перестукивает ногтями по столешнице.

Терпеть не могу время, проведённое зря.

Мы ждём почти час. Думаю, может произойти всё, что угодно, только не появление официанта с подносом. Дождь уже не кажется мне союзником - резкий перестук действует на нервы, выводит из себя. В средневековье были пытки с падающими каплями - уверена, пытаемые чувствовали себя похоже. Меня начинают посещать мысли о том, чтобы выйти и продолжить путь любой ценой, лишь бы не сидеть здесь лишней минуты. Но я не успеваю принять решение. Несмотря на ожидание, появление официанта застаёт меня врасплох. Я не испытываю восторга - сейчас я способна только на раздражение и мрачную удовлетворённость тем, что моё терпение хотя бы частично вознаграждено. Моё внимание переключается на награду - широкий золотой поднос. "Bon appeti" - без выражения произносит официант и удаляется, прихватив крышку с подноса.

К горлу подкатывает тошнота. На золотом блюде лежит то, что когда-то было ягнёнком. Голова, аккуратно завязанные в пропитанной кровью шкуре внутренности. Такое ощущение, что из животного неведомым образом убрали мясо и кости, не тронув всё остальное. Мне хочется уйти, немедленно. Но я замечаю лёгкое движение. Ягнёнок едва-едва дышит.

Я хватаю со стола нож и бросаюсь к блюду, намереваясь прекратить эту агонию. Размотав комок кожи, нахожу трахею. Но ткань оказывается слишком прочной, а нож из чистого золота гнётся в моей руке. Я пытаюсь перепилить вилкой, растягиваю руками, рву зубами, но всё тщетно. В надежде оглядываюсь в поисках подмоги - мой спутник безучастно наблюдает за струйками бараньей крови у меня на подбородке.

Я в отчаянии. Ягнёнок издаёт тихие хрипы. Мои руки, все в крови и шерсти, по инерции судорожно сжимают его трахею. Бесполезно.

Я собираю ягнёнка в комок и кидаю в камин. С трудом тлеющие угли не принимают жертву. Огонь, шипя, отступает под кровяными каплями и исчезает совсем. Не оборачиваясь, решительными шагами я подхожу к высоким дубовым дверям, кутаясь в складки бордового бархата. Теперь в одиночестве. Я ныряю в дождь. Стена воды настолько плотная, что невозможно дышать. Кажется, ещё чуть-чуть - и я сама растворюсь и стану дождём. Пятнистая китовая акула прямо передо мной разверзает свою огромную пасть.

 

Изменено 7 октября, 2012 пользователем FreeBird

[Malbogatra]

"Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал Ершалаим -- великий город, как будто не существовал на свете."

[Frikky Flee]

"Маргарите хотелось читать дальше, но дальше ничего не было, кроме

угольной бахромы"

 

Только Мастер-то тут при чём?

[Malbogatra]

Не знаю. Очень уж сильная ассоциация возникла со сценой с Пилатом во время грозы на коллонаде дворца Ирода Великого. Такая же безнадега.

[Casval Sylvius]

Очередной бред.

Агнец

Недурно. Хотя предыдущий сон мне больше понравился.

[warm summer rain]

Вкусно написано. Очень вкусно.

[Malbogatra]

Недурно. Хотя предыдущий сон мне больше понравился.

Мне наоборот.

[Frikky Flee]

Внезапно, ещё

 

Шесть минут до зенита.

 

Тесная светлая кабина из белого бликового материала, лаконичный интерьер - штурвал и сенсорная поверхность пульта управления, абсолютно невидимая сейчас - только горят красные буквы "Автопилот", неясно пробиваясь сквозь белый пластик. Вокруг меня сферический купол, едва вмещающий кабину, приглушённый шум двигателей позади. По верхней половине купола скользит небо, затянутое облаками; внизу - бесплодная, израненная рытвинами серая земля. На самом деле это не то, что происходит снаружи - это кусок замедленной съёмки моего пути. Я оставила его, предупреждая приступ клаустрофобии. Выбрала самый спокойный, без расплавленных пластиковых зданий, горящих мазутных рек и военных укреплений.

1 минута 34 секунды после взрыва. Я лечу выше скорости звука, всё дальше отрываясь от фронта ударной волны. Моя задача на сегодня - предупредить вторую базу о надвигающейся катастрофе. Проследить, чтобы люди покинули наземные укрепления и скрылись в бункере. Три слова. Воющая сирена. Топот тысячи ног. Моя сиюминутная задача - не заснуть. Она не меняется вот уже четвёртые сутки - война не оставляет времени для сна. Я раздавливаю ампулу на левой руке и чувствую, как по венам несётся бодрость в чистом виде. Но это ненадолго, в моём состоянии - не более чем на пару минут. Осталось всего три штуки. Мой босс обходится без них. Ловлю себя на мысли, что я хотела бы быть похожей на него. Всегда улыбка, мягкий голос и непринуждённая беседа со всяким пришедшим, независимо от ранга; зелёные занавески в светлом кабинете. Всякий раз, когда я вхожу в этот кабинет, я ищу новый экспонат в его настенной коллекции голубых бейсболок. Вчера я с удивлением увидела там небесного цвета каску - часть формы миротворческой организации "Голубь".

У меня есть только одно воспоминание, связанное с "Голубями" - одинокая хрупкая женщина на развалинах детской больницы. Их не смогли вовремя оповестить. Подтаявшие, обугленные пластиковые стены, слегка присыпанные снегом, но всё ещё горячие внутри, если прикоснуться рукой. На негнувшихся ногах женщина в голубой форме пробиралась через завалы и собирала куски маленьких тел в большое эмалированное ведро. Я смотрела на неё из окна кабинета и слушала возмущения босса: кто-то перерезал кабель системы связи нашего района и теперь он не мог отправить запрос на новые двигатели для нашей службы эвакуации. Я стояла посередине, чувствовала себя звеном между двумя событиями, как будто заняв место фразы "какая ирония". В тот день я решала, какое количество жертв унесёт взрыв. Два пути - последовать инструкции и успеть вручную включить отдельную систему оповещения десятка "незаменимых" или свернуть с курса и предупредить жилые районы. Я выбрала первое. За оперативную работу я сама получила клеймо "незаменимого" - тонкий красный круг вокруг радужки левого глаза со вшитым личным кодом. Утешительная награда, я смотрю сквозь неё на свою нечистую совесть. С тех пор у меня есть право на медицинскую помощь и место в бункере. Мест всегда не хватает.

Сильный толчок возвращает меня обратно в реальность. Время становится вязким, я вижу - лопается купол, рассыпаясь на прозрачные капли, как мыльный пузырь. Слепящий свет врывается в мои глаза будто со всех сторон, слышу сухой треск ломающегося пластика, картинка крутится вокруг меня и дёргается, как в плохо работающем телевизоре, вверх-вниз, небо-песок. Чувствую лопатками шершавый удар и мир вдруг удаляется, я гляжу на происходящее будто с той стороны монитора. Я не задаюсь вопросом, что произошло. Знаю, кто виноват. Я всё-таки заснула и самолёт потерял управление. Авария. Всё остальное приходит без слов - я часто представляла себе, как это могло бы быть. И вот это случилось, понимание ситуации происходит без лишних мыслей. Я знаю, где я. Бесплодная каменная равнина, жаркое солнце. Меня отбросило под тень полуразрушенной стены. И больше вокруг ничего нет. Безнадёжная ситуация. Равнодушно наблюдаю, как самолёт, не защищённый куполом, быстро плавится. Снежно-белый пластик расплывается по горячему камню, напоминает яичницу. Или снег. Снег в пустыне. Очень к месту. Я издаю слабый смешок. От машины остался лишь тонкий проволочный каркас бесполезных проводов. Это не повод бездействовать, думаю я и оглядываюсь, заранее зная, что ничего нового не увижу.

В тот же миг левый глаз закрывает красная пелена, в сознании звучат слова "27 мегатонн, эвакуация, четвёртый уровень, сектора 5, 10, 34, 56". Я улыбаюсь. Как вовремя, и, главное, как бесполезно. Угроза гораздо серьёзнее. Но об этом уже никто не узнает - я не смогу выполнить задачу. В ярости ударяю кулаком по камню и с удивлением замечаю, что удар отдаётся во всём теле. О, ну конечно. Моя искусственная кожа. Свинец и органический пластик. Пары мгновений под солнцем хватило, чтобы верхние слои подплавились и начали спаиваться с живой тканью. Я не чувствую боли, мне давно отключили эту функцию. Тем не менее мне нельзя выйти из тени - я расплавлюсь, как мой самолёт, потеряю своё тело. Смерть.

От осознания подкашиваются ноги, я сползаю по каменной стене, оставляя на ней обрывки своей оболочки. Умный пластик тут же пытается закрыть свежие раны. Ненавижу выбор. Выбор есть всегда. Всегда можно прыгнуть с моста, послать пулю в висок, выйти из бункера навстречу взрыву. Но мне не нравится тот выбор, что есть у меня. Я могу век сидеть под защитой стены в анабиозе, надеясь на спасение или случайный взрыв, который неотвратимо завершит весь мир для отдельно взятого несчастного, или могу сама, по собственной воле начать смерть, выйти, позволить солнцу сжечь себя. Я не хочу об этом думать. Возвращаюсь к созерцанию окружения - мне показалось, или тень уменьшилась? Мерзкое чувство, будто сердце проваливается в липкие сети над бездонной пустотой. Резко подбираю под себя ноги, стараюсь прижаться к стене поближе. Опять совершаю всё ту же ошибку. Смотри по сторонам, будь бдительна, а не витай в облаках! Сколько осталось до зенита? Солнце почти в пике, я едва умещаюсь в тени. Скоро придётся лечь вдоль стены. Отстёгиваю капсулу с руки и кладу в нескольких сантиметрах от границы миров. Хрипло вслух говорю слова. Я натренирована произносить слово "эвакуация" ровно секунду, теперь мне это помогает. "Эвакуация, эвакуация, эвакуация" - шепчу на манер сирен оповещения. Капсула сверкает на солнце. Быстро считаю в уме - шесть минут.

Усиленно подавляю панику. Шесть минут. И теперь у меня нет выбора. Или есть? Маленькая разница - сгореть сейчас или потом? Знаю, что не решусь выйти в смерть самостоятельно. Чувствую укол сожаления - всегда хотела быть героем. Зеваю до хруста в челюстях и застываю неподвижно. Я поняла. Я выберу третий путь. Растягиваюсь вдоль стены, прикрываю лицо рукой и блаженно закрываю глаза. Наконец-то я высплюсь.

 

Изменено 16 января, 2014 пользователем Frikky Flee

[Boeny]

жесть какая) мне бы такие сны снились)

[GKalian]

Твоя фишка - детальные и подробные описания местности, предметов, объектов. Все так точно рассказано, что перед глазами картинка сама появляется.

[Darkmare900]

Вчера я думала, что баран - это сильно). Но новый рассказ просто потряс. Когда начался момент с сожжением на солнце, это напомнило мне "Хроники Риддика", один из моих любимых фильмов. Ну а "Третий выход" - гениальный конец

[Frikky Flee]

Спасибо всем ^_^

[Frikky Flee]

Сюрреалистический бред. Не совсем сон, хотя образы оттуда

Музыка в тему: prostopleer

О ветрах.

 

Холодный сосновый лес, ранний август в суровом северном климате. Снежно-белый ягель сплошь устилает небольшие холмики. Кучками жмутся к темным стволам покрасневшие от недавних заморозков кустики черники и мелкий извилистый ручей как чернильным пером проводит по белому ковру своё русло, криво отражая мрачную хвойную зелень и затянутое тяжёлыми тучами небо. Я в красном плаще, гляжу на себя со стороны. Я спокойно-мертва. Никаких причин и следствий, просто тело на земле. Руки расслаблено раскинуты в стороны, ноги утопают во мху. На лице состредоточенное выражение, глаза открыты и пристально смотрят вверх. Интересно, что они видели настолько занимательное. Перевожу взгляд на небо. И уже не могу оставить его. Неспособная моргнуть или повернуть свою несуществующую голову, я всматриваюсь в тучи, я-тело и я-сознание, каждая из нас.

В небе действительно не всё так просто. Облака складываются в причудливые формы, клубятся, втекают друг в друга. Серо-белые узоры живо напоминают мне топографические карты и я понимаю, что Небо - это другая Земля. Не в силах совладать с собственной волей, устремляюсь вверх.

Небо-Земля. Рыхлые тучи, голубая пустота.

Здесь свои правила. Безголовые прозрачные великаны спускаются с серых гор в молочного цвета долины, чтобы раствориться в воздушных реках. Их поющие головы стоят у истоков и выпускают ветра-потоки петляющей лентой. Допев последнюю ноту-вздох, они спускаются, чтобы встретиться со своим телом. И гиганты безмолвно отправляются на поиски нового места для своих голов. Стеклянное, безупречное бесстрастие отражается на их невидимых лицах. Их система в хаосе неба работает безупречно. И всё же здесь есть место мечтам. Каждый из великанов верит в Великую Смерть, когда все они распадутся на мельчайшие капли, блаженно поднимутся в воздух и разобъются о свой разноцветный небосвод. А один гигант не как все. Он не ищет голову, он изобрёл телескоп. Теперь он астроном. Безголовый великан неподвижно стоит на вершине горы, подняв прозрачную трубу, и смотрит вверх. Ночью он пытается считать звёзды, но Небо постоянно поворачивается к нему не тем боком и сбивает арифметику. А днём он наблюдает за людьми. Он видит всё. Бабушек на скамейке перед домом, муху в супе, дремлющего в кабине дальнобойщика. Всё мечется и мельтешит. Постепенно вокруг великана собирается толпа. Они смотрят вверх и пытаются понять систему. "Не ищите смысла", - говорит им астроном.

 

[Frikky Flee]

Альтернатива

Торопливо иду по коридорам, скупо раздавая кивки и приветствия коллегам. Опять опоздала. Вчерашний стажёр вводит меня в курс дела, как всегда щёлкая автоматической ручкой.

- У нас сегодня крайне интересный случай! - щёлк-щёлк. - Вообразите, пятнадцать трупов! Пятнадцать! У всех симптомы отравления, все доставлены с того же адреса! Кажется, это была какая-то вечеринка-фуршет, и ни один из гостей не выжил. - щёлк-щёлк. - И все большие фигуры в науке, со степенями, правда, интересно?

- Что же интересного, - устало говорю я, пытаясь открыть дверь секционной. - Только работы больше.

Справившись наконец с заедающим замком, я вхожу в просторное светлое помещение. Пятнадцать столов уже заняты, заботливо приготовленные инструменты и столики для препаратов в полном порядке. Бегло пробегаюсь взглядом по "пациентам". Я вижу знакомое старческое лицо - теперь я знаю, чей день рождения празновали гости. Вот с этого персонажа и следует начать. Интуиция меня редко подводит.

Облачившись в маску и натянув на руки перчатки, я приступаю к работе. Труп уже подготовлен. Одним движением скальпеля я рассекаю брюшную полость и начинаю вынимать органы, опуская их в отдельные банки. На секунду мой взгляд останавливается на лице старика.

Внезапно он открывает глаза. Я не показываю своего удивления.

- Профессор, вы - труп, - мягко напоминаю я.

- Да знаю-знаю, - он отмахивается интонацией. - Я просто не успел додумать одну мысль.

- Какую же?

- Вам не кажется ли, что логично, если у каждого явления есть антиявление?

- Да, - подумав, соглашаюсь я.

- А теперь представьте себе альтернативу существованию.

- Вы имеете ввиду смерть? - произношу я на выдохе.

- Это ерунда, процессы всё равно продолжаются, - снова отмахивается он и поднимает глаза к потолку.

- Но есть вещи, которые не существуют, - я играю в шутника. - Неужели вы забыли? Чайник, Макаронный монстр, Розовый единорог...

Профессор улыбнулся. Его взгляд ни с того ни с сего начал описывать круги вокруг моей головы. Я решила вернуться к работе. Аккуратно зашив пустую брюшную полость, я снова беру в руки скальпель, намереваясь извлечь мозг.

Неожиданно потухает свет. Через секунду включаются тусклые красные лампы аварийного освещения.

- Кажется, вы не закончите сегодня свою работу, - с закрытыми глазами замечает старик.

В секционную входят санитары. Извиняясь за очередные сбои, они сообщают, что электричество дадут только во второй половине дня. Я раздражённо киваю и приказываю отвести старика в камеру. Я с ним ещё не закончила.

- Идиотизм! - возмущаюсь я, зайдя в кабинет. Стажёр понимающе опускает голову.

- Что делать, здание старое, что ни день - то авария. К полудню починят.

Я поджимаю губы, старательно рисуя на лице крайнее недоверие. Ну что же, если такой облом, можно заняться другими делами. Осталось их придумать. Я выхожу в коридор, намереваясь пойти писать документацию, и замечаю под одной из дверей свет. Не красное мерцание аварийных ламп, а настоящий, тёплый электрический свет. Во мне просыпается любопытство. Я открываю дверь и понимаю, что попала в секцию камер. Свет льётся сквозь металлическую решётку. Сняв с гвоздя соответствующие ключи, я щёлкаю замком и вхожу в камеру.

- Как? - спрашиваю я старика.

- Потому что я волшебник, - смеётся он. - Смотри! - и щёлкнул пальцами.

- Но ничего не произошло, - замечаю я после минутного ожидания.

- Вот именно! - старик округлил глаза. - Мало кто умеет делать так, чтобы ничего не происходило!

Внезапно его глаза снова начинают чертить орбиту вокруг моей головы. Он резко выкидывает руку, как будто ловя назойливую муху, но возвращает её с пузатым фарфоровым чайником. На столике из ниоткуда появляются две чашки. Мы садимся на жесткие металлические стулья и старик наливает чай. После первого глотка он заваливается набок, неловко держась за спинку стула.

- Что с вами? - я кидаюсь к нему.

- Всё в порядке, - он улыбается. - Я не успел ничего понять, мне нужно вернуться туда.

Его глаза стекленеют и он сползает на пол. Я смотрю на чашку, беру её в руки и принюхиваюсь, покачивая зеленоватую жидкость. Делаю большой глоток и тут же чувствую, как мутнеют глаза и тело отказывается подчиняться. Краем сознания я успеваю заметить, как из профессора начинают быстро расти макароны. Тихо заржал в соседней камере единорог.

[Darkmare900]

Как все резко закончилось... Но для сна ничего странного)

[AlexHog]

Восхитительно бредово ^^

[Frikky Flee]

О, моя старая темка, пора тебя оживить.

 

Данный рассказ не совсем сон - он основательно допилен и доработан, сну достоверно соответствует только часть после спуска в лифте.

Травма

 

 

Куда пошел твой друг,

прекрасная

в женах?

Куда свернул твой друг?

и мы будем искать его

вместе с тобой.

Мой друг

сошел в свой сад,

к цветникам ароматов,

пасти

среди садов

и собирать

лилии.

 

Введите команду

Сохранить в цитатник (5¢)

Команда выполнена.

 

Я оплачиваю еще полчаса чтения, пока мое тело добирается до стоп-зоны. "Попутчик" появился практически мгновенно, но я не замечаю, как сажусь в машину — погружена в сознание. Утренние передовицы мелькают, я мысленно отсортировала хаос, удаляя неинтересное, и, мгновенно отобрав пару статей, полностью отключилась от внешнего мира, доверив управление телом автопилоту.

Запросив через Надстройку доступ обратно, я оглядываюсь, словив сигнал о том, что я в кабине не одна. На белоснежном сиденье прямо передо мной расположилась женщина средних лет в красном деловом костюме. Коротко стриженные светлые волосы, немного резкая линия губ и грубо подведенные брови. Ее бесстрастное лицо совершенно спокойно - вероятно, она занята. Может быть, тоже читает или играет. Возможно, смотрит фильм. Ее руки расслабленно и симметрично лежат на коленях, глаза открыты, но мыщцы слегка подергиваются - Надстройка следит за их тонусом.

 

Введите команду

Поиск доступной информации, источник: внутренняя база данных. Фильтры: органический, человек, женщина.

Команда выполнена, посмотреть отчет?

 

Согласно отчету Надстройки, мы с этой дамой не знакомы и записей о ней в моей памяти нет. Тем лучше, не нужно отвлекаться на формальные приветствия.

 

Через 36 минут и 23 секунды я на месте, отрываюсь от тетриса только чтобы подтвердить свою личность на проходной. Я нахожусь на первом этаже небоскреба. Точнее, это я предпочитаю видеть здание своего корпуса небоскребом, но знаю, что лифт поедет вниз - мы пока еще не научились создавать ложные образы, перехватывая сигналы с вестибулярного аппарата. Зато с визуорядом все в порядке. Коротаю время, создавая вокруг себя иллюзию - стальные стенки лифта становятся прозрачными, кабина погружается в пучину океана, отблески света играют на шкуре огромных фантастических животных, степенно заворачивающих кольца щупалец в толще воды. Мне приходит сигнал от Надстройки - письмо. Мельком прочитав сообщение, я тут же понимаю, что у нас в руках золотая жила.

Человек без Надстройки.

Не то чтобы это редкость, некоторые профессии требуют контролируемое отключение Надстройки на время определенных операций, но прямо сейчас у нас в камере есть взрослый экземпляр сознания, который никогда Надстройку не имел. Лихорадочно оцениваю значимость научного эксперимента с чистого листа. Надстройка с трудом сдерживает мою дрожь в коленях и проблемы с дыханием, связанные с потрясением.

 

Важность подобного опыта, когда в последние несколько десятилетий Надстройка живет в нас практически с рождения, трудно переоценить. Наши эксперименты с сознанием в последние несколько лет зашли в тупик, и мы не можем ждать хороших продаж от апдейта, в котором практически ничего нет, кроме скромного набора фиксов. Весь последний год мы пытались создать нечто новое, и нам это почти удалось, но тесты займут несколько месяцев, поэтому наш неожиданный узник в перспективе может помочь нам сотворить инновацию, которая в глобальном смысле вызовет сенсационный бум на рынке сознания, а лично меня избавит от проблем с руководством.

 

По мере того, как лифт опускал меня вниз, я чувствовала, как постепенно нарастает тревога. Моя собственная иллюзия начала пугать - бездонная пучина представлялась мне равной глубине проблемы, с которой мы скоро столкнемся - работа с сознанием. Вопреки расхожему мнению наша Надстройка никогда не воздействует напрямую на сознание и никак не подключена к его механизмам. Она является лишь прослойкой между мыслями и телом - дополняет сознание, предоставляя некоторые полезные функции вроде автопилота, быстрой цифровой базы данных, не имеющей, однако, отношение к естественной человеческой памяти, и набора функций, которые машина с двоичной системой умеет делать лучше человеческого мозга. Со временем Надстройка раздулась до полноценной замены многих старых гаджетов и приложений, прекрасно сроднившись с телом вытеснив собой даже некоторые естественные функции. Многие сигналы окружающей среды, вроде сирен "Попутчиков", гудков машин и писка светофоров, уже давно перешли в слой Надстройки. Если в вас она не вшита, вы их даже не услышите. Вспомнив об этом, я вдруг задумываюсь, а как общается то существо, что сидит в Желтой камере? Аналоговыми звуковыми сигналами? Я не знаю их, но запрашиваю поиск нужного приложения в Аппаксе, ничуть не удивившись добрым трем сотням результатов. Аналоговый язык, оказывается, имеет тысячи диалектов. На всякий случай устанавливаю все.

Прочищаю горло, выговариваю несколько фраз на самых распространенных языках. Вроде работает. С негромким оповещающим звоном двери лифта разъезжаются в стороны, я прохожу в просторный светлый коридор со стерильно белыми стенами, пол отмечен иллюзорными стрелками разметок, которые разместила здесь моя Надстройка, проложив путь до Желтой камеры.

Сегодня мне нужно хотя бы наладить контакт с этим существом. Наверняка оно озлоблено тем, что ему пришлось несколько суток провести в тесной камере, а до того перенести транспортировку в вертолете. В добавок его разлучили с семьей, такими же "чистыми" сознанием людьми, посчитав по возрасту самым подходящим для экспериментов.

 

Я начинаю заметно нервничать и у меня портится настроение. Без должного контакта и помощи со стороны подопытного вряд ли мы сможем хоть что-то сделать. О чем думали наверху, когда позволили себе так обращаться с ним?

 

От того, как я справлюсь сейчас, зависит наш эксперимент, моя карьера и будущее компании в целом. Мне необходимо справиться с нервами, и я прибегаю к тяжелой артиллерии. Я применяю ту функцию, которая тестируется у нас вот уже несколько месяцев, но никак не может наконец получить добро на массовое распространение. По запросу в мой организм вводится смесь эндорфиноподобных веществ, схожих по действию с опиатами. Совсем небольшая доза, но вполне способная поднять настроение и настроиться на оптимистичную волну. Грубо говоря, наши изыскания в этом эксперименте не касались механизма ввода веществ и их состава - этим занимались другие люди. Мы же собирались создать систему полной контролируемой эйфории, когда сознание во время наркотического опьянения полностью передает действия Надстройке, тем самым избегая нежелательных для окружения последствий. Разработка все еще продолжается, и пока готова только стоп-система, не позволяющая человеку в состоянии опьянения натворить бед.

 

Глубокий вдох и я ненамного сдвигаю дверную панель, делая лишь маленький шажок, чтобы в случае чего мгновенно закрыть камеру, подавшись назад. Камера выглядит довольно просторно. Куб со стороной примерно в пять метров, почти полностью обитый мягкой ядовито-желтой тканью. Обстановочка аскетичная - стул, кровать, стол, маленькое фальшивое окно. В противоположном от меня углу у стола сидит скорченное существо, почти скрываясь под копной волос. Оно смотрит на меня, раздвинув длинные пряди у лица. Это девушка. Надето на ней какое-то грязно-белое платье, и, кажется, больше ничего - босые ноги она завернула в одеяло, стащенное с кровати. Она начинает двигаться и медленно идет ко мне, вытянув вперед руки. Я начинаю паниковать. Не дойдя пару метров, девушка опускается на колени, все еще вперив в меня свой немигающий взгляд.

 

- Вы... отпустите меня?

 

Я не знаю, что ответить.

 

- Вы ведь пришли меня отпустить, правда? - она улыбается, - мне плохо тут. Холодно и вообще... А еще здесь звуков почти нет, понимаете? Совсем. Я даже свое сердце иногда слышу. А этих звуков много, и все такие буум, буум. И еда никакая, вы хоть знаете, как выглядит, эта еда? Больше похоже на рыбный фарш, если честно...

 

Я молчу.

 

- А где мои родители?

 

Я не могу пошевелиться.

 

- Вы не ответите мне?

 

Что происходит?

 

- Ну конечно, вы мне не ответите, - выражение ее лица резко меняется на печальное. - вы ведь одна из них, правда? И что со мной будет дальше? Что со мной сделают? Зачем я вам?

 

До меня доносятся тревожные всхлипы. Я по-прежнему не могу пошевелиться и вдруг понимаю, в чем дело. Стоп-система расценила мою панику как результат эйфории и опасное для меня и других проявление и скомандовала что-то вроде "Стоп, машина!". Сейчас мне доступны только некоторые функции, даже влиять на Надстройку, которая сейчас полностью контролирует тело, я не могу.

 

- ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! ВЫПУСТИТЕ ОТСЮДА!

 

Маленькое тело молнией кидается к выходу в надежде сбить меня с ног, но я стою как влитая. Я занимаю собой всю узкую щель двери, и ей не пройти. Довольно ощутимо её кулачки в слепом приступе ярости колотят меня по ребрам.

 

- ПУСТИ! ПУСТИ! ПУСТИ!

 

Она пытается оттащить меня с пути, тянет за одежду. Сейчас должна сработать Надстройка и спасти ситуацию, резко отойдя и захлопнув дверь. Но я понимаю, что этого не будет. Недоработанная стоп-система имеет стопроцентный приоритет и не подразумевает многозадачность. Я так и останусь здесь стоять. Моя паника возрастает, как и ярость бесенка в камере. Она отвлеклась от истязания моей одежды и теперь опять бессильным мешком лежит на полу, видимо, накапливая силы для еще одного удара. Я лихорадочно пытаюсь найти выход из ситуации. По идее, Стоп-система должна отключиться через пару минут, если я не буду паниковать. Если.

 

Маленькая бестия поднимается с пола. Я ошиблась. Она не копила силы, а размышляла. Кинув на меня хмурый взгляд, она подошла к столу и вооружилась вилкой. Вот теперь по-настоящему плохая ситуация.

 

Первый же удар, пришедший в живот, затмевает все сознание прямо-таки ослепляющей болью. Пока девушка оценивает результат, я лихорадочно соображаю, к каким функциям у меня остался доступ и обнаруживаю, что я все еще могу вкатить себе дополнительную дозу. Была не была, запрашиваю все что есть. Возможно, стоп-система даст мне совершить хотя бы несколько осознанных действий, пока не вырубит меня опять. Скоро начнет срабатывать.

 

А девушка, кажется, сама несколько шокирована своими действиями, но быстро приходит в норму - её тонкие бледные губы расползаются в доброжелательной улыбке, она закрывает свои глаза на секунду и вновь кидается на меня. Но теперь мне все равно - вместо боли вокруг раны я чувствую тепло, я купаюсь в ультрамариновых волнах, а надстройка послушно создает полупрозрачные иллюзии.

Девушка в танце кружится передо мной, раз за разом терзает моё тело своим маленьким сверкающим оружием. То стремительно, почти неуловимо, вскидывает руками, посылая в полет маленьких рубиновых бабочек, то медленно, шелестя подолом, опускается на колени и трепетные насекомые расплываются на стенах, стекают вниз яркими полосами. Девушка вновь кружится, вальсирует, держа в зубах свой изысканный инструмент, а в руках у неё две горсти алых ягод, и они сыпятся с хрупких ладошек как из рога изобилия, и вслед раздавленной маленькой ступней ягоде падает тут же другая, больше и краснее прежней. Мир вдруг становится выше, светит сверху неразборчивое желтое солнце, путаясь в длинных локонах, обрамляет лицо девушки сверкающим ореолом. Танцует маленькая принцесса по красному полю, и серебреная роза в её руке мерцает резкими лучиками, ослепляя меня. Куда ты уходишь, принцесса, куда зовет тебя желтая дорога? Оглянись хоть раз, посмотри на меня. Силуэтом своим рисует она прощальный танец на красных плитах. Вслед за ней уходит солнце.

 

[AlexHog]

Да уж... кошмарики.

все неНадстроенные, я так понимаю, вне закона?

 

Недоработанная стоп-система имеет стопроцентный приоритет и не подразумевает многозадачность.

Краткая эпитафия имени премии Дарвина