Конкурс прозы №6

[Marfa]

Добрые граждане славного сайта Фуллрест и прохожие! Сегодня, 4 декабря 2010 года стартует шестой конкурс прозаических произведений, к участию в котором приглашаются все желающие! Вам предлагается показать свою силу, ловкость, умение и хитрость в обращении с печатным текстом, дабы покрыть свое чело несмываемым пятном славы.

 

Направление: Проза

 

Специфика: не-TES (использование этой вселенной очень не желательно, пожалейте нас после межсайтового конкурса!)

 

Тема: Десять шагов.

Десять шагов навстречу судьбе, десять технологических этапов варки стали, десять шагов, изменивших жизнь и т.п. Вы можете вложить в тему собственный смысл, главное, чтобы пресловутые «десять шагов» играли в сюжете действительно важную роль.

 

Требования к произведениям:

 

1) Произведение должно соответствовать перечисленному выше (теме и проч.).

2) Оно должно быть написано грамотно.

3) Приблизительный объём одной работы - от 8 000 до 30 000 символов, включая пробельные (количество знаков можно посмотреть в Microsoft Word во вкладке «Сервис» -> «Статистика»).

4) У рассказа должно быть название. Нормальное название, которое при голосовании не стыдно выставить

5) Произведение должно быть прислано в указанные сроки.

6) От одного автора принимается только одно произведение.

7) Произведение должно быть "свежим", т.е. написанным вот только что и еще не опубликованным (по крайней мере на Фуллресте).

 

Присылать написанное мне посредством ЛС. Присланные произведения я буду просматривать на предмет соответствия всему вышеперечисленному. После того, как ваше произведение будет опубликовано в данной теме, нельзя будет его дописать, изменить или поправить! Впрочем, вы сможете его снять с конкурса до начала голосования, если будет такое желание. Если произведение пройдет проверку, я выложу его в данной теме на ознакомление читателей БЕЗ УКАЗАНИЯ НИКА АВТОРА. (с) Иннельда

 

Сроки:

 

Прием произведений начинается 4 декабря и заканчивается 9 января.

Вечером 9 января прием будет закончен, данная тема после размещения последнего присланного произведения - закрыта, а затем будет создана тема-опрос с голосованием. После голосования будут оглашены авторы всех произведений и в первую очередь, конечно, - победитель.

 

Награды:

 

- Размещения вашего произведения в разделе "Избранное" Академии Искусств.

- Вам гарантированы респекты юзеров Фуллреста.

- Специальная медалька.

- В конце концов, вы просто сможете сделать себе подпись - "Победитель (такого-то) конкурса" - и ею гордиться!

- Просто хороший повод попробовать свои силы.

 

Голосовать в ЭТОЙ теме запрещается. Голоса, поданные здесь, не будут учитываться, посты будут стираться.

Комментировать в ЭТОЙ теме запрещается. Посты будут стираться, постящим будет высказываться "Фи". (с) Иннельда

 

Жюри в этом конкурсе не будет.

 

Засим, объявляю конкурс прозы №6 открытым!

[Marfa]

1. Кровь для мертвых богов.

 

Если и есть на свете более мерзкая вещь, чем виски, то я ее еще не пробовал. И как только эти англичане пьют ее? Мой уважаемый и великодушный господин, Рэндольф Вебер, может пить ее целыми вечерами. Собирает у костра всех англичан, достает бутылку – и вперед. Откровенно скажу вам, мне сначала тоже было любопытно, что это за чудесный эликсир, который можно поглощать день изо дня. Но, попробовав виски один раз, я дал непреложную клятву себе самому, что в жизни больше не прикоснусь к этой отраве. Наверное. «Это ты не привык, Шем», - повторяет Вебер, но, право, я лучше и не буду привыкать.

Почему ты взялся сопровождать этих нечестивых свиней, которые жаждут осквернить священный Кальху, Шем, спросите вы. Я вам отвечу. Позднее. Понимаете, я не похож на мерзких, пресмыкающихся у английских сапог, иракцев, которых Вебер просто купил за деньги. Я ни на кого не работаю, но у меня есть вполне определенные задачи. Задачи всей жизни. Наверное. Кто знает?

 

Солнце едва-едва осветило сторожевые башни, а город уже напоминал развороченный термитник. Шутка ли – в городе сам великий Синаххериб! Могучий царь изволил отдохнуть от коварного Вавилона и шумной Ниневии и почтил своим лучезарным светом Кальху. Последними приготовлениями к началу моления в храме Нинурты руководил желчный старый жрец Нинурта-апше-хадиш. Он пребывал в преотвратном настроении. Рабы и храмовые служки, привыкшие к тяжелой руке жреца, старались делать все возможное, чтобы не упустить чего-нибудь из виду и не рассердить его.

Хошеп как раз протирал одно из пяти копыт Шеду, каменного стража, охранявшего врата в храм Нинурты. Для юного служки, едва-едва освоившего тайны письма, сегодняшний день был особенным. О том, что он должен был сделать, не знал даже мудрый Нинурта-апше-хадиш, и Хошеп страшно гордился собой. Есть такие дела, для осуществления которых нужен особенный человек. Хошепу было невероятно приятно, что особенным на сей раз был избран именно он. Служка плюнул на большой палец и провел им по копыту Шеду. Глянул – палец оказался чистым. Тоже достойно выполненная работа!

- А ты что бездельничаешь? – раздался скрипучий голос Нинурта-апше-хадиша. Когда он успел подкрасться? – Вытер Шеду, так беги подметать пыль с дорожки! Десять шагов царя не должны быть омрачены!

- Да, господин, - Хошеп низко склонился перед стариком и был вознагражден зуботычиной.

- Не тяни время поклонами! Работай!

 

- Мои поздравления, - Вебер горд до неприличия, и мне просто необходимо польстить его самолюбию, - это действительно храм Нинурты. Видите эти барельефы?

- Кто на них, Шем? – англичанин надел свои нелепые очки и пытается теперь разглядеть стертые беспощадным временем изображения. Если б я не знал заранее, кого изобразили мои предки, я бы и сам потратил уйму времени на их понимание. Может быть. Впрочем, Веберу стоило немного помочь.

- Это Мардук, - я смахиваю пыль с изображения царя богов, - А вот тут царь, ему Мардук протягивает символы власти. Полагаю, по времени подходит Синаххериб. Или Асархаддон. А вот здесь сам Нинурта: видите, его вырезали с особой тщательностью.

- Да-да, теперь я вижу, - кивает англичанин и громко кричит, подзывая своих друзей.

Я тактично отхожу. Пусть этот недотепа потешит свое самолюбие. Пока. Я-то знаю, что мы с ним ищем несколько разные вещи. Кальху хранит множество секретов. И о некоторых из них англичанам знать не положено. И особенно – Веберу.

Иракцы, привезенные для раскопок, столпились вокруг большой колонны, о чем-то ожесточенно споря. Они вызывают у меня чувство омерзения. Неужели эти собаки успели забыть, насколько древней и славной была эта земля? Их земля. Хоть в их жилах чистая кровь моих предков была обильно разбавлена нечестивой кровью арабов и курдов, память поколений убить нельзя. Я не позволил убить свою. Наверное. Кто знает? Может быть, ты и не похож на древних ассирийцев, Шем, но ты не похож и на этих жалких тварей, слизывающих деньги и сало с английских пяток. Они не помнят даже имени своего прадеда, ты можешь назвать представителей пятнадцати поколений своих предков. Они покоряются сильным, ты – птица свободного полета. В конце концов, они даже не помнят имен спящих в этих песках богов. Ты же знаешь, что боги не исчезают. Боги все еще здесь. Коснись их рукой. Я – коснусь.

Ладонь скользит по шершавому камню. Я знаю, что некогда этот камень был копытом статуи Шеду, охранявшего храм ныне забытого бога.

- Ты слышишь меня, Шеду? Я вернулся.

- Что ты там бормочешь, Шем? – Вебер. Как невовремя! – Пора посмотреть, что там внутри. Командуй нашим арабам, чтобы готовили лопаты!

- Сию минуту, - я склоняю голову, обозначая повиновение. Прости меня, Шеду, но покой храма придется нарушить. Но не просто так. Я знаю, зачем. Может быть. Но если не я – то кто знает?

 

Великий царь Синаххериб готовился к церемонии. Его борода была уже аккуратно завита во множество колечек и подкрашена лазурью. Брови и длинные волосы царя рабыни подвели хной, чтобы скрыть седые волосы, уже начавшие пробиваться в буйной гриве правителя Ассирии и Вавилона. Но, несмотря на седину, Синаххериб не казался стариком. Его мощное, натренированное десятками военных походов тело пока еще отказывалось сдаваться на милость неизбежной старости, а глаза горели яростью и решимостью. Владычице Эрешкигаль пока еще было рано засматриваться на царя. Хотя смерть от старости – не единственная смерть, верно?

Синаххериб жестом прогнал рабынь, проводил их взглядом, отметив упругие ягодицы и стройные ноги молодых женщин. Царь любил женскую красоту. Он вообще многое любил в этой жизни, и, возможно, именно поэтому старость пока не могла подобраться к нему и обхватить корявыми руками его шею. Женщины, кровь, битвы, вино, красоты дальних стран. Ради этого стоило возблагодарить богов за отмеренную судьбу и предстать перед ануннаками с высоко поднятой головой.

Сегодняшний день должен был начаться с десяти шагов. Десять шагов до статуи Нинурты, десять благодарностей и десять молитв великому богу, хранящему Кальху. Синаххериб более всех чтил Мардука, но понимал, что без поддержки всех пятидесяти старших богов ему не будет удачи. Значит, и жертвы потребны каждому из пятидесяти.

- Величайший, все готово, - это жрец. Царь не помнил его имени, но знал, что он главный здесь, в храме Нинурты.

- И я готов. Вели рабам нести жертвы к статуе, - сказал Синаххериб, - а я последую сразу за тобой.

Жрец склонился в земном поклоне и, пятясь задом, скрылся с глаз царя. Синаххериб взял в руки свою высокую корону, пристроил ее на голову, поправил длинные складчатые одеяния и вздохнул, обращая мысли к великому Нинурте. Скоро он сделает свои десять шагов.

 

Горько было смотреть на то, как иракцы орудуют своими тяжелыми лопатами внутри храма бога. Великого бога. Они расшвыривали песок, расчищая дорогу ко внутреннему храму, совершенно не заботясь о тех реликвиях, что могли лежать здесь. Засыпанные и всеми забытые. Не лучше оказался и Вебер со своими английскими друзьями. Они не только не пытались остановить иракцев, но еще и торопили их. Всячески. Неужели эти «археологи», как они себя сами именуют, не понимают, какой вред они могли нанести? Непонятно. Впрочем, чего говорить о них, если даже со своими рабами-иракцами они общаются через переводчика. Меня, то есть. Неграмотные, неграмотные, лживые люди! Прикрываются идеей раскопок и сами же эту идею оскверняют. Горе тебе, Шем! Ты живешь в неправильное время. Но ведь время тоже можно поправить, так? Не все время, но время одной, отдельно взятой экспедиции точно. Именно этим я и должен заняться в самое ближайшее время.

Вы, наверное, можете счесть меня безумцем, если я расскажу, что мне, собственно придется делать. В Англии для таких, как я, даже слово есть – «маньяк». Одно из немногих западных слов, которые мне нравятся. Мания, мания. Маньяк. Я – маньяк? Кто знает? В любом случае, мания у меня точно есть.

Англичан в нашей группе всего четверо. Включая Вебера. Да еще шесть иракцев. И я. Проводник пустынь, переводчик с арабского. Наемный знаток древних культур и современных обычаев. Незаменимый и незаметный человек. И маньяк, но об этом никто пока еще не знает. Ах да, совсем забыл – я еще и верующий. Вот только моя вера вряд ли понравится вам. Иракцам она уже не нравится, ведь они не видят меня ежедневно преклоняющим голов перед Аллахом. Для них я кафир, неверный, нечестивый человек. Как и они для меня. Англичане, впрочем, еще глупее: они даже не поняли, что я не принадлежу к религии полумесяца. Тем хуже. Для них.

Я закрываю глаза и вспоминаю слова древнего заклинания. Они мне пригодятся сегодня.

 

…Эрешкигаль принести дары мира живых, недоступного ей,

Инанне украшения принеси, в напоминание об умершем любовнике,

Нинурте быка принеси, Сину – золото,

Великий Мардук приказывает принести лишь жизнь...

 

Отвратительно звучит и на арабском, и на английском. Но в мыслях я прочел заклинание на давно умершем языке. Языке моих богов. Заклинание о жертвах, так оно называется. Мне рассказал его отец, ему – дед, и так далее. Каждый мужчина нашего поколения должен принести жертвы всем великим богам. Я старался. Остался лишь Мардук.

 

Хошеп прекрасно знал значение каждого из десяти шагов царя. И настолько же хорошо знал, почему Синаххериб не должен сделать последний, десятый, шаг. Его отец рассказывал ему об истинных причинах того, что должно свершиться, ему рассказывал его отец, а того, кто впервые узнал страшную тайну, не знал никто и никогда.

Служка скорчился за ногой Шеду, высматривая в пестрой процессии, занимавшей все пространство внешнего храма, царя. Правая рука Хошепа сжимала кинжал, доставшийся ему от отца. У кинжала было имя, но юноше запретили не только произносить его вслух, но даже поминать мысленно. Чтобы ненароком не подумать об истинном имени оружия, Хошеп прокручивал в голове значения десяти шагов царя.

 

Первый – для процветания,

Второй – для войны,

Третий – для плодородия,

Четвертый – для мужской силы,

Пятый – для мудрости,

Шестой – для сыновей,

Седьмой – для Нинурты, хозяина храма,

Восьмой – для Ану, неба,

Девятый – для Эа, воды,

Десятый – для Мардука.

 

Мардук. Принимающий жертвы. Царь богов. Никто не знает, почему именно род Хошепа должен раз в поколение задабривать жертвой грозного бога войны. Не знает и Хошеп. Но он выполнит свою задачу.

Служка тенью скользнул во внешний храм, стараясь затеряться в процессии. Змеей вертясь между людей, он уверенно пробирался к внутренней части храма. Синаххериб уже должен был приготовиться к десяти шагам.

 

Дверь во внутренний храм оказалась разбитой. Равно как и статуя Нинурты, некогда внушавшая моим предкам священный ужас. Времени у меня оставалось совсем мало. Жертва была готова, но она еще не знала об этом. Я люблю скверные новости. Почему? Может быть, потому что у меня скверная жизнь.

Вебер делает первый шаг во внутренний храм. Там уже столпились иракцы, но мне они были неинтересны. Моя жертва должна сделать лишь девять шагов, прежде чем отправиться на встречу с Мардуком. Странный обычай, наверное. Но – мой. Я словно чувствую это. Именно девять. Десятый, шаг Мардука, делаю я. И это приятно.

- Стойте! – кричу я на английском. Вебер и трое его соотечественников недоуменно оборачиваются.

Только для того, чтобы увидеть черное дуло «Маузера», смотрящее в их сторону.

- Что это значит, Шем? – рычит Вебер.

- Называйте это как хотите, мистер Вебер, - отвечаю я.

Резкое движение одного из англичан красноречиво выдает его намерения. Дернулся за своим пистолетом – получи первым! Я делаю выстрел, и он падает, хватаясь за живот. Двое других спутников Вебера даже не делают попыток сопротивляться мне. Трусы! На каждого из них я трачу по пуле. Клянусь, я не дал бы за их жизнь больше свинцовой монетки, которая получилась бы из каждой из этих пуль! Но – приходится. Бах! Бах! «Маузер» изящно прыгает в моих руках. Когда с англичанами покончено, я, держа остолбеневшего Вебера на прицеле, подхожу ближе.

- Все прочь отсюда, - кричу я на арабском, - Иначе отправитесь к шайтану уже сегодня!

Угроза действует. Напуганные моей расправой над своими угнетателями иракцы бросают лопаты и бегут из храма прочь. Убивать их нет смысла. Никакого. Плохая жертва. То ли дело Вебер!

- Повторяйте за мной, мистер Вебер, - улыбаюсь я. Он ошарашено кивает головой. Какой же он глупец! Зато послушный.

 

- Первый шаг – для процветания! – Синаххериб переступает порог храма. Царедворцы и жрецы, окружающие устланную коврами дорогу от порога до статуи, стоят на коленях, упираясь руками и лбом в пол.

Хошеп среди них. У самой статуи. Как он смог проскользнуть туда, он не понял и сам. Но Мардук, конечно, немало в этом помог.

 

- Сделайте еще шаг вперед и скажите: «Второй шаг – для войны», - я легонько толкаю Вебера в спину.

- Второй шаг – для войны, - он даже не перечит мне. Бесхарактерный слизняк! Может, я все-таки ошибся с жертвой? Да нет. Не может быть.

 

Третий шаг – для плодородия! – Царь медленно воздевает руки к небу. Сквозь маленькие окна в храм проникает солнце, освещая статую Нинурты и богато украшенные золотом одежды Синаххериба. Хошепу очень хочется проверить, на месте ли кинжал, не потерялся ли он по дороге, но он терпит.

 

- Еще один шаг, - Вебер неловко ступает вперед. – Скажите: «Четвертый шаг – для мужской силы».

- Ты псих, Шем, - вместо нужной фразы произносит англичанин. Я делаю выстрел в воздух. Вебер мелко вздрагивает и все-таки говорит нужные слова.

- Будьте послушным, мистер Вебер. Поверьте мне, от этого многое зависит. Еще раз шагните вперед.

 

- Пятый шаг – для мудрости! – Хошеп слегка наклоняет голову, пытаясь разглядеть царя. Тот уже прошел полпути. Освещенная солнцем фигура Синаххериба выглядит настолько величественной, что служка уже готов принять царя за одного из великих богов. Он будет поистине достойной жертвой!

 

- Очень хорошо. «Шестой шаг – для сыновей». Да-да, для сыновей, мистер Вебер, не перепутайте!

- …для сыновей, - уныло повторяет англичанин. Право же, не родись я тем, кем родился, мне бы даже стало его жалко. Может быть.

 

- Седьмой шаг – для Нинурты, хозяина храма! – громко возвещает Синаххериб. Он уже совсем близко. Хошеп уже не может видеть его, но поворачивать голову дальше слишком рискованно. Значит, надо ориентироваться по голосу.

 

- Восьмой шаг – для Ану, неба, - повторяет за мной Вебер, делая еще один шаг. Он уже достаточно далеко от меня, но я все равно могу различить, как он вполголоса изрыгает проклятья в мой адрес, надеясь, что я не смогу услышать их. Смешно. Но смеяться нельзя. Жрец должен быть невозмутим пред лицом Мардука.

 

- Девятый шаг – для Эа, воды!

 

***

 

- Что бы это значило, Нинурта-апше-хадиш? – Синаххериб задумчиво проводит ладонью по длинной бороде.

Жрец не может ответить ему, поскольку его язык лежит в стороне, вырванный изо рта, а сам он висит головой вниз на воротах дворца, и последние мгновения жизни уже утекают прочь словно вода в оросительных каналах. Рядом со старшим жрецом висят все слуги и рабы храма Нинурты.

Хошеп хочет пошевелиться, хочет извиваться на своей веревке, но силы уже покидают его. Мардук не дождался жертвы, а, значит, все потомки Хошепа будут прокляты. Род не прервется, и бродить ему по земле, из поколения в поколение, выискивая жертвы для могучих богов, да только сравнится ли любая другая жизнь с жизнью великого Синаххериба?

 

***

 

- Теперь встаньте прямо, мистер Вебер, и не делайте больше шагов, - моя ладонь вспотела от волнения. Или не от волнения. Но пистолет держать уже тяжело. Я опускаю его и достаю жертвенный кинжал.

Вебер тяжело дышит и продолжает что-то шипеть в мой адрес. Но – десятый шаг – шаг Мардука. Я перехватываю кинжал за лезвие и медленно заношу ногу через порог внутреннего храма.

- Мардук, царь богов, победитель Тиамат, - слова на древнем языке шелестят в воздухе храма, который два тысячелетие не слышал благословенной речи моих предков, - жертва твоя да будет угодна тебе, деянья мои да будут угодны тебе…

Я с силой топаю ногой, продавливая мягкий песок и обозначая шаг Мардука, и кинжал срывается с моих пальцев. Ругательства Вебера обрываются на полуслове, когда острие пробивает ему шею. Англичанин неловко взмахивает руками, точно подбитая камнем ворона, и падает на колени. А потом – лицом вниз. Наверное, он даже не понял, что произошло. Скорее всего, не понял. Хотя не мог не ожидать такой развязки. Или мог? Уже неважно. Я тоже опускаюсь на колени, погружаю ладони в песок и касаюсь пола лбом. В моих ушах звенит голос Мардука. Именно его. Точно. Я не знаю, что он говорит, ибо смертным нельзя понимать богов. Но я чувствую, что он доволен.

Может быть, я – последний, кто приносит Мардуку жертву. У меня нет детей, а о моем брате я не слышал ничего уже долгие годы. Искупит ли наше племя вину перед забытыми богами? Я не знаю. Не могу знать. Я сделал все как надо. Мои предки могли бы мной гордиться. Наверное. Кто я такой, чтобы утверждать точно? Никто. Пыль и песок в руинах храма Нинурты.

Я поднимаюсь, иду к трупу Вебера и выдергиваю кинжал из его шеи. Вытираю его об одежду убитого и бережно заворачиваю в тряпичный чехол. Может быть, у меня все-таки будет сын? Или я встречу кого-то достойного принести богам жертвы в следующем поколении? Почему-то мне хочется в это верить. Наверное. Потому что кое-что в этом мире явно не заслуживает того, чтобы взять – и кончиться. А вы как считаете?

[Marfa]

2. Торопыга.

 

Мать не спала. Ворочалась на тростниковой подстилке, вздыхала. Торопыга хотел подойти к ней и обнять, но не стал: она опять заплачет, прижмёт его голову к груди и начнёт рассказывать, как страшно снаружи и как здорово работать у дядьки на кухне. Еда, тепло, безопасность… Только об этом мать и думала. Мальчик немножко презирал её за это – и жалел.

Если бы мать взяли на кухню, она была бы счастлива. Но женщинам там делать нечего, они должны рожать детей, плести корзины и чистить песком оружие. Если вождь захочет – значит, будут делать с ним Ночные дела: шумно возиться на подстилке и иногда вскрикивать или вздыхать. Хорошо, что Торопыга – не женщина! У него много чего хорошего впереди: охота, приключения, засады. А если повезёт, он сможет выйти наружу и как-нибудь послужить своему клану. Мальчик знал: он обязательно сделает что-нибудь великое. Убьёт всех врагов, или найдёт что-то полезное и важное. Может, даже новое убежище, где всегда будет много еды и чистая вода…

В темноте раздался кашель и знакомые шаги: это вернулся отец. «Вставайте! - взволнованно позвал он. – Да вставайте же, крысы вы сонные!»

Рядом недовольно заворчали соседи. Но отец не обратил на них внимания - наоборот, он повысил голос и торжественно объявил: «Нашего парня берут на кухню!»

Мать радостно заохала, кинулась к мальчику, обняла. Разбуженные соседи, услышав новость, перестали возмущаться и стали наперебой поздравлять родителей Торопыги. Кто-то зажёг вонючий факел, и по стенам запрыгали огромные корявые тени.

Сердце мальчика застучало громко-громко, во рту пересохло и даже ноги как будто немного ослабли, но Торопыга давно уже решил: это его жизнь, а не отца и матери. Он всё равно сделает то, о чём мечтал! И осипшим голосом пробасил: «Не хочу на кухню!» Взрослые от удивления замолчали. В наступившей тишине мальчик услышал, как всхлипнула мать. Быстро-быстро, чтобы не передумать, он выпалил: «Я решил… я выйду наружу!»

Мужчины одобрительно зашумели, а женщины начали взволнованно перешёптываться. Что-то тяжёлое стукнуло Торопыгу по лбу, и он испугался, что в пещере начался обвал. Но тут же понял: это впервые в жизни его ударил отец. Отец сплюнул на чистую тростниковую подстилку и, тяжело ступая, вышел в соседнюю галерею. На мать Торопыга не смотрел – не посмел.

Факел погасили, соседи наконец-то угомонились. Мальчик знал: мать не подойдёт к нему, не станет снова отговаривать. Уже поздно: он объявил своё решение перед кланом, и теперь изменить его нельзя…

В животе привычно урчал голод. Торопыга стоял в тёплой, сырой темноте пещеры и ждал, когда же за ним придёт разведчик. Стоять пришлось долго. Он слушал тишину и крысиный писк, треск тростниковых подстилок – когда кто-то из клана поворачивался на бок; далёкий звон капель и кашель отца в соседней галерее. Но шагов разведчика он не услышал, и когда кто-то прошептал ему в самое ухо: «Давай за мной!» - Торопыга испугался так, что чуть было не испачкал штаны. Он очень хотел подойти к матери и попрощаться, но разведчик нетерпеливо подтолкнул мальчика в сторону выхода – и они пошли.

 

1

-Никуда не взяли? – незаинтересованно спросил разведчик.

- Меня? – возмутился Торопыга. – Да меня на кухню брали!

Разведчик хмыкнул.

- А чего ж ты… Сам, что ли, наружу захотел?

- Ну да, - заторопился мальчик. – Я отцу так и сказал: мол, пойду наружу – и всё!

- А зачем? – неожиданно спросил разведчик.

Факел чадил, камешек в сапоге больно царапал ногу. Неправильно как-то всё было. Радость, переполнявшая Торопыгу, вдруг улетучилась куда-то. Нет, не так он всё это себе представлял!

- Так зачем? – настаивал разведчик.

- Ну… снаружи всё по-другому, - неуверенно начал мальчик. – Там… ярко, и тепло, и… Ну, много жуков, грибов, вообще еды разной… Всякая трава! – совсем уж глупо сказал Торопыга.

Разведчик помолчал.

- Там бывает тепло, - неохотно согласился он. – Бывает жарко, будто возле факелов стоишь. А бывает так холодно…

Разведчик неожиданно замолчал.

- Ну, как? Как? – жадно допытывался Торопыга.

- Да не умею я объяснять! В общем, сам увидишь. Если доживёшь до холодов… - нехорошо усмехнулся разведчик.

Мальчик решил, что надо поменьше говорить – тогда не ляпнешь какую-нибудь глупость. И поменьше спрашивать: он и правда скоро сам всё увидит! И тут же задал вопрос, не удержался:

- А когда мы выходим?

- Вот прямо сейчас и выходим, - спокойно сказал разведчик.

- А как же… а стёкла закопченные? У меня же нет, а там ярко! И броню… и лук со стрелами, - засуетился Торопыга. – У меня же ничего этого нет!

- Стёкла тебе не нужны, - отрезал разведчик. – Снаружи сейчас темно.

От возмущения Торопыга поперхнулся.

- Так я же не увижу ничего! – чуть не плача, пробормотал он.

- Слушай, - разозлился разведчик. – Ты помолчать можешь?

Мальчик обиженно притих.

- Там темно, но не так, как в пещере без факелов. Там есть такие, знаешь, огни… Ну, в общем, увидишь. Дальше: никакие стрелы тебе не нужны. Врагов тут в это время отродясь не бывало…

Торопыга ужасно обрадовался, но постарался это скрыть.

- Мы идём не на войну. Не на разведку. Мы выходим проверить ловушки и нарезать тростника, понятно тебе? Если повезёт – найдем грибы… Теперь дальше. Возьми в кладовке две большие корзины… Рогатка есть у тебя?

Мальчик кивнул, хотел показать рогатку разведчику, но тот нетерпеливо отмахнулся:

- Вижу-вижу: есть. Сейчас насобираешь камней. Полкорзины, понял? Может, сумеешь подстрелить зверька какого-нибудь…

Торопыга, не дослушав, метнулся за корзинами, запихнул одну в другую. Быстро набрал на полу камней, заполнил корзину почти до верха. Разведчик поморщился:

- Ну, куда тебе столько? Ты ж не поднимешь! Выкинь половину… И ещё половину от того, что осталось!

Торопыга молча повиновался. От нетерпения он даже пританцовывал на месте. Сейчас он выйдет наружу! Увидит новый мир – огромный! Больше, чем любая пещера! Там найдёт много вкусной еды. Принесёт вождю и клану. Вождь отдаст матери хороший кусок мяса, потому что добытчик – её сын, Торопыга… Мать, конечно, опять заплачет. А отец…

- Не отвлекайся, - прервал его мысли разведчик. – Готов? Тогда пошли. Как выйдем наружу – от меня ни на шаг! Что бы ни увидел, что бы ни услышал – держись рядом. Иначе больше не возьму.

- Я понял, всё понял! – волновался Торопыга. – Ну, пойдем уже, а?

2

Они долго шли по проходу, в котором Торопыга раньше не бывал. Мальчик то и дело спотыкался, потому что пол был очень неровный, плохо утоптанный. Тяжелая корзина мешала идти, но выкинуть ещё несколько камней Торопыга постеснялся. Его снова охватило предвкушение нового необыкновенного мира, навсегда закрытого для большинства членов клана.

Воздух в проходе потихоньку менялся: появились новые тревожащие запахи, факел в руках разведчика начал искрить. Неожиданно раздался скрип, будто кто-то умело точил о стену железный нож.

- Не бойся, - не оборачиваясь, сказал разведчик. – Это жук такой.

- Вкусный? – сглотнул слюну мальчик. В животе снова заурчало.

- Да ты его попробуй найди! А потом ещё поймай…

Резкий пряный запах ударил в ноздри: грибы, много! Прямо у стены!

- Нашёл! – заорал Торопыга.

- На обратном пути соберём, - не останавливаясь, проговорил разведчик. – Чтоб сейчас с собой не таскать…

Но мальчик торопливо присел на корточки и сорвал несколько крупных бледных грибов. Засунул в карман: нет, не спрятать от клана, а чтобы не раздавить в корзине – там же камни! Разведчик впереди вздохнул и чуть-чуть притормозил, поджидая Торопыгу. Мальчик снова удивился: как это он догадывается, что происходит у него за спиной? Наверное, потому что разведчик! «Я тоже таким стану, » - уверенно решил Торопыга и прибавил ходу. На всякий случай он ощупал карман и еще раз убедился: грибы сложены очень аккуратно, не помнутся!

Вдруг волна запахов окатила его: вода, мокрый песок, тростник... И еще, еще другие запахи, которых мальчик не знал. Ему показалось, что он слышит далёкий крик.

- Птица, - не оборачиваясь, буркнул разведчик. – Пришли…

3

Перед ними была очень прочная дверь, изнутри закрытая на железную задвижку. Разведчик, кряхтя, отодвинул задвижку и строго посмотрел на Торопыгу.

- Я помню, - заторопился мальчик. – Я всё понял, я от тебя не отойду!

Вслед за разведчиком он шагнул наружу – в первый раз в своей жизни. И замер. Огромная пещера – даже не пещера, потому что очень, очень много места! Столько места, что стен вообще не видно! И это не из-за темноты: она здесь какая-то слабая и почти не мешает смотреть. Не опасная, как в заброшенном коридоре без факелов, а… в общем, хорошая!

Торопыга вздрогнул: с высокой корявой колонны, стоявшей у самой двери, медленно посыпалось вниз что-то белое, а одно даже опустилось ему на плечо. Мальчик чуть не завопил, но удержался: разведчик был рядом, и он совершенно не тревожился. Значит, тут так бывает!

- Это цветок с дерева, - непонятно объяснил разведчик. – Возьми, не бойся!

Торопыга, волнуясь, схватил белое, нежное, непрочное – и сжал в руке. По пальцам потекла густая бесцветная кровь. Мальчик по-звериному понюхал находку и неожиданно засунул в рот. Горький и сладкий, новый вкус!

Разведчик с жалостью смотрел на Торопыгу, а когда тот дожевал цветок и облизал пальцы - размахнулся и больно ударил его по лицу.

- Запомни, - медленно и чётко проговорил разведчик. – Растения могут быть ядовитыми! Сдохнешь, как крыса!

Торопыга восторженно кивнул. Он посмотрел наверх - и в груди стало больно, как будто кто-то наступил ему на рёбра: потолка не было. Зато были огни: холодные, ясные, словно промытые свежей водой. Такие, как… нет, мальчик не знал подходящих слов!

- Они меня видят? - потрясённо выдохнул Торопыга.

- Звёзды? – уточнил разведчик. – Они всех видят, кто снаружи.

Это их имя - «звёзды» - очень подходило огням. Звенящее, острое, тревожное имя!

- Хватит! – толкнул его разведчик. – Нельзя на них долго смотреть!

- Почему? – расстроился Торопыга.

- Заболеешь и умрёшь, - сурово ответил разведчик. – Можешь съесть цветы с земли, только быстро! А потом бери корзины и давай за мной.

4

Пол, который разведчик называл землёй, оказался упругим и мягким… нет, скорее – твёрдым… в общем, не таким, как пол в пещере, а лучше, гораздо лучше! Вокруг было широко, и можно идти в любую сторону – и ни на что не натыкаться! Здесь всё было новенькое, чистое, пахучее! Разведчик больно ткнул его пальцем в плечо и показал куда-то вбок. Торопыга посмотрел: очень высокая колючая трава, а в ней…

- Это тоже цветы? – обрадовался мальчик.

- Это ягоды, - важно объяснил разведчик. – Целебная еда! Одну разрешаю съесть. И запомни это место: на обратном пути соберём.

Торопыга тут же засунул ягоду в рот, раздавил зубами – и заурчал. Это оказалась не совсем еда, а что-то другое, лучше… Торопыга не был тупым, он считал себя умнее многих взрослых клана, но снова оказалось, что слов у него слишком мало. Ну, про этот мир. Надо попросить разведчика, чтобы он рассказал ему все слова. А если их не хватит – тогда Торопыга постарается придумать новые. Он ведь теперь часто будет выходить наружу, это же его работа!

- Ну как? – спросил разведчик.

- Очень хорошо, - заверил Торопыга. – Вкусная еда!

Разведчик удовлетворенно кивнул и велел мальчику идти за ним след в след на берег реки. Тут им повезло: в ловушки попались шесть крупных рыб и ещё маленькие – больше, чем десять. Этой еды клану хватит на два дня! Конечно, если вождь не пожадничает и не заберет себе сразу целую большую рыбину…

Разведчик и Торопыга сложили улов в ту корзину, где не было камней. Рыбы задыхались, бились о прутья корзины и хотели выпрыгнуть в реку, чтобы плыть домой. Тогда разведчик взял одну из них за хвост и сильно ударил её головой о камень. Рыба перестала биться.

- Оглуши всех больших, - велел разведчик. – Ну?

Торопыге очень не хотелось самому убивать рыб, но пришлось. Теперь руки вкусно пахли едой, только стали какими-то скользкими. Разведчик дал ему нож, и мальчик нарезал свежего тростника для подстилок. Тростник разложили по корзинам, а потом разведчик подхватил ту, в которой была рыба, а Торопыге снова выпало нести камни. Время от времени он ставил корзину на землю и с удовольствием нюхал свои руки, а потом ещё проверял грибы в кармане – и дальше шёл совершенно счастливый.

Неожиданно разведчик остановился и знаками показал Торопыге, что идти надо очень тихо. Мальчик старался изо всех сил, но споткнулся – и камни в корзине шумно перекатились. Разведчик гневно обернулся, но промолчал. Ещё несколько шагов – и Торопыга увидел много-много корявых колонн-деревьев. Он понадеялся, что они тоже дадут вкусные цветы, но эти деревья пожалели цветов – а может, у них просто не было.

В мягкой темноте Торопыга увидел, как навстречу им несутся крупные длинноногие звери.

- Давай, - шепнул разведчик.

Торопыга схватил из корзины камень побольше, прицелился – и попал! Зверь захромал, и мальчик зарядил в рогатку еще один камень, но выпустить его не успел: зверь уже лежал на земле со стрелой разведчика в боку.

- Молодец, - похвалил разведчик. – Меткий… В следующий раз я дам тебе лук.

Мальчик счастливо кивнул и помчался к подстреленному зверю. Тот еще немножко дергался, но в мутных глазах уже отражалась смерть. Торопыга попробовал выдернуть стрелу, но ничего не получилось. Разведчик вырезал стрелу ножом, обтер ее о мягкий мох и сунул обратно в колчан.

- Не дотащим, - заявил разведчик. – Рыбу придется оставить.

- Дотащим, - испугался Торопыга. – Столько еды – и бросить! Давай привяжем корзину с рыбой мне за ногу, и я её поволоку?

Разведчик удивленно посмотрел на Торопыгу:

- Зачем? Мы оленя отнесем в пещеру, а потом вернемся за рыбами и тростником. Куда они денутся? Здесь же никто не ходит.

5

Когда зверь и корзины оказались в пещере, разведчик похлопал Торопыгу по плечу и похвалил:

- Ты удачливый! Столько еды за один выход! Иногда даже рыбы нет, ну а уж олень…

Торопыга потрясенно кивал: он и сам знал, что выпадают такие дни, когда клан ест только водяных жуков, которые лазают по стенам Мокрой пещеры.

- Ещё ты меткий, - перечислял разведчик. – Быстрый. Хочешь научиться. Сильный: такую тяжёлую корзину с камнями тащил!

Торопыга не удержался: радостно подпрыгнул и от избытка чувств стукнул себя кулаком в грудь.

- У тебя только два недостатка, - неожиданно заметил разведчик. – Ты шумный и глупый.

Мальчик потрясенно уставился на него.

- Да-да, - подтвердил разведчик. – Очень глупый. Ты долго смотрел на звезды - раз. А ведь там, наверху, нет ни добычи, ни опасности! Дальше: ты сожрал цветок, не подумал - а вдруг он ядовитый. Это два. Ты тащил за собой эту корзину с камнями, когда там везде полно таких же камней!

Торопыга изумился: а ведь правда! Снаружи действительно было много камней, но он даже не задумался, зачем волочь ещё свои, из пещеры: разведчик сказал нести – он и нёс.

- Ты не хотел убивать рыб, - заявил разведчик. – Но ты ведь ешь рыбу?

От стыда Торопыге хотелось провалиться сквозь пол.

- Но хорошего у тебя больше, чем плохого, - рассудил разведчик, - и я готов тебя учить. Как ходить тихо. Как стрелять из лука. Не глазеть вокруг, а высматривать опасность или добычу... Скажу тебе новые слова.

От счастья Торопыге хотелось запеть, но он понял, что это снова покажет, какой он глупый - и мальчик сдержался.

- В общем, ты справился! – подытожил разведчик. – Ну что? Пошли к вождю?

- А ягоды? – растерялся Торопыга. – Ты же сам сказал: на обратном пути нарвём!

- А, да, - вспомнил разведчик. – Ну, мы их потом соберём: еды-то много!

- А мы скоро опять пойдём наружу?

- Нет, - отрезал разведчик. – Мы хорошо поработали, теперь будем отдыхать.

- А если звери найдут их и съедят? – ужаснулся Торопыга. – Ну, дай я за ними сбегаю? Я быстро! Я помню, где они! Это ж рядом!

Разведчик помолчал, раздумывая.

- Я одну ягодку… маме хотел, - по-детски пробормотал мальчик.

- Ну давай, - решился разведчик. – До этих ягод – десять шагов всего. Ты считать умеешь?

- Один, два, три… - затараторил Торопыга.

- Хватит, верю… - отмахнулся разведчик. – Только не глазей там по сторонам, ясно? Ничего, кроме ягод, не ищи! Там, снаружи, вправду опасно, ты поймешь потом… А главное – не смотри на звёзды. Запомни: нам нельзя!

6

Торопыга с радостью вышел из пещеры. Только теперь он понял, как же в ней тяжело дышать, и вообще - всё неправильно! И темнота неправильная, и пол, и животные. Еще и потолок зачем-то! Идти можно или вперёд, или назад, и тебя всегда обступают стены. Колонны, правда, не корявые, а красивые, но никаких цветов на них нет. В пещере бедно. И никогда ничего не меняется. Может быть больше еды – или меньше; иногда, очень редко – рождаются дети; каждый день кто-то с кем-то ссорится, а больше ничего.

Торопыга не хотел возвращаться, но он, конечно, вернётся. Ходить наружу и всегда возвращаться – это его работа. Но пока у него есть десять шагов снаружи, до ягод. А потом еще надо эти ягоды осторожно собрать. А потом – еще десять шагов до пещеры! Торопыга немножко приободрился.

«Раз!» - шагнул мальчик. Дерево зашумело и бросило ему цветы. «Спасибо, - прошептал Торопыга, - на обратном пути я всё возьму, спасибо!» Он очень хотел посмотреть на звёзды, но помнил, что разведчик запретил. Кто-то скрипуче запел в траве, и Торопыга порадовался, что не впереди, а сбоку – когда он сделает следующий шаг, то не наступит на этого, который поёт. «Нет опасности, - шепнул ему Торопыга, - пой!» Тот, видно, услышал и понял: сначала помолчал удивленно, а потом запел еще громче.

«Два!» - земля-пол под ногами чуть-чуть примялась, покорно принимая его шаг. Торопыга вспомнил про острый камешек в сапоге, пошевелил ногой - но боли не почувствовал. «Наверное, целебная ягода помогла…» - с благодарностью подумал мальчик. До кустов оставалось восемь шагов. «Мало», - с огорчением прикинул Торопыга. Он снова проверил грибы в кармане – и немножко повеселел.

«Три!» - те, шумные, которых разведчик назвал птицами, начали громко ругаться между собой. Торопыга чуть-чуть послушал, но так и не понял, из-за чего. Наверное, у них было мало еды и они её не могли поделить. «Делите поровну, - в полный голос посоветовал птицам Торопыга, - не жадничайте! Лучше поищите еще еды!» Птицы не послушались, а стали все вместе кричать на Торопыгу. Им не понравилось, что он их учит, хотя сам еще не очень взрослый. Торопыга застыдился и, чтобы показать птицам, что занят своим делом, шагнул дальше – хотя собирался еще немножко постоять.

«Четыре!» - кто-то опасный завыл в стороне, где Торопыга с разведчиком подстрелили оленя. Сначала мальчик напрягся: ему показалось, что это другие олени оплакивают своего сородича… Но нет, олени так не выли, это был другой зверь – и Торопыга с облегчением перевёл дыхание. На всякий случай он повернулся в сторону воя и рассудительно сказал: «Я взял его жизнь не для забавы!» Тут мальчик вспомнил, что жизнь оленя взял вовсе не он, а разведчик – и смутился. Вой затих.

«Пять!» - шагнул Торопыга. Кто-то невидимый или просто очень маленький небольно укусил его за нос, и мальчик раздраженно смахнул его с лица. В ноздри снова ударил запах рыбы, и Торопыга задумался: почему рыб было жалко, а оленя – нет? Должно быть наоборот: олень большой и теплый, из него текла кровь. Он ходит и смотрит, как человек. А рыбы – глупые, очень глупые. Холодные.

«Шесть!» - мальчик понял: олень не знал, что сейчас умрет, а рыбы знали. Они боялись, выпрыгивали из корзины, хотели спастись. Их дом был совсем рядом. В одном шаге. Они боролись, но проиграли. «Поэтому рыб жалко», - вслух сказал Торопыга.

«Семь!» Торопыга стукнул себя кулаком в грудь: «Всё-таки я умный! Сам догадался про рыб и оленя! И вовсе я не шумный…» - тут мальчик похолодел от ужаса. Разведчик был прав: он, Торопыга, на самом деле тупой! Всю дорогу он громко разговаривал со всеми, кого видел или слышал: с цветочным деревом; с тем, кто пел в траве; с птицами; с воющим зверем… А ведь разведчик его предупредил! «Вот дурак…» - сказал себе вслух расстроенный Торопыга. Деревья громко зашумели, и тёплый поток воздуха погладил его по щеке. От удовольствия мальчик замер и стоял так долго-долго, стараясь запомнить всё, что случилось сегодня – чтобы хватило до следующего раза, когда снова сюда попадёт.

«Восемь!» - куст с ягодами был уже очень близко. Еще два шага всего! Мало… Сварливые птицы опять расшумелись; тот, кто поёт в траве, что-то ему затараторил взволнованно; громко плеснула вода в реке… «Потом-потом, на обратном пути!» - отмахнулся от всех Торопыга: он готовился смаковать свой предпоследний, девятый шаг до ягод.

«Девять…» Птицы истошно галдели уже над самой головой, перекрикивая жуткий непрерывный вой зверя. Колючая трава вцепилась в сапог, мешая идти. Торопыга насторожился и повёл носом, но ничего не уловил: он слишком часто нюхал свои ладони, и теперь запах убитых рыб мешал почуять что-то ещё. «Потому что глупый!» - безжалостно напомнил себе мальчик, делая последний шаг.

«Десять!» - он потянулся к кусту, чтобы осторожно сорвать первую ягодку, и куст больно укусил его за руку, предупреждая Торопыгу… Резкий свежий поток воздуха дунул со стороны реки, освежая лицо, и мальчик почувствовал новый сложный запах – совсем рядом: чуть-чуть жареного мяса, чуть-чуть железа, еще что-то кислое – и много костра. Жалобно заплакал тот, кто пел в траве; рыба громко плюхнулась в реке; мучительно яркая звезда прорЕзала темноту совсем рядом с Торопыгой…

Он наконец понял, рванулся куда-то вбок - но всё-таки не успел. Мальчик только подумал: «Мама…» А дальше был холод железа и потом сразу жарко-жарко, и больно дышать, как под завалом. Теперь ему в лицо сочувственно смотрели звёзды: все сразу, потому что он лежал на спине с открытыми глазами – мёртвый.

7

Мать громко вскрикнула и вскочила в холодном поту: ей приснилось, что Торопыга падает в тёмную, яркую, чужую пустоту, сквозь острые огни – и зовёт её на помощь.

8

«Шумный и глупый», - с сожалением повторил разведчик, закрывая дверь пещеры на железную задвижку.

9

«Вот же мразь! - возмущенно сплюнул воин, зарубивший маленького гоблина. – Жрал бы своих крыс, так нет – ягод ему захотелось! Тварь поганая…» Он брезгливо вытер меч о траву и, с трудом преодолевая отвращение, залез в карман вонючего уродца. «Б…дь!» - в кармане оказались только раздавленные грибы-поганки, запачкавшие ладонь противной липкой кашицей…

«У-у, сука!» - с досады воин пнул мёртвое тело сапогом. Немного успокоившись, он тщательно вытер руки платком и потянулся за ежевикой. Больно оцарапался о куст, но ничего не сорвал: стоило только шевельнуть ветки, как ягоды градом посыпались вниз, на окровавленный маленький труп.

Воин еще раз выругался и пошел к реке: руки всё-таки не мешало вымыть. Вот же пакость!

10

А дерево у входа всё шумело и старательно устилало землю-пол душистыми белыми цветами, будто надеялось, что Торопыга увидит, как их много – и вернётся за ними…

конец

[Marfa]

3. Круг почета

 

Вытянуть правую руку вперед, постараться зацепиться полусгнившими пальцами за шершавую поверхность бетона. Плоть слегка стирается об него, кое-где уже, наверное, проглядывают кости. Впрочем, двигаться это почти не мешает, а потом туда все равно нарастет та однородная гадость, которая пытается заменить разложившиеся ткани. Подогнуть под себя распухшую и переломанную во всех возможных местах левую ногу. Она почти превратилась в мягкий, похожий на бревно комок кровяной каши, но почему-то еще слушается. Распрямить ногу, не воспринимая привычную пронзительную боль, которая каждый раз появляется в этот момент. Подтянуть остаток тела к руке. Теперь все снова. Вытянуть руку – подогнуть ногу – распрямить ногу – подтянуть тело к руке. Сначала. Вытянуть – подогнуть – распрямить – подтянуть. Заново. Раз – два – три – четыре. Когда-то, в те давно канувшие в небытие времена, он по этому нехитрому ритму делал гимнастику в саду. Раз – два – три – четыре… От стены до стены – десять… шагов, а дальше – по коридору.

Мистер Адельсон снова полз по холодному полу, сосредоточенно разглядывая выступы и трещины на постаревшем сером бетоне. И, конечно, снова думал о том, как же будет проклят тот день, когда он подписал контракт на аренду анабиозной камеры в этом убежище, которое теперь стало настоящим склепом для всех них. Снова, как и каждый бесконечный день всех этих лет, слившихся в тягучую вечность. Счет им он почти потерял уже через полвека после того, как отключился электронный календарь на стене.

Еще два… шага, и будет та крохотная выбоина, похожая на фуражку с кокардой. Опять вспомнился тот слащавый паренек в офицерской форме, в армейских званиях мистер Адельсон не разбирался. Подписка о неразглашении, вежливый, но вполне убедительный намек на то, что случится, если конфиденциальность будет нарушена. Поездка черт знает куда и разговор в кабинете с тройными дверями. Пришлось дать этому наглецу свою сигару, как у него вообще язык повернулся попросить последнюю! В тех-то условиях, когда почти весь импорт оказался перекрыт и сигары стоили действительно бешеных денег… Выкурить бы ее сейчас – если, конечно, весь дым не будет выходить через сквозные язвы в щеках…

“Поверьте, вы не просто арендуете какое-то устройство и койку в убежище – вы покупаете себе жизнь”, – сказал тогда этот паршивец. Жизнь! Будь она три сотни раз проклята, жизнь. О, этим ублюдкам бы такую жизнь! “Нам сейчас необходимы частные инвестиции и другие ресурсы… Да, я согласен, это громадные деньги, но мы предоставим вам все отчеты об использовании ваших средств. Ну, и сама камера стоит так, как будто она из чистого золота, но она себя полностью окупает.” Гаденыш еще и подмигнул, дескать, знаю, как с такими разговаривать, знаю, чем тебя пронять, денежный мешок… Окупает, да. Конечно, окупает – даже если все пошло бы самим плохим образом, они должны были мирно проспать чуть больше ста лет, пока наверху вспухают огненные грибы, пляшет ядерное пожарище, а полудохлые люди убивают друг друга за каждый глоток дезактивированной воды. И по частям выплевывают свои внутренности, если та оказалась не такой уж и безвредной. Ну да, а они выйдут на поверхность, когда радиационный фон станет более близким к привычному, и наследуют то, что осталось от цивилизации. И сохранят свой биологический возраст почти таким же, как и до погружения в камеры. Как же.

“Вашу безопасность гарантирует государство…” И где теперь это государство? Почему установки не отключились автоматически через положенное время, и почему на базе не осталось ни единого человека из обслуживающего персонала? Почему никто не пришел выпустить “спасенных” из этих контейнеров, и только случайное землетрясение много лет назад разрушило часть камер и освободило с полсотни человек, которые тогда были уже скорее гниющим мясом? Хотя, наверное, тем, кто проснулся прямо в своей толстой круглой колонне из прозрачного пластика, сейчас еще хуже. Мистер Адельсон может хотя бы ползать по кругу – им же остается только ворочаться в густой жиже выродившегося анабиозного состава. И, если получится, стучать ладонью по помутневшей стенке саркофага, теряя пальцы один за другим. Очень, очень долго стучать.

Конечно, ученые, которые проектировали эти устройства, и представить не могли, что человеку придется пробыть в них столько времени. Поэтому не озадачились разработкой каких-либо теорий для того, что произойдет там с телом за четыре столетия. Оказалось – такое, что мистера Адельсона до сих пор иногда тошнило черной пузырящейся слизью, если взгляд его случайно падал на дыру в брюшной стенке, за которой блестел, вздрагивал и истекал гноем кишечник, пожираемый собственными лейкоцитами. А самое главное – состав за четырехкратный срок настолько хорошо выполнил свою функцию, что навсегда замедлил обмен веществ в телах “спасенных”. Так что их жизнь обещала быть по-настоящему длинной.

Как же жаль, что сюда не может попасть зараженная вода… Причем так, чтобы нельзя было знать, что она губительна. Мистер Адельсон уже намеревался убить себя, напав на патрульного робота, и все же не смог решиться. Смерть казалась такой желанной – и такой немыслимой. Возможно, если бы он мог выбраться наружу… Но все шлюзы по-прежнему перекрыты, да и смерть снаружи – это та же смерть.

В дальнем углу что-то смутно белело. Глаза уже почти ничего не видели, но мистер Адельсон знал, что там лежит Лэнгли. Его бывший конкурент в бизнесе, его бывший партнер по гольфу… и его первая живая добыча.

Лэнгли уже почти заканчивался, а совсем недавно все же смог умереть. Мистер Адельсон понемногу ел его полуживое тело долго, почти двадцать лет. Хорошо, что этот жирный урод всегда только боком в дверь мог войти… Приходилось есть аккуратно, чтобы случайно не убить, а еще – носить ему воду. До Лэнгли был мох, который обильно разросся в тех местах, где внутренняя облицовка стен обвалилась. А до этого – консервы. Тогда он даже был способен самостоятельно пробивать жестяные банки. Не есть не мог – инстинкт был сильнее сознания и заставлял человека заталкивать в себя даже самую омерзительную пищу, несмотря на абсолютное отчаяние, заживо гниющее тело и жгучее желание умереть. Теперь – все. Консервы в служебном шкафу кончились, наверное, где-то полтора столетия назад, мох растет совсем медленно, остальные “спасенные” либо все еще в гнойном анабиозе, либо пока тоже подвижны и скорее сами съедят мистера Адельсона, если он сможет их отыскать в осклизлых лабиринтах коридоров. Была одна такая встреча, еще до Лэнгли – тогда удалось уладить дело миром, откупился горстью мха… Снова повезло, та стерва даже ходила сама, у него не было бы и шанса.

Да, теперь – все. Еще два-три года он сможет прожить без еды, а потом умрет от голода, тихо и почти без мучений. Наконец-то…

Мысль снова пошла по привычному пути, по такому же кругу. Она неумолимо ползла по нему каждый день, раз за разом, и не могла свернуть. И, в сущности, неудивительно – за эти годы, которые жутко сосчитать, все другие мысли уже были обдуманы многие тысячи раз. Эта – тоже, но она почему-то казалась более важной. Наверное, потому, что вроде бы касалась самого мистера Адельсона. Странно, но один вопрос по-прежнему волновал его: все-таки, что же случилось там, наверху? Почему в убежище оказались только те, кого спешно поместили в камеру-колонну? Как вышло, что все пошло совсем не так, как ожидалось? И еще: почему судьба бывает такой страшной и несправедливой к людям?

Стоп. Нельзя ползти дальше. Там начинается зона обхода патрульных роботов. Кажется, даже слышно знакомое позвякивание. В принципе, они не должны напасть на того, у кого в плече зашит сигнальный маячок автоматического опознавания. Вот только за сотни лет он наверняка уже успел три раза сломаться, если не растворился в разъедающих самих себя тканях. Да и вообще, мистер Адельсон не был уверен, сохранилось ли у него это плечо.

Лучше не рисковать. К тому же, роботы тоже не вечны, мало ли, что у них там замкнуло-перегорело… Обратно. Разворот… За телом остается влажный белесый след. Вдоль перебитого шланга – обратно. До разбитой камеры, потом опять будет разворот. И круг начнется снова. От стены до стены – десять шагов, а дальше – по коридору…

[Marfa]

4.

Они, не летают.

 

***

 

Тиха ночь в королевскому саду… Была.

 

Звон разбитого стекла, треск.

 

Чьё-то грузное тело вылетело из окна в сад прямо в цветочную клумбу…

 

Секунду спустя в окошке показалась изящная хрупкая девушка, выглянув в царский садик, красна-девица закричала дурным голосом:

 

-Кабелина!!!

 

Следом в клумбу полетела ваза…

 

***

 

Шаг первый. Начать.

 

Светило солнце, королевский сборщик налогов пробирался по узкой горной тропе на вершину потухшего вулкана. Уставший и грязный толстяк с маниакальным упорством двигался к своей цели.

Вскоре его усердие было вознаграждено, четырёхчасовой подъём завершился и королёвский чиновник наконец добрался до вершины.

 

Неторопливо отряхнувшись, Васелевс достал из походного мешка свиток с царским указом.

Оглядевшись, чиновник увидел в центре плато большую зияющую впадину, из которой в небо поднималась тонкая струйка дыма.

 

-«Огненная яма» – обрадовался находке сборщик налогов.

 

Прокашляв, королевский банкир повернулся в сторону ямы и громко нараспев начал читать царский указ:

 

-Именем короля Педро III! прик….

 

Земля под ногами чиновника задрожала, потеряв равновесие, сборщик налогов упал на спину, из ямы повалили клубы чёрного пепла, послышался хриплый кашель, секунда… и из впадины высунулась огромная рогатая голова древнего ящера. Оглядевшись, рептилия увидела нарушителя спокойствия.

 

-Пфф…– пыхнул дымом дракон, после чего выполз из ямы по пояс неторопливо расправив крылья, огненная рептилия потянулась и зевнула:

 

-Шо надо?

 

-Коо…кор… ольь – заикаясь, выдавил из себя перепуганный чиновник, показывая пальцем на свиток с указом.

 

-Разборчивей– Ящер нахмурился –со скалы сброшу!

 

-Кккороль Педро III – сборщик налогов быстро вскочил на ноги и снова развернул «королевский указ» - Приказывает всем своим верноподданным внести в государственную казну 13 процентный налог на всё движимое и недвижимое имущество, срок выплаты до 30 числа сего месяца. – Васелевс свернул свиток с указом и опустил глаза к земле, посмотреть на дракона чиновник не решался.

 

-Да? – позевывая причмокнул ящер – молодец твой Педро III, толково придумал, можешь передать ему, что Ригерикарсот одобряет его политику …

 

…Сборщик налогов ликовал! «Удача таки повернулась к нему…

 

-Когда король снова надумает у меня консультироваться, пусть платит- 100 золотых минута, у меня плотный график, - Ящер потянулся, зевнул – а теперь двуногое, не мешай мне спать.

 

«…и показала кукешь… конец карьере… конец всему, прощай Лина» - подумал Васелевс, бессильно взглянув на королевский указ.

 

Гнев нарастал.

 

-А как же налог?! Вы… Вы платить будете?! – неожиданно для себя вскрикнул королёвский чиновник, дрожа от страха и поражаясь собственной наглости.

 

Дракон недовольно прищурился и резким движением схватил чиновника за шкирку.

 

-Отпустите!!! ААА!!! Не ОТпуСКаЙ!!!! – запищал толстячок, стремительно уносимый в небо могучей лапой огнедышащего змея.

 

Ригерикарсот поднёс королевского сборщика налогов к лицу. Детально рассмотрев чинушу, дракон стал рассуждать:

 

-Моё золото захотел? На рыцаря ты не похож, на самоубийцу тоже нет, слишком ухоженная рыхлая кожа и отъеденное брюхо.

 

Рептилия легонько ткнула Васелевса ногтём в живот.

 

-А!!! БоЮсь щекотки!!! Прекрати…

 

-И голос противный… королю насолил? Этому своему Педро III? – дракон встряхнул чиновника – А? Признавайся, насолил?

 

Лицо королевского сборщика налогов зарделось красной краской:

 

-У короля есть дочка, прекрасная Лина…

 

-Тьфу - Дракон презрительно сплюнул огнём – Ты себя в зеркало видел? Туда же, принцессу потискать захотел…

 

Чиновник, став пунцовым как помидор, позабыв страх, заорал в лицо своему исполинскому собеседнику:

 

-У меня серьёзные намерения!

 

-Она то в курсе, что у тебя «серьёзные намерения»?

 

-У нас любовь до гроба!

 

-Мда-а-а… – дракон недоверчиво осмотрел пузатенького – а она точно «прекрасная»?

 

-Да как ты сМеЕШь! – взвыл Васелевс - Она лучшая женщина, что была в моей жизни!

 

-Охотно верю – сказал дракон и опустил королёвского сборщика налогов на землю –в твоём случае - даже не сомневаюсь.

 

Оказавшись на земле, Васелевс брезгливо поправил казённый холщёвый камзол, гнев стал проходить…, уступая место страху.

 

Ноги подкосились, с трудом удерживая равновесие, чиновник сел на тёплый камень…

 

А теперь – Ригерикарсот подпёр лапой чешуйчатую морду – я хочу услышать полную версию истории.

 

Шаг второй. Решиться.

 

Васелевс шёл по пустынному коридору королевского дворца. Было воскресенье, а значит во дворце никого не было кроме царя, охраны и королевского палача, но этого было достаточно. Сборщик налогов сильно нервничал, в голове вертелись исключительно «позитивные» мысли.

 

«Либо отрубят голову, либо женюсь …. А потом всё равно отрубят голову…. Я слишком молод, чтобы умирать» - думал Васелевс, нервно теребя шёлковый кошелёк – подарок Лины, старшей дочери короля.

 

Вся эта затея была сумасшедшей авантюрой, как он мог позволить этой глупой девчонки

 

«…взять инициативу в свои руки и самой поговорить с папой.»

 

Вот результат:

 

По приказу его величества королевский сборщик налогов Васелевс Тенстепс…

 

***

 

-Тен степc? Сколько шагов? - ехидно улыбнулся древний ящер и ткнул ногтем рассказчика – Девять с половиной?

 

-Десять. – понуро ответил чинуша – это фамилия… из поколения в поколение члены нашей семьи были землемерами, а Я наоборот решил стать…

 

-Паразитом на теле общества?

 

-Банкиром, а ещё сборщиком налогов и менялой – пробормотал Васелевс и вернулся к своему рассказу.

 

***

 

должен незамедлительно явиться пред ясны очи Педро III, для конфиденциальной беседы.

 

«Надо было придерживаться старого плана: накопить деньжат и …»

 

-Стой!

 

Чиновник очнулся от своих мыслей, ноги сами принесли его ко входу в тронный зал. Васелвс огляделся, перед собой он увидел двух дюжих стражников в сверкающих доспехах, охранявших тронный зал. Однако, зная короля, было понятно: «Стража здесь для галочки».

 

-По приказу его величества, королевский сборщик налогов Васелевс Тэнстепс– выпалил заученную речёвку незадачливый государственный чиновник мелкого пошиба.

 

Правый стражник кивнул левому:

 

-Твоя очередь.

 

Тяжело вздохнув, левый скрипнул железным панцирем и повернулся к колесу лебёдки, закреплённой на каменной стене напротив монолитной гранитной плиты, перекрывающей проход в тронный зал.

 

-Кто придумал такое ставить в здание? - пробурчал стражник и начал крутить ворот.

Тяжёлая каменная дверь с шуршанием подалась вверх.

 

-По приказу его величества, королевский сборщик налогов Васелевс Тэнстепс! - громко продекламировал правый страж и с силой втолкнул чинушу в открывшийся проход.

 

Потеряв равновесие, пузатый чиновник упал и расстелился на полу.

 

Проход со скрежетом закрылся.

 

Несколько секунд Васелевс молча рассматривал мраморный пол тронной залы…

 

-Прогиб засчитан, - раздался мощный бас короля - можешь вставать.

 

Королевский банкир поднялся. Перед собой он увидел его Величество - надежду государства, отраду страждущих и восьмикратного чемпиона по ежегодным кулачным боям без правил - короля Пэдро III.

 

Перекаченный рыжеусый исполин с полуторным мечом в руке стоял прямо перед ним. Фоном царю служил огромный гобелен с картой страны и стилизованным изображением государя с его большой дружной семьёй.

 

В своё время, долго спорили как называть государство: царством, королевством или империей. Пэдро III понравились все три варианта. С тех пор его официальный Титу звучит так:

 

«Его королевское величество император Пэдро III, царь всея страны и окрестностей.»

 

Император смерил своего гостя суровым взглядом, после чего весело смеясь, хлопнул Васелевса по плечу.

 

-Итак, Лина сказала мне, что ты на неё глаз положил и хочешь жениться? Это так?

 

-Ваше Величе….

 

-Да ладно,– по-отечески заботливо улыбнулся Педро III. - зови меня Папа, сынок.

 

-Но…как можно…

 

-Это Приказ. – нахмурился король и сжал плечо чиновника…, в плече что-то хрустнуло.

 

- Хорошо… папа. - проскулил Васелевс, превозмогая боль.

 

-Молодец. – Педро III отпустил плечо сборщика налогов - Значит сынок, ты хочешь попросить у меня руки одной из одиннадцати моих дочерей, а именно старшей, не так ли?

 

-Да… я прошу Вашего согласия! –чиновник возликовал «неужели…»

 

-Но ты же знаешь, что королевская дочь может выйти замуж лишь за человека благородного, как минимум рыцаря….

 

-«…всё как всегда»

 

-Посему… . – король взмахнул мечом - На колени!!!

 

Васелевсу поплохело, потеряв равновесие, банкир упал.

 

-…? Ну ладно, - пожал плечами восьмикратный чемпион - так тоже сойдёт, властью короля Я провозглашаю тебя рыцарем. Встань, Сэр Васелевс… Тенстепс? Поменяй фамилию, звучит бестолково…

 

Не дожидаясь когда «рыцарь» встанет, Король поднял чиновника за ворот.

 

-... Теперь, чтобы стать настоящим рыцарем тебе надлежит пройти испытание, а именно…

 

***

 

-Пойти и стребовать с пятисотлетнего огнедышащего чудовища кругленькую сумму? – хмыкнул Ригерикарсот –спасибо Пузан, позабавил.

 

- А если я этого не сделаю, мне отрубят голову за государственную измену – нервно хихикнул Васелвс, сидя на камне – может Вы всё же дадите мне эти 13 процентов…

 

-Со скалы сброшу – зарычал дракон.

 

-Нет, нет что Вы, в долг дадите, а? Я потом подзаработаю и всё до копейки верну! Честное слово государственного чиновника!

 

-А откуда мне знать, где твои «копейки» до меня лежали? А??? Может это грязные деньги??!!

 

-Но вы же дракон…

 

-Поэтому отношусь к своему золоту очень щепетильно. Никому в долг не даю, ни у кого в долг не беру. – Драконья голова склонилась над Васелевсом – И тебе не советую. Хотя… ты можешь эти деньги… заработать!

 

Возникла неловкая пауза. Дракон довольно улыбался, наслаждаясь произведённым впечатлением.

 

-Заработать? Мне придётся работать на Вас лет сто…

 

-Да нет, за неделю управишься, Я же не про уборку моего уютного дома говорю – дракон шмыгнул носом – хотя там грязно, я предлагаю помочь мне в моём исследовании, вот смотри.

 

Дракон нырнул в яму, оттуда повалил столб дыма, пыли, послышался какой-то грохот…

В это время королевский сборщик налогов нервно ёрзал на тёплом камне, разрываемый внутренними противоречиями:

 

«Точно, он хочет меня сожрать, а теперь ищет чем бы приправить… надо убежать пока он не видит…, нет, возьми себя в руки Василевс куда ты побежишь?... И вообще, может у него проблемы с бухгалтерией…»

 

-Ага! Вот она! – зарычал змей из глубины своего убежища, несколько секунд спустя дракон вынырнул обратно к своему собеседнику и протянул сборщику налогов зажатую между когтями толстую книгу в кожаном переплёте.

 

Чиновник осторожно взял фолиант из лап ящера.

 

На обложке красовалась золотая надпись.

 

Почему драконы летать не могут.

 

-Эээ – Васелевс посмотрел на Ригерикарсота – А разве…?

 

-Летают, - кивнул Ригерикарсот – Но этот мыслитель строго математически доказал, что это невозможно чисто физически! У нас и аэродинамика плохая, и кости слишком тяжелые и…

 

-Но вы летаете?! – чиновник недоверчиво посмотрел сначала на книгу потом на дракона.

 

-Вот именно!!! – Глаза дракона возбуждённо разгорелись - Вопреки здравому смыслу! Но после того как её прочтёшь, – дракон указал на книгу -неделю не заставишь себя взлететь, уж поверь моему слову! И тогда до меня дошло: «Раз драконы летать не могут, но летают, значит, другие не слишком примитивные нелетающие существа, например Люди, тоже могут летать, только не догадываются об этом!» - Что ты думаешь по этому поводу?

 

-Это бред. – скептически заметил Васелевс, но взглянув на недовольное лицо Ригерикарсота, добавил - то есть… я хотел сказать… Вау! Удивительная… теория.

 

-Приятно, что ты так думаешь, - дракон гордо расправил крылья – однако, нужно произвести несколько тестов для экспериментального подтверждения. И тут в игру вступаешь ты.

 

Ящер смерил Васелевса взглядом:

 

-Я заплачу тебе 13 процентный налог если ты будешь моим подопытным кроликом.

 

Сборщик налогов ошалело посмотрел на дракона.

 

-Напоминаю альтернативу: либо я тебя бросаю со скалы, либо король рубит тебе голову, либо ты помогаешь мне доброволно. У нас свобода воли.

 

-…Согласен.

 

Шаг третий. Попробовать.

 

Дорогой дневник, пишу эти строки в надежде, что если я сегодня погибну, мои слова не останутся не услышанными и будущие жертвы этого маньяка не попадут в его сети по личной наивности и недальновидности…

 

-Эй, ты скоро? – Ригерикарсот недовольно ударил хвостом по каменистому плато, земля вздрогнула, чернила запачкали дневник государственного чиновника…

 

-Дай мне написать завещание! – взвыл Васелевс, промокнув чернильное пятно.

 

-Трус. – прошипел дракон и дохнул огнём в пропасть- Где твой оптимизм?

 

... Но прочь лирику, нашедшему этот дневник, я завещаю свои превосходные механические часы и золотую ручку. (которые будут лежать на хладном трупе скромного сборщика налогов) Единственное прошу, сообщить в столицу Лине, старшей дочери Короля, что я…

Дракон резко выдернул дневник из рук чинуши.

 

-ЭЙ??!! – возмутился Васелевс.

 

-Отдам после эксперимента. – Древний ящер бросил книгу в свою Яму.

 

-Но это же самоубийство!!!

 

-Ты когда-нибудь пробовал летать?

 

-… Нет.

 

-Откуда тогда такая уверенность? Летать это просто – дракон показал пальцем на отвесный обрыв на краю плато. – Подходишь, прыгаешь, а дальше природа подскажет, что делать. Меня так мама учила. В принципе я тоже могу помочь тебе спрыгнуть. – заботливо произнесла рептилия, задорно подмигнув.

 

Глаза у чудовища были жуткие… ярко оранжевые.

 

От взгляда монстра королевский сборщик налогов резко подскочил.

 

-Не надо!!! Я сам…

 

Пульс глухим ритмом стучал в мозгу государственного чиновника, камень скрежетал под ногами. С каждым шагом шум становился сильнее, но вот достигнув максимума, скрежет пропал.

 

Васелевс подошёл к обрыву.

 

Высоко над головой светило солнце, в небе парили ласточки…

 

Далеко внизу зелёная бездна хвойного леса радушно ждала незадачливого самоубийцу…

 

-Либо король отрубит голову, либо ты сам со скалы спрыгнешь, либо Я тебя сброшу – произнёсла огнедышащая рептилия, как будто читая мысли Сэра Васелевса Тенстепса - Выбирай.

 

-А вдруг получится… - буркнул королевский банкир и сделал шаг в пропасть.

 

…

 

Не получилось…

 

Вниз на скалы, без страховки…

…Как и мечтал тот злостный неплательщик… - пронеслось в мыслях Васелевса прежде чем он потерял сознание.

 

Дракон проводил взглядом истошно вопящую, летящую вниз тушку и тяжело вздохнул:

 

-Пункт «А» – вычёркиваем.

 

Шаг четвёртый. Учиться.

 

Васелевс глубоко вздохнул, не открывая глаз, чинуша сосредоточился на других ощущениях:

Запах мяты и полевых трав, свежее жаркое…, приятное прикосновение чего-то мягкого…

 

-Это точно не Ад – счастливо пробормотал сборщик налогов.

 

-Я бы не была так уверена – раздался резкий женский голос.

 

Королевский сборщик налогов открыл глаза и огляделся.

 

Он лежал в центре какой-то хижины, на куче сухостоя, над головой зияла дыра в соломенной крыше, а перед ним стояла сурового вида барышня с кочергой в руке. Женщина безжалостно и испепеляюще смотрела на незваного гостя.

 

-Ну, я слушаю, - произнесла брюнетка с оранжевыми глазами, поднося острую дрыну к носу государственного чиновника.

 

-Ой – вскрикнул Васелевс.

 

– Ну, - девушка закинула железяку на плечо -ты упал с неба, испортил мне крышу, завалил соломой мой гербарий. Не хочешь ничего сказать?

 

-Я заплачу и всё компенсирую - пробормотал Королевский сборщик налогов, поднимаясь с пола и потянув носом воздух, добавил– А покушать можно?

 

Васелевс посмотрел на хозяйку дома. Выражение лица брюнетки можно было охарактеризовать как…, а никак нельзя было охарактеризовать, было просто страшно.

 

Не дожидаясь вспышки гнева, королевский банкир добавил:

 

- Есть хочется…очень.

 

Девушка отложила кочергу в сторону и тяжело вздохнула:

 

-Ладно, починишь крышу, так и быть.

 

-А может деньгами…

 

Женщина потянулась за кочергой…

 

-Крыша, так крыша. – пробормотал Сборщик Налогов.

 

***

 

-Ты вообще что-нибудь в руках держать умеешь? – рассмеялась хозяйка дома, наливая «мастеру-строителю» тарелку жаркого.

 

Васелевс представлял собой унылое зрелище. К тому моменту когда сборщик налогов заделал крышу, он умудрился шесть раз упасть, сломать указательный палец и вывихнуть плечо.

Но победителей не судят, палец забинтовали, в здоровую левую руку дали ложку и усадили за стол.

 

-Нет серьёзно, чем ты занимаешься? – улыбнулась девушка, накладывая себе тарелку жаркого.

Отодвинув ароматный ужин в сторону, герой аристократично выпрямился, расправил плечи и гордо подвернул порванный воротник некогда дорогого камзола и представился:

 

-Сэр Васелевс Тенстепс, королевский сборщик налогов и рыцарь на службе его величества короля Пэдро III!

 

-А у него все рыцари такие криворукие? – спросила девушка, протягивая государственному чиновнику очищенную луковицу. – как вас ещё не завоевали…

 

-Я не из тех рыцарей, которые воюют – сказал благородный дон и откусил от луковицы смачный кусок. -«…острый».

 

-А из каких?

 

-Из других. Женщина, не приставай ко мне с вопросами! – Васелевс закусил лук куском мяса из жаркого – Лучше скажи, кто сама будешь? И почему молодая девушка живёт одна чёрт знает как далеко от города.

 

-А ты догадайся. – Брюнетка взяла свой кусок мяса и жадно впилась в него зубами.

Васелевс нагло ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.

 

-Ты жуткая Ведьма, которая живёт вдали от людей, потому что люто ненавидит человечество, а по ночам со злобы похищает детей, жарит их и ест!

 

Девушка улыбнулась. Довольный Рыцарь потянулся к жаркому.

 

-Правильно, – сказала девушка и флегматично откусила сочный кусок ароматного мяса- Угадал.

Ложка со звоном выпала из рук государственного чиновника.

 

Сэру Тенстепсу стало дурно, кусок мяса застрял в горле…, возникла тошнота и характерное желание убежать…

 

- Именно «Жуткая Ведьма», с остальным, правда, промахнулся: Людей – люблю, детей не похищаю. И уж тем более не ем…

 

-Я… - пытался сказать благородный «рыцарь».

 

-… человечина вообще невкусная – девушка потянулась за следующим куском мяса – от неё изжога.

 

-… Я пожалуй пойду– пробормотал Васелевс, аккуратно вставая из-за стола. Попятившись к двери, рыцарь нервно задёргал дверную ручку…

 

-ОТ себя – вздохнула Ведьма.

 

Дверь резко хлопнула. В комнате снова стало тихо.

 

Шаг пятый. Задуматься.

 

Довольный и весёлый огнедышащий ящер растянулся на прогретом солнцем каменистом плато потухшего вулкана, время было предостаточно, а помощник пока не появлялся – можно было спокойно отдыхать.

 

Внезапно послышалась чья-то ругань.

 

Сначала тихий «крик души» с каждой секундой становился всё громче и вот наконец, на вершину выполз толстенький человек в грязном изодранном камзоле.

 

Рванный, усталый и голодный Васелевс предстал перед косвенным виновником своих мучений.

 

-Чё так долго? – огнедышащий змей смерил взглядом королевского сборщика налогов– Тебя только за смертью посылать.

 

-Ты! Ты меня чуть не убил!!!! – завизжал Васелевс, истерично размахивая руками – Меня чуть не сожрала Ведьма! Меня чуть не порвал на лоскуты медведь! Горный козёл столкнул меня со скалы! Три раза…ты…

 

Дракон выдохнул в лицо оратору облако чёрного дыма. Терапия подействовала моментально.

 

Рыцарь поник и молча сел на тёплый камень, напротив драконьей морды.

 

-Так как ты себя чувствуешь? – зевнула огнедышащая рептилия.

 

-Просто великолепно. Лучше чем когда-либо – пробурчал чиновник – Верни мой дневник.

 

-Какие мы нежные, - хихикнул дракон и протянул книжонку в кожаном переплёте Васелевсу(только теперь чинуша заметил, что дракон держал его в лапах) - хотя учитывая, что ты там написал, твоё поведение неудивительно.

 

-Ты…?

 

-От корки до корки – рептилия довольно улыбнулась – А ты оказывается затейник…

 

-Гад ползучий – прошипел рыцарь.

 

-Гад летающий, – поправил дракон – но вернёмся к нашим исследованиям. Ты добровольно вернулся, а значит, мы можем продолжить. Очевидно, что твоя неспособность летать проблема исключительно психологическая, а не физическая, как ты пытаешься себе внушить…

 

-Потрясающе.

 

-…Не перебивай двуногое! – зарычало чудовище и снова вернулось к лекции - Твоя психологическая проблема вызвана исключительно страхом смерти. И если мы сможем победить этот страх, ты сможешь летать! Здорово, правда?

 

-И – королевский сборщик налогов поёжился, у героя зачесалась шея –как будем побеждать мой страх?

 

-Долгие годы медитации позволяют отрешиться от мирского и перестать бояться смерти, но…- дракон отвернулся и стал шарить в «огненной яме» -…это медленно, используя специальные вещества…- огнедышащая рептилия достала маленькую хрустальную баночку- процесс можно значительно ускорить. Встречайте!

 

Ящер, зажав склянку между когтей, протянул её государственному чиновнику:

 

-Мухоморы!

 

Несколько секунд рыцарь молча рассматривал презент двадцатиметровой ящерицы:

 

-Ты хочешь чтобы я обожрался мухоморов и сиганул со скалы?

 

-….Ну– смутился дракон –Они сразу не действуют, нужно подождать минут десять…

 

-Нет – отрезал Васелевс Тэнстепс и решительно поправил воротник казённого камзола.

 

- Что? – Ящер нахмурился – Ты не забыл, что у тебя альтернатива…

 

-Вот именно, у меня есть альтернатива! – взревел чиновник, вскочив с камня. – И я не буду участвовать в этом маразме!

 

Дракон молчал.

 

-Это ИдИоТиЗм – проорал чиновник в Лицо чешуйчатому собеседнику.

 

-ИЗм… Изм… изм… - вторило эхо королевскому сборщику налогов. Но вот мгновение и горное плато погрузилось в тишину.

 

Ящер нахмурился, всхлипнул и… зарыдал:

 

-Уууу..., почему в исследования полётов никто не верит? Я ведь только хочу сделать мир лууучше…акхы, кхыыы кхыы… Почемууууу!!! – зарыдало чудовище, закрыв лицо когтистыми чешуйчатыми лапам.

 

Васелевс был несколько… обескуражен происходящим, он не обратил внимание на тяжелый «стальной шум», исходивший с горной тропы.

 

Уже позже он услышал тяжёлый мужской бас:

 

-Грязное чудовище, именем короля Пэдро III Я - Сэр Петралклио Асктальский пришёл сокрушить тебя!

 

Шаг шестой. Не сворачивать.

 

Тенстепс обернулся, на плато стоял могучий статный рыцарь, в руках он сжимал широкий двуручный меч, за спиной воина развевался плащ…

 

Васелевс узнал его.

 

Петралклио Асктальский был лицом императорской программы: «А ты записался в ополчение?». Листовки с изображением рыцаря весели по всему королевству…

 

-Выходи на смертный бой и отпусти пленника – латник решительно шагнул к хнычащему чудовищу, отстранив в сторону государственного банкира.

 

-Никто не любит дракоооонов! Уууууу... Давай Убийцааа ...закончи жалкое существование этого дракона… всё равно эта жизнь бессмысленна…уууу– стенало чудовище.

 

Внезапно в голове королевского сборщика налогов щелкнула неожиданная неприятная догадка…

 

Тенстепс встал перед рыцарем, закрывая собой дракона:

 

-Какого лешего? – Возмутился Васелевс – Ты что здесь делаешь?

 

Рыцарь опешил.

 

- Меня послал император Пэдро III чтобы я сокрушил змея. – Петраклио Аскатальский снял вещмешок с плеча, достал оттуда бумагу с гербовой печатью и стал читать – Ри…Гер..РИ.. ка…

 

-Ригерикарсота? – спросил Тенстепс.

 

-Да, – кивнул рыцарь - он убил рыцаря Василия Тинистёпа и король послал меня отомстить за его смерть. А в награду он подарит мне коня и женит на своей одиннадцатой дочери…Ине…?

Правый глаз королевского банкира задёргался…

 

-Во-первых, – лицо чиновника налилось кровью - Васелевс Тенстепс!!!

 

Королевский банкир со всей силы схватил рыцаря за ворот плаща:

 

-Во- вторых Л-И-Н-А. Её зовут Л-И-Н-А,

 

-А в-третьих, - банкир отпустил рыцаря - Я пока Живой! Вопреки стараниям этой бездарной ящерицы…

 

-драаакоона! Уууу- проскулила рептилия.

 

Рыцарь тупо посмотрел на изрыгающего слюну чиновника и деликатно спросил:

 

-То есть, мне позже прийти?

 

Васелевс хотел что-то сказать, но не успел…

 

Лёгкий удар хвоста, и чиновник отлетел на метр в сторону обрыва.

 

Сильный удар хвоста, и сэр Петраклио Аскатальский с грохотом и рёвом полетел с высокого плато вниз…

 

***

 

Ещё секунд десять государственный чиновник слышал затихающий крик официального лица государственной программы рекрутских наборов.

 

Васелевс поднялся, напротив обрыва, в который рухнул благородный рыцарь, сидел дракон, задумчиво взирая на бескрайнюю зелёной долины.

 

-На заметку… - прокомментировал ящер - интеллектуально дефектные тоже не летают... А жаль.

 

-Он… жив? – спросил королевский банкир, подсаживаясь к рептилии.

 

-Какой-там, посмотри какая высота и какие камни внизу – поймав на себе озадаченный взгляд чинуши, дракон добавил – С той стороны, с которой ты прыгал, ситуация чуть лучше. Кстати, спасибо, что подыграл мне. Давно так не веселилась. Ненавижу сражаться с рыцарями: «не съедят так покусают». А так, маленький спектакль и всё, он потерял бдительность.

 

-И ты его «со скалы»?

 

-Ну должна же быть от него какая-никакая польза, – пожал плечами двадцатиметровый ящер. – а так, на один эксперимент с тебя меньше…

 

-Если соглашусь. – вздохнул чиновник.

 

-Если согласишься. – кивнула рыжеглазая рептилия – Только ты смотри, тут без тебя уже невесту делят, так что ты подумай ещё.

 

Васелевс свесил с обрыва ноги и просто посмотрел в бескрайнюю даль голубого неба. Редкие облака, яркое солнце, вдалеке летают ласточки , прекрасно…

 

-Красиво сегодня – улыбнулся Васелевс.

 

-Красиво – улыбнулся Дракон.

 

Васелевс поднялся на ноги, расправил плечи и подобрав живот пошёл к противоположенному концу обрыва:

 

-Продолжим, но учти: Мухоморы, я жрать не буду! Найди для этого другого рыцаря…

 

***

 

Дракон проводил взглядом истошно вопящую, летящую вниз тушку и тяжело вздохнул.

 

-Этот вариант тоже вычёркиваем.

 

Шаг седьмой. Отпраздновать.

 

Прошла неделя. Каждый день дракон предлагал новые варианты запуска Василевса(И да, вариант с галлюциногенами тоже был опробован). Результаты экспериментов объединяли две вещи: они заканчивались провалом и проломом крыши дома рыжеглазой ведьмы, как выяснилось её звали Герика.

 

Было в этом что-то магическое, каждый раз в полете государственный чиновник вырубался от страха где-то на пол пути к «точке приземления» и каждый раз неизменно просыпался в доме колдуньи-отшельницы.

 

Хотя какой-там колдуньи, как выяснилось, она была вполне обычным алхимиком и необычайно талантливым травником, живущим в лесу поближе к сырью.

 

Несмотря на то, что первое время данные встречи провоцировали вспышки гнева со стороны отшельницы и приступы паники со стороны подопытного «Икара», вскоре они свыклись с мыслью о неизбежности их встреч, а позднее даже подружились…

 

***

 

-Опять ты?

 

-Опять я, Герика,… опять я – пробормотал слегка контуженный, но довольный собой государственный чиновник, с трудом открывая глаза. – Но зато сегодня последний раз.

 

-Какое счастье… – рыжеглазая брюнетка легонько пнула толстяка под бок и пошла на кухню – Сползай, ты как раз к ужину.

 

Кряхтя и ругаясь, Васелевс сполз со стога сена на деревянный пол избы.

 

Так как постоянно заделывать крышу было бессмысленно, дыру закрывали простынёй, а чтобы «Икар» не убился, под простыню уложили кучу сухих трав, которую Герика ещё только собиралась разбирать на полезные и малополезные.

 

-Ну что господин Тэнстепс, что было на этот раз? – спросила девушка, протягивая тарелку полную жаркого(ничего другого готовить она не умела) севшему за стол оборванному, грязному, но бесконечно счастливому королевскому сборщику налогов.

 

-Чеснок есть? – спросил чинуша, доставая из жаркого кусок мяса.

 

-Так что было то? – спросила травница, протягивая герою нечищеную головку чеснока.

 

-Регирикарсот решил испробовать «последнее средство» - Васелевс облегчённо вздохнул… «Последнее» - Он хотел чтобы я почувствовал радость полёта.

 

-Это как?

 

-Завязал глаза, схватил за шкирку и летал со мной минут пять, – Тэнстепс поёжился – Вдруг я почувствовал, что что-то не так… И БАЦ!!!

 

Чинуша картинно взмахнул ножом и отрезал кусок пропеченного мяса:

 

-В меня голубь врезается! Я кричу: «Осторожней!»… а дракон молчит. И тут я понял: он меня отпустил, и я падаю…

 

-И ты сразу в бессознанку? – с укором отметила Герика.

 

Пожав плечами, королевский сборщик налогов почистил зубчик чеснока и закусил им ароматное жаркое:

 

-Уфф, ядрёный…

 

-И сегодняшний «полёт» был последний, да? - Спросила девушка, вставая из-за стола.

 

-Угу. - промычал чиновник, отхлебнув навара из жаркого.

 

-Значит доедаешь и идёшь чинить крышу – сказала девушка, аккуратно положив на стол перед толстячком пилу, молоток и банку с железными гвоздями – так?

 

Королевский банкир угрюмо посмотрел на инструменты.

 

-Так…

 

***

 

-Тост! – Веселая и хмельная Герика подняла очередную кружку можжевеловой настойки- Поднимаю этот бокал за то, чтобы никогда больше не пришлось видеть твою поросячью рожу, свисающую с моей крыши!

 

-Поддерживаю, – рявкнул Васелевс – видеть тебя больше не могу, коза драная.

Товарищи чокнулись, вечер продолжался. Было же что отметить, крыша отчаянно сопротивлявшаяся, в конечном итоге ближе к ночи поддалась и ремонт был закончен.

Работа сделана, можно и отметить…

 

-Тост! – икнул государственный чиновник и поднял бокал - За Меня!

 

-А почему нет!? – Герика ударила стаканом о кружку Васелевса – За Толстяка!

 

Собутыльники отпили, ухнули, закусили и тяжело вздохнув, посмотрели на звёздное небо(а отмечали они на крыше).

 

-Что дальше делать будешь, пузан? – девушка закусила настойку чесноком.

 

-Женюсь! – гордо заявил королевский рыцарь.

 

-На ком? С твоей-то рожей, на принцессе? – саркастически усмехнулась травница.

 

-На принцессе, а ты что не веришь? – возмутился банкир.

 

-Нет, – девушка налила себе стакан настойки – да ты же «колобок», что ты вообще будешь с принцессой делать?

 

-А то и буду.

 

-А вот и нет.

 

-А вот и Да!

 

-А не верю.

 

-Доказать?

 

-Докажи!

 

-Ну держись. – королевский сборщик налогов отложил бутыль с настойкой в сторону – Сама напросилась…

 

***

 

А крышу они всё-таки сделали некачественно…. провалились…

 

Шаг восьмой. Опохмелиться.

 

Васелевс проснулся ранним утром, приятный прохладный ветерок деликатно прогнал тяжёлый утренний сон.

 

Сквозь дыру в крыше над головой героя слышалось пение птиц, их нежное, подобное скрипу железа по стеклу, пение разбудило чиновника, он уже не спал, но ещё не открыл глаза. Голова раскалывалась, было тяжко… очень.

 

Королевский сборщик налогов потянулся и напоролся на кого-то… рядом, он вспомнил всё.

 

Дикий вопль чиновника разогнал птичек.

 

Банкир вскочил со стога сена и начал судорожно собирать свою одежду…

 

-Что ты так нервничаешь? – зевая потянулась девушка – Ну помог интеллигентный мужчина интеллигентно скрасить досуг интеллигентной женщине, что тут такого?

 

-Я же Женюсь! – глаза чинуши были круглые как плошки, зрачки сузились, голос перешёл на визг.

 

-Ну, пока-то нет? - пожала плечами «Ведьма» и пошла в другой конец комнаты к сундуку с вещами.

 

Вскоре Васелевс чуть-чуть успокоился, они выпили целебной настойки…, голову слегка отпустило. Чуточку, но полегчало.

 

-Да, а крышу таки мы испортили – кисло улыбнулся сборщик налогов.

 

Раздался стук в дверь.

 

-Да не беспокойся, вот как раз пришёл тот, кто починит… - внезапно девушка осеклась, глаза ведьмы округлились, она нервно хихикнула: - совсем забыла, сегодня же пятница тринадцатое….

 

Стук повторился.

 

-Быстро лезь на крышу – прорычала девушка, ткнув пальцем в дыру на потолке.

 

«Но почему всё именно так» - подумал королевский сборщик налогов.

 

***

 

Васелевс медленно лез по крыше, стараясь производить как можно меньше шума. Однако это было лишнее, внизу очень громко разговаривали:

 

-Ты снова здесь. – послышался голос Герики.

 

-Да, госпожа. – раздался мощный мужской бас -В жизни каждого обременённого властью мужчины существуют моменты, когда ему хочется, чтобы им командовали и… в моем положении не так часто приходится делать, что-то самому…

 

-Молчать! – крикнула девушка, раздалась звонкая оплеуха.

 

Васелевс вздрогнул и пополз дальше.

 

-Значит, понравилось работать? А работать придется много и бесплатно! Ты готов к этому?

 

-ДА!!! – радостно закричал незнакомец.

 

Опять раздался звук оплеухи:

 

-Да, кто?

 

-Да, Госпожа!!! -радостный бас.

 

-Отлично, вот малый список того, что тебе предстоит сделать. Ты должен прополоть сорняки, починить крышу, вымыть полы, нарубить дрова, собрать два ведра кедровых шише…

 

Дальнейшее чиновник уже не слышал, он бежал по лесу к огненной горе, к дракону за расчётом…

 

…И почему, тот голос показался ему таким знакомым?

 

Шаг девятый. Подумать.

 

Светило солнце, королевский сборщик налогов пробирался по узкой горной тропе на вершину потухшего вулкана. Уставший и грязный, толстяк с маниакальным упорством двигался к своей цели.

 

Вскоре, его усердие было вознаграждено, четырёх часовой подъём завершился, и королёвский чиновник добрался до вершины.

 

Как ни странно, дракона не было.

 

Васелевс огляделся, и закричал, что есть силы:

 

-Ри-Ге-РИ-карсот!!!!

 

Вместо ответа чинуша услышал гулкий шум крыльев. На плато спикировала двадцатиметровая рептилия.

 

Аккуратно и изящно дракон приземлился неподалёку от сборщика налогов, в метре от него.

Рептилия молча засунула лапу в «огненную яму» и достала оттуда небольшой кожаный мешочек. Аккуратно протянув кошель королевскому сборщику налогов, дракон улыбнулся своему помощнику:

 

-Вот бери 13 процентный налог на имущество, тебе не жалко.

 

Тэнстепс настороженно открыл мешочек и высыпал на ладонь…

 

Пять золотых шпингалет.

 

Королевский сборщик налогов, ошалело посмотрел на дракона:

 

-А?

 

-Слушай, я и так тебе отдаю все, что более ли менее можно перевести в денежный эквивалент… - искренне возмутился ящер -…

 

-… - Васелевс молчал.

 

-… послушай… не все драконы сказочно богаты…по крайней мере в денежном плане....

 

Чиновник обессилино сел на камень:

 

-Я… рисковал жизнью? Ради ЭТОГО??? – руки чиновника дрожали – да это стоит не больше ста дукатов…. – руки с ненавистью сжали «налог» - Почему ты раньше не сказал???

 

Дракон присел:

 

-Ты бы меня послал, куда подальше.

 

-Да!!! – королевский банкир со злобой посмотрел в оранжевые глаза монстра.

 

-Вот видишь, – дракон смущённо потупился – а так, ты чрезвычайно помог моему исследованию.

 

-Да мне же никто не поверит! Что это – Сборщик налогов ткнул пальцем в мешок с золотыми шпингалетами – тринадцать процентов имущества дракона.

 

-Хочешь, я тебе расписку напишу? – стыдливо поинтересовалась огнедышащая рептилия.

 

-Как?! – чиновник истерично захохотал - ты двадцатиметровое чудовище, у тебя руки к этому не приспособле…ны..ёоо.

 

Васелевс от неожиданности осёкся. Дракон стал уменьшаться в размере, фигура чудовища стала принимать человеческие… женские очертания. Вскоре перед ним показалась до боли в зубах знакомая фигура.

 

-Гери…ка? – с трудом выдавил из себя Васелевс.

 

-Как будто ты не знал? – усмехнулась девушка -… Оу. Ты не знал?

 

Чиновник молчал.

 

-Ой, ну да ладно, с кем не бывает, не бери близко к сердцу, ну помог интелегентный человек интелегентной драконице, это нормально…

 

Девушка хотела что-то ещё сказать,… но было поздно. Васелевс «ушёл в астрал»…

 

Когда чиновник пришел в себя, Ригерикарсот уже улетела. Однако, записку и расписку оставленную драконицей, он нашёл.

 

В записке, красочно и развёрнуто девушка описывала, что когда он первый раз пробовал «летать» она его поймала…, но неудачно выронила прямо над домом своей «человеческой» ипостаси. А потом уже специально закидывала его туда. Также Герика/Регерикарсот желала ему счастья, удачи и предлагала поучаствовать в её следующем проекте… естественно, когда он разгребётся с делами насущими.

 

А в расписке, было красочно расписано имущество дракона, 99% процентов которого составляли «бесценные» книги(не подлежащие продаже.). Фактически по данному документу золотые шпингалеты были чуть ли не единственным ценным предметом в хозяйстве дракона.

 

Шаг десятый… Профит?

 

-Шпингалеты? – Император озадаченно посмотрел на Васелевса.

 

-Да – флегматично ответил королевский сборщик Налогов.

 

Пэдро III ещё раз осмотрел уникальное изделие из золота и расписку дракона, после чего передал это добро Елизавете Ниваальской - королеве и жене по совместительству.

 

-И ты думаешь, я поверю в эту чушь? – Император встал с трона, изничтожая собеседника взглядом, он подошёл к коренастому банкиру.

 

-Это, правда. – столь же флегматично ответил государственный чиновник. За время работы на Регерикарсот чувство страха у толстяка окончательно атрофировалось.

 

-Ложь! – зарычал мощным басом рыжеусый исполин.

 

«Вот орёт…стоп. Этот голос…» - подумал Васелевс.

 

Гордо закинув голову, чемпион по боям без правил продолжил:

 

-Мне жаль сынок, но я должен быть суров. В жизни каждого мужчины обременённого властью, бывают моменты когда…

 

-«Он хочет, чтобы им командовали»? – оборвал короля сэр Тэнстепс.

 

Король замолк на полуслове. Гулкое эхо пронеслось по тронной зале, свита начала перешептываться. Пэдро III внимательно смотрел на Васелевса, в его глазах читался шок.

 

Тенстепс кивнул.

 

Кривая ухмылка скользнула по суровому лицу короля, секунда, и царь громко захохотал.

 

-Нет, сынок, в жизни каждого мужчины обременённого властью бывают моменты, когда он должен сдержать своё слово, всякое бывает и со всеми,– император многозначительно кивнул Васелевсу – людям можно простить маленькие оплошности, - Пэдро III протянул королевскому банкиру руку – лишь бы не совершали большие.

 

-Я согласен с вами… -улыбнулся Королевский Сборщик Налогов, пожимая руку отца невесты - Папа.

 

«Тем более что мне ещё пять дочерей, куда-нибудь пристроить надо» - подумал император.

 

***

 

В спальне Лины старшей дочери короля:

 

-Дорогая, завтра наша свадьба, и… я хочу быть честным с тобой до конца, я должен рассказать тебе то, что произошло. Пока я выполнял задание твоего отца…

 

***

 

Тиха ночь в королевскому саду… Была.

 

Звон разбитого стекла.

 

Треск.

 

Чьё-то грузное тело, вылетело из окна в сад, прямо в цветочную клумбу…

 

Секунду спустя в окошке показалась изящная хрупкая девушка, выглянув из окна красна-девица закричала дурным голосом:

 

-Кобелина!!!

 

Следом в клумбу полетела ваза…

 

***

 

На следующий день ему вставили новые зубы

А через день сыграли свадьбу.

[Marfa]

5. ДЕСЯТЬ СВЕТОВЫХ ШАГОВ

 

 

Он любил путешествовать. С самого раннего детства.

Ведь это так просто: всего лишь взглянуть на ночное небо, на яркую белую звездочку, стоящую почти в зените. Вот она. До нее всего один шаг.

Если твоя кровать у самого окна, а шторы не очень длинные - никто и не заметит.

 

 

 

У Белочки - так он называл эту звезду - было четыре планеты; ему нравилась та, что ближе к солнцу. Там росли большие синие баобабы, а в их ветвях жили радужные медузы. Они перепархивали с ветки на ветку, и сверкающая пыльца с их зонтиков проливалась вниз тоненькими, мгновенно исчезающими струйками.

Когда он подбегал ближе, они слетались со всех сторон, кружили вокруг него хоровод, обсыпали пыльцой с головы до ног и смеялись призрачными серебряными колокольцами.

Если повернуться к Белочке спиной и вглядеться в темнеющий синевой горизонт - низко-низко, над самыми отрогами голубых гор мерцает почти незаметная синяя звездочка. Она так далеко - и так близко; всего один шаг...

Он называл ее Фиалкой. Планета у Фиалки была всего одна, полностью покрытая водой. Там можно было купаться сколько хочешь, кататься на дельфинах и нырять с ними до самого дна - где среди причудливых раковин и острых кораллов струились удивительные водоросли и стайками сновала шустрая мелкая рыбешка.

Однажды ему настолько понравилась необычная шипастая раковина, что он не удержался и тишком сунул ее в карман. Но веселиться после этого уже не мог: стыд жег его изнутри, как крапивой. Решившись, он рассказал обо всем дельфинам - и те, посовещавшись, простили его, позволив взять раковину себе.

 

По выходным, когда садик не работал, а взрослым не надо было на работу, он вставал поздно и сразу бежал делиться своими открытиями.

- Я играл с дельфинами! - кричал он, сжимая добычу в кулачке.

- Да-да, конечно, - рассеянно отзывались взрослые, занятые едой, телевизором или умными важными разговорами. - Ешь кашу, ешь, а то не вырастешь.

- Смотрите! - кричал он, и шипастая раковина с Фиалки небольно колола распахнутую ладнонь. - Я нашел это... там!

- Откуда ты взял эту гадость? - сердились взрослые - и чудо словно меркло в его руках. - Выбрось сейчас же! - ругались они, и небрежно отобранный кусочек чужого мира летел в мусорное ведро.

Он пытался обижаться и уходил в свою комнату, сильно хлопая дверью. Взрослые тут же принимались с упоением его ругать - после чего заставляли вернуться и доесть завтрак.

 

Когда зеленая луна Фиалки приходила в зенит, он начинал искать рядом две желтые искорки, одна прямо под другой. Вглядывался до рези в глазах, чтобы не оступиться - потому что рядом с ними, невидимая, подстерегала неосторожных путников маленькая черная дыра. Всего один шаг...

Планета пустынь. Он любил ее больше всего - за вечное лето, солнце и нежаркий приятный ветерок. И называл ее "Пляж", хотя никаких морей на ней не было, лишь бесконечные пески и оазисы. Юркие змейки и ящерицы вились у его ног; он устраивался у озерца по-турецки, сажал их на колени и поил с ладошки тепловатой водой.

Совсем рядом - мир дождей.

В его возрасте мало кто любит низкое серое небо, унылые облетевшие кусты без единого листика и непрерывную холодную морось. Это позже, много лет спустя - в, страшно сказать, десятом классе - он станет порой заглядывать сюда и долго сидеть в неподвижности, подставляя лицо бегущим каплям. Позволяя серому дождику смывать соленые дорожки со щек и зализывать саднящие сердечные ранки.

Позже. Не сейчас.

 

- Опять изгваздался! - ругались взрослые, запихивая его в ванну. - Ну как так можно - весь черный, весь! Где ты вечно находишь эту грязь!

- Это не грязь! - вопил он, отбиваясь. - Это загар!

- Поври мне тут еще!! - свирепели в ответ. - Зима на дворе! Загар, выдумал тоже!.. - И принимались оттирать его в несколько рук жесткими косматыми мочалками.

 

На Зонтике не было видно звезд, небо всегда скрывали тучи. Но стоило прикрыть ближайшую лужицу, глянуть в успокоившееся зеркало воды - и далекий луч весело подмаргивал ему.

Всего один шаг...

Мир теплого снега, сухого и рассыпчатого. В него было так весело закапываться с головой, или кубарем скатываться с очередной горки. Он не таял и не мочил одежды, лишь чуть заметно холодил голую кожу. И хоть из такого снега не получалось вылепить снеговика - зато он буквально слепил радостной белизной или играл на ярком свету разноцветными искрами. Среди которых особо выделялась одна: всегда светло-синяя и необычно крупная.

Еще шаг...

День никогда не заглядывал сюда. Мир вечной ночи, с двумя лунами, не покидающими небосвод. Тихий и пустынный, совсем нестрашный, но ужасно таинственный в синем ночном полумраке. Здесь было много развалин. Могучие покосившиеся арки и изящные резные колонны, рухнувшие на щебенку. Заброшенные хибарки и опустевшие дворцы с гулкими коридорами. Железные проржавевшие решетки и широкие мостовые, выложенные разноцветным камнем. Мраморные плиты с непонятной вязью письмен в глубине - но снаружи гладкие, как стекло.

Исследуя покинутый город, он совершенно забывал о времени...

 

- Снова сипит! Как ты ухитряешься посреди лета, в тридцатиградусную жару, подхватить ангину?!

Он лежал в постели, укутанный по горло - наливаясь по это самое горло горячим молоком с травами и медом. И уже не принимал риторические вопросы за те, что заслуживают ответа. Это помогало сократить периоды лечебной ругани в свой адрес.

Как жаль, что ангиной удавалось болеть лишь летом, в каникулы. Нет чтоб в сентябре или октябре, - можно было бы на законном основании прогулять пару дней...

 

Звезд у Ночника было - выбирай не хочу. Всё небо горело от созвездий. Но ему нравилась небольшая красная звездочка, что тихонько ютилась под боком у товарок, немножко в стороне. Ей было так грустно и одиноко...

То был мир заката, с теплотой уходящего летнего дня и величественными зорями. Луга и холмы в кольце близких - рукой подать - гор, и неширокая быстрая речка с холодной, но все же годной для купания водой.

Там он встретил Ее.

Она удивилась, но не испугалась. И, кажется, даже чуточку обрадовалась.

- Меня зовут Таиль, - сказала она, беря его за руку. - Ты потерялся?

Он лишь возмущенно фыркнул в ответ...

Она не могла путешествовать вместе с ним - но, замирая, слушала его рассказы. Он приносил ей подарки с далеких миров и делился секретами и обидами; она плела ему венки из удивительных цветов и утешала как умела.

 

Один из венков он все же решился принести домой. И... не обнаружил на следующее утро.

- А... а... где? - только и смог он пробормотать трясущимися губами.

- Чего, цветы твои? - сказали ему. - Они завяли, были грязными и дурно пахли. Я их выбросила.

- Учиться надо, а не за девчонками бегать, - сказали ему. - Вот я в твои годы...

Он смолчал. И в его душе что-то тихо гасло и рвалось по волоску.

Взрослые называли это - "взрослеть".

Он взрослел.

Он все реже гулял среди звезд - стало не хватать времени. Он делал уроки, гонял с пацанами мяч во дворе, прятал рогатку за отворотом штанины и изредка целовался с девчонками; но всякий раз вспоминал Таиль - и ему становилось ужасно стыдно.

 

Солнце Полянки никогда полностью не скрывалось за горизонтом - но и не показывалось из-за гор. Просто закат бродил вокруг, и с одной стороны небо всегда было алым, а с другом - темно-синим и глубоким, с бледными искорками вечерних звезд. Они с Таиль часами смотрели на них, и самая яркая, казалось, глядела на них в ответ.

Всего один шаг...

Там были джунгли: дикие, сумасшедшие переплетения растений, океаны тропических цветов, мириады птиц, какофония лесных звуков, буйство отчаянно-сочных красок и непуганой живности. Он совершенно терялся в этом великолепии чужой жизни. Джунгли так и не смогли стать его миром - а он не смог стать здесь своим.

 

- Я хочу сделать тебе подарок, - как-то раз, очень серьезно сказала она. - В знак нашей дружбы; и пусть он напоминает тебе о нас и о сегодняшнем дне. Всегда. Протяни руки...

Он протянул - и между ними повисла, затанцевала на четырех детских ладошках маленькая теплая радуга.

Наученный горьким опытом, он уже не станет показывать ее. Никому и никогда.

 

Следующий шаг вёл его в мир горных вершин.

Далеко внизу, за облаками, проглядывало лоскутное одеяло равнин и лесов. Порой облака уходили; тогда он садился на край ближайшего уступа и долго глядел в игрушечную даль. Страха не было - такая высота казалась просто ненастоящей...

Если же землю затягивало комковатое грязно-белое одеяло, он шел бродить по пологим заснеженным вершинам. Слежавшийся наст был крепче асфальта, и не каждый склон поддавался восхождению. А просторы, открывавшиеся с макушки очередной горы, были столь величественны... Могучий, неодолимый восторг охватывал его, накрывая с головой и распирая изнутри, заставляя кричать во всё горло.

Когда на Высотке наступала ночь, он приваливался к очередному уступу, закрывал глаза и мечтал о костре. Как было бы здорово в такую ночь, с бездонным черным небом и пушистыми шариками звезд, сидеть у жаркого костра среди друзей и разговаривать - неважно о чем. Правда?..

 

В восьмом классе начался настоящий марафон. Школьные нагрузки подавляли своей никчемностью и бессмысленностью, оставляя совсем немного времени на сон и совсем не оставляя - на ночные прогулки. День за днем он принуждал себя заниматься неинтересной и ненужной ерундой, а вечный вопрос взросления тихонько грыз изнутри: зачем мне всё это? зачем? зачем? зачем?..

И он сломался. Четверки в табели стремительно сменились двойками; вскоре очередной призыв раскрыл ему свои теплые объятья.

 

Потом он никоглда не мог вспомнить - что же было там, в десятом мире?..

Смутно всплывало лишь: ночь, степь, много костров, люди - черные тени, сидящие вокруг или бродящие от костра к костру. Кажется, животные - лошади, собаки, овцы, тонущие во мраке, лишь изредка подающие голос. Кажется, разговоры. Кажется... Кажется...

Он не помнил ни слов, ни лиц. Кто они? Почему принимают его как равного? О чем он, человек из другого мира, мог с ними говорить?

Было лишь твердое ощущение, что там - он знал их, всех до одного. И они знали его.

Там были - друзья.

Там было хорошо.

 

Армия выпустила его живым и даже не покалеченным. Но эти два года напрочь выбили из него всякую лирику, сотворив из человеческой единицы то, что не смогли вылепить предыдущие восемнадцать - рядового члена общества, мыслящего "как надо". Строгий распорядок не оставил ни единой возможности улизнуть в мечту, а уж бессмысленности в армии было - в сто раз больше, чем в опостылевшей школе.

Ему оставалась только память. Но и память тускнеет и расползается, становясь химерой, если окружающий мир так не похож на нее.

 

 

 

Он постарел и расплылся.

У него своя квартира, скучная работа, толстозадые придурки-друзья и несколько идиотских привычек.

Он такой же, как все.

Он давно не верит в сказки. Он знает, что межзвездных путешествий и контактов с иными цивилизациями не бывает. А если бы и были - это слишком серьезный вопрос, громадная ответственность, которая ему просто не по силам.

Маленькая радуга давно полиняла до двух цветов: светло-зеленого и лилового. Они не теплые и живые, как прежде - они шершавые и мертвенные, словно свет неоновых реклам. Такие же, как глупые огрызки детской памяти.

 

Он давно не смотрит на ночное небо.

Боится.

Что не сумеет вернуться, пройти давно знакомой, исхоженной тропинкой. В конце концов, прошло столько времени...

Что детская мечта и прекрасная сказка обернутся правдой - нелепой и смешной. Детской. Бывает так: утерял что-то - и всю жизнь потом пытаешься отыскать. А когда желаемое наконец попадает в руки... разве что поморщишься от жалости к себе: и вот об этой безделице, дурак, тосковал столько лет?..

Но самый главный страх - что придется оправдываться перед преданными, трусливо оставленными в прошлом друзьями. За трусость, за нерешительность. За этот глупый стыд.

Это старый страх и уже привычный, покрывшийся коркой. Но с каждым упущенным днем он растёт.

 

...А еще он боится, что когда-нибудь не удержится - и сделает первый шаг.

Потому что они никуда не делись. Они по-прежнему ждут его.

Белочка. Фиалка. Пляж. Зонтик. Снежок. Ночник. Полянка. Джунгли. Высота. Десятая.

Всего десять световых шагов.

И не оступиться на третьем - там, где маленькая черная дыра...

[Marfa]

6. Вершители истории

Пушистая шерстка облаков мчалась далеко внизу, словно река из взбитых сливок. Машина рокотала и дребезжала, борясь с бурными ветрами стратосферы. Над этой страной молочных рек с кисельными берегами угрюмый бомбардировщик смотрелся дико и неуместно.

- Ну что там, Айронс? - я повернулся к нашему навигатору, отвлекаясь от сказочного пейзажа прямо по курсу.

- Черт-те-что. Здешний облачный покров глушит сигнал под ноль. А выходить в пси-сеть... Сам понимаешь.

Я понимал. Псионическому сигналу не преграда ни облака, ни твердь земная, ни бесчисленное множество парсек, ничто. Потому пси-сеть опутала едва ли не всю вселенную, вытеснив почти все остальные способы коммуникации. Но всякий клинок обоюдоостр - в пси-сети не скрыться, если за тобой следят. Ты включил пси-передатчик? Ты помахал красным флажком с надписью “Я тута!”

Что ж, придется добираться до места вслепую.

- Как там наш груз? - поинтересовался я минуту спустя, в этот раз не отвлекаясь от картины, разворачивающейся перед нами.

- Думаю, как обычно. - Айронс пожал плечами. - Ноет.

- Сама же напросилась, - отозвался я. - Так что нечего.

Айронс кивнул. А мгновение спустя сказал:

- Пора.

***

Война длилась уже сотню лет. Людям вообще свойственно воевать. Простой люд верит в “справедливость” войны, в то, что бьются “наши” и “не наши”, “правые” и “неправые”, “верные” и “неверные”. Особенно интересно это выглядит для человека, смотрящего со стороны, вроде меня. Ты можешь смотреть новости, где сообщают о новых и новых и новых жертвах, показывают красиво дымящиеся развалины и мешки с трупами, а также суровых и бравых вояк, передающих приветы мамам с фронта.

Лично я предпочитал не вдаваться в тонкости военного ремесла и держался от него подальше. Знаете, классический пример логической конструкции говорит: “Если война бывает справедливой, и если война предполагает насилие, то истинно утверждение, что некоторое насилие справедливо”. С логической корректностью вывода поспорить нельзя, но моя точка зрения говорит, что первая посылка очевидно ложна, так как корректный для логики вывод в мою картину мира просто не укладывается. А то, что не влазит в мою картину мира, я обхожу по широкой дуге, при этом перебежками и прячась в кустах.

Если же взять конкретно эту войну, то ничего более банального и прозаического придумать нельзя. Звездная система Караи, красная звездочка, три планеты - на расстоянии полутора, трех и пяти а.е. соответственно. Все три - газовые гиганты, каждый красив по-своему. Оберон облачен в благородный багрянец, Платон укутан в серебристую ртуть, а Гор золотится в лучах далекого светила.

В нашей истории важен Оберон. Это самая маленькая планета из здешней троицы - около восьмидесяти тысяч километров в диаметре, окруженный кольцами и множеством спутников, он, похоже, совершенно не стеснялся своего размера.

На восьми спутниках Оберона была возможна жизнь. Более того, она была не только возможна, но еще и, собственно... Была. Все эти спутники заселили выходцы с Земли. Самой интересной чертой этих восьми космических тел было то, что у них была одна атмосфера на восьмерых. Сложная система гравитационных процессов собрала их в сбалансированную восьмерку, каждый элемент которой падает на другой, и при этом все никак не упадет. Это фрагментированное тело собрало вокруг себя вполне приличную для землян газовую смесь, обзавелось красивой, и, главное, вкусной экосистемой... Короче говоря, такую вкусность упускать нельзя было, и земная цивилизация отправила туда на ПМЖ немало колонистов.

Потом что-то как всегда поломалось, и Октоберон, как не без ехидинки поименовали данное странное формирование, остался без головы, а если точнее - то вообще без башни.

Планеты Карвус и Слаш располагали наиболее серьезными вооруженными силами - там располагались базы флота. Флот стал ничейным и достался новонарисовавшимся царькам из семей фон Эйше и Тамм сооветственно.

Фон Эйше отличались коренастостью и суровым нравом. Это были потомственные военные, а Людвиг фон Эйше и вовсе был местным губернатором. Их столица расположилась на самой крупной планете Октоберона, Фелиции, где и правда водилось немало кошек.

Таммы к военным отношения не имели. Зато они делали неплохие деньги, занимаясь грузовыми поставками на Октоберон и не только. Куффе Тамм увидел возможность и воспользовался ею - подкупив капитана Лурзе, командовавшего Лаурелинским гарнизоном, он обеспечил своей семье власть над тремя из восьми планет Октоберона - к мятежу присоединились еще два гарнизона.

Можно долго рассказывать, как фон Эйше и Таммы громили друг дружку, но это не так интересно, как то, что, очевидно, начитавшись Шекспира, Лори фон Эйше и Франц Тамм... Влюбились друг в друга.

Честно говоря, я не вполне уверен, как так вышло. Лори и Франц оказались в одном учебном заведении - Ланкорпском Университете, что в девятистах парсек от Октоберона. Лично я не верю в такие совпадения. Ну какова вероятность того, что две враждующие семьи отправят своих детей учиться в один и тот же Университет (а их в мире, как никак, немало), да еще и такой специфический как Ланкорп, где из молодых людей делают образцовых военных офицеров? Ну, если с Лори в принципе все ясно - семейка у них такая, если ты не военный, то ты не фон Эйше (обратное не верно, что удивительно), то как в военном учреждении оказался потомственный коммерсант Франц Тамм лично для меня долгое время оставалось загадкой.

Впрочем, что-то мы углубляемся не совсем туда... Начнем, наверное, по порядочку, и там станет ясно, куда мы в конечном итоге вляпались и каким боком к этому относится парочка влюбленных - Франц и Лори.

***

Началась эта история во дворцах фон Эйше и Таммов. Причем синхронно в обоих. Впрочем, скорее - во дворце фон Эйше, но лишь ненамного опередив аналогичный инцидент в резиденции Таммов. Событие было абсолютно невинное - сеанс пси-связи. Лори позвонила Францу. Со стороны могло показаться, что дело и выеденного яйца не стоит, но, во-первых, этот сеанс, естественно, попал в журнал исходящих контактов, а, во-вторых, журнал исходящих контактов вскоре попал на стол Людвига фон Эйше.

Людвиг фон Эйше был человеком - внешне - весьма шаблонным. Он был большой, толстый, седой, с бакенбардами и красным носом. Именно в такой последовательности любой повстречавшийся с Людвигом отмечал детали его внешности. Однако же человек это был толковый, опытный и неглупый. Впрочем, в этот раз его обвели вокруг пальца.

***

Капитан Вахр, подобно своему лидеру, выглядел довольно-таки архетипично. Это был старый служака, который куда уместнее смотрелся за барной стойкой, чем во главе какого-нибудь полка. Работал же Вахр... Нянюшкой. Вернее, будь он добродушной старой матроной, то он был бы нянюшкой, а в данном случае он гордо именовался “военный наставник”, и в его задачи входило делать из Лори фон Эйше хорошего офицера до ее поступления в Ланкорп. Вахр учил Лори драться, стрелять, управлять техникой, ставил ей командирский голос, рассказывал о долге и ответственности, травил байки, устраивал экскурсии по военным объектам (а когда удавалось - и по невоенным, потому как в отличие от Людвига, капитан считал что девушке следует быть не только офицером, но и девушкой) и вообще, в основном Лори видела именно старого Ганса Вахра.

Если до Ланкорпа Лори подчинялась капитану, то после - Вахр поступил в подчинение дочери фон Эйше, заделавшейся майором вооруженных сил дома фон Эйше и ставшей его официальной наследницей.

Сейчас Ганс и Лори сидели друг напротив друга в по-спартански обставленной комнате девушки и смотрели друг другу в глаза.

- Ты уверена, что хочешь этого? - спросил Ганс - непривычно серьезным голосом и наплевав на субординацию.

Лори только кивнула.

- Ну что ж... - Вахр достал именной лазерный пистолет и улыбнулся, возвращаясь в свое обычное расположение духа. - Тогда айда угонять звездолет! Я уже подобрал ребят которые нам помогут.

Лори тепло улыбнулась этой новости. Она до последней секунды боялась, что Ганс... Не поймет.

***

Я задумчиво смотрел на звезды. Вообще, во время космических путешествий задумчивое смотрение на звезды - это одно из основных занятий, к которому переходит каждый космолетчик сразу после того как прочтет все, что можно читать, и пересмотрит все, что можно пересмотреть. “Консилиатор сервисез”, компания, которую ваш покорный и его старый приятель, Мо Айронс, основали, дабы заработать деньжат. Чем мы занимались? Не поверите - возили грузы. Октоберона мы обычно сторонились, так как там, как-никак, воевали, да еще и как.

Но тут подвернулся заказ от семьи фон Либрих, прямиком с Октоберона, так что Айронс возьми да и проложи курс прямо на Фелицию. Дело, конечно, было рискованное - вокруг Октоберона полно пиратов. Пираты - они как стервятники, слетаются к зонам боевых действий, невзирая на угрозы от больших крейсеров с большими пушками и толстой броней, ведь война внутренняя оживляет торговлю внешнюю... А где много торговли, там много торговцев, которых можно весело грабить...

***

- Есть отклик? - поинтересовался Вахр, заглянув в рубку пси-связи. - Мы встретимся с ними минуты через три...

- Тишина, сэр, - связист покачал головой. - Да и помощи ждать неоткуда.

- Прекрасно, - Ганс Вахр покачал головой, - вот вляпались...

Он вернулся на мостик “Летящей”, легкого крейсера фон Эйше, где возле капитанского кресла, застывшая в напряжении, стояла Лори фон Эйше. Ее взгляд не отрывался от пяти отметок на голографической проекции данных сенсорного массива звездолета.

- Ответа нет, сэр, - доложился Вахр. В армии фон Эйше понятия “пол” не существовало.

Лори похлопала по ножнам, закрепленным у нее на поясе. Лори усмехнулась, в ее глазах появился бойцовский блеск.

“Она и так красавица, а когда сердится - так вообще загляденье”, - невпопад подумал Вахр.

- Тогда мы с ними попляшем, - Лори резко обернулась к артиллермейстеру фон Хлопке. - Орудия к бою! Собьем сколько сможем!

Фон Хлопке козырнул:

- Есть, сэр!

***

- Эй, тут какая-то хрень на радаре! - воскликнул Айронс.

Я оторвался от созерцания и подошел к навигаторской панели. На голографические примочки денег у нас не было, и показания приборов выводились на банальные жидкокристаллические дисплеи. Дисплей, на который выводились данные сенсоров, даво пора было менять - эта сорокадюймовая панель мерцала как новогодняя гирлянда, выжигая сетчатку любого смотрящего и сворачивая мозги в трубочку.

- Вот, - Айронс ткнул в экран, - видишь?

- Хмммм, похоже пираты с кем-то резвятся, а?

- Что будем делать?

Я пожал плечами.

- Ну, не мимо же пролетать?

***

Выжившие члены экипажа “Летящей” забаррикадировались на мостике. Пять маневренных каперских корветов легко уклонились от попыток крейсера причинить им какой-нибудь урон и приземлились на обшивку. Схема была отработанная - пираты проникли в машинное отделение, в жилой сектор, к главному модулю системы жизнеобеспечения и на мостик.

Оборона мостика прошла успешно - налет пиратов был остановлен в рукопашной схватке, причем похоже, без фрага никто не остался. Но жилое отделение, почти пустое, было захвачено, оттуда, объединившись, пираты выбили защиту инженерного. Систему же жизнеобеспечения и вовсе охранял одинокий постовой, который, кажется, даже не понял, что вообще происходит.

“Летящая” была обездвижена и разоружена, последний же очаг сопротивления, мостик, похоже решили взять измором - банально отключив подачу кислорода. Имеющегося запаса хватило бы на час-полтора, не больше, а сами пираты никуда не спешили, потому как в округе был всего один корабль, и тот мелкий.

***

Наш корабль, носивший гордое имя “Трюфель”, видал виды - и это мягко сказано. Этот.... Скажем так, космический объект... Он достался нам от старого торговца из Варгии. А он купил его на распродаже старых кораблей, куда “Трюфель” попал от прежнего хозяина, данных о котором не осталось. Правда, подозреваю, что и это был не первый капитан нашего старичка. Короче, если бы “Трюфель” был морским судном, то его покрывал бы трехсотметровый слой ракушек.

Но что в нем было хорошо - так это три спаренных дезинтеграционных пушки сборки каких-то представителей чужих цивилизаций, толстенная броня и старющщий бомбардировщик в ангаре. Последний мы использовали вместо орбитального челнока - благо, бомб у нас не было, так что отсек для этих игрушек мы забивали товаром.

Добираться до места схватки пришлось с час - и прибыли мы вовремя. Изящный легкий крейсер, похоже, принадлежащий семье фон Эйше, был буквально облеплен пиратскими судами. Флибустьеры лихо отсекли ключевые точки звездолета. Интересно, какой идиот мог додуматься отправить один крейсер безо всякого сопровождения?

Наблюдатели пиратов наконец заметили нас. Бортовые турели корветов, прицепленных к обшивке звездолета, открыли огонь по “Трюфелю”.

- Во дятлы, - хохотнул Айронс. - Обведи-ка нас по параболе вокруг той посудины!

Я проложил курс по параболе с экстремумом в сотне километрах от кормы эйшевского корабля. “Трюфель” неспешно разогнался (наш корабль вообще все делал неспешно) и с грацией старого платяного шкафа пролетел вдоль обоих бортов, разнося в щепки пиратские посудины огнем дезинтеграторов.

- Свяжись с крейсером. Думаю, у них там внутри полно этих гадов.

Мо кивнул и запустил систему пси-связи.

- Крейсер фон Эйше, крейсер фон Эйше, говорит независимый торговый фрегат “Трюфель”. Вам нужна помощь?

Ответа долго ждать не пришлось.

- Фрегат “Трюфель”, говорит легкий крейсер дома Эйше “Летящая”, капитан Вахр. Мы были бы признательны за эвакуацию нашего персонала в составе двенадцати человек. На корабле инициирована последовательность самоликвидации.

- Принято, “Летящая”. Готовы принять ваш экипаж.

***

- О боги, господа, благодарю вас! Вы немало нас выручили!

Капитан Вахр долго тряс руки мне и Айронсу. Нормальной стыковки у нас не вышло, так что мы просто подошли к одной из пробоин в обшивке мостика и приняли команду через внешний шлюз. Сейчас экипаж “Летящей” наблюдал за тем, как красиво последняя разваливается на куски.

Наконец Вахр перешел к делу.

- Скажите, капитан... Эээээ...

- Консилиатор.

- Да, капитан Консилиатор... А куда вы направляетесь сейчас?

- Мы шли курсом на Фелицию, - отозвался я.

- Скажите, а не будет ли для вас слишком большим крюком визит на Грифон II? Это всего лишь в пяти часах лёту отсюда, и затраты мы, конечно, компенсируем.

Мы с Айронсом переглянулись.

- Думаю, все будет в порядке, - наконец сказал я.

Ошибся. Бывает.

***

Пять часов лету - как-никак пять часов лету, потому разговорились. На “Трюфеле” было не так уж много места, так что рассадили гостей куда попало.

- Что ж вы так... Поспешно летели то? - поинтересовался я у Вахра.

- О... - Попытался сформулировать капитан. Будучи хорошим офицером, “формулировать” он не мог. На помощь ему пришла верткая девица с суровой физиономией, которая была у них за главную.

- Испытательный рейс, - сказала она. - Новая двигательная установка.

- А на Грифон-то вам зачем? Там же нет ничего ровным счетом.

- Там радарный пост, - ответил Вахр. - И установка пси-связи. Нас там ждут.

Грифон II официально не принадлежал никому. Вернее, официально он принадлежал фон Эйше и официально он принадлежал Таммам. Короче, на этой планете и правда был старый радарный пост, не дававший толком никакого охвата из-за сильно намагниченных плотных облаков, а потому ненужный. Обе стороны объявили эту планету своей, но деньги вкладывать в нее и не думали, так что по сути она была ничьей. Пираты там не устраивались - приземлиться нельзя из-за радара, а зачем еще нужна планета, если на нее не приземляться?

Дабы не растекаться мыслью по древу, сообщу, что дальше произошло много всего разного, причем в очень короткий промежуток времени. Во-первых, сразу после слова “пост” нам отстрелили корму. Это привело к тому, что “Трюфель” закрутило волчком и отфутболило в неизвестном направлении. Так бы мы и летели, вращаясь как юла, покуда не вляпались бы лет эдак через миллион-два в какой-нибудь астероид, если бы нас тут же не поймал гравитационный захват.

- И что там у нас? - флегматично поинтересовался Айронс, склоняясь на сенсорной панелью. - О, линейный крейсер дома Тамм. Как мило с их стороны пригласить нас в гости.

- Они не должны нас захватить!

- Да, с чего бы это?

- Потому что госпожа майор - наследница дома фон Эйше, - не задумываясь ответил Вахр. Упомянутая госпожа начала яростно сверлить капитана взглядом.

Я аж поперхнулся. Айронс икнул.

- Прекрасно. И что вы предлагаете?

Капитан пожал плечами:

- У вас тут есть дезинтеграторы. Подпалим им шкурку, а сами уберемся на бомбардировщике, который стоит у вас в ангаре.

***

И вот я, мой старый приятель Мо Айронс, пожилой капитан дома фон Эйше Вахр и наследница этого самого дома Лори рванули с затягиваемых в чрево линейного крейсера останков нашего верного “Трюфеля” к забытой всеми богами планетенке...

Вахр поделился со мной предысторией этой ситуации - очень благородно с его стороны. Времени у нас было полно. Господину фон Хопке из свиты Лори удалось прострелить один из ключевых плазмопроводов корабля Таммов, вынудив их не запускать двигателей до завершения ремонта. Облако плазмы, вырвавшись из борта крейсера, образовало отличную завесу, блокирующую зону обстрела и не позволяющую взлететь перехватчикам. Это было безусловно здорово, но ваш покорный откровенно паниковал.

- Ну, что у вас тут? - ледяным голосом поинтересовалась Лори, заглядывая в кабину.

- Полчаса до входа в атмосферу Грифона II, - отозвался Мо.

- Быстрее никак?

- Тебя можем в топку кинуть, авось поможет! - взбеленился я.

Лори попыталась отстрелить мне голову взглядом, но сейчас меня этим пронять не удалось бы.

Вообще, я мог понять этого Франца. Ради банальной встречи, с, судя по всему, последующим побегом с Октоберона - и в огонь, и в воду, со сжатыми зубами и огнем в глазах. Тем более, что Лори довольно привлекательна. Конечно, тут поработали мастера-генетики, благо, фон Эйше достаточно богаты, чтоб обеспечить внучке главы семейства и наследнице отличные гены. Тут все как обычно: фигурка что у супермодели (с поправкой на вкусы родителей), иммунитет как у крысы, верблюжья выносливость, ускоренная регенерация, отменная память, орлиное зрение... Само собой, в военной семейке все поголовно добавили себе силушки, значится, богатырской и рефлексов что у твоей кобры. Очень полезные фишки. Люди любят ныть, как это плохо - переделывать то, что дано свыше, а потом берут и начинают массово штамповать генетически переработанных человеков, на голову превосходящих людей обычных, а потому, естественно, пользующихся огромными преференциями. К счастью для экономики, действительно серьезные процедуры могут себе позволить единицы.

А планета прямо по курсу потихоньку набирала весу по мере того, как мы к ней приближались...

***

- Пора. - Сказал Айронс и мы нырнули в облака. С одной стороны это было красиво. Молнии брызнули во все стороны, приборы начали плясать ламбаду, машину затрясло - мы попали в зону, где магнитные поля могут играть многотонными глыбами в теннис. Искусственную гравитацию отрубило, и мы ощутили всю прелесть надцатикратных перегрузок, что, кстати, довольно вредно для внутренних органов.

- Мать вашу, поаккуратнее там! - донесся крик Лори из заднего отделения. Издевается еще?!

Оставляя дымный след, окруженный вихрем из вольтовых дуг, наш бомбардировщик выскочил из облаков. Если честно, я почти отрубился. Все что я ощущал - это зеленое на синем, которое стремительно приближается, потом острый локоть впился мне в грудь, новая волна перегрузки, тряска... И тишина.

***

- Я же говорила, что это рухлядь, - я обнаружил себя на чьих-то руках. Руки принадлежали Лори, как я понял, увидев сверху ее подбородок.

- Не дергайся! Ты, чтоб тебя, не пушинка! - Лори нахмурилась.

- Ашшшшо? - сформулировал я.

- Да, я убила ваш бомбардировщик. Но он и так рухлядь.

- Аррррнс?

- С ним Ганс. Не рыпайся, а то вырублю на хрен! Тебя контузило, идиот. На посту должен быть набор для таких ситуаций.

Ну, во всяком случае, мои предположения о генетических модификациях в семейке фон Эйше подтвердились. Что за день такой?!

Некоторое время спустя я очутился на полу. Металлическом и оччень холодном полу. В зоне видимости у меня очутились три потолочные балки и arse майора фон Эйше, затянутый в плотный и эластичный материал скафандра. Оный arse был визуально куда приятнее балок даже для моего контуженного мозга, потому я сосредоточился на нем.

Послышался рокот, потом топот, потом радостные крики. С трудом повернув голову, я увидел, что Лори очутилась в объятиях некоего светловолосого молодого человека весьма приятной наружности. Ну вот, встретились влюбленные сердечки, как это мило. Сердечко бы где пририсовать, да текстовый процессор не позволяет.

А потом снова послышались рокот и топот. Только в этот раз - топот множества ног. И бряцанье множества пушек.

А потом снова послышались рокот и топот. Тоже множества ног. И снова бряцанье множества пушек.

Потом это все стихло, и сразу с двух сторон послышались медленные шаги.

Заинтересованыый, я, как смог, приподнялся на локтях, и увидел... Увидел двух самых серьезных ребят на Октобероне. Прибыли они в сопровождении целой толпы солдат каждый.

Они прибыли, и, не глядя ни на кого кроме как друг на друга, начали сближаться. Две величественные фигуры (во всяком случае, при том освещении, что было на этом радарном посту, они смотрелись довольно внушительно) замерли в десяти шагах друг от друга, под перекрестным прицелом по меньшей мере сотни солдат. Внуки обоих властителей Октоберона, не отпуская друг друга, подошли и встали между правителей на той же окружности диаметром в десять шагов.

Символишненько, решил я.

Некоторое время царило молчание. Фон Эйше, чье лицо я видел, сверлил Тамма взглядом, прям как Лори меня совсем недавно. Вот, вся в дедушку.

- Ты?! - наконец вопросил фон Эйше. - Это все твоих рук дело, да?!

- Моих? - переспросил Тамм. - Это твоя... Подчиненная... Совратила моего внука и принудила к этой авантюре! Она и тот торговец!

Это чё, про меня? Интересненько выходит. Я - супершпион фон Эйше.

- Моя внучка - офицер фон Эйше! Она превыше подлых таммовских приемов! - Отчеканил Людвиг. - Ее разум был отравлен вашей ложью!

Рядом со мной присел Вахр.

- Даааа, вот это будет зрелище, - прокомментировал он, после чего вколол мне какой-то препарат.

- Должно снять последствия контузии, - сообщил капитан. - А теперь расслабься и наслаждайся шоу.

***

В небесах, огребая по полной от молний и электромагнитных полей, зависли два огромных крейсера.

Они висели по обе стороны от небольшой вышки радарной станции, возвышающейся над маленьким металлическим куполом. А в куполе кипели страсти, достойные неслабой мыльной оперы. Лорды высказывали друг другу все, что они думали друг о друге, пристыженные внук и внучка стояли, взявшись за руки, полные решимости все же отстаивать свои чувства.

Ганс Вахр комментировал каждый выпад.

В моей башке потихоньку прояснялось.

Похоже, вней прояснилось не до конца, потому как дальше я сделал нечто такое, чего не ждал от меня никто, в том числе я сам. В особенности я сам.

Я встал, и, пошатываясь, побрел к лордам.

Целая куча стволов со специфическим, присущим только ручному вооружению лязгом повернулись в мою сторону. Также на меня уставились оба лорда.

Людвиг фон Эйше был большим, широким, усатым и грозным. Куффе Тамм был высоким, худым, аристократичным и тоже грозным.

- Господа, вы переливаете из пустого в порожнее, - выдал я.

Дальше была драматическая пауза в лучших традициях. Одно слово любого из лордов - и я превратился бы в облачко пара.

- Да? - поинтересовался наконец Куффе Тамм, тем самым спасая меня от судьбы легкого дымка над парой ботинок. - И что же ты, космический приблуда, имеешь сказать нам?

- Вы деретесь добрую сотню лет. Кладете сотни, тысячи людей, техники, денег... Все из-за дурацкой борьбы за никому не нужный Октоберон. Который и является никому не нужным из-за этой распри. И вы собираетесь упустить, похоже, единственный шанс объединить Октоберон, как два ребенка, не поделивших лопатку в песочнице.

- Что ты несешь?! - взорвался фон Эйше. - Какой гребаный шанс?!

Я покачнулся - все-таки даже крутые препараты не срабатывают мгновенно, да и всяко контузию в больнице перелёживать надо. Меня поддержал капитан Вахр.

- Госпожа Лори и господин Франц, сэр, - сказал мудрый старый вояка, в котором, похоже, еще не умер романтик. Да нет, как пить дать не умер, иначе Лори не сбежала бы из дворца дедушки.

- А что они? - спросил Куффе, который был поспокойнее Людвига.

- Они Тамм и фон Эйше, сэр. И они вместе.

Все уставились на парочку, которая заварила всю эту кашу. И даже Людвиг фон Эйше задумчиво потер подбородок.

- И что же ты предлагаешь? - наконец вопросил старший фон Эйше.

- Пусть они и правят Октобероном.

- Как Тамм? Или как фон Эйше?

- Не так и не так. Как Франц и Лори. Вместе. А вы сможете мудро их направлять. - Я попытался выглядеть как можно более убедительно.

- Это... Это... - Людвиг топнул ногой. - Это долбаная охренительная мысль.

- Наверное, лучше никто не смог бы это выразить, - кивнул Куффе в сторону Людвига.

Лорды встретились в центре зала и пожали друг другу руки.

Иногда для мира хватит нескольких слов и десяти шагов - по пять от каждого. А еще нужна любовь, много удачи, вмешательство извне и... И, сожрите его все боги вселенной, чудо. Одна штука.

***

Хотелось бы закончить этот рассказ на оптимистичной ноте. Пожалуй, так и поступлю. Вы и представить себе не можете, как я нажрался на свадьбе Франца и Лори, новых лордов Октоберона.

[Marfa]

7. ДЕСЯТЫЙ ШАГ

 

Среднему человеку не свойственно мстить. Не на жизнь, а на смерть мстить. И не человеку, а несокрушимой махине организованной системы. Вся его жизнь протекает совсем по другим правилам, он подвержен воздействию своей мирной морали. И как же искренне он удивляется, когда в его размеренную жизнь вдруг врывается нечто неизведанно ужасное…

 

Гражданин Дадано испытал нечто подобное в тот нерадостный день, когда в его квартиру вломились товарищи из фаланги. Все знают, что бывает, когда приходят товарищи из фаланги. Правда, знают в основном по слухам и страшилкам, пересказываемым в курилках и на кухнях за рюмкой коньяку. Изредка попадаются люди, к которым действительно приходили товарищи из фаланги, но такие трепаться не любят. Они не поднимают глаз и только изредка делают неуклюжие попытки пристыдить сплетников.

И вот гражданин Дадано стал одним из них. Испытавших.

Товарищи из фаланги вежливо поинтересовались, не здесь ли проживает госпожа Дадано. Ах здесь? Не позволите ли пройти, милейший? Благодарю вас! Госпожа арестована по подозрению во вредительстве, а возможно даже в шпионаже и терроризме. Да, обстоятельства выясняются. Да, в её смену похитили очень важного товарища из кругов, близких к руководству партии. Как такое могло произойти без её ведома как администратора секретариата? Так что ответит ваша госпожа по всей строгости законов нашей великой родины. Будьте бдительны, товарищ! Враги вокруг нас, иногда они рядятся даже в наших жён и детей. Но партия и фаланга на страже! Вы должны быть благодарны родине, что ваша госпожа была вычислена и обезврежена! Засим товарищи из фаланги удалились под аккомпанемент криков несчастной госпожи Дадано.

Как и любой законопослушный гражданин, наш герой после таких событий надолго впал в ступор. Если бы на него в тот момент посмотрел какой-нибудь психолог, то, несомненно, вынес бы диагноз «когнитивный диссонанс». Но время, оно, знаете ли, лечит.

 

Пока безутешный муж приходил в себя, выяснилось, что товарища из руководства партии никто, разумеется, не похищал, просто он немного чрезмерно погулял на свадьбе своего родственника, и потому не показывался ни дома, ни на работе, каких-то две недели. С кем не бывает! Но не выпускать же теперь всех арестованных по этому делу, в самом-то деле. Двадцать пять человек, как ни как. Ещё невесть что насочиняют про фалангу, про непрофессионализм да про альтернативные методы допроса. В общем, всем им влепили по десяточке за потерю бдительности, и дело с концом.

 

А тем временем месяц спустя гражданин Дадано окончательно понял, что его великая родина – не такая уже и великая, и лучше бы у него вообще не было никакой. Потому что величие родины простирается по безбрежным полям и лугам, лесам и морям, аж пока не упрётся в Государственную Границу. И граждан своих страна бережёт, холит и лелеет. Не дай бог, случайно попадут в другую страну! А там совсем не так лелеют своих граждан, там полный мрак и деспотия. Там разговоры о демократии, и правит там тот, кто громче всех эти разговоры разговаривает. Чего же проще? Помотался по стране, собрал в каждом городе митинг на деньги капиталистических «демократов», и вот – тебя якобы избрали. То ли дело всеми уважаемые и любимые руководители нашей народной партии. Преемственность курса и мудрое покровительство великого вождя – основа благополучия каждого гражданина нашей великой родины!

 

Итак, Дадано решил податься на север. Там, в далёких снегах, лежала маленькая и добрая страна, просто демократический рай. То, что она была маленькой, легко узнать из атласа. То, что добрая, было очевидно, раз в неё не выпускали. Осталось последнее препятствие – Государственная Граница, охраняемая особыми войсками фаланги. Гражданин Дадано придумал нехитрый план: на гербовом бланке секретариата, в котором работала его незабвенная супруга, уверенным и размашистым подчерком министра народной обороны был отдан чёткий приказ всем войскам фаланги пропускать предъявителя документа и оказывать ему всемерное содействие. Подчерк министра Дадано хорошо знал, так как не раз видел письма, написанные им собственноручно, а чистый бланк по счастливейшей случайности он обнаружил у себя дома в шкафу (в этот момент его посетила параноидальная мысль, что, возможно, госпожа Дадано и впрямь была шпионкой, раз воровала государственные бланки?!). В общем, за неимением лучшего, пришлось набраться наглости и надеяться на такой вот рискованный вариант.

 

На контрольно-пропусном пункте №234-12-Н, как видите, даже длинный многозначный номер гласил о величии страны, которую этот пункт охраняет. В тот самый вечер, на который гражданин Дадано наметил побег, дежурили лейтенант Асидо и два капрала – Торп и Сойрус. Капрал Торп был, надо заметить, не очень благонадёжным товарищем – он не особо интересовался историей партии и её великой борьбы, был вообще каким-то вялым и безынициативным, и ему бы никогда не доверили такое важное дело, как охрана родины, если бы не полное отсутствие у него интереса даже к запретной загранице. Сойрус, напротив, был очень любопытным бойцом, мечтавшим учиться в академии. По этой причине лейтенант Асидо был уверен, что капрал не задержится надолго в его подчинении – такой или пойдёт наверх, или сгинет в лагере смерти – как повезёт. Юный капрал даже на своём захолустном месте службы всё время пытался научиться чему-то новому, а так как что-то новое для него знал только лейтенант Асидо, само собой, многие часы безмятежного дежурства эти двое коротали за душевными беседами. В основном, Асидо рассказывал, а Сойрус почтительно слушал.

- … ты парень сметливый, уставы хорошо знаешь, - говорил лейтенант, - А ведь знать – ещё не значит понимать! Вот ты понимаешь, например, зачем приняли правило десяти шагов?

Правило десяти шагов гласило, что после проверки всех документов и получения пропуска на пересечение границы, человек должен был сделать десять шагов от шлагбаума, и только тогда считалось, что он за границей. Даже если он был на автомобиле, то обязан был преодолеть это расстояние пешком, а машину перегонял пограничник. За шлагбаумом родина заканчивалась, а заграница в лице своего пропускного пункта начиналась только спустя десять шагов. В промежутке человек был как бы нигде. На полосе отчуждения. Он не находился ни в одной стране мира, а значит, не был и гражданином какой-либо страны. Ибо если ты у себя на родине, ты гражданин. Если ты в другой стране, то там тебя защищают законы обращения с иностранными гражданами и посольство твоей родины. А вот если нигде… то ты и никто. А уж с такой особью, сами понимаете, всякое может случиться. И никто не заступится. Этим пользовались, чтобы ликвидировать всяких шпионов и подозрительных личностей, которых и осудить вроде как не за что. Вот и случалось с ними несчастье на ничейной земле. Как раз этого факта салага Сойрус ещё не знал – уж больно молод. Но ничего, мы его научим, к жизни подготовим. Свои-то собственные сыновья лейтенанта Асидо сгинули во время недавней гражданской войны, так что капрал и был ему как сын родной.

- … так стало быть, и пошёл он, гад этот, через шлагбаум, - рассказывал поучительную историю бравый лейтенант, - Ну нету при нём ничего! И документы в порядке! Не имею права задерживать. А он, урод, гаденько так ухмыляется: отсидел я, мол, своё. На свободу с чистой совестью. За границу, смотри, попёр. И только он а шлагбаум – а мне капрал приносит телеграмму, так мол и так, гражданин такой-то, отсидевши, был выпущен, а теперь оказалось – шпион! Задержать, живым или мёртвым, но через границу не пущать! А как ты его задержишь, коли он уж свои десять шагов делает. Я-то крикнул: «Стой!», да куда там. Как даст дёру! Ну я не растерялся – револьвер при мне, да и пуля побыстрей всякого бегуна будет.

- Что, прямо так вот не раздумывая убил человека? – капрал Сойрус прямо глаза округлил от удивления.

- Хе! А чего тут думать? Приказ выполнять надо! Да и не было времени думать. Ушёл бы тогда шпион проклятый. Так что учись, сынок, приказ выполнять сразу, мгновенно, а не выполнишь – так и самого к стенке поставят.

 

Не успели пограничники закончить поучительный разговор, как на КПП №234-12-Н подошёл одинокий путник, кутаясь в шубу на заячьем меху. Не бедный, стало быть, гражданин. Ну да, так и есть. Пропуск у него не обычный, а самый, что ни на есть особенный, лично министром написанный. Не желаете ли горячего чайку, товарищ? Всё равно ведь ждать, пока бумагу выпишут.

Гражданин Дадано от чайку отказываться не стал, дабы пограничники не догадались, как он нервничает. К тому же, действительно было холодно. Со скучающим видом он отхлёбывал из кружки и разглядывал нехитрую обстановку сторожки. Капрал Торп пошёл дежурить у шлагбаума, Сойрус (как самый грамотный из присутствующих) старательно оформлял документы, а лейтенант Асидо рассматривал уважаемого товарища в заячьей шубе. Как нынче в столицах? Много ли врагов ловит фаланга? Когда уже наконец и в заграницах установится справедливая власть?

Дадано рассеянно отвечал что-то, справедливо полагая, что вот-вот будет разоблачён. Наконец, все документы были оформлены, и, бросив последний взгляд на родину, гражданин Дадано сделал первый шаг за шлагбаум.

 

Лейтенант Асидо вдруг понял, что ему не нравится этот товарищ. Ну вообще не вдруг, он с самого начала был какой-то подозрительный. Да поди ж их разбери, этих министерских служивых!

 

Второй шаг дался гораздо труднее, чем первый. Надо ведь идти правдоподобно, делая вид, что это просто повседневное занятие – границы переходить. Трудно это, трудно. До свободы – восемь шагов, всего восемь…

 

… и идёт он как-то чересчур медленно. Может, забыл чего? Да вроде в сторожке ничего не оставил. Стоп! Так при нём же и не было ничего, только тонкий кейс. Где это видано – за границу, и без вещей. Что ж это он, завтра возвращаться будет?

 

Третий шаг получился относительно лёгким, как и четвёртый. Просто надо успокоиться. Я – важный господин, точнее, товарищ. Выполняю задание министра народной обороны. Служу родине!

 

А почему этот товарищ из министерства один? И не на автомобиле, а пешком? Ась?

 

Пятый шаг позади, а сердце уже болит. Там, впереди, только немилосердные снега, и совсем чужие люди. Меня там никто не ждёт.

 

Может, стоило проверить его более тщательно? Да как же ты его проверишь, коли у него бумага от министра. Потом ещё посадят, если обидишь такую шишку…

 

Шестой шаг. Больше половины позади! И ничего страшного не происходит. План сработал! Эти полуграмотные недоумки приняли мою писанину за правду!

 

Эй, Сойрус, сынок, поди-ка сюда. Ты в бумажках ентого товарища ничего такого этакого не приметил? – Так самим министром народной обороны подписано. – Ну да… Погоди-ка… А отчего ж министром обороны? Мы-то с тобой подчиняемся генерал-капитану фаланги! А бумажки на выезд подаёт министр по загранице! А ну стой, гражданин!!

 

Седьмой и восьмой шаги пройдены с триумфом, и вдруг этот крик. Неужели конец? Да нет, всего два шага осталось! Это они не мне кричат, я служу родине!

 

Сейчас уйдёт, гад! Сойрус, стреляй! Думать некогда!

 

На девятом шаге грохнул выстрел. Я уже умер? Не похоже. Я всё ещё стою на дороге. Пусть на ничейной, но земле. Точно, это было предупреждение! Следующим выстрелом меня убьют. Идти нельзя, надо обернуться. А то убьют, точно убьют!

 

Сойрус, салага, промазал! Или ты нарочно? А ну давай сюда винтовку! Что это шпион остановился? Неужто одумался?

 

Свобода в одном шаге от меня, в одном!! А этот болтливый лейтенант уже целится из винтовки. Что делать? Я смотрю на родину, которая нацелилась уничтожить меня, а сзади в одном шаге чужая, но жизнь. Не знаю, как вы, а я выбираю жизнь. Не поворачиваясь лицом к своей новой родине, я, пятясь, делаю осторожный, но последний шаг к ней. После десятого шага они не посмеют.

 

Они посмели. Точнее он, бравый лейтенант Асидо, потерявший двоих сыновей в мясорубке фронтов гражданской. Отличный стрелок, он засадил пулю прямёхонько между глаз мерзкого шпиона в заячьей шубе. Шпион рухнул на снег прямо рядом с недоумевающими пограничниками маленькой отмороженной демократии. Это что, война? – залепетали они на своём диалекте, хватаясь за оружие. Не, не, всё хорошо, спокойно, спокойно… Просто вот гражданин поскользнулся и упал, головой ударился. На ничейной земле. Мы ему щас помощь окажем, медицинскую.

Слава богу, удаётся всё уладить тихо-мирно. Подобные происшествия, конечно, не каждый день случаются, но бывают. Причём не только с нашей стороны. Шпионы всюду, и всем правительствам надо их как-то легально ликвидировать.

 

Пока продолжалась возня с потусторонними пограничниками, капрал Сойрус принял телеграмму из командного пункта. Эх, хорошо, что все КПП оборудованы телеграфами. Конечно, дорого это, а ведь как иначе? А если завтра война?

В телеграмме передавался суровый приказ командующего пограничными войсками фаланги об отмене правила десяти шагов. Теперь человек попадал за границу сразу же за шлагбаумом. Мудрое правительство во главе с любимым вождём почему-то пошло на уступки международному сообществу и согласилось на отмену «несчастных случаев» на полосе отчуждения. Почему? Этого простым пограничникам на КПП №234-12-Н, конечно, знать не полагалось.

 

В далёкой-далёкой столице великой родины покойного граданина Дадано есть большой и красивый дворец. Раньше там жил монарх, угнетавший свой народ, а после его свержения во дворце расположилось министерство иностранных дел новой республики. Министр заседал в своём громадном кабинете из красного дерева, где при монархе был тронный зал.

На приём к министру пришли послы соседних государств, в том числе и заснеженных демократий, с вопросом об участившихся случаях непреднамеренного членовредительства с летальным исходом, имевших место на ничейных территориях вдоль границ. Послы почему-то настаивали, что эти случаи являются последствиями правила десяти шагов. Мол, как же так! Разве может такое быть, чтобы уважаемый гражданин какой-нибудь страны вдруг прекращал им быть во время злосчастных десяти шагов? Ведь потому-то и случаються с ним несчастья, раз он не гражданин. Когда ты гражданин, тебе радостно и весело на свете жить, ты родину свою любишь, и всё в мире тогда хорошо, а без родины плохо сразу становится. Так что нельзя человека родины лишать. Даже на десять шагов.

Разумеется, такая позиция не была для министра новостью. И вполне понятно, откуда ветер дует. Как-то так получается, что с нашими гражданами несчастные случаи происходят намного чаще, чем с иностранными. Не выгодно иностранцам стало это правило! Уже проведены предварительные переговоры, осталось только закрепить их результаты публично, по протоколу. В конце концов, десять шагов не имеют такого значения, чтобы ссориться с иностранными друзями. Можно же и просто лишать человека гражданства, проводить показательные суды. Правда, это более затратно, но и плюсы свои есть. Конечно, мы стоим на страже законности и порядка. Мы согласны, что правило десяти шагов устарело и не отвечает современной международной обстановке. И отменить его не составит труда. А ещё, будьте любезны, поторопитесь выдать нашему правосудию лиц, совершивших преступления против нашей миролюбивой страны. Ну да, всё в рамках прежних договоренностей. Всё ради мира во всём мире и процветания всех сторон диалога.

Пусть крепнет дружба между народами, пусть на земле установится гармония и справедливость, не станет угнетателей и угнетённых. И нет страны более передовой в этих справедливих начинаниях, чем наша великая и любимая родина!

[Marfa]

8. Восхождение к Бездне.

 

У подножия Бен-Невис пурга не прекращается никогда . Можно было подумать, что белая ледовая мгла, накрывшая Запад, избрала это место своим обиталищем. А может быть из мрачных расселин «злой горы» она и выползла на свет Божий ? Мило бы этому нисколько не удивился. Мальчик поежился и тщательнее подоткнул полы шинели. Его наблюдательный пост– колокольню чудом сохранившейся церкви – вряд ли можно было назвать уютным местечком. Порывы яростного ветра забрасывали маленького дозорного сонмом крохотных колючих снежинок, все норовя побольнее хлестнуть по лицу. Мило только криво улыбался такому упорству стихии – ему превращение в сугроб было бы только на руку. Он сдвинул на лоб темные очки и прильнул к резиновому наглазнику оптического прицела. Никого и ничего. Только белесая хмарь на сколько хватает глаз. А хватало их не на много - в такой-то метели. Аккумулятор в плеере уже пару часов как сдох, и, чтобы совсем не умереть со скуки, Мило принялся разглядывать городок, ставший их последним, как он надеялся, пристанищем на пути к цели.

Назвать Форт-Уильям городком можно было, конечно, только с большой натяжкой – обледенелые руины, наполовину затопленные, наполовину заваленные метровыми сугробами. Впрочем, сейчас вся Западная Европа представляла собой похожую картину: снег, камень, лед и бетон. Хладный, печальный погост несбывшихся надежд на лучшее будущее человечества. Вернее сказать, лучшее будущее западного мира. Что ни говори, а закат Европы выдался чрезвычайно холодным…

- Эй, Мило, как у тебя там дела? – протрещал из динамика рации резкий голос командира экспедиции, едва слышимый за помехами.

- Все в порядке, товарищ майор, никакого движения в моем секторе!

- Отлично! Готовься сдать вахту Горану! Конец связи. – рация щелкнула и умолкла.

Мило удовлетворенно шмыгнул носом. Живот уже начинало подводить, и он предвкушал, как в одиночку – совершенно заслуженно - приговорит полную жестянку бобового супа с мясом. Как-никак, восемь часов проторчать на ледяном ветру, неся неусыпный дозор – такое не каждый взрослый выдюжит.

Сам Мило, в не полные шестнадцать лет, справлялся со своими обязанностями достойно. В экспедиции он формально числился снайпером и разведчиком, хотя до сих пор в разведку ходил всего пару раз, и не далее чем на полтора километра от конвоя, да и стрелять ему толком не доводилось. Так было вовсе не потому, что Мило не доверяли. Просто парень был чрезвычайно ценным кадром, и рисковать его чернявой головой командир без лишней надобности не желал. Что такого ценного может представлять из себя пятнадцатилетний отпрыск боснийского серба и обрусевшей польки? Ответ прост - Мило был экстрасенсом. Именно поэтому его, практически в приказном порядке, подключили к миссии «Абаддон», приписав к белградскому конвою. Именно поэтому он сейчас мерзнет здесь, в безвременно почившей Великобритании, а не радуется солнышку в теплых алтайских предгорьях. «Да, оказаться бы сейчас там…» - мечтательно думал Мило, вспоминая дом профессора Громова в маленьком закрытом городке. Десятка два улочек, утопающих в зелени садов, яркое солнце и синее небо, что отражается в хрустальной глади горных озер. В воздухе висит аромат цветов и поспевающих фруктов. Улыбающееся лицо профессора, заменившего Мило и отца и мать. Когда вся прибрежная часть Хорватии (в том числе и город Сплит, где жила семья мальчика) в течение суток погрузилась на дно Адриатики, именно Ипполит Громов буквально на руках вытащил ребенка из царящего вокруг хаоса. Именно Громов, спустя двенадцать лет, заново научил его ходить. Ох, и как же профессор противился зачислению приемного сына в «Абаддон»…

Впрочем, по настоящему Мило еще ни разу не пожалел о своем вынужденном участии в экспедиции. Каких-то четыре года назад он был несчастным калекой, прикованным к инвалидному креслу, а теперь – ценный член отряда, с мнением которого, мало по малу, начал считаться даже невзлюбивший пацана поначалу майор ГРУ Сергей Апраксин. Да и не мог он не считаться, ведь, по большому счету, именно Мило направлял экспедицию на ее пути к неведомой цели. Мальчик удивительным образом предчувствовал опасности, подстерегающие в дороге: обвалы на горных дорогах, ненадежный лед , в считанные секунды налетающие бураны и ледяные смерчи. Яснее всего он видел опасности из плоти и крови. Да, Европа была мертва, но отнюдь не безжизненна: компании мародеров, сталкеров и прочих отщепенцев остервенело копошились на трупах мегаполисов, вычищая бетонные костяки от всего, что еще имело какую-то ценность. На одну такую банду конвой едва не напоролся при переправе через Ла-Манш – черт знает, что заставило этих падальщиков забраться так далеко на запад. Только предчувствие Мило спасло тогда их отряд от кровавой бойни. Бандиты, впрочем, не успокоились, и с маниакальным упорством продолжали преследовать конвой. Лишь три дня назад разведчики доложили, что им, судя по всему, удалось, наконец, оторваться от преследователей. Но даже присутствие в отряде экстрасенса не спасло экспедицию: из сорока пяти человек, покинувших Белград чуть больше трех недель назад, до Бен-Невис добрались лишь десять. Из восьми машин – только три: БТР и пара грузовиков. Два других конвоя – варшавский и братиславский – сгинули, видимо, даже не дойдя до Кале, обозначенном в планах миссии как точка сбора. Мило все чаще, с болезненно сжимающимся сердцем, думал об обратной дороге, и все тверже убеждался – ее попросту не будет. Не хватит у них сил проделать весь путь обратно. «А до обратного пути еще дожить надо» - угрюмо подумал он. Впереди оставался едва ли не самый сложный этап пути – восхождение на вершину Бен-Невис. Где-то там, за непроницаемой пеленой снежной мглы и ревущих черных ветров находится таинственный «Абаддон». Кто или что это такое Мило не знал, но, закрывая глаза, он ясно чувствовал поток непонятной, доселе никогда им невиданной энергии. Она не была ни злой ни доброй, но сияющей и необоримой. Иногда ему казалось, что он видит белый пылающий столб, стоящий там, на самой вершине. Эти видения были настолько реальны, что свет, исходящий от столба, в самом деле ослеплял Мило, и он сидел после по нескольку минут, морщась и прикладывая снег к горящим болью глазам.

- Мило, эй, Мило! Это я, Горан! – люк в полу колокольни приоткрылся и в проеме показалась голова хорвата. – Околел тут уже, поди? Дуй давай к остальным, отогревайся.

- Скажешь тоже, околел… - фыркнул Мило и, неудержавшись, громко чихнул.

 

В импровизированном штабе, устроенном в подвале здания, которое, вероятно, некогда являлось школой, майор Апраксин держал военный совет. Командир экспедиции расхаживал взад-вперед, поставленным голосом доводя до сведения личного состава подробности предстоящей «операции». Остальные сидели полукругом у походной печи и слушали майора с величайшим вниманием. Мило тоже слушал, и тоже очень внимательно, а если какие-то слова Апраксина и не доходили в полной мере до его сознания – так оттого только, что за ушами мальчишки трещало от уминаемой им за обе щеки похлебки.

- Итак, прежде всего напоминаю вам те детали экспедиции, которые были озвучены нам в процессе подготвки, стало быть, экспедиции и ее членов на полигоне в Смоленске, в Москве, а так же в процессе крайнего инструктажа в Белграде. Для освежения, стало быть, в памяти. Итак! – майор свирепо зыркнул на не вовремя зевнувшего Лешку-водилу. Тот крякнул и нервно заерзал на своем месте.

– Ита-ак… - повторил майор. – Что нам было проинформировано…

Майор заглянул в блокнотик и на минуту замолчал, сосредоточенно вчитываясь в собственноручно выведенные строчки. Почерк у майора был, выражаясь культурно, как у курицы лапой.

- Гм… Так вот, целью экспедиции является выявление и нахождение не идентифицированного источника выбросов энергии, зафиксированных нашими - стало быть, российскими - спутниками непосредственно перед формированием данного (майор указал пальцем в потолок) облачного покрова над большей частью территории Западной Европы. Данный источник энергии получил кодовое название «Абаддон». В нашу задачу входит, так же, всестороннее изучение объекта, для которых целей в состав экспедиции и были включены десять ученых и все необходимое оборудование. Гм… - майор замялся, обводя взглядом собравшихся. – К сожалению, по независящим от нас причинам, девять из десяти ученых погибло в пути. Отдадим должное их памяти позже. Гм… А так же вышло из строя, пропало или было уничтожено практически все оборудование. Таким образом, данная часть миссии – то есть всестороннее изучение объекта – представляется мне на данный момент невыполнимой.

Все молча взирали на майора. Даже Мило, на время забыв о еде, уставился на Апраксина затаив дыхание. Всем своим видом командир показывал, что собирается сказать нечто очень важное.

- Вот это, – майор вытянул перед собой небольшой металлический тубус – запечатанные инструкции, выданные в Москве Самим. – Апраксин сделал многозначительную паузу. – Выданы на случай возникновения подобной ситуации, с разрешением вскрыть только по прибытии к этапу номер девять…

- Простите, какому этапу? – подал голос единственный выживший ученый Збышко Важек.

- Этапу номер девять! – отчеканил майор. – Согласно первоначальному плану наша экспедиция была разделена на десять этапов. Мы преодолели их с разной степенью успешности и подошли к девятому этапу. Вопросы есть?

Свой собственный вопрос майор посчитал риторическим и потому, не дожидаясь ответа, продолжил:

- Гражданским членам экспедиции и личному составу, за исключением старших офицеров, такие детали не разглашались – ухмыльнулся майор. - Десятый этап – непосредственно объект «Абаддон». По его выполнению наша экспедиция будет считаться успешно завершенной. Однако, как я уже сказал, успешно завершить десятый этап нам, по всей видимости, не удастся. Поэтому я вскрыл запечатанные инструкции. В них четко и ясно указано, что в случае провала первоначального плана, а так же в случае невозможности транспортировки объекта, либо в случае, если объект явно или косвенно представляется потенциально опасным, объект следует уничтожить, используя для этих целей любые доступные средства. – Апраксин замолчал и многозначительно обвел взглядом всех присутствующих. – Вопросы есть?

- Так точно! Товарищ майор, как предполагается осуществлять подъем на высоту? Я имею в виду… - боец замялся. – Там ведь пурга, ветер. Не осилим по отвесу забираться.

- Сержант Каримов, включите голову! – майор стукнул себя кулаком по лбу, очевидно демонстрируя принцип включения. – Конечно, не осилим! Поэтому никто по скале забираться на вершину не будет. Согласно имеющихся у нас данных, Бен-Невис имеет развитую сеть пещер. Один из входов этой, стало быть, сети пещер, располагается на высоте порядка ста двадцати – ста тридцати метрах над уровнем моря со стороны Форта Вильяма. Предполагается, что, проникнув в пещеры, мы сможем внутри горы, не подвергая личный состав угрозе со стороны ветра и пурги, добраться до вершины и, стало быть, до объекта. Еще вопросы?

- Как предполагается уничтожить объект? – вялым голосом поинтересовался Збышко Важек.

- Для этих целей у экспедиции имеются спецсредства.

- Взрывчатка?

- Я же сказал – «спецсредства». Спецсредства находятся в ведении старших офицеров, то есть в моем. – Апраксин усмехнулся. Полковник Неверов, руководивший экспедицией, утонул вместе с еще двадцатью людьми и двумя грузовиками во время переправы через Дунай. Принявший командование подполковник Грек погиб от шальной пули снайпера три дня спустя, когда конвою пришлось с боем прорываться сквозь кордон мародеров на улицах Вены. С того самого момента экспедицию вел он – майор Апраксин. И нельзя было сказать, чтобы он слишком тяготился этой ответственностью.

- Еще вопросы есть? Мило? Ты куда уставился?

Мальчик сидел не шевелясь, вмиг побледневший, вперившись невидящим взором в стену позади майора. Жестяная банка почти выпала из опустившихся рук и остатки бобовой похлебки стекали на пол. Спустя несколько мгновений он очнулся, вскочил с места и, схватив винтовку, кинулся прочь из подвала. «Враги!» - только и успел крикнуть он.

- Отставить панику! – рявкнул Апраксин на загалдевших разом людей. Бойцы, на позиции! Профессор, сидеть тихо и не рыпаться!

Мило тем временем птицей взлетел по лестнице на церковную колокольню. Проигнорировав перепуганного Горана он прильнул к прицелу и замер в неудобной позе, не обращая внимания на впившуюся в колени арматуру, тут и там вылезавшую из разбитого пола. Сперва в прицел была видна одна лишь серая пелена пурги, однако вскоре, в просветах между лавинами летящего снега, мелькнул один огонек ,второй, третий… Огни явно приближались.

- Рацию дай, скорей! – не оборачиваясь крикнул он Горану. Хорват молча повиновался. Он хорошо знал, что в такие моменты мальцу лучше не перечить. – Майор! Это Мило! Наблюдаю автоколонну, движется в нашу сторон с юго-запада! Да, через Лох-Линни! Пять, нет, шесть машин! Будут здесь минут через двадцать, очень быстро идут!

Горан со своим «драгуном» уже пристроился рядом с Мило. Конечно, два снайпера на одной позиции – это не совсем по правилам, но искать другую высоту было просто некогда.

Внизу времени тоже зря не теряли. БТР перегородил проезд по единственной не заваленной улице, ведущей прямиком от церкви ко льду залива. Бойцы Апраксина быстро но без суеты размещались на позициях. Грузовики, от греха, перегнали подальше и укрыли в развалинах – если машины уничтожат, экспедиция будет обречена, вне зависимости от исхода боя.

- Приготовиться! Огонь только по моей команде! – донесся из рации приказ Апраксина.

Теперь уже и Горан, и все остальные видели, как шесть машин, напоминавших издали НАТОвские вездеходы, выстроились в ряд перед въездом в город. Мило наблюдал смутное движение и, как будто бы, даже различал отдельные силуэты. Пришельцы – он чувствовал – были настроены враждебно, но какой-то личной заинтересованности в смерти членов экспедиции не имели. Мальчик не чувствовал ненависти или просто ожесточенности в их мыслях. Просто деловая, холодная сосредоточенность. Они пришли не убивать. Они пришли ликвидировать цели, только и всего.

- Вы незаконно пересекли государственную границу Великобритании! – разлетелся в воздухе рев громкоговорителя. Мило неплохо владел английским и в целом понимал, о чем ведется речь. – Немедленно сдайте оружие и отведите бронетехнику! В противном случае вы будете уничтожены! Повторяю! Немедленно…

- Ага, границы, как же… - прошипел Горан, поудобнее устраиваясь. – Думают, мы совсем идиоты?

- Ты знаешь английский? – удивленно покосился на него Мило. Пожилой вояка никак не походил на полиглота.

- А то! Я-то последние десять лет в Харькове прожил, а он сейчас что твой Ливерпуль. – усмехнулся хорват.

- А из Хорватии после наводнения уехал? – спросил Мило.

- Ну да… А что?

- Я тоже… - вздохнул мальчик.

Два автомобиля «пограничников», как окрестил их про себя Мило, тем временем, с ревом сорвались с места, пролетели полсотни метров, отделявших их от берега и, лихо развернувшись, вновь замерли. Теперь Мило ясно видел, что это были «хаммеры». Пулеметы на крышах автомобилей настороженно поворачивались из стороны в сторону, будто принюхивающиеся псы. Солдаты противника начали быстро приближаться.

- Всем позициям, огонь по готовности! – рявкнул Апраксин.

В ту же секунду «драгун» Горана выплюнул первую порцию смерти и один из «пограничников» упал на лед. Заговорили пулеметы «хаммеров», обдав позицию снайперов горстью горячего свинца. Мило вжал голову в плечи и прижался к полу. Он первый раз участвовал в настоящем бою на правах полноценного бойца. Сказать, что ему было страшно – значит не сказать ничего.

- Пацан, ты чего? Зацепило? – крикнул ему хорват, не отрываясь от прицела.

- Нет, ничего… - буркнул Мило. – Сейчас.

Он худо-бедно пристроился за куском отвалившегося невесть когда потолка с тем, чтобы не попасть под случайную пулю. Правда и обзор его здорово сократился. Вот в прицел его винтовки попал засевший в руинах пехотинец. Палец дрогнул на курке, но выстрела не последовало. Сердце готово было вырваться из груди, руки дрожали. «Соберись, тряпка!» - обругал он себя. – «Знал ведь, что придется! А теперь из-за тебя кто-нибудь из своих погибнет!» Он снова выцелил противника. «Давай, давай!» - пытаясь подавить приступ паники шепнул он себе. – «Сейчас!» Пехотинец дернулся и рухнул лицом в снег. Мило судорожно выдохнул воздух и крепко зажмурился. Он снова не выстрелил – постарался кто-то из своих.

Мощный взрыв сотряс поле битвы. На месте где только что стоял, остервенело поливая противника свинцом, БТР взметнулся к небу огненный факел. Повалил густой, жирный дым.

- Всем позициям, приготовиться к отходу! – голос Апраксина звучал удивительно спокойно, и это действовало обнадеживающе. – Отход по моей команде!

К дыму от взорванного БТРа добавился дым от шашек. В течение нескольких секунд позиции оборонявшихся оказались полностью скрыты темно-серой завесой от рядов неумолимо наступавшего неприятеля.

- Отходим, отходим! – прозвучал приказ. Мило и хорвату хватило восемнадцати секунд чтобы убраться с опостылевшей колокольни.

 

 

Отряд упорно карабкался по почти отвесным, обледенелым уступам Бен-Невис. Семь человек, каждый из которых мог в любую секунду сорваться вниз, неотступно, с решимостью обреченных, двигались все выше и выше. Возвращаться было нельзя. Там, у подножия, в ставшей с приходом ночи почти черной мгле рыскал враг. Может быть «пограничники» уже лезут вслед за ними по склону? Впрочем это навряд ли, если они не самоубийцы. А вот грузовики уже наверняка обнаружили. И теперь для остатков белградского конвоя только один путь – наверх, в пустоту.

Мило из последних сил цеплялся деревенеющими пальцами за ускользающую горную породу, когда чьи-то сильные руки схватили его за плечи и втащили на уступ. Хорват протянул юному экстрасенсу фляжку со спиртом, и он даже не поморщился, сделав два больших глотка. На уступе собралось пять человек, поджидали отставших. Наконец из-за края уступа показалась голова Збышко. Дрожащего профессора втянули на уступ, дали флягу. Профессор – не чета Мило – втянул пол фляги одним глотком, охнул, болезненно поморщился и опустился на снег.

- Где еще один? – вслух спросил майор, тревожно вглядываясь в черноту под уступом.

- Ммм, м! – промычал Важек, снова присосавшийся к фляге. – Он…

И профессор помахал рукой вверх вниз, что, видимо, должно было символизировать падение.

- Не закричал, чтобы не выдать. Герой! – закончил Збышко, и вылил в себя оставшееся содержимое фляжки.

- Дай с-сюда… - процедил сквозь зубы запоздало спохватившийся майор, вырывая из рук профессора опустевший жестяной сосуд. – Вот паскуда… Так, значит, отсюда до пещер метров сорок, но склон теперь пойдет довольно пологий, доберемся без проблем. Или кто-то хочет заночевать прямо здесь?

Ответом ему было гробовое молчание.

 

 

До пещер добрались без приключений. Даже профессор ухитрился как-то доползти до черного зева в отвесной скале, и лишь оказавшись под каменными сводами, защищавшими и от снега и от ветра, повалился наземь и захрапел. Апраксин скомандовал отбой, сам оставшись на часах. Бойцы повалились, что называется, кто где стоял. Мило, едва помнящий себя от усталости, все же умудрился влезть в спальный мешок. Он свернулся калачиком, пытаясь согреть ладонями отмороженные ступни и моментально провалился в сон.

Ему снилось, будто он опять сидит в инвалидном кресле. Обида, боль и неверие в собственные силы (откуда бы им вдруг взяться?) переполняют все его существо. Перед собой он видит лицо профессора Громова. Громов улыбается , немного грустно и в тоже время ободряюще.

- Вставай, Мило! Я знаю, ты сможешь.

Мило знал, что не сможет. Врачи восстановили позвоночник, перебитый упавшей балкой, но вернуть мальчику способность ходить так и не смогли. Ни один врач не брался помочь, называя ситуацию безнадежной. Никто не верил. Сам Мило не верил. Верил только Громов.

- Вставай, Мило! Я верю, ты сможешь!

И Мило встал. Неуверенно, с огромным усилием, задыхаясь от боли.

- Вставай, Мило! Иди, иди ко мне. Давай, всего десять шажочков. Давай: раз…

И Мило сделал первый шаг - первый шаг в своей жизни.

- Давай: два…

Второй шаг. Боль была нестерпимой, он плакал, даже не пытаясь сдерживать слезы.

- Три…

Мило шел. Он сделал три шага, пять, семь… Сделав девятый шаг он упал. Он почти сумел! Почти! Мальчик в отчаянии саданул кулаком по полу.

- Я никогда не смогу! Никогда! Никогда! – причитал он, размазывая слезы по лицу. – Даже дурацких десять шагов не могу сделать! Я ничего не могу!

Профессор Громов присел рядом с мальчиком и обнял его за плечи.

- Не расстраивайся из-за пустяков ,Мило. – улыбнувшись произнес он. – За мелкими неудачами ты не замечаешь великих свершений. Ведь ты только что пошел сам, без чьей либо помощи. И стоит ли, по-твоему, забывать о давшихся таким трудом девяти шагах из-за того только, что не удалось сделать десятый?

Громов поднялся и протянул руку Мило.

- И, наконец, мой мальчик, сегодня ты получил прекрасный урок на будущее. – профессор загадочно улыбнулся. – А теперь вставай, Мило. Вставай!

-Вставай, Мило! Подъем! – проорал ему прямо в ухо Апраксин.

 

 

Прошло ровно трое суток с того момента, как их маленький отряд вошел в пещеры Бен-Невис. Все это время они неизменно продвигались наверх: двигались вперед, возвращались, плутали, изыскивая любые возможные способы подняться выше. Они пробирались сквозь самые немыслимые щели, когда приходилось по пол минуты ползти, выдохнув из легких весь воздух, и все равно до крови обдирая живот и спину об острые каменные грани. Большую часть теплой одежды пришлось бросить, и теперь никто, даже неунывающий оптимист Леха, не осмеливался задумываться об обратном пути. Лишь бы дойти. Лишь бы положительным образом завершить десятый этап экспедиции – а там хоть помирай.

К исходу третьего дня Мило вдруг почуял неладное. До этого момента своим внутренним взором он видел лишь сияние «Абаддона», становившееся все нестерпимее. Но теперь он явственно чувствовал: кто-то разыскивал их, кто-то с невиданным упорством стремился напасть на их след. И этот кто-то был очень-очень близко. Он поделился своим предчувствием с майором.

- Где они, можешь определить? – первым делом поинтересовался тот.

- Это может показаться странным, но мне кажется, что они сверху. – неуверенно отозвался Мило. – Будто бы у нас над головами.

- Как это «сверху»? – не поверил Апраксин. – Они, что же, на крыльях туда залетели? Хотя, может и на крыльях, с них станется…

Майор ввел отряд в курс дела. На оружие нацепили глушители, фонари загасили - теперь передвигались только в пнв. Как очень скоро убедились – не зря.

На преследователей вышли (не наткнулись, а именно вышли) уже на следующий день. Просочившись сквозь очередную щель они оказались в большом коридоре, просторном настолько, что можно было стоять в полный рост, не опасаясь размозжить череп о каменный свод. Бесшумно они двигались по черному лабиринту. Впереди – Мило и Апраксин. Наконец парень уверенно махнул рукой в сторону: «Там».

Умело и вовремя брошенная световая граната в условиях пещерной тьмы может оказаться в разы эффективнее любого фугаса. Используя фактор внезапности бойцы Апраксина в течение минуты истребили три четверти отряда преследователей – тех, кто шел впереди и в полной мере смог насладиться вспышкой. Да и зачем им жить-то оставалось – без глаз? Оставшиеся противники расползлись по закоулкам и дальнейший бой растянулся почти на пятнадцать минут. Мило со своей винтовкой в сражении не участвовал хотя бы потому, что по недомыслию не зажмурился вовремя, и в течение нескольких минут лежал ничком в крохотном тупичке, наблюдая мельтешащие перед глазами алые круги и борясь с желанием во всю глотку заорать. Когда зрение, а вместе с ним и способность соображать, вернулись к несчастному экстрасенсу, первым, что он увидел перед собой, было перепуганное лицо молодого парня. Совершенно незнакомого молодого парня. Мило вскрикнул и вскинул винтовку, попутно снимая оружие с предохранителя. В это мгновение он мысленно уже попрощался с жизнью, поскольку никогда не мог похвастать отменной реакцией. Однако парень и не думал стрелять. Он медленно осел на пол и выставил вперед руки ладонями вперед. В глазах его плескался настоящий ужас.

- П-пожалуйста, не стреляй… - произнес он сдавленным шепотом по-английски с сильным французским акцентом. – Н-не убивай меня…

- О-оружие о-отдай… - так же сдавленно прошептал Мило по-английски с сильным русским акцентом.

- Я п-потерял… - хлопая глазами ответил его странный собеседник и сполз еще ниже по стенке.

С минуту Мило колебался. Отпустить врага – значит почти наверняка подставить спину под пулю, не говоря уже о риске погубить всю команду. Отвести к своим – значит пленника его на верную, и, скорее всего, мучительную смерть. Застрелить?

- Х-хрен с тобой… - сказал Мило по-русски, а по-английски добавил – У-уходи! Уползай отсюда быстро. Сейчас наши вернутся – тебе каюк, понял?

Парень молча кивнул головой, видимо не совсем понимая, что происходит и почему его не убивают.

- В спину мне не шмальнешь?

Отрицательной мотание головой.

- Н-ну ладно… прошипел Мило и, на всякий случай, начал пятиться назад, держа противника на мушке, пока тот не исчез во тьме.

 

 

- Живой, экстрасенс! – радостно прижал его к широкой груди Горан. – А я тебя чуть было не подстрелил – думал один из этих крадется.

- Живой, стало быть? – майор потрепал Мило по плечу. – И не ранен?

Мальчик отрицательно мотнул головой.

- Это хорошо. Жаль, Лехе и сержанту повезло меньше. И профессору. – мрачно добавил Апраксин, кивнув на три темных продолговатых предмета, лежащих в глубине грота. – Да, жалко пацанов… Ладно, стало быть, далеко нам еще до объекта? Так-с. Два дня максимум, о как!

Дошли они, однако, гораздо быстрее. Тоннель стал теперь широким и высоким, двигаясь полого вверх. Повернув в очередной раз троица замерла как вкопанная: из широкой трещины в стене в коридор проникал мягкий, чуть мерцающий свет. Первое впечатление, будто это дневной свет и трещина ведет на поверхность, оказалось обманчивым: протиснувшись в нее, путники оказались еще в одной пещере. Грот имел в поперечнике метров тридцать. В высоком потолке зияла оплавленная дыра, весь пол был усыпан обломками породы. А в центре грота, погрузившись в камень примерно на четверть своей длины, возвышался цилиндр высотой в полтора человеческих роста. Цилиндр имел явно рукотворное происхождение – он был выполнен из светлого, почти белого блестящего металла, и имел идеально правильную форму. Свет, наполнявший грот, исходил именно от этого загадочного объекта.

- Так вот ты какой, «Абаддон»… - потрясенно прошептал Апраксин делая несколько шагов по направлению к цилиндру. Майор принялся обходить объект по кругу, Мило хвостиком следовал за майором, не сводя зачарованного взгляда с сияющего столба. С той стороны цилиндра, что была противоположна входу, они обнаружили узкую вертикальную щель в обшивке объекта. Из этой щели на пол пещеры вытекала сиреневатая жидкость. Майор просунул в щель металлическую линейку и провел по всей длине, но ничего не обнаружил.

- Пустой. – констатировал майор. – Видимо, все содержимое уже вытекло. Что же, нужно завершить возложенную на нас миссию, пусть и не совсем так, как планировалось. Мило, достань из моего рюкзака взрыв…

Договорить Апраксин не успел, так как в этот момент щель с громким шипением начала раздвигаться. Теперь она стала подозрительно похожа на приоткрывающуюся дверь. Мальчик и майор медленно обошли цилиндр, пятясь к выходу.

- Горан, доставай взрывчатку, это приказ! – прорычал Апраксин, когда они с Мило подобрались к хорвату. Тот молча повиновался. Майор ловко приладил таймер к трем связкам пластида, решительно приблизился к цилиндру и заложил взрывчатку с трех сторон. Шипение отверзающейся «двери» в цилиндре тем временем прекратилось.

- Теперь нужно уходить. – сообщил Апраксин, резво подскочив к Мило и Горану. Таймер установлен на пять минут. Вряд ли мы успеем уйти достаточно далеко, но ...

- А стоит ли? – меланхолично подумал Мило, послушно труся вниз по коридору вслед за майором. Хорват поспевал сзади. – Все равно ведь возвращаться нам некуда…

Когда пять минут по внутренним часам майора почти истекли, он разрешил им остановился и немного отдышаться.

- Ну, сейчас жахнет… - проговорил он, придерживаясь одной рукой за стену. С секунды на секунду.

Однако секунды бежали, а взрыва все не было. Прошла минута, две, три… Когда минуло десять минут майор не выдержал…

- Это что еще за хрень?! – Апраксин ошалело тыкал таймер под нос то Горану, то Мило.

- Это таймер. – спокойно сказал хорват. - Мне очевидно, что он не работает.

- Да неужели? – с издевкой спросил майор. – Мне тоже. И что из этого следует?

- Можно привести детонатор в действие и вручную. – все так же спокойно продолжал Горан.

- Бесполезно, я уже пробовал.

-Вы уже? – Мило изумленно воззрился на майора. – Вы уже пробовали?

- Да только что. – упавшим голосом подтвердил командир экспедиции. – Детонатор вышел из строя. Я боюсь, что сама взрывчатка тоже того…

Апраксин во второй раз не закончил мысль, застыв с открытым ртом и уставившись на цилиндр. Глаза майора медленно лезли из орбит. Реакция его спутников была, в общем, аналогичной. Из черного прямоугольного провала, в который превратилась щель цилиндра и край которого был виден теперь даже от входа, показалась пухленькая детская ручка.

 

 

Маленький златокудрый мальчик, одетый в синюю курточку и в синие же шорты стоял прямо перед цилиндром и внимательно разглядывал троих людей. В правой руке мальчик из цилиндра сжимал какой-то предмет, напомнивший Мило игрушечный рожок, а левой, то и дело, потирал ушибленную коленку. Выглядел мальчик довольно сердитым и расстроенным.

- Парни, ребята, застрелите эту тварь. – услышал Мило хриплый голос Апраксина. – Это приказ, слышите! Я не могу пошевелиться!

- Я тоже не могу! – прохрипел ему в ответ Горан.

Мило, не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, нацелил ствол винтовки в грудь мальчишки и передернул затвор.

- Молодец! А теперь стреляй! Убей эту… это…

Мальчик вздохнул и медленно направился в сторону Мило.

Шаг.

- Стреляй!

Второй.

- Да стреляй же, идиот!

Третий.

- Мило, стреляй, это приказ!

Девять. Мальчик, почти вплотную подошедший к горе-снайперу, вдруг споткнулся и упал, поранив об острый камешек уже раз невесть где ушибленное колено. Однако, малыш не заплакал, а только нахмурился еще сильнее и исподлобья смотрел на Мило ярко-голубыми глазами.

- Да стреляй же, родненький! – вне себя от ужаса взмолился Горан, прежде чем потерял сознание.

- Стреляй, Богом тебя заклинаю! Ты же нас всех погубишь! – в тон ему причитал потерявший всякое самообладание майор.

«И чего они так кипишаться?» - со странной ясностью подумал Мило. – «Это же просто ребенок. Маленький обиженный ребенок».

- Простите, товарищ майор… Я не могу стрелять в ребенка. – Мило опустил винтовку на каменный пол.

- Под трибунал пойдеш-шь… - прошипел майор.

- Не пойду, я присягу не приносил. – равнодушно заметил Мило. Майор на эту дерзость уже ничего не мог ответить, лишившись чувств вслед за хорватом. Мило теперь и сам ощущал неодолимую тяжесть, наваливающуюся на него.

- А ты иди домой, пацан. – проговорил он, с трудом шевеля немеющими губами. – Где бы он ни был… Дома-то оно всяко лучше.

Свет, озаряющий грот сделался вдруг нестерпимо ярким, поглотив очертания всех предметов. Мило подумал, что умирает. Смирившись с этим неприятным фактом он изо всех сил заставил жизнь промелькнуть перед глазами, в памяти возник только один эпизод – тот самый, когда он впервые пошел сам. Что же такое сказал ему Громов? Ценный урок на будущее? Да, да… «Не всегда последний шаг стоит того, чтобы его делать». Глупо, не правда ли? Мило опять не сделал последнего шага, и вот теперь он умер. Ну, или, во всяком случае, готовился умереть.

Свет заливавший грот, а вместе с ним и все естество Мило вдруг погас. Внутренний взор на этот раз ни о чем не мог поведать молодому экстрасенсу. «Наверное, я наконец умер» - решил Мило и отважился приоткрыть глаза. Лучше бы он этого не делал…

Он лежал все в том же гроте, рядом без движения лежали майор и хорват. И свет все так же заливал помещение, только на этот раз он был гораздо мягче и теплее. И исходил он теперь не от цилиндра. Там, где минуту назад стоял мальчишка в синих шортах, теперь высилась исполинская фигура, облаченная в изумительные белые с золотом одеяния. Распростертые серебряные крыла едва не задевали высокий потолок пещеры. Лик ангела был столь чудовищен и прекрасен одновременно, что просто не умещался в сознании бедного Мило. В правой руке ангел держал рог, а левая покоилась на эфесе меча.

«Вот сейчас он поднимет рог и вострубит» - подумал Мило, и сам ужаснулся тому, как вообще он способен о чем-то рассуждать в такой момент. – «И наступит конец всему. И во всем этом виноват ты один, мой дорогой Мило».

Однако ангел явно не торопился трубить в рог. Вместо этого он слегка склонился над мальчиком, и Мило услышал свой собственный голос, прозвучавший у него в голове: «Не всегда десятый шаг стоит предыдущих девяти. И не всегда последний шаг стоит того, чтобы его делать». И ангел не сделал.

 

 

- Эй, малыш, ты живой? – чья-то бородатая физиономия склонилась над ним, и Мило обдало жаром человеческого дыхания. Совсем не похоже на ангельский свет. – Живо-ой! Ну-ка, хлебни.

Мило отпил из кружки обжигающе горячего чая и с трудом сел на койке.

- Что произошло? Где я? Кто вы? – закидал он вопросами обладателя бородатой физиономии.

- Ну ты, брат, даешь! Забыл что-ли уже? Я ж Семен, Сеня Кулешов, из варшавского конвоя.

- Я помню… Но вы же погибли? – Мило на всякий случай отодвинулся на другой край кровати.

- Да не погибли мы. Просто опоздали немного. И братиславские целехоньки доехали. Вас мы зато еле отыскали. Вот уж кто точно едва в мертвецы не записался. Знатно вас натовцы потрепали. Они же, ясное дело, тоже объект засекли, ну и дунули сюда. Да только нам-то ближе оказалось! – Семен довольно потер руки. – Ух как мы их отделали.

- А майор где? А Горан?

- Да живы. – Сеня наклонился к самому уху Мило. – Только, вроде как, рехнулись совсем. Все про каких-то ангелов вещают, про цилиндр светоносный.

- А вы там что, ничего не нашли? – как можно более безразличным тоном поинтересовался Мило.

- Ну, вас и нашли. А больше ничего. Самое смешное, что наш с братиславским экстрасенсы больше никакой энергии тут не видят. Все! Ушла, тю-тю! Да ну и ляд с ней, я так думаю. Ты лучше на небо посмотри! Небо-то, небо-то какое!

«Небо?» - про себя удивился Мило. – «А какое тут может быть небо?» И только теперь понял, что в палатке как-то уж слишком светло.

- Ты глянь, глянь! – подначивал его Семен.

Кряхтя и охая, Мило с горем пополам добрался до выхода и выглянул на улицу. И обомлел: не было пурги, не было белесой мглы вокруг – только бескрайняя белая пустыня, а над ней – яркое синее небо. «Не знаю я, ради каких вещей стоит делать этот самый последний шаг» - думал Мило, возвращаясь ан свою койку. – «Зато теперь точно знаю, ради чего стоит его не делать».

Изменено 10 января, 2011 пользователем Marfa

[Marfa]

Прием работ закончен.

Переходим к голосованию.