Огни большого города.

[Marfa]

Огни большого города.

 

С конкурса всея-рус-tes.

 

Мягко прошелестел гравий перед домом. Ночной визитер на секунду замер, прислушиваясь к выдавшему его присутствие звуку, и продолжил движение, на этот раз медленнее.

 

Прикосновение к гладкому металлу укололо пальцы холодом. Альтмер провел рукой по отполированной панели, пытаясь нащупать едва уловимое изменение рельефа поверхности. Двемерский сфера-дом, казалось, бесстрастно взирал на происходящее: металлическая крепость нечасто впускала под свои своды непрошенных гостей. Тем более - воров. Но Таренан, телекинетически нащупывая спрятанный внутри замок, знал, что никто не поднимет тревоги: глушащий внешние магические импульсы щит предусмотрительно выключен, а слуги давно находятся в объятиях сна. Об этом позаботилось снотворное, сдобрившее их ужин.

 

Альтмер сосредоточился. Он буквально всем телом чувствовал, как тоненькие струйки магии меняют настройки прибора: он сам становился этими струйками, растекался внутри замка, бежал по узким трубочкам, увеличивал и уменьшал напряжение...

 

Крикнула ночная птица. Таренан вздрогнул и послал импульс более сильный, чем хотел. Осветительные приборы нервно замигали.

 

«Надо быть аккуратнее» - напомнил себе мужчина и мысленным усилием привел систему в равновесие. Щелк! Неотличимая от оболочки дверь мягко выдвинулась наружу и поднялась вверх, пропуская в «плавающий» коридор, ведущий во внутреннюю часть жилища. Теоретически двери двемерского сфера-дома снаружи не то что открыть, найти было невозможно. Но только теоретически.

 

Таренан поежился и поспешно шагнул в теплое нутро дома. Очень повезло, что Карнагс, ведущий инженер Имперского города, решил сегодня перекатить свое передвижное поместье поближе к природе и подальше от посторонних глаз.

 

Альтмер шел, едва слышно ступая по облицованному кафелем полу, осматриваясь, стараясь не упустить ни единой мелочи. Он миновал холл, коридор, приемный зал, попутно взламывая всё новые и новые двери… Обычно их на пути хозяина открывали слуги, заточенные наверху, наедине с экранами и переключателями, но в данный момент это была недоступная роскошь. Блуждая при бледном полусвете синих ламп, вор начинал злиться: он заплутал в поисках лестницы наверх.

 

«Ах да, эти ваши штучки…» - мужчина остановился и с улыбкой хлопнул себя ладонью по лбу: лестница выдвигалась из потолка в холле.

 

Кабинет нашелся относительно быстро. Комната была обставлена в рейсданийском стиле, не выходящем из моды вот уже три сезона: массивная металлическая мебель из гнутых труб, стены облицованы грубо отесанным камнем: минимум деталей, максимум практичности. Однако хозяин явно придерживался широких взглядов на интерьер: гостиная была представлена как ново-имперская, а в мебели и отделке потолочных балок жилых комнат прослеживались этнические мотивы западной Аргонии.

 

Открывая ящики тяжелого письменного стола, Таренан старался оставлять как можно меньше следов, которые могли бы указать хозяину на ночное посещение. Сегодня альтмер пришел не красть - у него были задачи поважнее.

 

Где-то за стеной глухо всхрапнул хозяин, заставив вора вздрогнуть. «Как бы никто не проснулся…» - подумал он, поспешно, но аккуратно задвигая ящик.

 

Чертежи оказались в сейфе, за гобеленом, изображающим возвращение двемеров в Нирн. Наверняка хозяин заказал его к предстоящему празднику. Мужчина едва сдержался, чтобы не сорвать разноцветную ткань и бросить ее в камин. Будь его воля, и весь дом вместе со всеми двемерами Нирна горел бы сейчас в Обливионе.

 

Широкие листы бумаги разворачивались, и чертежи, нанесенные на них, в сумерках походили на паутину, сплетенную сумасшедшим пауком. Взгляд остановился на очертаниях до боли знакомых: помещения башни Университета Таинств. Ныне там располагался главный генератор энергии Имперского города.

 

Скрипнули стиснутые зубы. Таренан постоял пару минут с закрытыми глазами, сжимая и разжимая кулаки, дожидаясь, пока пелена гнева, окутавшая его сознание, растворится. Ненадолго: скоро злость вернется, она, как и боль, никогда не уйдет насовсем. Но сейчас мысли должны были работать как отлаженная машина. Двемерская машина.

 

Перерисовывая части чертежа в блокнот, альтмер невольно вспоминал все, что было связано с этими комнатами: бывшими библиотеками, лекционными, спальнями… Они вставали перед его мысленным взором, словно призраки. Когда-то там жили его друзья, когда-то там жил и он сам. До Возвращения. Эти существа из древнейшего прошлого, забытые, считавшиеся безвозвратно потерянными во вселенной, свалились тогда как снег на голову жителям Империи! Они показывали чудеса и соблазняли открытиями, которые, как виделось обывателям, сделают жизнь легче и удобнее… Но за все нужно было платить свою цену. Цену, которая показалась Гильдии слишком высокой.

 

 

 

Ветер шелестел листьями каштанов. Стояла поздняя осень, и грязь под ногами смачно хлюпала, комментируя каждый шаг. Карман Таренана едва заметно оттягивал блокнот с чертежами, но вот разум куда более заметно тяготили мысли.

 

Вор шел по широкой колее – трассе, проложенной для сфер-домов, до моста осталось пройти совсем немного. С возвышения уже были отчетливо видны белоснежные стены столицы (надо сказать, что за последнее столетие она сильно выдвинулась за их пределы), подсвеченные синим светом новых фонарей улицы, отчего Таренану вдруг показалось, будто город находится в глубине морской пучины. Альтмер хорошо помнил, что когда-то эти огни были пусть не столь яркими, но и не такими холодными. Еще лет тридцать назад Имперский город освещало теплое пламя живого огня, а не этот раздражающий, мертвый свет порабощенной магии. Даже сами очертания города казались мужчине какими-то особенно резкими, недружелюбными, наполненными механическим безразличием. Правда, кое-где все осталось почти по-прежнему, например, в районе Вотерфронт. Туда-то и направился альтмер, стараясь не смотреть на картину когда-то столь любимую, а теперь вызывающую лишь омерзение.

 

 

 

- А потом я как рраз! Он как стоял, так и шлепнулся, на звук – будто мешок с сеном упал! А я ему и говорю…

 

Таренан угрюмо уткнулся в полупустую кружку с пивом: нить разговора он потерял уже где-то полчаса назад и теперь только изредка кивал на насыщенное драматизмом повествование крепкого рабочего-норда. Зал таверны монотонно гудел голосами переполнявших его посетителей. Бздям! – Хозяин стукнул кружками и зычно позвал официанта-центуриона, стараясь перекричать разноголосый ор.

 

- Гууукииии, груда металлолома! Пива за второй столик, да поживее!

 

В ответ робот только меланхолично скрежетнул, неверным движением подхватил кружки и покатил вглубь зала, натыкаясь на посетителей и расплескивая напитки.

 

- Фрэээнк, а я думал, ты его уже на свалку, того… - удивленно проводил официанта мутноватым взглядом Таренан. – Ты же сам… ик… вчера говорил, что видеть эту чугунную бошку больше не можешь!

 

- Ну, ты даешь! – осклабился тучный бретон за стойкой. – На какие гроши я, по-твоему, нового куплю? У меня тут, понимаешь ли, не «Тайбер Септим»!

 

- А живого нанять?

 

- А живой еще дороже станет, – махнул ручищей хозяин. – Этого я купил один раз и двадцать лет потом пользую, а живым им, знаешь ли, каждый месяц того… платить надыть! И ногой ему под зад не звезданешь, коль чего не так.

 

- Живые душевнее… - вздохнул альтмер и отхлебнул из кружки. – Вот, помню, хорошенькая была официанточка в одной пивнушке возле Университета! И грудь, и попа ничего себе, а глазенки так и сверкали, так и сверкали!

 

- Это когда было-то?

 

- Да… - вор развел руками и нахмурил лоб – лет сто двадцать, наверное, назад!

 

Хозяин шумно расхохотался.

 

- Ты б еще груди святой Алессии вспомнил! Нынче, брат Таренан, век прогрессу! И негоже мыслящим существам спины горбатить, пусть это за нас машины делают. Так что придется тебе потерпеть Гуки еще немного.

 

- Век прогресса… - Таренан с отвращением сплюнул на и без того грязный пол. – Много он дал тебе, этот век прогресса? Стального недотепу-официанта, готового развалиться от любого чиха?

Тавернщик замялся.

 

- Пусть мне особо разницы не видно, но другим-то стало намного лучше! Все эти машины для пахания и сеяния, самодвижущиеся повозки вместо лошадей, от любых болезней лечат, даже руки и ноги механические делают не хуже прежних! Да чего там, на улицу можно ночью спокойно выйти, не боясь, что тебе тут же нож к горлу и руку в кошелек! Нет, что ты ни говори, а двемеры навели в этой дыре порядок, – Фрэнк убежденно качнул головой. Где-то в углу таверны группа горластых мужиков затянула «Эх, железный мой конь», аккомпанируя себе притопыванием – решили потренироваться перед завтрашним праздником. Как-никак, столетие Возвращения! Это тебе не баран чихнул!

 

- И вы купились на сеялки, повозки и прочие фокусы! – вскочил от возбуждения Таренан. – Вот ради этого три имперские провинции добровольно отказались от магии и преследовали тех, кто не хотел этого делать!

- И правильно преследовали, – спокойно возразил бретон. – Когда речь идет о благе общества, приходится идти на жертвы. Тем более чего ты так нервничаешь? Никуда твоя магия не делась. Течет себе по трубам и никому не мешает. А то, что колдунством на улице невозбранно заниматься нельзя – так и не велика потеря!

 

- Это не магия, мой твердолобый друг! Это фальшивка! Рабская подделка! Некогда грозная стихия, лишенная сейчас не то что величия - достоинства! Когда-то мы изучали ее с благоговением, настойчивостью и уважением перед открывающимися тайнами, мы жаждали знаний…

 

- А народ в это время жаждал жрать! – треснул кружкой о стойку Фрэнк. – Хочешь сказать, что из-за того, что паре премудрых баранов хотелось пыхать огнем и нажираться на конференциях, все остальные должны отказываться от свалившегося им на голову блага?! Ну уж нет. Маги сами виноваты в том, что их отделали по первое число. И поделом!

 

Альтмер в бессильной злобе поднял было кулаки, но тут же обмяк и опустился обратно на табурет.

 

- Вы уничтожили красоту и глубину этого мира… - тихо прошептал он. – Его тайну.

 

- Мы ее просто разгадали.

 

Гуляки, распевавшие про железного коня, дружной толпой вывалились из дверей трактира на улицу, и в зале стало заметно тише.

 

- Не раскисай, друг! – как-то внезапно мягко обратился к Таренану Фрэнк. – Я что ж, не понимаю, что ли? Ты ведь альтмер, а вам колдовать на роду написано, вот и мучаешься. Я ведь сам бретон, у нас тоже… склонности. Иногда даже думаю, а что, если б все было иначе? Мог бы я, скажем, пиво в лед превратить или взлететь в небо просто так, взмахнув руками…

 

- Ничего ты не понимаешь, – скривился вор, кинул на стойку несколько монет и нетвердой походкой вышел из трактира, чуть было не попав под ноги огромного центуриона-паука, развозившего запоздалых пассажиров по домам. Прошептав ему вслед какие-то проклятья, Таренан свернул в переулок. Воспоминания накинулись на него словно рой разъяренных пчел. Как сейчас он видел перед собой короля Крагмака, стоящего возле нестерпимо сверкающего воздушного корабля, от одного взгляда на который у альтмера начинали болеть и слезиться глаза. Вокруг толпы, толпы народа, колышущееся море живых существ…

 

«Мы многого достигли в своем развитии за то время, что были оторваны от Нирна, и готовы поделиться своими знаниями с вами. Единственным условием станет отказ от использования магии. Наши приборы и механизмы имеют магические источники энергии, требующие тщательной и тонкой настройки. Колдовство рядом с ними может легко повредить их работе…»

 

Сияет башня Белого золота. Радость, ликование, красные флажки трепещут на ветру… Ведь теперь начнется новая жизнь, жизнь сытая, спокойная и комфортная.

 

Лишь молодая, только что воссоединившаяся гильдия магов осталась верна своему призванию и не пошла на уступки.

 

Таренан почувствовал, как к горлу поступает ком, и облокотился о холодную стену. Он помнил всех членов гильдии, каждого. Бывших членов Синода, бывших Шепчущих, теперь друзей и братьев друг для друга. Имена, лица, глаза, улыбки… они вставали перед ним, словно призраки прошлого и тут же рассеивались в предутренней прохладе. Тех, кто остался в живых после антимагического бунта, было всего десятеро, семеро из них сейчас спали в своих могилах.

 

«Только трое… Фатиса, старая данмерша, скрывается в лесах и совсем выжила из ума. Альдри взял чужое имя и работает теперь переписчиком в Имперском банке. И я – преступник и вор. Три жалких, бессильных мага на всю империюТамриэль». Таренан горько усмехнулся. Он вспоминал, как устанавливали противомагичские щиты сначала в городах, потом айлейдских руинах, с боем нейтрализовывали святилища даэдра. Сколько народу тогда полегло в схватках с культистами… Наконец законсервировали даже дорожные святилища девяти! Жителям империи теперь выгоднее стало быть атеистами.

 

Но ярче всего вспоминался Таренану сам бунт, он был словно сочными красками написан на полотне его души. В этой картине преобладали два цвета: красный и белый. Кровь и белый камень столицы.

 

- Император отказал нам в помощи! – из темного переулка выглянуло взволнованное лицо Касселя, маг в порыве отчаянья схватил мужчину за рукав. – Он предлагает принять условия и открыть врата Университета… видимо власть уже не в состоянии защитить своих подданных!

 

- Кассель? – альтмер вздрогнул, огляделся. – Что ты тут делаешь!? Ты ведь умер!

- Я только что с переговоров! – удивился имперец. – Нам отказали! Слышите, отказали! Теперь гильдия может надеяться только на свои силы! Новые отделения в Королле и Чейдинхоле полностью уничтожены, Лейавин еще держится.

Темный переулок изменился, червем сворачиваясь в пространстве, чтобы превратиться в просторную светлую комнату. Таренан с удивлением наблюдал, как тряпье, заменявшее ему одежду, превращается в дорогую белую робу.

 

- Это было предсказуемо, – вздохнул он, поправляя воротник. – Вспомни, гильдия тоже не очень-то помогала императорской семье во время кризиса Обливиона. Как обстановка снаружи?

 

- Нас осаждают ополченцы из горожан, но это не страшно: за стену им не пробиться. Но ожидается подход легионеров.

 

- С ними тоже не должно возникнуть проблем. Мы будем сидеть здесь столько, сколько…

 

Оглушительный грохот прервал слова Таренана. Ворота разлетелись так, будто были сделаны из картона, а не из зачарованной стали. Во двор университета, раздирая в клочья клубы пыли, хлынул поток людей. Альтмер увидел, как тонут в этой реке синие пятнышки - робы учеников. Многие из них, оглушенные и ошарашенные взрывом, не успели произнести ни одного заклинания...

 

Послышались громкие хлопки, гудение, свист: это пришедшие в себя маги постарше пытались остановить наступление, выстроившись в ряд перед башней университета. Взвыли твари, призванные из забвения, и какофония ликования нападавших сменилась воплями ужаса. Таренан мог это только слышать: он в спешке телепортировался на первый этаж, а Кассель кричал ему вслед что-то про победу.

 

- Мы отбили их атаку! – радостные лица, запачканные грязью, боевой блеск в глазах. – Пусть только еще сунутся!

 

То, что было потом, Таренан мог вспомнить только обрывками: тяжелые, мощные как таран механические чудовища входят во двор, за ними вносят странные темные конструкции на треножниках. Альтмер догадался, что они глушат магию после того, как попытался загородить волшебным щитом себя и малышку Кельн, стоявшую рядом, но удары ополченцев вместо щита приняла его спина. Таренан еще ни разу в жизни не чувствовал такой боли и такого отчаянья, как в тот жаркий июльский день. Он так никогда и не смог забыть широко распахнутых глаз девушки, пронзенной копьем, товарищей, своих учителей и учеников, падающих под тяжелыми ударами облаченных в стальную смерть легионеров. Кровь, боль, крики, отчаянье, кровь, белый камень, смерь, кровь…

 

- Я не хотел, чтобы так было, не хотел! - шептал он, прижимаясь щекой к мостовой, по лицу текли слезы. – Кассель, слышишь, не хотел!

 

Полуденный жар сменялся холодом могилы, мир словно погружался во тьму.

 

- Конечно, не хотел, дружок! – раздалось у него над ухом. Альтмер неожиданно осознал, что рев и грохот стихли, как не бывало, и сам он лежит в переулке Вотерфронта, а никак не во дворе Университета Таинств. Холодный пот градом катил по спине и лицу, зубы стучали от холода.

 

- Кто ж хочет так надраться, чтобы потом на всю улицу орать, – продолжал спокойный голос: над Таренаном стоял высокий полуорк. - Давай, дружок, вставай, пойдем-ка отсюда, пока ты еще полквартала не перебудил, – ласково приговаривал он, поднимая вора на ноги. – Дом-то хоть свой помнишь?

 

- Да, да, большое спасибо… да, помню… извините… - запинаясь, пробормотал Таренан и схватился за фонарный столб: твердо держаться на ногах у него пока не получилась. – Это все нервы…

 

- А как же! – усмехнулся полукровка и зашагал прочь.

 

Таренана бил озноб, руки тряслись, голова соображала неважно. Он подумал было, что неплохо бы действительно пойти домой и отоспаться как следует, но тотчас прогнал эти мысли: на сегодняшнее утро у него еще остались незаконченные дела.

 

 

 

 

 

- Прошу простить меня, рыцарь Ра’хнаджи, за то, что вызвал вас в столь ранний час, – Карнагс внимательно смотрел на посетительницу, поглаживая тугие завитки иссиня-черной бороды. – Дело не терпит отлагательств.

 

- Защищать граждан Империи – наш долг, – промурчала, кивнув, стоящая перед ним молодая хаджитка в форме легиона. – Даже в пять часов утра.

 

За окном дома-сферы занимался пастельно-розовый рассвет.

 

Хозяин был облачен в халат и мягкие домашние тапочки, но это не мешало ему выглядеть серьезно, внушать уважение и даже благоговейный страх.

 

- Я попросил протектора Натиуса прислать именно вас, потому что ранее слышал о вашем интересе к некому преступному элементу. Если выражаться точнее, вору, использующему магию.

 

- Слухи вас не подвели, господин Карнагс. Ра’хнаджи давно выслеживает этот элемент, очень давно! – зрачки хаджитки сузились, превратившись в тонкие щелочки. – Пару раз он чуть было не попался мне в когти, но магия и остолопы-солдаты помогли злодею скрыться.

 

- Я знаю эту историю, рыцарь, и очень сожалею, что столь тщательно подготовленная операция провалилась. Но, надеюсь, в этот раз вам повезет больше.

 

Девушка напряглась. Ночной гость, как называли вора между собой в Легионе, был основным направлением работы хаджитки последние три года. Преступник приходил, усыплял слуг, самодельными ключами деактивировал щиты, тончайшими, виртуозными манипуляциями открывал даже самые сложные замки, выносил из дома все, что хотел и растворялся в ночи, так, как будто его и не было. Облавы, усиление охраны – ничто не могло его остановить! Ра’хнаджи взяла это дело, как только получила повышение до странствующего рыцаря, и вскоре оно стало буквально ее наваждением. Тонны материалов, которые ничего не проясняли, сотни показаний, из которых ничего не следовало, бесполезные улики… от всего этого можно было сойти с ума. Коллеги уже начинали подтрунивать над хаджиткой, сидящей над бумагами все ночи напролет, спрашивая, уж не влюбилась ли она в этого Ночного Гостя? О нет, она не влюбилась. Она ненавидела вора всеми фибрами души, но, хоть и не могла сама себе в этом признаться, даже начинала его уважать.

 

- Итак, я утверждаю, что вор побывал у меня в доме этой ночью, – продолжил двемер.

 

- И что же пропало?

 

- Ничего.

 

Девушка нахмурилась.

 

- Именно так: ничего. Но уверен… нет, я знаю, что он был здесь! Слуг, управляющих дверями, не могут разбудить до сих пор, их явно чем-то опоили.

 

- А они не могли сами?…

 

Двемер пододвинул массивное кресло и сел, предложил рыцарю расположиться напротив.

 

- Нет, не могли. Но у меня есть предположения насчет цели проникновения. Я, как вы знаете, главный инженер города. Большая часть знаний хранится у меня в голове, но кое-что, разумеется, приходится…

 

- Ему нужны были чертежи, да? – перебила хозяина хаджитка. Инженер на мгновение нахмурился, недовольный таким вольным обращением со своей персоной.

 

- Именно, – неохотно буркнул он. – Но не понимаю, зачем.

 

- Зато я понимаю, - Ра’хнаджи томно улыбнулась загадочной кошачьей улыбкой, свойственной всем хаджитам. - Этот воришка - не простой воришка, нет!

 

- Конечно, не простой, он ведь обчистил уже более десятка состоятельных семей!

 

- Ра’хнаджи не совсем это имела в виду. Личность его интересна сама по себе, даже если забыть о несчастных состоятельных семьях. Уговорите рыцаря-протектора Натиуса дать мне на завтрашнюю ночь троих людей, и тайна раскроется. Ах да, Ра’хнаджи так же с удовольствием посмотрела бы ваши драгоценные чертежи.

 

 

 

 

 

Канализация воняла невыносимо. Таренан пробирался по коридору на ощупь, то и дело наступая во что-нибудь липкое и противное, а смрадный воздух (если это можно было назвать воздухом) казался настолько густым, что становился чуть ли не осязаемым. Мешок натирал плечо, но на фоне всего остального это было слишком незначительной деталью.

 

«Еще немного, давай, метров пятьдесят, не больше! Скоро уже стена Университета» - подбадривал себя альтмер. Наверху, прямо над ним, толпа в праздничных одеждах плясала, веселилась и распевала песни: через час должен был начаться фейерверк, какого, по обещаниям пиротехников, в Тамриэле еще не видывали.

 

Альтмер попытался приглушить тошнотворный запах, прикрыв лицо носовым платком, но это мало помогло. Из-под ног то и дело разбегались крысы, которых, судя по всему, местное амбре мало беспокоило.

 

Еще несколько шагов, и вор наткнулся на решетку.

 

«Ага, вот, значит, где я уже! Что ж, отлично, отлично» - мужчина покопался в кармане и выудил оттуда шестигранный ключ на пять уровней. Замок в темноте найти оказалось гораздо сложнее.

 

Наконец-то ключ встал на свое место, повернулся пять раз, и тяжелые затворы раздвинулись, пропуская альтмера дальше.

 

Он вылез на поверхность через люк возле бывшей летней лекционной площадки, как будто специально для таких целей прикрытой с одной стороны густыми кустами. Дальше все было делом техники.

 

Башня Университета гудела и клокотала от расположившихся внутри нее механизмов, поэтому охранник, патрулировавший периметр, не услышал шагов за спиной. Он узнал, что убийца рядом, только когда его шеи коснулось отравленное лезвие.

 

Альтмер оттащил тело в кусты и вздрогнул, почувствовав, как чья-то рука легла ему на плечо.

 

- Помнишь, я умирала тут, – Кельн легко прижалась к спине вора. – Может быть, в земле даже остался наконечник копья. Это ведь было копье, да?

 

- Да, малышка, копье. Я помню, – прохрипел Таренан, сжимая ее холодную ладонь, но девушка тут же пропала, оставив после себя лишь облачко цветочного аромата.

 

«Ее любимые духи.»

 

Убрав еще одного охранника, Альтмер отошел в тень, вытащил из мешка веревку с крюком и прицелился, вглядываясь в уступы башни: теперь его никто не остановит.

 

 

 

В бывших покоях архимага было практически тихо: справиться с шумом помогала герметизация и мягкий, пористый материал, которым устлали стены и пол. Таренан стоял на коленях возле сверкающей разноцветными огнями приборной панели, суетливо вытаскивая свертки из заплечного мешка.

 

- Пара-пара-рам! Такого фейерверка Тамриэль не видел, это точно! Не видел и не увидит больше… - звук его голоса мгновенно затихал, поглощенный обивкой комнаты. О, альтмер очень, очень хорошо помнил, как выглядела это комната сто лет назад. Гобелены, кровать под балдахином, пюпитр для зачарования, инкрустированный эльсвейрскими изумрудами… Таренану даже показалось, что каждую эту вещь он может вызвать в памяти настолько ярко, что получится ее потрогать.

 

- Ничего, Кассель, сегодня мы действительно победим!

 

Наконец-то вся взрывчатка оказалась на полу. Черкнуть спичкой, поджечь фитиль…

 

- Не советую.

 

От тени железных шкафов с приборами контроля отделился точеный силуэт. Хаджитка мягко переступила, направив на альтмера автоматический дротикометатель.

 

- Вы очень предусмотрительно поступили, дорогой мой, заблокировав все двери, но Ра’хнаджи, увы и ах, уже была здесь! Скажи спасибо, мне дан приказ взять преступника живым, иначе дротик давнооо сидел бы у тебя промеж глаз! – она довольно сощурилась. – Сколько же я охотилась за тобой, Ночной Гость…

 

- Я… я… как?!

 

Таренан опустил руки, обмяк, предал лицу выражение скорби и отчаянья и внезапно бросился на лейтенанта, выхватив кинжал. Хаджитка подалась в сторону, и лезвие чиркнуло по металлу в нескольких сантиметрах от ее лица. Мужчина, не прекращая движения, крутанулся на месте, припал к полу, уклоняясь от дубинкоподобного «метателя» и ударил, целясь кулаком в живот. Девушка вовремя успела отпрянуть. Противники закружили на месте, то делая молниеносные выпады, то двигаясь нарочито медленно. Но Ра’хнаджи была проворнее: еще одна стремительная атака Таренана, ложный выпад хаджитки, и в следующий момент альтмер со всей силы получил по голове.

 

Вор не сопротивлялся, когда девушка связывала ему руки.

 

- Ну и зачем господин архимаг устроил весь этот балаган? Обворованные особняки, взрывчатка… где твоя гордость? – мурлыкала Ра’хнаджи, затягивая узел. – Пришлось пожертвовать двоими стражниками, чтобы ты не почувствовал западню, а ведь у них была впереди вся жизнь!

 

- Вы убили нашу гордость, – голос связанного архимага стал скрипучим, словно несмазанные петли. Во рту у него пересохло.

 

- Ну-ка, нечего на других пенять, коль рожа крива! Так зачем был нужен взрыв, а?

 

Таренан хрипло рассмеялся.

 

- Руины Университета должны были стать достойным памятником тем, кто сложил головы и проливал свою кровь ради того, чтобы в мире осталось место чуду!

 

Хаджитка подошла к окну. На улице громыхал фейрверк и небо расцвечивалось фантастическими сияющими красками. Столица ликовала, и праздник словно разливался по ее улицам, насыщая воздух парами радостной эйфории.

 

- Вон оно, настоящее чудо, – прошептала завороженная девушка.

 

За окном расстилался великолепный вид на город, сияющий словно драгоценность в отблесках рассыпающихся по небу огней. Свет синих фонарей согревал душу Ра’хнаджи, умиротворял и давал какую-то необъяснимую надежду на то, что в будущем этот мир ждет что-то хорошее.

 

Девушка отвернулась, посмотрела на бессильно сжавшееся на полу тело мага и задумалась: а что, если бы двемеры не прилетели сто лет назад? Или если бы маги выиграли битву? Скорее всего, тогда ее прадед и многие другие не смог бы вылезти из беспроглядной нищеты. Ее отец и она сама так и обрабатывали бы жалкий клочок каменистой земли, перебиваясь с хлеба на воду. Да, возможно, мир был бы загадочнее и чудеснее, останься все как было, но есть ли до этого дело умирающему от голода старику или больному ребенку? Молодой хаджитке, которую не то что в Легион, в приличную гостиницу горничной бы не взяли?

 

Между тем Таренана обступала толпа, окружая его плотным кольцом. Молчаливые люди, меры, хаджиты, аргониане…

 

- Не надо смотреть на меня… хватит! – прошептал еле слышно Таренан. – Я действительно не знаю теперь стоило ли оно того… Не знаю! Не смотрите…

 

- С кем ты разговариваешь? – Тихо спросила хаджитка, опускаясь рядом на колени.

 

- С теми, кого подвел, – мужчина перевел на девушку помутневший взор.

 

Толпа погибших магов становилась все более плотной и осязаемой. Недалеко от себя, в первых рядах, Таренан увидел малышку Кельн. Лицо девушки ничего не выражало, лишь ладони крепко хватались за живот, стараясь унять хлещущую из-под пальцев черную кровь. Призраки ждали.

 

- Убей меня.

 

- Чего?! У меня приказ! Да и зачем мне это делать?

 

Альтмер закашлялся.

 

- Из милосердия разве что? – слабо улыбнулся он.

 

Ра’хнаджи внимательно рассматривала лежащего перед ней. «Что за сумасшедший! Сначала объединить две крупные магические организации в одну, без вести пропасть на сто лет, потом появиться и три года успешно обворовывать честных граждан, а под конец решить подорвать себя вместе с башней!» - Ра’хнаджи почувствовала смесь раздражения, удивления и непонимания. Но что-то в лице мужчины заставляло хаджитку ощущать и робкие уколы жалости. «Наверное, он очень устал. Пережить все своих друзей – это, должно быть, очень больно» - подумалось вдруг ей. «Видимо, отчасти верно хихикали идиоты из отдела особо тяжких преступлений: когда столько лет ищешь одного и того же человека, появляется может и не любовь, но понимание …»

 

- Ты правда этого хочешь?

 

- Да.

 

Вытащив отравленный дротик, Ра’хнаджи задумалась было, но вновь увидела взгляд альтмера и решительно отбросила все сомнения. Она нагнулась и легко уколола мужчину в предплечье.

 

- Будет почти не больно.

 

- Я знаю…

 

Призраки медленно растворялись, таяли, словно клубы дыма. Танеран впервые за много лет почувствовал умиротворение: очень скоро он встретится с ними.

 

 

 

Когда двое легионеров взбежали по лестнице на пункт управления, Ра’хнаджи стояла, опершись о стену и думала о чем-то. На полу валялось бездыханное тело немолодого мера с узким, выразительным лицом и припорошенными ранней сединой волосами.

 

- Странствующая, но ведь рыцарь-протектор приказал доставить его живым! – возмутился один из стражей порядка.

 

- У него оказалась капсула с ядом, ничего не успела сделать, – раздраженно отмахнулась девушка. – Будете выносить тело – смотрите, поаккуратнее с ним! Это все-таки последний архимаг, стоит проявить уважение.

 

Ра’хнаджи развернулась и твердо зашагала к лестнице, оставляя подчиненных делать свою работу. Она вышла на улицу, остановилась, глубоко, с удовольствием, вдохнула, наполняя легкие прохладным воздухом, и направилась домой: туда, куда манили ее огни большого города.

Изменено 28 ноября, 2010 пользователем Marfa