Конкурс прозы №5

[Бякс]

Итак, сроки подошли, тянуть дальше бессмысленно. Новый год грядет, хоть и не совсем скоро, но Академия в свою очередь уже делает форуму свой подарок - пятый литературный конкурс!

Как ни странно, на этот раз парадом командует ваш покорный слуга. Я благодарен Иннельде за оказанное доверие, постараюсь оправдать возлагаемые на меня надежды.

 

Направление: Проза

 

Специфика: TES

 

Тема: Дом. Пища для творчества огромная, к этой теме можно подойти совершенно по-разному. Я надеюсь на ваше остроумие, уважаемые коллеги.

 

Требования к произведениям

1) Произведение должно соответствовать перечисленному выше (теме и проч.).

2) Оно должно быть написано грамотно.

3) Объем - от 7 500 до 15 000 знаков (с учетом пробелов). Проверить количество знаков можно в Ворде (Сервис\Статистика). Конечно, если вы немного не влезаете в указанные рамки - я могу сделать и исключение. Но постарайтесь все же не присылать многотомных романов.

4) У него должно быть название. Нормальное название, которое при голосовании не стыдно выставить.

5) Произведение должно быть прислано в указанные сроки.

6) От одного автора принимается только одно произведение.

7) Произведение должно быть "свежим", т.е. написанным вот только что и еще не опубликованным (по крайней мере на Фуллресте).

8) Разглашать свое авторство до подведения итогов или как-то намекать на свою причастность к данному произведению запрещается. В противном случае будут применены меры вплоть до снятия произведения с конкурса.

9) Рекламу, спам и т.п. не присылать. Они в любом случае не пройдут, а вы понесете заслуженное наказание.

10) Произведения содержащие в себе обилие матерных слов и/или сплошные "художественные" описания постельных сцен так же допущены не будут. Для этого полно других сайтов.

 

Присылать написанное мне посредством ЛС. Присланные произведения я буду просматривать на предмет соответствия всему вышеперечисленному. После того, как ваше произведение будет опубликовано в данной теме, нельзя будет его дописать, изменить или поправить! Впрочем, вы сможете его снять с конкурса, если будет такое желание (но только до начала голосования). Если произведение пройдет проверку, я выложу его в данной теме на ознакомление читателей БЕЗ УКАЗАНИЯ НИКА АВТОРА.

До тех пор, пока я не выложил произведение в эту тему, вы можете прислать мне дополненный/исправленный вариант текста. В этом случае не стоит писать "В третьей строчке поменяй "я" на "ты", а в семнадцатой с середины допиши запятую" и прочее. Сразу присылайте окончательный вариант текста.

 

Сроки:

 

Прием произведений начинается с 14 ноября и заканчивается 27 декабря.

Днем 28-го декабря прием будет закончен, данная тема после размещения последнего присланного произведения - закрыта, а затем будет создана тема-опрос с голосованием. После голосования будут оглашены авторы всех произведений и в первую очередь, конечно, - победитель. Надеюсь, что к новогодним праздникам сумеем закончить.

 

Награды:

 

- Фирменная медалька

- Респекты юзеров Фуллреста

- Размещения вашего произведения в разделе "Избранное" Академии Искусств

 

Правила голосования:

 

Для пользователей:

 

К голосованию допускаются пользователи, зарегистрированные на форуме не менее, чем пол месяца назад и имеющие не менее 20 сообщений.

Вы должны скопировать приведенный выше список конкурсных произведений к себе в пост и напротив каждого произведения выставить оценку от 1 до 5 баллов. Вам не обязательно писать развернутые комментарии к оценкам, но я бы от своего лица и от лица авторов очень попросил вас это сделать. Все-таки, стараться-стараться и получить в итоге одну-единственную циферку - это немного грустно. Так что, если у вас есть время, не поленитесь, сделайте авторам приятное.

 

Примечание: авторам участие в голосовании принимать нельзя.

 

Для жюри:

 

Вам предстоит выставлять оценки произведениям оценивая отдельно

1. название

2. сюжет

3. стиль

4. грамотность

5. соответствие заданной теме

6. язык в целом

 

По каждому пункту требуется выставить отдельную оценку от одного до пяти баллов, подробно аргументировав свою позицию. После этого оценки складываются, получившееся число делится на шесть и получается общая оценка произведению, которая, собственно, и будет учитываться при голосовании. Все эти сложности нужны для того, чтобы как можно более полно расписать автору достоинства и недостатки его произведения.

Так же жюри имеет право добавить от 0,1 до 1 балла за наличие оригинальных находок.

 

Членом жюри может стать каждый, кто оставит в этой теме заявку следующего содержания: "Я, "никнейм", прошу принять меня в состав жюри для конкурса прозы №5" и чья кандидатура в качестве члена жюри при этом будет оценена положительно.

Примечание: Еще раз обращу ваше внимание, что работа жюри - это большая ответственность. Перво-наперво подумайте, сможете ли вы справиться с задачей, а уже потом подавать заявки. Новичкам, которые либо вообще не были замечены на просторах Академии, либо имеющим слабый опыт в писательстве и критике подавать кандидатуру серьезно не рекомендую. Разумеется, те, кто получил лично от меня приглашение поучаствовать в комитете жюри, будут приняты безоговорочно.

 

Состав жюри:

Arven

Rhowlaar

 

Голосовать в ЭТОЙ теме запрещается. Голоса, поданные здесь, не будут учитываться, посты будут стираться.

Комментировать в ЭТОЙ теме запрещается.

 

Искренне желаю всем удачи! Трудитесь, верьте в себя, и, возможно, ваши старания окупятся

Изменено 6 января, 2010 пользователем Его Бесенячество

[Бякс]

Сад

 

Серые скалы обступали дорогу. Своим грозным, неприступным видом они напоминали одетую в одинаковую форму охрану, которая только и ждет, когда ты сделаешь неверное движение, чтобы исколотить и выставить за порог. Иреникус, молодой имперец, сгорбился под их суровым взором: путь из Альд-руна доставлял ему мало удовольствия. Еще меньше удовольствия юноше доставлял Конкри.

- А ну, куда пошел, проклятая скотина! – Взревел Иреникус, круто заворачивая гуара. Тот уже в сотый раз пытался свернуть с пути, завидев особо аппетитную, на его взгляд, колючку. Имперец выругался еще раз и в сердцах пнул животное, на что Конкри ответил столь честным и незамутненным взглядом, что любое, даже каменное сердце дрогнуло бы. Но Иреникус был непреклонен: он знал, что взгляд у Конкри всегда такой, и это никак не отражается на степени его подлости. Юноша вздохнул, тронул поводья, и тележка вновь загромыхала по разбитой дороге.

Воздух был сух и жарок, солнце, мигая сквозь желтоватое марево, нещадно пекло голову. Прошло всего несколько часов как человек выехал из города, а силы его были уже на исходе.

- Ну что, Конкри, как думаешь, долго нам еще трястись до этого поместья, а? – Спросил он у гуара, не ожидая, впрочем, ответа.

Где-то вдалеке послышался тоскливый крик скального наездника. Иреникус невольно вздрогнул.

- И на кой скамп эти Редоране селятся в таких недружелюбных местах? И на кой скамп сюда посылают именно меня?

Конкри хотел было в ответ спросить, на кой скамп имперец вообще приехал сюда, раз ему ничего не нравится, но передумал и смолчал.

Дорога вела все дальше, петляя между гигантских камней, уводя от склонов Красной горы. Безрадостный пейзаж тут и там пытались оживить чахлые, полумертвые деревца, но от вида их корявых, пальцами впивающихся в твердую почву корней становилось еще тоскливее.

Дорога круто свернула, огибая небольшую скалистую гряду, и взгляду импереца наконец-то предстала цель его путешествия: небольшое поместье, огороженное высокой каменной стеной. Ворота поместья были наглухо закрыты. Имперцу пришлось постучаться не раз и не два, прежде чем он услышал приближающиеся звуки шагов. Боковая дверца, которую юноша сразу и не заметил, приотворилась, и в щель выглянул красный глаз.

- Здравствуйте, я Иреникус Дольк, представитель Имперского банка. – Юноша откашлялся: из-за жары и жажды его голос стал ломким. – Я могу поговорить с Реланом Вирит?

Хозяин глаза на секунду задумался.

- Он умер восемь дней назад. Повесился, если Вас это интересует.

Голос, оказавшийся женским, был тих, холоден и спокоен.

Юноша замялся: такого поворота он не ожидал.

- Я… соболезную. Но, дело в том, что он… покойный… то есть Релан Вирит взял полгода назад в нашем банке сумму под залог, и, собственно… не вернул. – Юноша покопался в сумке, выудил оттуда документ, и протянул к щели в развернутом виде.

- А, так вы за мебелью? – Догадалась данмерка.

Дверца быстро захлопнулась, и спустя минуту, раздвинулись со скрипом створки массивных ворот, пропуская юношу и гуара.

- Я догадывалась, что когда-нибудь за ней придут. – Слабо улыбнулась молоденькая девушка-данмерка, закрывая за путниками. – Можете привязать гуара прямо тут. Я Фадри Вирит, дочь Релана.

- Эм… очень приятно. – Поклонился юноша.

- Не могу сказать, что мне тоже. Все-таки этот шкаф дорог мне как память.

Иреникус в очередной раз замялся, не зная, что ответить. Однако внешность девушки, странным образом сочетающая данмерские и человеческие черты, весьма располагала к себе.

- Простите, такова моя работа. – Промямлил Иреникус, потупившись под прямым, изучающим взглядом холодных огненного цвета глаз.

- Ничего, я понимаю. – Девушка наконец-то отвернулась от него. - Проходите за мной.

Дом был сделан по традиции Редоран из панциря краба. По бокам к нему примыкали высокие стены внутреннего дворика, не характерного для данной архитектуры. У внешней стены ютились домик для слуг и стойла животных. Пустые. Во всем поместье, кроме Фадри Вирит, не было видно ни единой живой души.

- Слуги после смерти отца разбежались, прихватив все ценное, что попалось им под руку. Даже глиняную посуду. Может, оно и к лучшему: мне все равно нечего было им платить. – Ответила на немой вопрос юноши данмерка. – Так что шкаф нам придется грузить вдвоем.

Иреникус кивнул.

Они вошли в дом, спустились по лестнице в подвальный этаж. Там было темно, пахло пылью и старым пергаментом. Фадри зажгла пару свечей на стенах, и Иреникус увидел небольшое помещение, заставленное ящиками, урнами и стеллажами. Правда, все это было пустым, лишь на одной полке одиноко лежали под слоем пыли скорлупки яйца квама. Шкаф стоял в самом углу. Пришлось отодвинуть несколько ящиков, для того чтобы хотя бы подойти к нему. Девушка открыла створки и заглянула в черноту между полками.

- Пустой, можно вытаскивать.

В полумраке передвигать массивную мебель было весьма тяжело, учитывая, что шкаф весил немало и то и дело норовил за что-нибудь зацепиться. Когда имперец и данмерка доволокли его до лестницы, оба уже были без сил.

- Эту махину купила моя мать, когда только вышла замуж за отца. – Фадри, тяжело дыша, плюхнулась на пыльный ящик.

- Похоже, она выбрала самый тяжелый шкаф на свете! – Усмехнулся Иреникус, вытирая со лба пот предусмотрительно припасенным платком.

- Это точно. Она была нордом, девой из суровых северных земель, и не воспринимала изящества. – Пожала плечами девушка. - Любое изделие в ее представлении должно было быть монолитом, которым можно было бы при случае кого-нибудь убить. Она умерла от мора. – Закончила данмерка неожиданно.

- Мне жаль. – Неловко ответил юноша. – Простите, что приходится увозить вещи Вашей матери.

- Когда-нибудь это бы все равно случилось.

Они снова погрузились в молчание. Свечи на стенах догорали, норовя потухнуть.

- Пожалуй, стоит вытащить шкаф, пока у нас еще есть свет. – Вздохнул Иреникус и взялся за резное дерево.

Лестница далась им с трудом. Когда данмерка и имперец наконец-то увидели дневной свет, пробивающийся сквозь толстые зеленые стекла окон, у них болело уже абсолютно все. В изнеможении они плюхнулись прямо на пол.

- Хотите воды? – Задыхаясь спросила Фадри.

Иреникуса хватило только на кивок. Девушка с трудом встала, заглянула в кувшин.

- Кажется, придется идти к колодцу – сказала она. – Идемте со мной, я Вам кое-что покажу.

Юноша тяжело поднялся и прошел за хозяйкой к заднему выходу. Когда она открыла дверь, он не поверил своим глазам.

Это был тот самый дворик, огороженный стенами, который имперец видел, входя в поместье, но он и не предполагал, что может в нем находится! Большое прямоугольное пространство буквально утопало в зелени. Это был самый настоящий оазис в центре пепельной пустыни. Невысокие деревья давали ажурную тень, гигантские грибы защищали от палящего солнца и несущего песок ветра нежные цветы влаголюбивой каменевки. Было удивительно, как она смогла выжить в здешнем сухом климате. Крэш-трава и кусты обступали узкую, выложенную желтым камнем тропинку, ведущую вглубь, к колодцу. Золотой канет мерно покачивал крупными гроздьями ярких цветов. Тут были в основном местные породы растений, но возле колодца росло настоящее заморское чудо: густой куст пунцовых роз.

- Это мой сад. – Улыбнулась Фадри.

Иреникус не смог ответить: слишком все это походило на сон. Прекрасный, чарующий сон.

- Это невероятно! Как вы смогли… среди пустыни… - Вымолвил он, наконец, принимая кувшин с водой от девушки.

- Вам нравится? – Улыбнулась она.

- Это изумительно! – Выдохнул юноша.

Глаза данмерки засияли.

- Всего одна капля чудесного зелья смогла превратить безжизненную почву в плодородную. Это средство когда-то сделала моя мать. Но, конечно же, этого было мало: уже много лет я каждый день взрыхляю, поливаю, убираю песок и моровой пепел, приносимый с Красной горы. – Когда девушка заговорила о саде, голос и взгляд ее потеплел. – Ухаживать за растениями – кропотливый труд, но я все равно никогда не покидала поместья и могла этим заниматься. Не знаю, как будет теперь.

- Ни разу в жизни не покидали поместье? – Поразился имперец. Они сидели на камне, в тени грибного дерева. Ветер покачивал головки цветов у их ног.

- Нет, ни разу. Только гуляла по округе.

- И Вам никогда не хотелось увидеть мир? Сад – это прекрасно, но ведь на свете так много других вещей, не менее прекрасных! Это несправедливо!

- Несправедливо, когда хочется. А мне-то не хочется. Этот сад – мой дом, и я не горю желанием его покидать. Честно говоря, моя мечта: всю жизнь ухаживать за ним, расширять, высаживать новые растения так, чтобы когда-нибудь вся эта безжизненная местность стала одним большим садом. – Фадри, казавшаяся юноше с каждой минутой все красивее и чудеснее, улыбалась, задумчиво глядя на небо. – А у Вас есть мечта, Иреникус?

Долго думать, чтоб назвать то, чего он желал больше всего на свете, юноше не пришлось.

- Открыть свое дело: юридическое агентство. Наконец-то стать независимым. Не бегать на побегушках, жить своей жизнью. Но для этого нужны деньги, стартовый капитал, которого у меня нет. – Юноше погрустнел. – Спасибо за радушный прием, госпожа Фадри, но мне пора отправляться назад. Нужно успеть до ночи попасть в Вивек.

Девушка проводила имперца до ворот и помогла ему взвалить шкаф на телегу. Конкри с отчаяньем смотрел на ношу, которую ему нужно было тащить в Альд-рун, и в очередной раз жалел, что он не вольный гуар, но сделать с этим ничего не мог.

- Может быть… Вам нужно что-нибудь из города? – Спросил Иреникус, почему-то отчаянно краснея. – Мне все равно надо будет привезти Вам подтверждение о том, что залог принят.

Фадри задумалась.

- Будьте добры, продайте это – сказала она, внимая из ушей серьги – и купите яиц квама. Насколько хватит денег.

- Я вернусь через два дня. – Пообещал юноша, принимая украшения и прижимая их к груди так, словно это было неописуемое сокровище. – Ждите!

Иреникус уже понимал, что его бешено колотящееся сердце не успокоится, пока он снова не увидит молодую данмерку и ее чудесный сад.

Когда он выезжал за ворота, Фадри окликнула его.

- Не жалейте мертвых, Иреникус! Им уже все равно. Жалейте живых – им более нужно Ваше сочуствие!

 

Два дня тянулись, словно целая вечность. Юноша благополучно доставил шкаф и сдал его по назначению, получил и отдал все бумаги, даже успел сбегать по еще одному поручению, к вечно пьяному бретону, который брал в кредит пятьсот дрейков. Деньги из него пришлось выколачивать чуть ли не силой. Наконец-то, закупивший целый мешок яиц (юноша добавил немного своих сбережений) Иреникус снова оказался а Альд-руне. Взял на прокат гуара, своего старого норовистого знакомца Конкри, и выехал в недружелюбный лес скал. Сердце юноши пело, когда он думал о том, что вскоре встретится с прекрасной хозяйкой цветущего сада, он не преставал думать о ней с самого момента расставания. Камни виделись ему уже не такими мрачными, гуар не таким надоедливым, а чахлые деревца даже казались красивыми.

Первая тревожная нотка прозвучала, когда, подъехав к поместью, Иреникус застал ворота незапертыми. Юноша вошел, ведя за собой животное. На ступеньках дома сидела, опустив лицо, сгорбленная Фадри. Она, казалось, не замечала приезда друга.

- Фадри, с вами все в порядке? – Забеспокоился Иреникус, подходя к девушке. Та, словно очнувшись от сна, подняла на него глаза. На скуле у нее темнел большой синяк. – Что с Вами?

- Идемте в дом. – Данмерка встала, и, не дожидаясь ответа, скрылась в полутьме панциря. – Хорошо, что Вы приехали. – Сказала девушка, когда они расположились за столом. – Я уже не знала что делать.

- Фадри, Вы…

- Кошмарно выгляжу? – Усмехнулась она.

- Да. – Честно кивнул юноша. – Я принес еды. Вы голодны?

- Ужасно. – Призналась данмерка. – И я буду Вам страшно благодарна, если Вы что-нибудь приготовите: у меня совсем нет сил.

- Но что случилось?

- Сначала обед.

Когда на сковородке зашипела яичница, и кухня наполнилась аппетитным ароматом, Фадри нашла в себе силы заговорить.

- Мой отец был авантюристом. В молодости он постоянно переезжал с места на место, надеясь на то, что где-то за горизонтом его ждут золотые горы. Посла женитьбы на маме, он купил это поместье, но так и не остепенился. Ввязывался в сомнительные дела, связывался с сомнительными типами… Постепенно, в погоне за удачей, он влез в долги, а со смертью мамы совсем потерял голову. Последней его страстью были, смешно сказать крысиные бега, устраиваемые Камонной Тонг. На бегах он проигрывал, брал в долг, проигрывал, снова брал… В доме к этому времени не осталось ни дрейка. Это бы тянулось бесконечно, если бы однажды отец не понял, в какую ловушку сам себя загнал. И это осознание было столь для него столь губительным, что, не выдержав, он повесился, оставив меня одну в пустом доме. Да-да, Вы правильно поняли – поймала Фадри взгляд Иреникуса – теперь я должна расплачиваться с Камонной Тонг.

На несколько минут девушка замолчала, уминая яичницу. Она явно скудно питалась в последние дни, лицо ее потемнело, взгляд был усталым.

- И сколько Вы должны им?

- Десть тысяч дрейков. – Невнятно пробубнила Фадри с набитым ртом.

Иреникус застыл в ужасе. Он предполагал, что сумма не маленькая, но не думал, что настолько.

- Они пришли вчера вечером, - продолжала девушка - требовали деньги, которые должны были получить месяц назад. Когда я сказала, что у меня нет такой суммы, побили, и сообщили, что я должна достать ее в течение недели, или отправлюсь к Предкам вслед за отцом.

Фадри замолчала, отодвинула пустую тарелку.

- И… что Вы намерены делать теперь?

- Повешусь, наверное, как папа. – Равнодушно пожала плечами данмерка. – Я пошутила! – поторопилась сказать она, заметив, как побледнело лицо Иреникуса – На самом деле я еще не знаю, как быть. Хотела спросить у Вас совета.

Имперец задумался.

- Может быть, у Вас есть родственники? Друзья? Какое-нибудь имущество?

- Родственники слишком далеко, и они не очень хорошо относятся к моей семье. Есть друзья отца, но они все поголовно нищие гуляки. Из имущества – только этот дом. Но его продажа для меня равносильна… смерти. Если я продам его и сад, мне больше незачем будет жить!

- Если Вам станет незачем жить, то и мне тоже.

- Что Вы имеете в виду?

Иреникус вскочил и нервно заходил кругами, меряя шагами комнату.

«Слишком поспешно, слишком необдуманно… Мара, зачем я собираюсь это сделать?!»

- Я понимаю, что мы видим друг друга всего второй раз и все, что я скажу, покажется Вам бредом пылкого мальчишки, но в тот самый момент, когда я встретил Вас я… Вы были такой… Вы такая… О, я мелю какую-то чушь.

Юноша сглотнул и собрался с силами. Девушка смотрела на него, не отрывая широко раскрытых глаз.

- Я Вас люблю! – Выпалил Иреникус – И если это возможно, я хотел бы, чтобы Вы жили ради меня. Это звучит дерзко и самоуверенно, но… но это то, что у меня на сердце. Живите, прошу Вас, Фадри!

Данмерка, неожиданно для юноши покраснела и потупилась. С трудом подбирая слова, она сказала:

- Думаю, для Вас это будет неожиданностью, но я тоже испытываю к Вам некоторую… симпатию.

Фадри потупилась еще сильнее, но Иреникус подскочил к ней, подхватил девушку и сжал в объятьях. Их толкало друг у другу одиночество и разбивающиеся в прах мечты.

- Я продам этот дом, этот сад, ради Вас… ради тебя. Я буду жить дальше! – Шептала данмерка ему.

- Я возьму тебя с собой, у меня небольшая комнатка, но нам ведь этого хватит, правда?

- Хватит, конечно, хватит!

- Потом ты вырастишь новый сад!

- А ты заведешь свое дело.

- И мы будем счастливы?

- Конечно, будем!

Так они стояли, обнявшись, и шептали друг другу, шептали, шептали… И мир казался уже не таким враждебным, ситуация не такой уж плохой, и все вокруг вдруг потеряло значение. Только объятия, и стук сердец.

 

Они договорились продать поместье через имперский банк, минуя совет Редоран, иначе дело затянулось бы на месяцы. Такая сделка была незаконна, но, дав определенным людям определенную сумму от продажи, все можно было устроить тихо, без шума, а, главное, быстро. Всеми вопросами, связанными со сделкой, занялся Иреникус, Фадри же оставалась в поместье, упаковывая необходимые ей вещи. Благодаря стараниям юноши, оценщики уже приходили, поэтому девушка сидела на узлах, в окружении уже почти чужого имущества, увешанного бирками, и ждала, мысленно прощаясь с родным поместьем.

 

Иреникус перешагнул порог помещения, за последние дни ставшего ему знакомым до мелочей.

- Ну, Иреникус, мой мальчик, вот твои одиннадцать тысяч императоров. - Фройд Проктус расплылся в улыбке, от чего его лицо, казалось, стало еще шире прежнего. – Свою долю на всяческие сопутствующие – имперец хихикнул – расходы я уже вычел. Позволь только спросить, куда такая спешка? Тебя кагути за пятки кусают?

- Можно сказать и так. – Улыбнулся юноша, забирая пакет. – До скорого, Фройд!

Шагая по гулким коридорам имперского банка, Иреникус невольно задумался о сумме, находящейся у него подмышкой. Одиннадцать тысяч дрейков. Деньги, на которые можно не только открыть юридичское агентство в Империи, но и заплатить за помещение на несколько месяцев вперед! И весь этот капитал уйдет в руки мерзавцам из Камонны Тонг.

Имперец заколебался, решил немного пройтись, чтобы освежить голову, но эти мысли не давали ему покоя, глодали, словно голодный зверь.

Возле силт-страйдера юноша остановился. Ему показалось, будто воздух стал таким вязким, что им невозможно дышать.

Мечта всей его сознательно жизни. То, чего он добивался страстно, но безрезультатно. Его билет в будущее. И все - в пакете. У него в руках. Уже сейчас, уже сегодня, а не через какие-то гипотетические десять лет. Но Фадри… Девушка из пустого дома. Холодные красные глаза. Любил ли он ее по-настоящему, или это был всего лишь мимолетный аромат алых роз ее сада?

«Прости меня, Фадри, я не могу упустить этот шанс»

- Ну, так куда едем? – нетерпеливо спросил погонщик. – Как всегда, в Альд-рун?

- Нет, в Вивек. – Наконец сказал Иреникус. – Да, в Вивек.

 

Фадри ждала уже два дня. В сотый раз проверяла вещи, собранные в узел, стараясь не смотреть в приоткрытую из-за жары дверь на зеленые заросли. Солнце клонилось к западу, ветерок слегка шевелил алые бутоны роз. Иреникус обещал приехать позавчера, но его все не было.

«Может быть, с ним что-то случилось в пути? Напали бандиты? Или продажа оказалась хлопотнее, чем он думал?» - размышляла она. Но в глубине души девушка понимала: он не придет. Этот дом уже не ее. Этот сад уже чужой. Она осталась одна на этом свете, наедине с опасностью и горем, и когда Камонна Тонг придет, им будет наплевать, почему у нее нет денег.

Нужно было бежать, но смутно надеясь на что-то, Фадри решила остаться до вечера. Вдруг произойдет чудо? Но Иреникус, мучительно пытающийся заставить молчать совесть и занывшее вдруг от чего-то сердце, в это время уже был в Эбенгарде, на борту отплывающего судна.

Последние лучи заходящего солнца окрасили мертвую равнину кровавым светом. Затрещали невидимые насекомые в зарослях крэш-травы. Фадри встала и подошла к комоду, вынула из него небольшой стеклянный кувшинчик с зеленоватым раствором.

- Всего одна капля чудесного зелья может превратить безжизненную почву в плодородную. – Сказала девушка, выходя в сад. – Но она же может и убить, превратив плодородную почву в пустыню. Прямо как любовь.

Данмерка выливала раствор на растения экономно, но даже этого было для них слишком много: средство сжигало корни, и зелень тут же темнела и опадала. Умирая, яркие цветы превращались в мятые комочки. Последними Фадри полила розы, вспоминая, как долго пыталась их вырастить, и как радовалась, когда они наконец-то прижились.

Когда послышались шаги во дворе, и кто-то грубо позвал хозяйку, сад был уже мертв. Фадри, не оборачиваясь, скрылась серой тенью в высоких скалах.

Солнце закатилось.

[Бякс]

Дом души

 

Кровавый, воспалённый глаз солнца недобро глядел на мир сквозь облака песка, разносимого по улицам Альд’Руна обезумевшим ветром.

Риана разочарованно вздохнула и захлопнула дверь, возвращаясь в полумрак таверны. Четвертый день одно и то же… Пускаться в путь в такую погоду равносильно самоубийству. Однако перспектива провести в «Альд Скаре» еще как минимум один день удручала: заняться было совершенно нечем. Привезенная с собой книга дочитана, запасы суджаммы подходят к концу – а на новые книги и новую суджамму денег нет. Точнее, может, и нашлись бы, но ведь неизвестно, сколько еще придётся здесь проторчать и сколько еще придется платить за комнату.

Риана вернулась к себе, плотно прикрыла дверь и улеглась на узкую, жёсткую кровать. Возможно, в комнатах подороже и кровати пошире да помягче, но выбора не было. Расположившись поудобнее, насколько это было возможно, она предалась воспоминаниям и размышлениям. В конце концов, это единственное развлечение, которое можно себе позволить практически в любых обстоятельствах.

 

- Ты с ума сошла?! Неужели ты действительно собираешься отправиться на этот ужасный остров?! Я слышала, там живут совершеннейшие дикари, которые служат трём ложным богам, поклоняются мёртвым и… и… и там везде огромные грибы! – сапфировые глаза Мирелле были широко распахнуты, в её белокурой головке никак не укладывалось, что подруга решилась на столь опасное путешествие.

Риана рассмеялась и попыталась её утешить:

- Послушай, всё не так уж плохо. Не думаю, что данмеры Вварденфелла сильно отличаются от тех, что живут в Киродииле, а уж с этими-то всегда можно найти общий язык. До их верований мне нет дела, я ведь атеистка. А грибы… ну подумаешь грибы! Экзотика. Зато посмотрю новые земли, получу море ярких впечатлений…

- Смотри, как бы тебя там не впечатлили до смерти, - проворчала Мирелле, придирчиво рассматривая в высоком зеркале, как сидит на ней новое платье – голубое, отделанное жемчугом и пышными белыми кружевами. – А что ты будешь там носить? Там же песчаные бури, болота, грязища… В таких нарядах, как здесь, там точно не походишь.

- Не беспокойся, я уже подготовила пару дорожных костюмов, они вполне подойдут.

Мирелле провела тонким пальчиком сначала по одной брови, затем по другой, подправляя изгиб. Сочтя, наконец, свой облик достаточно прекрасным, она решительно повернулась к Риане и, уставившись на нее с прокурорским видом, заявила:

- Сто против одного, что на самом деле ты собираешься поехать туда из-за этих глупых снов.

Риана слегка смутилась и в очередной раз пожалела, что рассказала Мирелле о странных снах, посещавших ее в последнее время. В них она была совсем не пышнотелой изнеженной бретонкой и даже не жительницей Киродиила, а тоненькой темнокожей эльфийкой с рубиново-красными глазами, острыми ушками, узким подбородком, - резкой, смелой, насмешливой. Она умело орудовала кинжалом, ловко вскрывала отмычкой сложные замки, карабкалась по скалам, кралась вдоль стен по ночным улицам городов с непривычной архитектурой. И звали ее Иларви. По крайней мере именно так к ней обращались. Это всё казалось таким реалистичным, что после пробуждения Риана не сразу вспоминала своё настоящее имя, а лицо в зеркале в первые минуты вызывало недоумение: «Кто это?» Ещё во снах иногда мелькал мужчина, данмер, с надменным, властным лицом. От него веяло необыкновенным могуществом, он был притягателен и пугающ одновременно. Кто он такой, Риана не знала, но очень желала выяснить. Единственная зацепка, которая у нее была – слово «Гнисис», которое в одном из снов этот данмер произнес. Риане удалось узнать, что так называется город на Вварденфелле.

Те земли, по которым она бродила во снах, казались знакомыми и родными до боли, от слова «Вварденфелл» сладко замирало сердце. Внезапно пришло осознание, что всю свою жизнь она считала Имперский город, в котором выросла, чужим. Её лицо, её имя тоже вдруг сделались какими-то чужими. Возможно, она просто понемногу сходила с ума, и ей следовало обратиться к лекарю… Но природное любопытство побудило её поступить иначе: сперва попытаться выяснить, был ли хоть какой-то смысл в её снах и что вообще они могли означать. А для этого нужно было отправиться на снившийся ей остров.

- Мирелле, дорогая… - потупившись, протянула Риана, не зная, что ответить на обвинение подруги, которая, конечно же, была абсолютно права.

- Ладно, не говори ничего. Расскажешь всё потом, когда вернёшься, - всё ещё ворчливо сказала та. – Но имей в виду, я буду за тебя волноваться.

 

Потом было утомительное плаванье по морю. Корабль попал в шторм, его швыряло по волнам, как щепку. Риана, которая и так никогда не была особенно выносливой и не могла похвастаться крепким здоровьем, тысячу раз прокляла своё решение, и это судно, и море, и Вварденфелл, и мучившую её морскую болезнь. Только прибытие на остров остановило поток её проклятий, потому что… потому что это были именно те места, которые ей снились. Со слезами на глазах разглядывала она бедные домишки Сейда Нин, почти рыдая от счастья, бродила по мощёным улицам Балморы, восхищенно созерцала издалека видную величественную громаду Вивека... Вварденфелл был домом её души. Звучало странно, но, похоже, именно так и было. Риана не могла бы ответить, как и при каких обстоятельствах она могла бывать здесь раньше и откуда знала до мелочей вот этот мост или ту узкую улочку. Ответить, вероятно, мог разве что тот таинственный данмер из её снов. А значит, нужно было двигаться дальше – в Гнисис. И вот, добравшись до Альд’Руна, находясь совсем недалеко от нужного ей места, она была вынуждена временно прервать путешествие: песчаная буря буквально сковала всякую жизнь в округе. И лежит теперь Риана, изнемогая от невозможности двигаться дальше, на узкой кровати, поверх истертого шерстяного одеяла, и вспоминает события, которые привели её сюда. Азарт смешивается с её сердце со страхом, как всегда бывает, когда нечто, страстно ожидаемое, вот-вот должно наконец случиться, и не знаешь, то ли делать последний рывок вперёд, то ли со всех ног бежать прочь. Но отступать уже поздно, да и некуда: до Гнисиса теперь гораздо ближе, чем до Имперского города, откуда начался её путь.

Риана приподнялась, вытащила из-под кровати последнюю оставшуюся бутыль суджаммы, выпила её чуть ли не залпом и почти сразу погрузилась в беспокойный сон, в котором её жизнь на материке так перемешалась с похождениями данмерки по имени Иларви, что сам Шигорат ногу сломит.

 

Утро пятого дня в Альд’Руне выдалось таким ясным и спокойным, словно накануне и не было никакой бури. Светло-лазурные небеса, украшенные легчайшим кружевом облаков, благостно взирали на мир, а воздух был столь прозрачен и чист, что казался почти ненастоящим.

Возблагодарив всех богов, которых смогла припомнить, Риана расплатилась за комнату и завтрак, шустро подхватила вещи и бегом помчалась к порту ситл-страйдера, пока природа не передумала и не разразилась очередным безобразием. Двадцать дрейков – и гигантская блоха повезла её в Гнисис - город, где всё должно было решиться. Как искать в довольно большом городе нужного данмера (да и действительно ли искать его нужно было именно так), Риана представляла себе плохо. Но, честно говоря, не особенно и думала об этом, полагаясь на волю провидения: раз уж оно заставило её сюда прибыть, то, наверное, не просто так.

 

Едва ступив на землю Гнисиса, Риана была немедленно атакована стайкой бедно выглядящих мальчишек, жаждущих за умеренную плату помочь ей донести вещи, однако вид у мальчишек был такой разбойничий, что доверять им сумку казалось верхом безумства. Кое-как от них отбрыкавшись и проверив, на месте ли кошель, Риана вздохнула с облегчением и отправилась на поиски какой-нибудь таверны. Время было как раз обеденное, да и неизвестно, сколько ей придётся разыскивать данмера из сна. Обзавестись временной крышей над головой не помешало бы.

- Эй, малышка! – вдруг окликнули её.

Риана с возмущенным видом повернулась, чтобы как следует отчитать наглеца, посмевшего обратиться к ней подобным образом, но гневная отповедь так и застыла на её губах: окликнувший её орк, высоченный и мускулистый, казался внезапно выросшей посреди площади горой; такой действительно имел право называть её «малышкой».

- Чего вам? – хмуро поинтересовалась Риана, пока орк с интересом её рассматривал.

- Ты ведь не местная, да? – вместо ответа спросил он.

- Да. Что с того?

- У меня есть для тебя работёнка. Непыльное и хорошо оплачиваемое дельце буквально на несколько минут. Если, конечно, тебе интересно. – Заметив, как стремительно начало краснеть и мрачнеть лицо Рианы, он поспешно уточнил: - О, нет-нет, ничего непристойного!

Риана, хоть и немного успокоившись, собралась было решительно отказаться, но вспомнила об отощавшем за последние дни кошеле и, вздохнув, спросила:

- Что же это за дельце?

- Нужно просто доставить письмо одному магу, живущему неподалёку. Плачу вперёд!

- А почему вы сами не можете доставить это письмо? – подозрительно спросила Риана.

- Потому что если я появлюсь в его доме лично, он меня испепелит на месте и даже не спросит, зачем я пожаловал, - расхохотался орк. – Собственно, дело в том, что накануне мы… немного повздорили. В письме мои извинения.

Риана замерла, размышляя. Орк, чтобы подбодрить ее, запустил огромную лапищу в болтающийся у него на поясе здоровенный кошель и, отсчитав сколько-то монет, протянул ей.

- Здесь пятьдесят дрейков, крошка. Пятьдесят полновесных дрейков за то, чтобы дотопать до соседней улицы и просто передать письмо.

Сумма действительно немаленькая, учитывая лёгкость поручения. И Риана сдалась.

- Ладно, давайте его сюда. Кому его нужно передать?

- Баладас, малышка. Его зовут Баладас.

 

На подходе к указанному дому Риана насторожилась. Здесь всё казалось особенно, болезненно знакомым: и каменный купол здания, и посыпанная песком дорожка, и тяжёлая железная входная дверь, оказавшаяся незапертой и открывшаяся без скрипа… Коридоры были пустынны, только где-то в глубине дома раздавались странные шорохи и звуки. Сердце Рианы тревожно забилось, однако она одёрнула себя: в конце концов, это дом мага, тут всякое может водиться, но уж ей-то бояться нечего, она ведь просто посланник.

Длинный коридор упёрся в очередную тяжёлую дверь. Судя по пробегавшему по двери свечению, на неё было наложено какое-то заклинание. Риана остановилась было, размышляя, что же ей делать, как вдруг послышался щелчок – и дверь распахнулась, любезно пропуская её в большой круглый зал, в котором… разгуливал здоровенный даэдрот! Риана испуганно попятилась, но тварь, кажется, не обратила на неё ни малейшего внимания. В конце концов, девушка решилась – и бегом кинулась мимо даэдрота к каменной лестнице, ведущей на второй этаж. Вихрем преодолела ступени, влетела в просторную комнату… да так и застыла на месте: прямо напротив входа в огромном, тяжёлом деревянном кресле сидела… она. Та данмерка, которой Риана много раз была в своих снах. Абсолютно неподвижная, с бессмысленными остекленевшими глазами.

«Девятеро! Неужели она мертва?!» - ужаснулась Риана.

- Наконец-то вы прибыли, дорогая! Признаться, я рассчитывал, что это случится гораздо раньше, вы заставили меня понервничать, - раздался откуда-то сбоку глубокий, низкий голос.

Риана подскочила на месте и испуганно оглянулась на говорившего. Да, это был тот самый данмер.

- И-извините, я… я только принесла вам письмо, я не… - заикаясь, начала она, трясущейся рукой протягивая данмеру запечатанный свиток.

- Какое письмо, милая? – ласково, словно ребёнку, улыбнулся он.

Риана с изумлением увидела, что её ладонь пуста.

- Но… тот орк… - пролепетала она.

- Какой орк? – снова спросил данмер.

И на мгновение Риана как будто увидела здесь, в комнате, рядом с собой, своего заказчика – он хитро подмигнул ей и растворился в воздухе.

- Простите меня, дорогая, но я был вынужден прибегнуть к маленьким хитростям, чтобы поскорее увидеть вас. Всё-таки я ждал нашей встречи больше двадцати лет. Присядьте, пожалуйста.

От стола к Риане подскочил стул, и, поскольку ноги у неё ощутимо подкашивались, она сочла за благо воспользоваться предложением мага.

- Я вам сейчас расскажу одну историю, - продолжил данмер, убедившись, что девушка не собирается ни падать в обморок, ни спасаться бегством. – Случилась она двадцать с небольшим лет назад. Жила-была на свете одна ловкая воровка по имени Иларви. Да вот, собственно, вы можете видеть её, точнее её тело, здесь, - он небрежно махнул рукой в сторону кресла с данмеркой. – Не беспокойтесь, она вполне жива до сих пор, хотя по виду и не скажешь. Так вот, эта милая леди работала на одного мага: относила его письма, закупала для него ценные ингредиенты, искала редкие предметы и даже магические артефакты… Всё было просто чудесно, маг нарадоваться не мог, что у него такая умелая и сообразительная помощница, щедрость его не знала границ, и Иларви буквально купалась в деньгах. Но однажды Иларви возжелала большего. Она решила работать сразу на двух хозяев, и, поскольку интересы этих хозяев отчасти пересекались, в конце концов ей пришлось выбирать. Первым из тех, кому она служила, был, как вы уже поняли, я. И так уж сложилось, что выбрала она не меня, - маг шутливо развёл руками, словно извиняясь за последствия необдуманного решения его помощницы. – Она осмелилась украсть у меня одну весьма дорогую мне вещь и передать её моему конкуренту. Разумеется, это не могло укрыться от меня, и, тем более, не могло остаться безнаказанным. Конкурент вскоре умер, и смерть его вряд ли можно назвать приятной. А Иларви, которой хватило наглости – или глупости – делать вид, что она ни при чем, сама явилась в мой дом. И, как видите, осталась здесь на пару десятилетий. Дело в том, что как раз в то время я обдумывал одну интересную идею: возможно ли осуществить пересадку души в другое тело. Накануне ко мне обратилась одна супружеская чета, дитя которой, трёхмесячная девочка, умирала от мора. Они очень хотели её спасти, неважно, какой ценой. Таким образом, тело для будущего эксперимента мне было предоставлено. Но где найти душу? Кто по доброй воле согласится, чтобы его бессмертную божественную искру поместили в кого-то другого? И я воспользовался душой Иларви. Ритуал прошел как по маслу, уже мёртвый к тому времени младенец ожил, а обездушенное тело моей помощницы осталось под моим неусыпным присмотром. Супружеская чета со своим воскрешённым ребёнком вскоре уплыла на материк и, по моим данным, поселилась в Имперском городе. Не так давно родители погибли во время какого-то путешествия. И тогда я решил, что срок моего с ними контракта подошел к концу: им больше ни к чему живая дочь, а мне вновь понадобилась помощь Иларви. Хоть она и предала меня, но, думаю, суровый урок пошёл ей на пользу. Полагаю, теперь вы понимаете, почему и зачем оказались на Вварденфелле.

Во время рассказа мага Риана чувствовала, как кровь постепенно стынет в её жилах, как становится всё труднее дышать. Она с ужасом вспомнила всё то, чему раньше не придавала значения: что родители не любили вспоминать обстоятельства её рождения и первых месяцев жизни, что старая нянька как-то обронила, что она родилась не в Киродииле, а в Морровинде, что странные сны стали ей сниться именно после смерти родителей…

Риана попыталась встать, но тело не слушалось её.

- Простите, моя дорогая, - как будто издалека донёсся до неё голос мага, - но мне пришлось парализовать вас. Я прекрасно понимаю, что вы не хотите умирать, но, поймите, вы и так мертвы уже более двадцати лет, а душа, которая даёт вашему телу жизнь, на самом деле принадлежит не вам. Дом вашей души здесь, на Вварденфелле, в теле данмерки Иларви.

В следующее мгновение мир погрузился для Рианы в непроглядную мглу.

 

В ритуальной комнате горели свечи, таинственные узоры на полу и стенах светились потусторонним светом. Слуга-скелет принёс Баладасу пухлую старинную книгу и мешочек с драгоценными камнями, необходимыми для проведения ритуала.

- Вот видишь, Иларви, до чего довела твоя жадность? – сокрушенно вопросил Баладас, обращаясь к неподвижному телу данмерки. – Надеюсь, ты усвоила урок. – Маг разложил камни согласно указаниям в книге, передвинул пару свечей и, повернувшись к обездвиженному телу Рианы, пробормотал: - Ну что ж, приступим… Душа, тебе пора вернуться домой.

[Бякс]

Отшельник

 

Нейлоф, что шёл впереди, рассекая снежные бугры телом и утопая в белоснежном море по пояс, остановился и поднял руку. Гартира и Телд подошли и встали рядом. Перед ними лежала река, покрытая льдом, а на противоположном берегу возвышалась роща. Сосны и ели так плотно прижимались друг к другу, что никакая снежная буря не смогла бы пробиться сквозь их заслон. Солнце уже начало клониться к закату, и с далёкого берега долетели первые порывы ледяного ветра. Нейлоф, понимая, что скоро начнётся снежная буря, первым начал спускаться в речную долину. За ним последовал Гартира, всё ещё прихрамывающий на левую ногу. Та тряпка, которой он пытался перевязать рану, уже была вовсе не белой, а алой. Каждый шаг давался старому нордлингу с трудом, он кривился от боли. Палаш имперца пропорол штаны, а затем и плоть чуть выше колена. Хвала Стендарру, что Гартира ещё не истёк кровью. Удар был режущим, быстрым, правда, легионер сразу же после этого лишился головы. Телд, что нёс на плече огромного размера двуручный меч с волнистым лезвием, обернулся назад, на бесконечную снежную пустыню. За ними тянулась вереница шагов, глубоких, так что у погони были все шансы настигнуть их очень быстро. Но, как понял он, если сейчас начнётся буран, каждый след занесёт и тогда имперцам Лунного мотылька придётся туго. Он улыбнулся, пригладил пышную рыжею бороду ладонью. Он был почти уверен, что отряд погони обязательно настигнет их, после того, что они натворили на Вороньей скале. Но теперь, видимо, легионерам самим понадобится помощь.

Нейлоф неожиданно остановился. Прямо перед ним возвышались деревья, а за ними лежала поляна, затенённая пышными кронами. Прямо посередине стоял низкий бревенчатый дом, сложенный из толстых стволов, уже изрядно потемневших от сырости. У избы было всего два окна. Крыльцо покосилось, давно надо было поправить, но видимо некому. Дверь дома распахнута, за ней пугающая темнота. От этого места, как понял даже тупой Нейлоф, веяло не сыростью, а чем-то более мерзким, непонятным, что наводило ещё больше ужаса на храброго нордлинга. Хриплое дыхание Гартиры слышалось уже над самым ухом, старик злится, не может понять, почему остановился. Но вот из-за бугра вылез Телд, широко шагая, пошёл прямо к крыльцу.

- Чё стоим? - Гаркнул он, поравнявшись с Нейлофом.

- Стоять! - Заорал тот, снимая с пояса секиру. - У меня плохое предчувствие, идиот. А это самое главное.

- Да что за предчувствие? - Телд демонстративно вытаращил глаза, воткнул меч в сугроб и положил на рукоять огромные ладони. - Любое предчувствие, и мой меч тебе поможет.

Нейлоф скривился. Как этот юнец не может понять, что он, бывалый вояка, выходивший из сотен схваток, просто опасается, а не хочет переть на рожон. Что ж, пусть идёт этот рыжий дурак. Голову снесут и ладно.

- Иди. - Сказал вдруг Гартира. - Иди. Там никого.

Нейлоф обернулся. Старик за всё время похода не говорил ни слова поперёк. А теперь вот!

- В таком месте и нет хозяев? А может, там умертвий тьма. Не хочу я входить в склеп!

Но Телд уже взошёл на крыльцо, ступеньки заскрипели. По ним, видимо давно никто не ходил. Последняя даже проломилась, нордлинг с руганью вытащил ногу, ввалился за дверь. Сначала не было слышно ни звука. Нейлоф сжимал в руке топор с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Гартира стоял, уставившись в тёмное окно. Он тоже начал чувствовать неладное. Но тут между ставнями показалось лицо, оба вздрогнули, но это всего лишь Телд. Скалил зубы, показывая в окно какой-то предмет. Нейлоф облегчённо вздохнул, Гартира похлопал его по плечу, пошёл к дому.

Тут подул холодный ветер, Нейлоф только сейчас понял, что солнце село, на небесах выступали звёзды. Приближалась снежная буря. И он почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Сглотнув подступивший к горлу комок и подавив вопль, он резко обернулся, но между стволами деревьев никого не оказалось. Ветер шумел в высоких кронах, и Нейлоф начал злиться на непонятно откуда взявшеюся панику. Он уже повернулся, но вновь почувствовал на спине взгляд. Не смея посмотреть назад, рванул на крыльцо, под его тяжёлой поступью провалилась гнилая ступень, он споткнулся и упал. Секира выпала из рук, он моментально вскочил, поднимая оружие, ворвался в сени и лишь на пороге обернулся. Ему показалось, что за деревьями мелькнула то ли тень, то ли силуэт. Сердце начало биться ещё быстрее, теперь лихорадочно, словно у зайца, которого загнал в угол свирепый волк. Он захлопнул дверь, засов оказался ещё даже не заржавел. Из комнаты выбежал на шум Телд, но не смог разглядеть в темноте, как побелело теперь лицо Нейлофа. Бесстрашного воина, который выходил из схваток с белыми медведями, целыми стаями волков.

- А, хорошо, что закрыл. А то дует. - Только и сказал Телд, видя, как Нейлоф прижался плечом к двери и словно слушает что-то. - Пошли. - Сказал он. - Там в кладовой полно снеди!

И да, в доме было полно еды. Хлеб, сыр, рыба, мясо. Ещё к удивлению Нейлофа в комнатах было чисто прибрано, приготовлены свечи и масло для ламп. Но в доме была всего одна кровать. И это навело его на одну - единственную мысль: здесь живёт или жил один человек. Как ни странно, но это его успокоило, он понял, кто мог наблюдать за ним из-за деревьев. И то он вряд ли сможет что-нибудь сделать против двух здоровых воинов.

В одной из комнат находился камин. Когда Телд добрался до дров, огонь радостно запылал, наполняя помещение светом и радостью. Кроме того, в подвале нашёлся ещё и бочонок вина. За окном бушевала буря, а они сидели за круглым столом, поедая поджаренное на огне мясо, запивая вином. Не скоро Нейлоф убедил себя, что, если утром буран прекратится, то надо будет двигаться дальше. У ледника Мортрааг их должен ждать корабль. По крайней мере, если до него ещё не добрались имперцы. После того, как легионом Лунного мотылька на Вороньей скале был разбит отряд налётчиков, от него осталось всего пятеро воинов. Двое погибли после того, как их настигла погоня, но Нейлофу, Телду и этому липовому друиду Гартире удалось спастись.

Когда в камине остались лишь тлеющие угли, а Гартира и Телд начали склоняться на стол, дверь содрогнулась от мощных ударов. Это прозвучало в полумраке комнаты, словно гром. Нейлоф подобрался, съежился в кресле. Рука его начала шарить рядом с подлокотником в поисках верного топора, а Телд сразу бросился к двери, хватая меч. Наконец, отыскав валяющуюся на полу секиру, Нейлоф с грохотом ринулся за ним. Дверь распахнута, в проёме возвышалась молчаливая фигура Телда. В одной руке воин держал меч, второй сжимал шею тщедушного человека, который вытянувшись в струну, застыл на крыльце. Он был невысок ростом, одет в охотничье платье, в спину светила луна.

- А ну давай его сюда! - Заорал Нейлоф.

Телд послушно опустил человека и броском отправил прямо в коридор. Тот с воплем упал, растянулся на полу. Телд захлопнул дверь, уставился выжидательным взглядом на Нейлофа.

- Это ты тут тарабанишь посреди ночи? - Грозно спросил Нейлоф, нависая над человеком, подобно громадной статуе. - Кто дал тебе такое право? - Он рывком поднял имперца за шиворот и ударил об стену. - Ты кто такой?

Имперец был немолод. С первого взгляду ему можно было дать лет сорок. А то и больше. Волосы уже успели покрыться первой седой шевелюрой. Но ярко - зелёные глаза человека смотрели прямо в глаза Нейлофа. Без страха, и почему-то Нейлофу второй раз за день пришлось ощутить прилив то ли страха, то ли тихого ужаса, что закрадывался в душу под предательским покровом опасений. Человек медленно, слизывая с разбитой губы кровь, ответил:

- Я здесь живу. И прошу, уходите. Уходите, иначе, иначе…

Он не успел договорить. Брови Нейлофа поднялись пологим скатом, губы в бессильной ярости начали шевелиться. Он сам не успел понять, как его тяжёлый кулак взлетел и выбил имперцу несколько зубов, после чего бедняга свалился вновь на пол, корчась и что-то жалобно всхлипывая.

- Что это было? - Спросил Телд, почёсывая подбородок. - Что он там сказал, хозяин этой избы?

- Видать, заглянул на огонёк. - Произнёс сквозь зубы Нейлоф. - Не вовремя заглянул. Я эту тварь ещё днём заметил, когда он за деревьями прятался. Давай его в подвал, поразмыслит, как гостей выгонять.

Он направился в комнату, опрокинул в горло бокал вина. Гартира сидел, улыбаясь и доедая кусок баранины. По его пальцам стекал жир, падал на скатерть, что уже и так была заляпана соком, соусами и спиртным, что пролилось во время пьянки.

- Ну и кто там пришёл? Легионеры, что ли? - Язык его начал заплетаться, слова выговаривал с трудом. Тут вошёл Телд, руки его почему-то дрожали, меч брякнулся на пол, а сам он сел на стул, схватившись за голову руками.

- Эй, чё с тобой? - Спросил озабоченно Нейлоф. - Выглядишь так, словно оборотня увидал.

- Ты видел его глаза? - Спросил быстро Телд. - Видел? - Он смотрел на Нейлофа с вопросом и немым укором, но тот-то понял, что юноша уже пьян.

- Хватит, прекрати. - Резко оборвал Нейлоф. - Глаза, как глаза. И всё.

- Да кто там такой? - Возбуждённо взвизгнул Гартира, опрокидывая очередной стакан. Он уже порядком набрался, вот-вот упадёт мордой в тарелку. Нейлоф отмахнулся, плюхнулся на стул. Постепенно и Телд успокоился, слушая завывания ветра за окном. Камин почти потух, но жар углей удерживал тепло в комнате. Они начали клевать носами, Гартира и вовсе дрых, уволившись на кровать. Его громкий храп разносился под потолком, заглушая бурю за окном. Наконец Нейлофу это надоело и он, оставив Телда за столом, стянул Гартиру с кровати, а тот, даже не проснувшись, растянулся на полу. Нейлоф в предвкушении рухнул своей косматой и давно не мытой шевелюрой на белую подушку, и через пару секунд уютное лоно сна приняло усталого воина в свои объятия.

Он очнулся ночью. Голова болела, во рту стоял сухой горький вкус какой-то гадости. Попытавшись оторвать голову от подушки, он понял, что не сможет встать. Голова кружилась, содержимое живота и головы, видимо решили поменяться местами и теперь бродили по его телу, бросая его из стороны в сторону. Комната вся была залита лунным светом, камин потух. Внезапно Нейлоф понял, что не знает, что его разбудило. Ни храпа Гартиры, что пробудил бы медведя, ни какой другой звук. В доме царила гнетущая тишина.

Всё-таки он попытался встать. Это еле-еле получилось, потолок всё равно поплыл куда-то в сторону, а стена оказалась прямо перед глазами. Внезапно он ощутил холод, споткнулся обо что-то, и растянулся на полу. Здесь растекалась липкая жидкость. Он попытался подняться, и понять, обо что же всё-таки запнулся. Когда встал на колени и попытался вытереть с лица пот, то понял. Его руки стали багровыми от налипшей на них крови. Рядом с ним валялось тело. Седая борода и красный камзол. Значит, Гартира. Он пошевелил друида рукой, но тут же понял, что это совершенно бесполезно. К горлу подкатил ком, когда увидел, что шея старого нордлинга просто разорвана, словно его кто-то грыз. Тело лежало прямо в дверном проёме, не давая выхода из комнаты. Глаза старика были широко распахнуты, в них застыл ужас. Нейлоф начал оглядываться в поисках секиры, по спине ручьями начал скатываться холодный пот. Наконец, увидев, что топор валяется под столом, он пополз к нему на четвереньках, словно пришибленный заяц, спасающийся от волков. Ощутив в руке верную рукоять, он вернул себе самообладание.

В доме стало холодно. Видимо, была долго открыта входная дверь. Он подумал, что неплохо бы найти и Телда, видимо воин где-то рядом. Он старался не думать об участи Гартиры, старался не смотреть на друида, когда переступал через тело. В других комнатах Телда не оказалось. Входная дверь оказалось широко распахнута, порог слегка припорошило снегом. Но самое страшное, что увидел Нейлоф - тяжёлая дубовая дверь подвала была просто снесена с петель и лежала в коридоре. На досках виднелись капли уже запёкшийся крови, следы глубоких когтей. Страх закрался в душу воина, когда он заглянул в подвал. Там, освещённый огнём разбитого светильника, лежал Телд. Мёртвый. Грудная клетка была разорвана, словно её драл зверь, а верный Телду меч валялся здесь же. Он не помог воину. Рукоятку всё ещё сжимали застывшие пальцы Телда, один из обломков лезвия вонзился в пол, второй валялся чуть ниже.

Внезапно Нейлоф ощутил движение со стороны входной двери. Когда повернулся и посмотрел, его сковал ужас. В дверном проёме стояла огромная человекоподобная фигура огромного волка. Шерсть блестела в лунном сиянии, Зверь превышал ростом два человеческих роста. Огромные длинные лапы с чёрными когтями, на которых запеклась кровь, вся грудь вервольфа была заляпана кровью. Из ослабевших пальцев Нейлофа выпала секира. Паралич сковал его, он не мог пошевелиться. Мысли его сошлись в одной единственной точке. На окровавленной морде зверя, в ярко-зелёных глазах которого он увидел свою смерть.

Вопль погибшей души разнёсся над белым безмолвием острова. А через мгновение сердце Нейлофа перестало биться.

 

Капитан поднял руку, и отряд остановился. Перед ними стоял низкий бревенчатый дом, крыша занесена снегом. В оконных рамах играют лучи полуденного солнца. Легионеры окружили дом, держа наготове арбалеты и натянутые луки. Шестеро во главе с капитаном вошли в дом. В ноздри уставших и голодных солдат ударил сильный запах жареного мяса. Тут же навстречу им вышел имперец. Человек средних лет.

- Я Нерициус, капитан патрульной стражи форта Лунного… - начал было капитан, но хозяин дома прервал его:

- Простите капитан, давайте вы мне объясните ситуацию после того, как мы и ваши люди хорошенько позавтракаем, а? - Человек улыбнулся. Нерициус приказал осмотреть дом, но солдаты так ничего и не нашли.

- Вы ведь не собираетесь долго задерживаться, капитан? - Спросил его хозяин дома по имени Мариус, когда трапеза была закончена. Капитан уже объяснил ему всю суть ситуации, и про нападение на Воронью скалу, и про то, как за тремя выжившими налётчиками отправили погоню. Как оказалось, Мариус ничего о них не знал.

- Конечно, нет. Если вы не видели эти подонков, что убивали детей и женщин, то нам нечего здесь сидеть. К сожалению, вчера была буря, да и сегодня с утра тоже. Не думаю, что мы теперь отыщем хоть какие-то следы.

- Знаете, капитан, - вдруг сказал Мариус, - там, у реки, я вчера видел тени. Сейчас холода начинают спадать, и лёд на реке тонкий, а вы говорите, что они наверняка шли через бурю. Может, провалились под лёд? - Его глаза при этом сверкнули, капитан поёжился, но взгляда не отвёл. Вместо этого приказал пятёрым воинам проверить берег реки.

Отряд вернулся ровно через полчаса. Легионеры в недоумении смотрели на командира. Оказалось, что лёд в одном месте расколот, провал широк, а на неглубоком дне лежит секира. Легионеры достали и принесли её Нерициусу. Тот взирал на предмет с подозрением, он узнал секиру, которой один из нордлингов убил многих легионеров.

- Тела скорей всего унесло течение. - Задумчиво произнёс Мариус. Капитан бросил на него резкий взгляд, но, натолкнувшись на очи Мариуса, унял свой пыл. Никто так и не узнал, о чём он подумал. Но он понял многое. Через час, ни слова больше не говоря хозяину дома, капитан поднял отряд и выдвинулся назад в форт.

[Бякс]

Золотое пламя

 

 

1. Огонь и молодость

 

 

Шхуна зарылась носом в густую, словно желе, волну, покрытую сеточкой снежно-белой пены. Поток воды хлынул по палубе, сбивая с ног, натягивая канаты, которыми был закреплен еще не смытый скарб.

Корабль держался на честном слове, воле Девятерых и недюжинном опыте капитана Тулье. Старый бретон уверенно стоял на ногах, словно безумная качка его вовсе не касалась, и внимательно вглядывался в горизонт сквозь подзорную трубу двемерской работы.

- Лево руля! – гаркнул он. – Два румба!

Рулевой повернул штурвал, и корабль, вильнув, проскользнул прямо под носом у огромного вала, грозившего затопить судно целиком.

- Маяк Анвила уже близко, сэр! – голос матроса, каким-то чудом удержавшегося в вороньем гнезде, был едва различим за рокотом разбушевавшейся стихии.

- Это не маяк! – капитан обернулся на говорившего. Юный сын графа Анвила, Треллиус, на ногах просто так удержаться не мог, но он цепко ухватился за какой-то из крепежных канатов, и теперь ловко балансировал на палубе. – Это она, клянусь вам Марой, сэр!

- Она? Ах, та огненная девушка, о которой вы говорили…

- Не верите мне – посмотрите сами! – юноша указал пальцем на огонек, на миг и вправду мелькнувший над волнами.

- Сожрите меня дреуги! – пробормотал Тулье, отняв трубу от глаза. – Что это за диво?

Договорить Тулье не успел. Похоже, природа ополчилась на него и его судно, и обрушила всю свою мощь, захлестнув судно нежданным ударом. Словно стена выросла из воды – и всей силой течение разбило об нее шхуну.

***

 

Треллиус вынурнул на поверхность несколько минут спустя. Его тошнило, во рту стоял жгучий вкус морской воды, легкие пылали, столь долго лишенные воздуха, и все, что смог юный граф – судорожно вдохнуть, пока очередная волна не накрыла его. Он посмотрел вверх, на темные, словно дым от ночного пожара, тучи, и в этот миг его внимание привлекла вспышка.

Таинственная огненная фигура, мчавшаяся над волнами, свернула в его сторону. Треллиус видел ее неоднократно – но всегда вдали от корабля. Фигура стремительно приближалась, и языки пламени, вздымающиеся над ней, казались странными и неуместными в такой обстановке. Кинарет, наверное, тоже так казалось – и новый огромный вал накрыл и пламенеющий силуэт, и юного графа.

Любопытство победило боль и усталость – Треллиус вынырнул из воды и быстро поплыл в сторону, где в последний раз видел огненную девушку. Найти ее труда не составило – она отчаянно барахталась, окруженная сносимым в сторону паром. Треллиус подтянул ее к себе и помог удержаться на поверхности. Перепуганное лицо, окруженное беспорядочной копной удивительно сухих, и, что удивительно, слабо светящихся волос, с ужасом обратилось к нему. Удивительные глаза, в которых, казалось, пылали Драконьи Огни, виденные Треллиусом лишь раз в жизни, смотрели на него с отчаянием и мольбой.

Поддерживая ее на плаву, Треллиус безнадежно огляделся, ища спасения – но вокруг лишь бушевала круговерть ночного шторма. Спасение же пришло нежданно-негаданно, в виде песка, на который вышвырнула их пенистая волна.

***

 

Треллиус разглядывал потерявшую сознание девушку, и пытался понять, что же случилось, и что ему делать. Сам факт наличия твердой земли под ногами радовал, бойкая речушка неподалеку обещала пресную воду, но Золотой Берег опасен – можно напороться даже на минотавра, не говоря уж о пумах, волках, да и хоть крабах, которые могут отщипнуть большой кусок мяса у неосторожного путника.

- Кто ты?

Неожиданно раздавшийся вопрос отвлек Треллиуса от раздумий. Он посмотрел на очнувшуюся девушку. Волосы ее все так же светились, а глаза лучились искренним любопытством.

- Я Треллиус Анвилский, внук старого графа Арониуса.

- Графа? – переспросила девушка.

Треллиус опешил. О том, кто такой граф, знал даже самый тупой огр.

- Это… Это титул, который говорит о том, что носящий его обладает властью над определенными землями, - в конце-концов пояснил он.

- Титул! – улыбнулась девушка. – Тогда все ясно. Прости мое невежество – я мало знакома с этим местом. Я – Игнис, дочь Тонака, Танцора Бушующего Пламени. Я в неоплатном долгу перед тобой, Треллиус Анвилский!

Треллиус и сам не заметил, как оказался в горячих – буквально горячих! – объятьях неодетой красавицы, и оставшаяся часть ночи была неожиданно приятной, хотя и несколько утомительной.

***

 

Наутро Треллиус смог определить, куда же вышвырнула их с Игниль воля Кинарет. Как оказалось – на крайний северо-восток Валенвуда, неподалеку от дельты реки Сирид, которая, собственно, и отделяет графство Анвил от края босмеров.

Путь с Игнис оказался куда проще, чем мог подумать юный наследник земель анвильских – особенно когда меткий пущенная девушкой струя пламени обеспечила их хорошо прожаренным мясом кабана.

Ела Игнис с нескрываемым удовольствием и отменным аппетитом – такому бы позавидовал даже безвинно убитый кабан. После трапезы она удовлетворенно бухнулась на мягкую по-весеннему свежую траву.

- Но кто же ты на самом деле? – поинтересовался Треллиус, который не мог есть ни так быстро, ни так много. – Я видел, как ты летала, объятая пламенем. И сейчас – я не видел, чтоб кто-то так владел огненной магией.

- Я и есть огненная магия, - отвечала с улыбкой Игнис. – По всем местам зовут наш род огненными атронахами. Мы танцуем в своем родном мире, нежась в потоках чистого огня, и лишь порой собственное любопытство или чужая воля заносят нас в другие места и в иные земли.

Игнис лениво потянулась, наслаждаясь прикосновениями молодой зелени и провожая глазами порхающую над луговыми цветами радужную бабочку.

- Но ты не похожа на атронаха! Наш волшебник – Бредущий-В-Тенях – не раз призывал их. Они были чистым огнем, собранным в форму грубых человечков.

Девушка приподнялась на левом локте локте и лукаво улыбнулась. Она приподняла правую руку, и язычки пламени пробежали по ее смуглой коже. А затем, с оранжевой вспышкой, рука обратилась огнем, не утратив своей формы. Кожа и мышцы угадывались в этой круговерти слепящего огня – идеальное подобие, лишь материал несколько неконвенционный.

- Быть может, призывал ваш маг юных, слабых и неопытных сынов нашего мира. Я же – дочь Танцора Бушующего Пламени, и однажды займу его место в нашем доме. Но сейчас, в гостях в вашем мире, я облекла свой огонь в плоть. Я твоя должница, Треллиус Анвильский, и место мое теперь возле тебя. – В глазах Игнис играло озорство. – А еще – ты мне нравишься, сын Нирна.

***

 

К утру пятого дня на фоне неспешно восходящего светила, изгоняющего из утреннего воздуха последние лучи Массера, вырисовался силуэт замка Анвил. По дороге Треллиус раздобыл одежду для Игнис в небольшой рыбацкой деревеньке, пристроившейся на краю утеса. Даже простая крестьянская одежда приобрела на ней удивительно привлекательный вид.

Старый граф радостно встретил внука и Игнис, и был очень расстроен вестью о гибели капитана Тулье и его команды.

- Что ж, Кинарет, по крайней мере, спасла моего наследника и даже даровала ему истинно царственную спутницу! – граф низко поклонился Игнис. Арониус сам был неплохим магом, и немало общался он с миром даэдра, и слухи об Игнис Пламенной, дочери могущественного Тонака, доходили и до него. Арониус сразу узнал в Игнис атронаха, и быстро увидел сокрытую в ней мощь. Союз планов виделся Арониусу в грезах, и невиданное могущество, возможно возносящее его к вершинам власти.

Однако судьба решила иначе – вскоре после пышной свадьбы, на которую съехалась знать едва ли не со всех концов Империи, Арониус нежданно скончался, оставив молодому и неопытному Треллиусу бразды правления графством…

 

2. Огонь и заговор

 

 

Ночь спустилась на Анвил. Массер озарял мир своим кровавым светом, углубляя тени и сокрывая ранее открытое. То была ночь многих бед, но поведаем вам лишь об одной.

Одинокий всадник промчался по пустым улицам ночного города, пойманный лишь мутным взглядом местного забулдыги. Он уверенно проехал в тень северной городской стены, куда не доставал даже редкий свет из окон домов и хибар бедного квартала.

- Сюда! – глухо окликнули всадника, и во тьме блестнул волшебным светом амулет.

Альтмер – а именно высоким эльфом был примчавшийся в город незнакомец – спешился и степенно подошел к обладателю амулета, необычно худому орку в дорогом камзоле. Тот спешно погасил волшебный светильник и огляделся; улица молчала.

- Наш юный граф сейчас проводит бал в честь рождения сына, - сказал орк. – И сегодня лучшая ночь.

- Да, такие чары насылаются именно сейчас, при полном Массере. И я готов сотворить их, добрый орк, и тем самым погубить твоего хозяина.

- Не хозяин мне этот потомок грязных убийц! – вспылил орк. – Я прерву их проклятый род, разрушу их проклятый дом, я выкорчую их из бытия мира!

- Осторожней, - осадил его альтмер. – Ты приближен к графу, так что времени мало, и не нужно, чтоб кто-то заметил твое отсутствие. Принес ли ты мою награду?

Орк бережно вытащил из кармана бархатный мешочек, и, развернув его, показал содержимое альтмеру.

- Хорошо! Тогда готовься передать его мне завтра утром, когда ты и твои друзья обретете желаемое.

***

 

Недавние роды никак не отразились на Игнис, и Треллиус не переставал поражаться красоте своей жены. Красоте и ветрености. Игнис оказалась гулящей как кошка по весне, и ничто не могло ее остановить. Она меняла кавалеров не реже чем наряды, при этом проявляла как чудеса придирчивости, так и, наоборот, полнейшую безвкусицу. И при этом сердцем она всегда была с ним – граф ощущал это почти физически. Чистая, незамутненная любовь горела в душе Игнис словно пламя в уютном камине – согревая, ободряя и освежая. Но Игнис была любопытна, неудержима, несдержанна. Она могла любому нагрубить и любого обласкать, одарить или обокрасть, она могла сорваться в путешествие по Империи и вернуться, не удалившись от города и на милю. Иные думали, что Шеогорат благославил ее, Треллиус же понимал, что это не так. Сам же он хранил верность – и верил, что будет хранить ее вечно.

Сейчас, стоя у стола с угощениями, граф смотрел как Игнис пустилась в пляс с престарелым послом Морровинда, Нарисом Дреном, который, как и многие другие высокие гости, приехал поздравить графиню из Имперского Города. На лице седого и иссушенного данмера можно было прочесть сложнейшую гамму чувств – испуг, ужас, панику, немного детской радости, все то, что возникает в душе любого, когда он крутится вокруг чего-то с безумной скоростью, и не уверен в том, что его не отпустят в свободный полет.

За окном послышался раскатистый словно смех Сангвина звук грома. Свет в зале, казалось, померк, огоньки свечей затрепетали, и в самом центре зала, где десятки пар кружились в танце, распахнулся зев врат даэдрических измерений. С исступленным рыком, разбивая в щепки паркет, один за одним выпрыгивали оттуда ужасающие твари. Мало кого из них видел Треллиус, но о многих он читал. Суровые чешуйчатые даэдроты, женоподобные синекожие крылатые сумраки, грозовые и инеевые атронахи, которые, подобно Игнис, представляли стихийные планы и бродили где хотели, служа кому придется, захочется или и вовсе никому. Люди выхватывали оружие, отчаянно стараясь противопоставить что-либо мощи этого внезапного натиска.

Нарис Дрен неожиданно ловко заслонил собой Игнис от ледяной сферы, пущенной одним из инеевых, и за мгновение до удара возвел ледяной щит.

Треллиус тоже выхватил из ножен меч и бросился к даэдроту, который напирал на Мидригаэль, жену верховного канцлера Агрикена. Он сумел атаковать со спины и глубоко вонзить меч в спину чудища, перерубая хребет.

Отсюда можно было быстро добраться до возлюбленной, чем не преминул воспользоваться граф. Он проскользнул мимо истошно визжащего крылатого сумрака, подставил подножку другому даэдроту, который грузно повалился на пол, и наконец добрался до отчаянно сопротивляющейся группы воинов Анвила из дворцовой стражи и гостей, котрую возглавили Игнис и Нарис.

- А, граф! – крикнул пожилой Дрен. – Не ждал, что вы приготовили такой сюрприз! Я давно так не разминал свои старые кости!

К сожалению, никто – а верней, почти никто – из присутствующих в зале не ведал истинной цели нападения. Ибо незамеченная увлеченными и отвлеченными сечей людьми вступила в зал из портала фигура в темном балахоне. Новый гость не обращал на бой внимания, ибо его интересовала вполне определенная персона.

- Ар фарранеш латарион! – зычно выкрикнул человек в черном, и с ладони его сорвалась ветвистая молния, безошибочно отыскавшая свою цель – графа Треллиуса Анвильского. Граф содрогнулся, принимая на себя удар стихии, и в ужасе распахнулись глаза Игнис, которая могла видеть суть вещей магического толка, и поняла, что не только молнию прислал неведомый маг, но и могучую ловушку душ. И как только дух графа отделился от тела, он был пойман коварным заклинанием и во мгновение ока помещен в недра черного камня душ.

Игнис вспыхнула яростным пламенем, изогнулась сияющей дугой над охваченным битвой залом для торжеств и обрушилась на темную фигуру. Но мага прикрывал мощный огненный щит, который дал ему возможность раствориться в недрах портала и мигом захлопнуть его за собой до того, как мощь огненного атронаха разрушит защиту.

Это был поистине ужасный день, но мрачные новости еще не закончились, ибо в комнаты, где под надзором нянюшек и охраной отборных стражей мирно спал младенец, сын Треллиуса и Игнис, втайне проникли люди Темного Братства и нанесли последний, решительный удар по роду властителей Анвила.

 

3. Огонь и печаль

 

 

На пылающем троне в краю, где под огненным небом текут реки пламени восседает опоясанная черным клинком Игнис Познавшая Нирн. Та, что века назад танцевала среди потоков стихии, наслаждаясь своим с ней единством, ныне молча взирала на свое царство.

Тонак, Танцор Бушующего Пламени, не так давно расстался со вселенной, растворившись в потоках стихии, лишь поцеловав на прощание дочь, которая не успела попасть на прощание с отцом, хоть и мчалась сквозь планы с невероятной скоростью, пламенеющим росчерком.

Игнис печалилась, ибо отец покинул ее, и родной план внезапно стал чуждым, неясным. То, что было родным и близким стало далеким – ведь Танцор Бушующего Пламени обладает властью над всяким огнем, над всяким росчерком силы своей стихии.

Игнис казалось, что второй раз она лишилась всего. Взгляд ее упал на меч, закрепленный на поясе. Лишь он, это клинок, выкованный в мрачных кузницах Мехруна Дагона и невесть как очутившийся в свое время сперва на Нирне, а потом – в плане Огня, был материален здесь, и не был соткан из первородной стихии. Клинок это хранил на себе могучие чары и не давался в руки никому кроме Игнис.

Игнис некоторое время смотрела на клинок, а потом на лице ее появилась грустная усталая улыбка. Она обернулась, и в языках пламени увидела бьющиеся в вечной огненной агонии бесконечно обожженные тела орка, альтмера и нескольких имперцев.

- Ну что ж, - молвила Игнис. – Мир мчится своим путем, и мы последуем за ним. Два дома потеряла я – тот, что даровал мне ты, и тот, что даровал мне мой отец. И я построю себе новый дом, действительно свой.

Она вновь обернулась к мечу:

- Верно, любимый?

[Бякс]

Дорога к дому

 

 

Красное солнце било мне в глаза, я заблудился. Искав дорогу к Балморе меня занесло куда-то в горы. Темнело, я был уверен, что уже никогда не найду дорогу к дому. За спиной у меня был хитиновый лук. Этот лук подарил мне еще мой отец, когда был жив. Моя мечта это даэдрический лук - красивое и изящное оружие, только вот с капиталом у меня были проблемы, да и никто его и не продавал.

Безнадежно метавшись по горам в поисках укрытия, (ночью на охоту выходили никс - гончии, а я был еще неопытен), я наткнулся на дверь пещеры, удивленный столь приятным сюрпризом, я вошел внутрь. Обстановка пещеры меня насторожила, на всех камнях, по всей пещере стояли красные свечи. Я что-то читал про красные свечи, но с таким - же успехом все забыл. В моем трудном путешествии мне доводилось исследовать всего две пещеры, никаких красных свечей я там не приметил. Подумав о том, идти мне дальше или нет, Взвесив все за и против, я направился вглубь пещеры. Вокруг было подозрительно пусто. Зайдя в левую часть пещеры, я разжился парой зелий и буханкой хлеба завернутой в бумагу. Обрадованный своими находками, решил без оглядки идти дальше. Во тут то я увидел, увидел трупы пепельных упырей, рабов и прочих тварей, их лица, словно что-то шептали, вспомнились красные свечи, было страшно идти дальше, идти туда ,где сейчас возможно самое ужасное чудище, которое принесло смерть этим пепельным тварям.

Я пришел в низ пещеры, и в какой-то степени оказался прав. Там стоял Имперец, он жадно глотал что-то из бутылки .Завидев меня, он с дружелюбным видом подошел ко мне и сказал :

-Давно не встречал лесных эльфов! Может быть это судьба? Хе-хе, ну-ка расскажи дяде Куциусу, что ты здесь делаешь.

-Я искал дорогу к Балморе, как вдруг, откуда ни возьмись, появились большие и высокие горы. Мои поиски привели меня сюда. – Ответил я

-Хм. К Балморе говоришь? Я как раз оттуда, правда, должен тебя огорчить, отсюда до нее идти где-то день, но все не так плохо, я помогу тебе дойти до Балморы.

Опять же, взвесив все за и против, решил согласиться на предложение Имперца

-Я приму ваше предложение, но я так измотан, что мне нужно где-нибудь прилечь.

-Иди, приляг на вон того упыря, хехехе, шучу конечно. Думаю, нам сначала придется обыскать пещеру, а уже потом отдыхать – Сказал Имперец.

Я был еще в силах натянуть тетиву и всадить стрелу кому нибудь в голову, конечно, я льстил себе, я никогда не попадал никому в голову и даже с человеком то не дрался!

-Ты залезь на какой нибудь выступ и стреляй оттуда. Вы лучники, все до одного в рукопашном бою ничтожества, я вообще считаю вас трусливыми крысами, так как вы постоянно нападаете издалека.

С этими словами Имперец быстро направился в сторону закрытой двери.

- Хм, дверь на замке, ты сможешь ее тихо открыть?

-Нет, сказал я, я не взломщик.

-Что же ты умеешь то, а?

Куциус выхватил свой серебряный меч и сильно ударил по замку, без шума войти не удалось. Внутри было достаточно большое помещение, по нему ходило много пепельных существ, увидев нас, они тут же кинулись в драку.

Быстро забравшись на приглянувшийся мне выступ на стене пещеры, напуганный диким ревом пепельных существ и Имперца, достав лук, я судорожно натянул стрелу, сражавшись до этого с грязекрабами и крысами, я не испытывал таких трудностей. Я нацелился на какого - то парня без глаз, мне было интересно, как он вообще мог сражаться и выстрелил, но моя стрела полетела правее. Напуганный тем, что Имперца убьют, а я останусь гнить здесь, на выступе стены. Я достал еще одну стрелу, попав упырю прямо в руку, (для меня это было достижением!!), Сильно обрадовавшись, я запрыгал по выступу, что сорвался. Лук упал вместе со стрелами, я, ничего не понимая, ударился об землю……

Очнулся я уже накрытый покрывалом, на мягкой подстилке. Рядом горел фонарь ,манящий своим прекрасным светом, а рядом с мной на камне сидел Куциус.

-Тебе дружок, нужно быть менее эмоциональным. Тебе повезло, что все эти твари отвлеклись на меня. Я вижу, что ты не проходил подготовку, а это значит, что тебе нечего бродить по Вварденфеллу.

-Я..так обрадовался…

-Я собрал весь хлам в пещере, в том числе и твой лук и стрелы и нашел еще стрел, думаю, они тебе пригодятся. Полежи еще немного, и пойдем в Балмору.

Я заснул, думал о том, как я иду по дороге к дому, прохожу мимо Южной стены и открываю дверь в свой дом, складываю лук и стрелы и ложусь на постель…Мой чудесный сон прервал Куциус:

-Вставай спящая красавица. Пора в путь, ты же хочешь домой, верно?

Он даже и не представлял, как я мечтал об этом.

Было светло, я долго спал. Солнце светило мне в глаза опять, почти ослепляло меня, как будто хотело остановить.

-Сейчас пойдем в Вивек ,там я поговорю с Магом Телванни, а ты погуляй по поясу

Разговор с Куциусом был интересен для меня , ведь я узнавал много нового.

-А что за город Вивек?

-Это огромное связанное девятью кантонами поселение, довольно красивое. Рядом находится форт Эбенгард

-А где ваш дом?

- Моя хижина находится в Кальдере, но сейчас я остановился в Балморе, там у меня склад.

-Вы торговец?

-Барыжник, хехех. Точнее я воин, я собираю всякий хлам и продаю кому-нибудь, кому это хлам нужен

-И много у вас покупают?

-Да, особенно лунный сахар, хехе

-Я слышал это запрещенный продукт

-Поэтому так быстро расходиться! За него много дают, особенно глупые хаджиты

-А за что еще дают много денег?

-В основном это контрабанда: Двемерские безделушки, скуума, лунный сахар, из которого она делается ну еще из оружия и брони даедрик, эбонит и стекло

-А где взять “Двемерские безделушки”?

-Ты, наверное, видел огромные крепости из железа. Высокие, величавые , возвышающиеся над землей..Там полно старой утвари Двемеров, но и их охрана каким-то образом тоже сохранилась

-Где вы больше всего любите проводить время?

-Знаешь, нет места лучше на земле, чем дом. Никаких таверн, берегов моря и прочей живописи…Тишина и покой…

-Согласен, как раз туда-то мне и надо….

-Вот и пришли. Вивек – Одно из самых чудесных мест в Вварденфелле

Я был поражен красотой этого города, столько кантонов, стоящих посреди воды, огромный храм….

-Красота - Сказал я

-Тут уж не поспоришь – откликнулся Куциус

Мы дошли до поселения Телванни, Куциус ушел к магу, а мне велел любоваться живописным городом.

Я обошел весь город, прикинул , какие магазины стоит посетить , когда будут финансы. Вскоре пришел Куциус, с хорошим кожаным рюкзаком, вручил мне его и сказал:

-Вот небольшой подарок, немного снаряжения, зачарованные стрелы и пара свитков.

Я был рад такому подарку и поблагодарил Куциуса.

-Сейчас мы можем отправиться в Балмору на Силт Страйдере, а можем посетить ту пещеру

Меня одолевало желание, вернутся домой, но Куциус был хорошим человеком и я не хотел ему отказывать

-Отлично, пошли

-Пещера Контрабандистов, в какой - то степени это тоже для них дом, Там они проводят время, дом - для каждого, понятие разное. Давай сделаем хорошее дело и избавимся от них

В пещере было довольно уютно, если бы мне не достался дом в Балморе от моей бабушки Беланар, я бы с удовольствием жил здесь. В пещерах можно обнаружить много тайников и оружия. Мы с Куциусом быстро зачистили пещеру, разделили пополам и направились к выходу.

Вскоре, мы уже ехали на Силт Страйдере. Издалека виднелась Балмора. Я был рад что, наконец, пойду домой и как следует, отосплюсь. Сойдя со ступенек радости моей не было предела, наконец, к дому

-Посидим в таверне? – предложил Куциус

-Восемь тарелок?

-Нет, лучше в Южной Стене, в восемь тарелок обстановка мрачная…

Мы сидели за стойкой и попивали суджамму. Обменивались историями, опытом..

-Ведь мы встретились, благодаря тому, что ты заблудился. Видишь, иногда полезно выходить из дома – Воскликнул Куциус.

-Да, подтвердил я.

Опять стемнело, и мы уже выходили из таверны.

-Ну, пора нам прощаться. Я уеду завтра утром в Сиродиил – свой настоящий дом. Приятно было встретить такого неопытного новичка как ты, бывай. – Произнес Куциус

-Приятно было повидать такого хорошего учителя как вы. Еще увидимся

Я пришел домой, сложил лук и стрелы и лег на постель, долго думал о словах Куциуса и наконец, был рад, что пришел в самое желанное место.

 

 

Проснувшись утром, я отправился по дорожке, продолжив свои похождения. Уже далеко отошел от Балморы. Странная была картина вокруг - Огромные горы, красное солнце светило мне в глаза……..

[Бякс]

Мы войдем в этот дом и останемся в нем…

 

Корделиус Крайт по прозвищу Лис относился к той категории людей, чья безрассудная тяга к риску могла соперничать только с их же неуемной жаждой наживы. Ощущение опасности было столь же естественным для него сколь, скажем, естественно чувство полета для орла, и сколь жгучее томление внизу живота естественно для пепельнокожей данмерской куртизанки. Одним словом, Корделиус Крайт был авантюристом, причем авантюристом высочайшей пробы. Поэтому именно он, а не кто-то другой, солнечным летним утром прохаживался по уютному садику во дворе часовни Дибеллы, в ожидании аудиенции у приора Горинуса. Приор не заставил себя долго ждать, появившись в сопровождении высокого немолодого бретона.

- Господин Крайт, рад, что вы откликнулись на нашу просьбу! – приор дружелюбно улыбался, в то время как его спутник хранил на лице довольно кислое выражение, пристально ощупывая посетителя цепким взглядом холодных голубых глаз.

- Можно просто Лис. – поморщился Корделиус, пожимая протянутую для приветствия руку. – Господин приор, я не люблю терять понапрасну время…

- О, сразу вижу профессионала! – воскликнул Горинус, возбужденно потирая руки. – Ведь вы профессионал, Кор… Лис. Потому мы и обратились к вам. Дело весьма щекотливое, ибо в нем замешан никто иной, как правитель города, лорд Болверт… Огласка была бы крайне не желательна…

Лис понимающе кивнул, мысленно пририсовав к сумме своего гонорара еще один нолик. Приор продолжил:

- Так вот, не далее как три дня назад исчезла дочь лорда, прекрасная Миркул. Мы имеем все основания полагать, что ее похитил Ургвальд Тролль. – приор замолчал, многозначительно выпучив на Корделиуса глаза.

- Спасти девицу из лап ужасного тролля? Делов-то! – пожал плечами Лис.

- Вы не понимаете, господин Крайт. – вмешался в разговор хранивший доселе молчание бретон. – Ургвальд Тролль – крайне опасная, неуравновешенная личность. Он подвержен аффективным вспышкам, страдает паранойей и шизофренией, маниакально-депрессивным синдромом и паталогией монсерерского расслоения гипофиза! – голос бретона, по мере перечисления недугов Тролля, звучал все выше и все громче, оборвавшись драматическим контртенором.

- Другими словами, он сумасшедший. – пояснил приор опешившему Лису суть проблемы. – Господин Дофрен, - Горинус указал на бретона, - держит при местном форте небольшую лечебницу, в которой содержатся душевнобольные преступники. Оттуда-то и сбежал три дня назад этот Ургвальд. Он ужасный, ужасный человек! Маньяк, не побоюсь сказать. Он сам некогда был искателем приключений, но связался с Шеогоратом и… - приор патетически взмахнул пухлой ручкой. – В общем, нечего и думать, чтобы предоставить спасение дочери лорда Болверта остолопам из легиона. Только такой блестящий ав…

- Пятьдесят тысяч септимов. – ровным голосом проговорил Корделиус, сверху вниз глядя на собеседников.

- П-пятьдесят т-тысяч? – севшим голосом пролепетал приор. – Это оч-чень большая сумма, з-знаете ли…

- Я полагал, что мы разговариваем как профессионалы. – Лис скривил тонкие губы в неприятной усмешке. – Сумма большая, но и работа не из легких. Не думаю, что лорд Болверт ценит жизнь своей дочери меньше каких-то пятидесяти тысяч дрейков.

- Вы правы, конечно, господин Крайт. – уныло вымолвил Горинус. – Торг здесь не уместен. Хорошо, я думаю, мы соберем необходимую сумму.

- Вот и отлично. – улыбнулся Лис, ободряюще подмигнув закручинившемуся приору. – Мои условия вы уже знаете – половину суммы вперед. Так же вы снабжаете меня всем необходимым для успешного выполнения задания, за исключением оружия и доспехов, если, конечно, это не оговаривается отдельно.

 

На следующий день погода безнадежно испортилась. Низкое в этих краях небо затянули серые тучки, накрапывал непрерывной моросью дождь, укрывая мир на много миль окрест жемчужной завесью. Сверившись с от руки начерченной картой, Лис свернул с глинистой дороги на узкую каменистую тропку, убегающую вверх по склону.

«Наши следопыты достали кое-какую информацию о местонахождении Ургвальда» - сообщил приор, когда ранним утром Лис явился к нему за задатком и снаряжением. – «Похоже, он укрылся в Грейспен-холле - заброшенном поместье в холмах, в нескольких часах пути отсюда.» Корделиус задался, было, вопросом, отчего же тогда не направить в поместье тех самых «остолопов из легиона», которые вмиг и психа скрутят, и девицу вытащат. Но увесистый мешок с золотом так приятно оттягивал руки, что великолепный авантюрист Крайт даже думать не пожелал о том, чтобы награда досталась кому-то другому. И теперь, трясясь верхом по скользкой тропинке, он с наслаждением слушал, как двадцать пять тысяч полновесных септимов мелодично позвякивали в седельных сумках. «Что ж, такая награда оправдывает любой риск, Гирцин вас подери!» - сладко подумал Корделиус и, тут же, чертыхнувшись, плотнее запахнул плащ, косясь на небо, расколовшееся вдруг могучим раскатом грома. Копыта Рэнди мерно шлепали по грязи, дождь моросил все тем же нескончаемым потоком, а, вновь ставшая глинистой, дорожка, все петляла и петляла меж деревьев, то поднимаясь в гору, то сбегая к ложбинам, по дну которых бежали мутные, проворные ручейки. Крайт совсем вымок и продрог, когда, миновав очередной поворот, наконец выбрался к подножью невысокого холма, на плоской вершине которого расположилась мрачная громада Грейспен-холла.

Дождь усилился, грозясь перерасти в настоящий ливень, и Лис, оставив кобылку на привязи в покосившемся, почерневшем от времени амбаре, быстрым шагом, перепрыгивая через лужи, направился ко входу в особняк. Быть может, неразумно было вот так, наобум, кидаться в логово зверя, но погода вовсе не располагала к всестороннему изучению объекта проникновения. К тому же, дверь оказалась заперта, и ему пришлось еще некоторое время помокнуть под дождем. Колдуя над неподатливым замком, Лис напевал знакомую с детства песенку:

 

Мы войдем в этот дом,

И останемся в нем.

Мы останемся в нем навсегда.

Коль согрета кровать,

Мы не станем считать

Уходящие в небыль года.

 

А когда позовет

Нас в последний поход

Предрассветной дорогой звезда,

Мы оставим свой прах

В нашем доме в горах,

Там оставим его навсегда.

 

В замке сухо щелкнуло и Корделиус, вполне довольный собой, толкнул одну из створок. Она отворилась тяжело, с глухим заунывным скрипом. Приор говорил что-то о слышанных им, якобы, историях про призраков Грейспен-холла. Будто бы сам дом пожирает людей, навсегда обрекая их на блуждания под мрачными сводами. Что ж, было бы очень странно, если бы призраки здесь не обитали. Обладай Крайт хоть крупицей литературного таланта, он без труда выдумал бы с десяток леденящих душу историй, едва лишь переступив порог. Но Крайт таковым талантом не обладал, и потому, оказавшись внутри, первым делом начал приглядываться и прислушиваться, положив руку на эфес меча. На самом деле, приходилось в большей степени прислушиваться, ибо значительная часть окон была наглухо заколочена, а оставшиеся были покрыты таким количеством грязи и паутины, что света практически не пропускали. Лис медленно вдыхал тяжелые запахи старого дома, ловя чутким слухом малейшее шевеление. Однако, никаких подозрительных шумов он не услышал – дом ,как и полагается любому древнему деревянному строению, жил своей жизнью: где-то что-то охало, вздыхало, скрипели половицы, бились под порывами ветра оторвавшиеся ставни. Но это были естественные, не возбуждающие опасений звуки.

И все же… Крайт никогда не страдал от приступов паранойи, и все же сейчас он был уверен, что за ним наблюдает множество холодных, любопытных глаз. Он почти физически ощущал насмешливые взгляды, направленные на него со всех сторон. Беда была в том, что со всех сторон его окружали лишь обшарпанные деревянные стены, смутно угадывающиеся в холодном полумраке, и лишь одна дверь вела из холла внутрь дома. Корделиус медленно вытянул клинок из ножен и столь же медленно провел им перед собой, очерчивая в воздухе полукруг. Приятная тяжесть в руке придала уверенности, и наваждение внезапно исчезло. Он спрятал оружие и расположился прямо на полу подле ближайшего не забитого окна. Повесив мокрый плащ на гвоздь, он развязал заплечный мешок и принялся перебирать его содержимое. В мешке оказалась провизия, бурдюк с водой, свитки и склянки с какими-то зельями. Подняв один пузырек к глазам Лис, прищурившись, с трудом сумел разобрать надпись, сделанную мелким затейливым почерком: «Малое лечебное зелье». «Вот скупердяй…» - досадливо пробормотал Крайт и спрятал зелье обратно. Откупорил бурдюк, с наслаждением глотнул студеной, сладковатой воды. Потом откинулся к стене, вытянув уставшие ноги, и достал из внутреннего кармана куртки миниатюрный портрет дочери лорда Болверта, прекрасной Миркул. Он смотрел на нее, и, сам не зная отчего, поглаживал пальцем темную деревянную рамку. «Теперь вы понимаете, что за такое сокровище не жалко никаких денег?» - спросил его приор, передавая портрет. И, Гирцин его подери, старый пес был прав! Темные, чуть волнистые волосы обрамляли бледное, тонкое лицо, на котором двумя изумительными сапфирами светились глаза. Да что сапфиры – само небо блекло и серело рядом с их ослепительной синевой. Где только художник сумел отыскать такую краску? Лис вздохнул и сунул изображение обратно в карман. Страшно подумать, что Ургвальд способен с ней сотворить! Корделиус решительно поднялся, готовый действовать! Впрочем, он не был бы Корделиусом Крайтом, если бы предварительно не выломал из пола в углу комнаты две половицы, и не спрятал под ними мешки с золотом. Лишь после этого Лис отворил дверь, ведущую из холла, и…

…И оказался в кромешной. Он судорожно нащупал у себя на поясе крошечную стеклянную лампадку, вытащил из кармана огниво… Спустя пару минут ему удалось запалить огарок слоадовой свечи внутри лампады. Тусклый свет выхватил из непроглядной темноты стены узкого коридора. Впрочем, сил жалкого свечного огрызка хватало лишь на то, что бы осветить пару метров впереди Лиса - дальше была Тьма. «Факелы, факелы! Ведь были же факелы!» - Корделиус судорожно ощупывал заплечный мешок. Факелов не было. Он подался назад, нащупав за спиной ручку двери, толкнул – дверь не поддалась. Он толкнул сильнее – дверь оставалась неумолимой. Страшась повернуться спиной к черному провалу коридора, Лис скосил взгляд себе за плечо – дверь на месте, и массивная щеколда отодвинута. И все-таки… Он еще раз, изо всех сил, пихнул дверь – выстроганная из тяжелых, массивных досок она не оставляла ему ни единого шанса. Проглотив комок в горле, Лис опустил лампаду на пол и еще раз перерыл мешок. Нет, факелов в нем определенно не было, зато среди свитков Лис нашел один с заклинанием света. Свиток, конечно, не факел, но тоже вполне неплохо. Он пару раз глотнул из бурдюка, спрятал свитки за пазуху и поднялся на ноги, напряженно вглядываясь в черноту перед собой. Ему, будто бы, послышался тихий шорох впереди… Крайт поднял светильник, обнажил клинок и шагнул вперед. Его шагам вторило эхо – где-то во тьме коридора зазвучали такие же тихие шаги. Он шагнул еще, и эхо, почти одновременно, шагнуло навстречу. Корделиус остановился. Эхо шагнуло еще раз. Потом еще. Еще. В горле у Лиса пересохло: из глубины коридора кто-то или что-то приближалось – медленно, но неотвратимо. «Ургвальд!» - мелькнуло в голове Крайта - «Чертов ублюдок...» Додумать Лис не успел, ибо в этот момент тусклый свет лампадки выхватил из темноты ужасный лик мертвеца, что странной, дергающейся походкой выходил из глубины коридора. Усилием воли Лис подавил вопль ужаса, готовый сорваться с его губ. Этот мертвец не походил на обычных зомби. Можно было подумать, что он был разбит жестоким параличом – такими пугающе-гротескными были его движения. Сгнившее лицо, перекошенное страшной судорогой, обращено было куда-то в сторону, бессмысленно зияли пустые глазницы. Черный язык, свисавший набок чуть не до ключицы, влажно поблескивал в темноте. Тошнота подкатила к самому голу, ладони вмиг стали влажными, но Лис только крепче стиснул рукоять клинка. Откованный из серебра, зачарованный молнией – с таким оружием Крайт не боялся ни живых, ни мертвых. Занеся оружие для колющего удара Лис молча ринулся вперед, однако, до того, как он успел атаковать, мертвец внезапно исчез, будто и не было его. Не веря своим глазам, Лис оторопело озирался. Это что еще за шутки? В воздухе растекался сладковатый запах гнили, однако жуткой твари и след простыл. Привиделось, что ли? Но нет, не возможно… Пятясь, Лис вернулся за лампадой и вновь двинулся вперед. Коридор, на деле, оказавшийся недлинным, раздваивался на два, уходящих в противоположных направлениях, ответвления. Осторожно ступая, Лис свернул вправо, раздался оглушительный треск и Корделиус Крайт ощутил незабываемое чувство свободного падения.

Очнувшись, он долго лежал ничком на спине, собираясь с мыслями. Свеча, в результате падения, погасла, и Лис находился теперь в кромешной темноте. Очевидно, он провалился в подвал и, судя по всему, был невредим, только перед глазами плыли красные круги. Крайт пошарил вокруг себя рукой, пытаясь нащупать меч или заплечный мешок – тщетно. Выругавшись сквозь зубы, он поднялся на колени, стараясь подавить возникшее чувство страха. Бурдюк на поясе жалобно булькнул и Корделиус ощутил ужасную жажду. Присосавшись к горлышку он пил, пил и пил, жадно, с остервенением глотая холодную воду, проливая влагу на одежду и прямо на земляной пол. Вытряхнув на ладонь остатки воды он умыл лицо и взлохматил волосы. Потерял меч? Ничего, он уложит кого нужно и голыми руками. Склянки наверняка разбились при падении, а в свитках и вовсе надобности теперь, без света, нет. Он даже улыбнулся такой жестокой иронии – здесь, за пазухой, на шершавом теплом пергаменте у него лежит магический источник света, но воспользоваться им без этого самого света невозможно! Крайт вновь выругался, и поднялся на ноги. Воздух вокруг него вдруг стал тягучим и вязким, круги перед глазами сменились яркими вспышками. Он услышал шепот за спиной, развернулся, выбросив перед собой сжатую в кулак ладонь. Раздался тихий смех, и его щеки коснулась чья-то холодная липкая рука. Шарахнувшись в сторону, Лис споткнулся обо что-то и грянулся оземь. Со всех сторон он слышал шаги, чьи-то неясные голоса шептали слова, которые он не мог разобрать. Он впился пальцами в землю, рыча и мотая головой, отчаянно пытаясь отогнать морок, но безуспешно. Сама земля будто пошла зыбью, двигаясь и пульсируя под его руками. «Это все ты-ы…» - простонал Лис, закусив рукав рубашки во внезапном приступе ярости. – «Это ты, чертов дом… Хочешь свести меня с ума! Лис не таков! Не таков, слышишь?!». Вспышка гнева отступила, и Корделиус повалился на землю, все еще ходящую ходуном.

- Корделиус! – вдруг раздалось у него за спиной. – Корделиус!

Он обернулся, и в ужасе попятился прочь от высокой женской фигуры, светившейся призрачным зеленоватым сиянием. Левая половина лица женщины еще хранила отблеск прижизненной красоты, тогда как правая, оплывшая и распухшая, казалась страшной маской. Женщина призывно тянула к Корделиусу руки, ее глаза пылали бледным голубым огнем. Лис вскочил на ноги и бросился бежать. Сам воздух вокруг начал светиться, и в этом свечении Лис разобрал очертания двери в одной из стен. Вне себя от ужаса он ринулся к спасительному выходу, оказавшемуся, впрочем, таким же коридором, из которого он попал в подвал. Лис бежал, не разбирая дороги, по лабиринту узких темных коридоров, задыхаясь, разрывая сухожилия, падал, полз, снова поднимался, бежал и падал вновь. Шепот в его голове превратился в настоящий хор, и вместе с ним слышался топот множества ног, преследующий его по пятам, смех, хохот, визг… Корделиус поскользнулся и упал, запах крови оглушил его. Он пополз, цепляясь пальцами за осклизлый пол. В тусклом, мертвенном свете, залившем коридор, он видел черную жижу, текущую из щелей в стенах, капающую с потолка. И отовсюду к нему тянулись руки, из пола, из стен, во взбухающих кровавых пузырях угадывались нечеловеческие лица, морды, что скалились ему насмешливо и злорадно. Даже зажмурившись, Лис продолжал видеть их, даже зажав уши, он продолжал слышать ликующие, нечеловеческие голоса. И вдруг все кончилось. Корделиус ввалился в просторное помещение, освещенное неясным, но реальным светом, пробивающемся из окон, расположенных под самым потолком. Двери за ним захлопнулись, и он остался лежать в тишине, скорчившись на полу. Не сразу решился он открыть глаза. Не поднимая головы, трясясь от ужаса, он осматривал помещение, в котором оказался. Очевидно, это была библиотека: высокие стеллажи, заполненные книгами, огромный, овальной формы стол в центре. С противоположного от Корделиуса конца стола, на кресле с высокой резной спинкой восседала миниатюрная фигурка. Лис не мог разобрать деталей, но это было и не нужно – он знал, кто сидит в кресле.

- Корделиус! – донесся до него нежный слабый голос. – Корделиус, помоги мне!

- Миркул… - прохрипел Крайт и пополз к той, которую должен был спасти. – Я пришел…

- Я знаю. – донеслось в ответ. – Иди ко мне! Иди…

Повинуясь зову, Корделиус полз, отчаянно цепляясь разбитыми пальцами за каменные плиты пола. Тело отказывалось слушаться, каждое движение давалось с невероятным трудом. Одолев половину пути и совершив над собой поистине титаническое усилие Лис поднялся на ноги. Тяжело опершись о крышку стола, он посмотрел на полулежащую в кресле Миркул. Белесый свет Мессера проник в комнату и озарил лицо девушки. Да, это было ее лицо, ее, Миркул. Но, о, боги, что с ним стало! Корделиус содрогнулся и сдавленный стон вырвался из его груди. Прекрасное лицо Миркул, словно вытесанное из белого мрамора, было исполосовано глубокими, рваными ранами, а на месте ее невероятных, сапфировых глаз зияли страшные багровые дыры. Кровавые слезы текли по бледным щекам. Сознание Корделиуса начало угасать, он тяжело сполз на пол, но не в силах был оторваться от этого, почти ирреального зрелища. Миркул неуверенно поднялась, шатаясь, подошла к Лису и опустилась перед ним на колени. Вблизи ее лицо выглядело еще ужаснее, и Корделиус порадовался, что глаза почти потеряли способность видеть. Девушка склонилась над Лисом, ее кровь капала на лицо мужчине, и он ощутил сладкий, пьянящий запах гнили, исходивший от Миркул. Вокруг них вдруг образовалось неясное движение и из воздуха начали материализовываться странные фигуры, обступая их со всех сторон. В одной из фигур Лис узнал мертвеца из коридора наверху, в другой – женщину из подвала. Но фигур было гораздо больше, все они имели нечеловеческие, обезображенные лица – свиные рыла, клыки, хоботы, страшные язвы и раны. Корделиус вновь поглядел на Миркул. Она обняла его и приблизилась почти вплотную.

- Ты должен был спасти меня, Корделиус. – прошептала она, - А теперь нас заберет Грейспен-Холл, и мы останемся здесь навсегда…

- Навсегда… - прохрипел Лис. Он уже не чувствовал своего тела, и просто смотрел и смотрел в сочащиеся кровью глазницы Миркул. Девушка коснулась губами его лба. Челюсть ее, вдруг, безвольно отвисла, и из провала рта на лицо Лиса выскользнула огромная черная сколопендра. Яркая вспышка на секунду озарила сознание Корделиуса, а потом рассудок покинул его навсегда.

- Кажется все, папа! – Миркул повернула лицо к одному из мертвецов. Лорд Болверт стянул с лица маску и дважды хлопнул в ладоши: помещение озарилось ярким светом.

- Милорд, вы просто превзошли самого себя в этот раз! Такая походка! Но, надо сказать, это было весьма опасно. Когда он ринулся на вас с мечом…

- Пустяки! - расхохотался лорд, явно весьма польщенный.

- А я, разве, не была сегодня на высоте? – спросила Миркул, сковырнув с левого глаза восковую накладку и хитро улыбнувшись. – Признай, папочка, твоя дочь – прирожденная актриса!

Болверт ласково обнял дочь и обратился к собравшимся:

- Друзья мои, надеюсь, вам понравилось сегодняшнее представление?

- Безусловно, Болверт, безусловно. Оно стоило своих денег.

- Человеческая трагедия – это всегда так прекрасно, так возбуждающе! – проворковала высокая рыжеволосая женщина – та самая, из подвала.

- В таком случае – в замок! Будем пировать до утра! – торжественно провозгласил Болверт. Собравшиеся, следом за лордом, потянулись к выходу.

- Как он? – спросил приор у господина Дофрена, склонившегося над Лисом. – Надо полагать, в вашей лечебнице появился новый постоялец, а?

- Определенно, друг мой, определенно. Но, надо заметить, он неплохо держался. Поначалу... Ургвальд, хоть и здоровее в два раза, а раскис куда быстрее.

Двое дюжих молодых людей подняли бесчувственное тело Корделиуса Крайта, водрузили на носилки и вынесли вон.

- А ведь это все ваша алхимия! – обратился приор к Дофрену, когда они расположились за столом с бутылкой «Западного вельда». – Поразительно!

- Ничего поразительного. – поморщился бретон. – Вытяжки из каменного гриба и саркосцифы разрушительно воздействуют на силу воли и интеллект. Мухоморы и лунный сахар при правильном применении вызывают галлюцинации, тяжесть в теле, а фенхель, в нужных пропорциях, медленно парализует жертву. Остается лишь добавить все это в воду…

- Вы – гений, друг мой! – провозгласил приор, опустошив кубок одним махом.

- Ах… - отмахнулся Дофрен. – Настоящий гений - милорд Болверт. Отстроить такой дом. Вы хоть раз видели его план? Здесь одних лабиринтов на несколько километров! А секретные коридоры, а прозрачные с одной стороны стены? Таких декораций нет ни в одном театре, я вас уверяю!

- Что есть – то есть. Поразительное сооружение. Жаль, что миру не суждено о нем узнать. – вздохнул приор и вновь наполнил кубок.

[Бякс]

Мясо на углях

 

 

- Беррис... что это?!

- Что именно, сэр?

- Это, - лорд Баскес красноречиво ткнул пальцем в сторону огромной кучи камней, дерева и пепла, раскинувшейся на двадцать футов в каждом направлении.

- Пепелище, сэр, - незамедлительно ответствовал дворецкий.

- Вижу! Что оно здесь делает?

- Полагаю, - безупречную гладкость лба Берриса нарушило несколько задумчивых морщин, - оно здесь сто... леж... ммм... находится. Сэр.

- Разрази тебя гром, Беррис, это был риторический вопрос.

- Да, сэр.

Лорд Баскес устало провёл рукой по лицу. День не задался.

- Послушай, - с бесконечной терпением в голосе начал он, - вчера на этом самом месте стоял мой загородный дом. Ты помнишь?

- Да, сэр.

- А сейчас здесь, - последовал неопределённый жест рукой, - это. Видишь?

- Да, сэр.

- Путём построения простейшей причинно-следственной связи, приходим к выводу, что за ночь мой дом сгорел.

- Блестящая догадка, сэр, - бесстрасно кивнул дворецкий.

Баскес не ответил. Он думал.

- А кто там месяц назад напился в хлам и грозился сжечь дом, если я не погашу ему долг по жалованию?

- Морус. Сторож, сэр, - припомнил Беррис.

- Точно. Ясно теперь, кто за этим стоит. За сколько я был ему должен?

- За пять лет, сэр.

- Будь он проклят!

- Возможно, сэр.

- Я же говорил ему, что завтра заплачу всё! Слово дал!

- Вы говорили ему это пять лет назад, сэр.

Воцарилась пауза. Некоторое время тишина нарушалась лишь шорохом травы, недовольно мокнущей под моросящим дождём.

- Сэр? - наконец прервал молчание Беррис.

- Что?

- Мне сообщить вашим гостям, чтобы не приходили сегодня на ужин?

 

***

 

 

- Ха-ха, чтоб я сдох, какие люди! Здорово, дружище, сколько лет! Каким ветром тебя... - человек осёкся, глянув на Берриса. - Ааа... то есть это... неужели это вы, моя сладкая тыковка?! О дайте, дайте же мне поскорей поцеловать вас, иначе моё сердце...

- Не выпендривайся, Крассиус, это всего лишь мой дворецкий, - устало вздохнул Баскес, падая в огромное мягкое кресло у камина.

- Да? - со странной смесью облегчения и разочарования протянул гостеприимный хозяин. - Хм, что ж... - создавалось впечатление, что он лихорадочно ищет способ сменить тему. - Присаживайся, Виллис, говори, с чем пожаловал...

Много лет назад, будучи ешё юнцом, Крассиус Курио проиграл Виллису Баскесу в “кто дальше плюнет” десять дрейков, но, уже тогда проявив недюжинные задатки дипломата, уговорил его простить долг – с одним условием... Собственно, Баскес был единственным живым существом, при котором Курио вёл себя нормально – не считая слуг, конечно, но кто ж им поверит: ведь всем известно, что слуг хлебом не корми, дай рассказать небылицу про своего господина. Старый должок господин Курио отдавать, естественно не собирался (тем более, что, с учётом стандартной таксы Хлаалу, проценты по нему на данный момент составляли около полутора миллионов), прекрасно отдавая себе отчёт в том, что в случае провала он потеряет не только деньги, но и положение в обществе, поскольку все сразу решат, что эксцентричный Советник окончательно спятил.

- Дом, говоришь, сгорел? - Крассиус пожал плечами. - А я тут при чём? - он достал из-за пазухи кошелёк и начал перебирать его содержимое, всем видом ненавязчиво показывая, что кошелёк почти пуст.

Баскес закатил глаза.

- Ой, ну хорошо! Поможешь мне найти того, кто это сделал, прощу тебе этот твой долг, будь он неладен.

- Мне нужно подумать, - ответил Курио. - По рукам, - добавил он через секунду.

Он подошёл к столу, взял листок бумаги, что-то написал и передал записку гостю.

- С ума сошёл? - неверяще уставился на неё тот. - Не пойду я к ней, она же чокнутая вконец, это все знают!

- Ну, все знают и то, что я стареющий развратник, - лукаво подмигнул Курио.

- Ты что, имеешь в виду...

- Ага.

- Твою мать.

Баскес встал и направился к выходу, позвав знаком дворецкого, который уже успел подружиться с кем-то из местной прислуги.

- Эээ... Виллис! - окликнул его Советник.

- Что ещё?

- Насчёт того долга... - Курио смутился. - Я тут подумал... Можно я ещё побуду твоим должником? Мне, стыдно сказать, понравилось...

 

 

***

 

Старая, как, наверное, сам мир, данмерка разглядывала Баскеса и Берриса так, будто первый из них был должен ей денег, а второй ещё три года назад обещал жениться. Беррис благоразумно ретировался и тут же завязал беседу с каким-то прислужником – и как ему это так легко удавалось, интересно знать?

- Ну? - требовательно изрекла старуха, сверля Виллиса потухшим взглядом. - Принёс?

- Что? - опешил Виллис.

- Я чую пепельный батат, - заявила данмерка. И тут же добавила: - Ты воняешь, потому что солнце село. Пепельный батат всегда воняет на закате, поэтому я ненавижу пепельный батат.

- Я от... - начал было Баскес, даже не вспомнив, что на дворе полдень.

- Принеси мне пепельный батат!! - заверещала она, демонстрируя чудеса последовательности. - Стража, скормить его паукам!

- Я...

- В шахту его, пусть приносит пользу!

“Будь ты проклят, Курио,” - пронеслось в голове у Баскеса.

- Кто пустил его в мои покои? Я хочу четыре яйца квама на завтрак!

“Дважды”.

- Я от Крассиуса! - во всю глотку рявкнул он, по чистой случайности умудрившись поймать момент, когда старуха наконец закрыла рот.

Внезапно возникшее молчание затянулось на несколько минут.

- О, что же ты раньше-то молчал, - пожала плечами госпожа Терана и как ни в чём не бывало уселась в подобие кресла, вырубленное в стене. - Начал бы сразу с этого, сэкономили бы друг другу уйму времени, ты так не думаешь? Ты что, тупой?

- Я...

- Заткнись. Так чем же я могу помочь?

- Мой...

- Я сказала, заткнись! Присаживайся. Выпьешь?

“Интересно, сколько Мораг Тонг запросит за твою шкуру, Крассиус?”

Объяснение проблемы отняло у Баскеса около полутора часов, в течение которых Терана не меньше десяти раз перебивала его и требовала начать с начала, несколько раз велела заткнуться, но в конце концов согласилась помочь, если он принесёт ей какой-то редчайший, но необходимый для этого ингредиент. Необходимый, чтобы призвать душу сторожа-поджигателя вместе с его телом хоть и с самого Забвения, вдобавок заставив его говорить призвавшему правду и только правду.

 

***

 

- Ты Гаэнор? - раздражённо спросил Виллис.

- А? Что? - рассеянно откликнулся босмер, и на его лице тут же появилась самая слащавая из всех возможных улыбок. - Да-да, это я, здравствуй, друг!

- Госпожа Терана сказала, что...

- Ингридиент, да-да, я знаю! - Гаэнор закивал. - Десять монет – и он твой!

“Слава богам, хоть один вменяемый за весь день”.

- Конечно.

Глаза босмера алчно загорелись.

- О, с тобой приятно иметь дело! Послушай... тебе ведь очень нужен этот ингредиент?

- Э...

- Наверное, ты и сто монет за него отдашь? А? Ты же богат, я вижу, а я так беден, у меня дети...

“Начинается...”

- Ладно-ладно, держи...

- Великолепно! Мои дети и дети моих детей воспоют твою щедрость... а мой брат... Ах, мой брат! Он тяжело болен...

“Чтоб тебя...”

- Сколько?..

- О, всего тысяча монет, мой друг...

 

***

 

- Это же эбонит-сырец! - с порога заорал Баскес.

- Да, - спокойно кивнула Терана. - К паукам этого наглеца! И что? Незачем кричать.

- Его можно купить в любой алхимической лавке! И стоит он куда дешевле ста тысяч, которые этот псих пытался с меня стрясти!!

- Правда? - искренне удивилась Терана. - Передайте Готрену, чтоб не вздумал купаться после полудня! Ну и ну. А в годы мои молодости он был огромной редкостью. Как всё изменилось...

“Спокойно, Виллис, спокойно. Дыши ровно. Ровнее. Ровнее”.

- Как бы то ни было... Да как ты смеешь?! Я приличная женщина! Приступим.

Слуги выдвинули в центр комнаты огромный алхимический котёл. Спустя десять минут, когда ингредиенты были перемешаны, а заклинания, перемежаемые приказами заткнуться, - прочитаны, рядом с дверью замаячил призрачный силуэт. Вскоре он обрёл форму, фактуру и благодарной публике предстала фигура престарелого имперца с заспанным лицом и маленькими бегающими глазками.

- Лорд Баскес? - оторопело пробормотал он. - Что?.. Как?..

- Морус, сын трёхногого гуара! - сквозь зубы процедил Виллис. - Думал, скроешься? Да ты хоть в курсе, что мой особняк стоит в тысячу раз больше твоего пятилетнего жалования?!

Морус непонимающе покачал головой.

- О чём вы, сэр?

- Имей в виду, что магия, которая тебя держит, заставит тебя вопить от боли, если ты мне солжёшь! Ты спалил мой загородный дом, крысёныш?

Сторож испуганно закивал, набрал побольше воздуха в грудь...

- Нет.

Повисла пауза.

- Что значит “нет”? - ошарашенно переспросил Баскес.

- Я ничего не поджигал, сэр, - пожал плечами Морус. - Вы же отпустили меня в Киродиил навестить родных две недели назад.

Воздух сгустился.

- Беррис! - прорычал лорд Баскес. - Ты почему мне не напо... - он обернулся. Беррис? Беррис, где ты?

 

***

 

- Брат Беррис, ты опоздал.

- Тысяча извинений, о Самый Главный. Простите, о братья. Этого не повторится.

Самый Главный чинно кивнул.

- Итак, приступим же, о братья! - торжественно провозгласил он. - Повторим же наш девиз! Первое?

- Собраться вместе, - пробубнила толпа в тёмных балахонах.

- Второе?

- Сжечь дом богача.

- Третье?

Молчание.

- И... четвёртое?

- Выгода! - в религиозном экстазе возопили люди, озарённые заревом пожара.

 

***

 

А тем временем на другом конце острова группа богато одетых имперцев недоумённо глазела на то, что ещё не так давно было загородным домом Виллиса Баскеса.

- Возможно, - неуверенно произнёс один из них, - когда он звал нас на ужин, он имел в виду, что сегодня подают мясо на углях?..

[Бякс]

К родным берегам

 

Молодой данмер-аристократ сжимал кулаки от ярости, глядя на неспешно отдаляющиеся очертания прибрежных скал Эбенгарда. Гнев медленно разъедал его сердце, а мысли бешено метались, не находя опоры. Он пытался отыскать хоть какую-то лазейку, хоть что-то, что могло помочь, но остальные варианты были сотни раз рассмотрены и отметены. Причем уже через несколько часов после того, как вчерашней ночью задыхающийся от бега и смятения слуга принес гибельную весть. Юноша знал, что другого выхода теперь нет, и уже сделал последний шаг, но все еще отказывался верить, что все закончилось так. Тяжело, почти невыносимо было признать, что теперь он бежит неведомо куда не только из поместья, но и из провинции, и одним Троим известно, когда судьба дозволит ему вернуться домой – к невесте, родным, друзьям и заслуженному величию.

План был, без ложной скромности, блестящим. Тем больнее и унизительнее понимать, что рухнул, обратился в пепел он лишь из-за гнусного невежества какой-то служанки! Какой-то потаскушки-служанки! Кто же мог знать, что эта блудливая дура спит с одним из приказчиков брата самого герцога! Да еще и радостно рассказывает ему, что близкий друг некоего Венима, ее хозяина, наверное, скоро станет королем вместо Хелсета, и тогда Хлаалу останутся не у дел! И вот из-за этой пустоголовой стервы теперь он – он, Иларвур Веним! – вынужден надолго покидать свои земли. Но ничего! Совсем, совсем не все еще потеряно, и для уныния сейчас точно не время. Он будет тайно организовывать работу соратников из-за границ провинции, где его не достанет длинная рука королевской власти. А потом, когда они наберутся сил, Иларвур вернется, и план наконец-то будет изящно и стремительно воплощен в жизнь. Непременно будет – слишком уж он хорош, чтобы случилось иначе. Больше ни единое обстоятельство не сможет им помешать.

Берег уходил все дальше и дальше, он уже почти истаял в утренней дымке, только новый маяк все еще гордо высился над белесым маревом. Иларвур сжал кулаки еще сильнее, так, что ухоженные ногти впились в серую кожу ладоней. Это не больно – несравнимо больнее покидать родные края без надежды на скорое возвращение. И тосковать о них, едко и тягуче, когда еще только стоишь на палубе корабля, плывущего в годы изгнания.

Молодой данмер круто повернулся на каблуках и направился в свою каюту. Делать здесь больше было нечего – нужно думать, как поступить дальше. Возможностей масса, и он их не упустит.

* * *

Вот уже долгих девять лет он жил на чужбине. Многое изменилось за эти годы: например, казнили еще троих соратников, четвертый принял яд, чтобы избежать позора. Их оставалось не так много, зато времени у них было не в пример больше – всегда можно заручиться поддержкой других данмеров из высшего света, недовольных политикой короля.

Искали Иларвура Венима гораздо тщательнее, чем он мог предполагать. Видимо, сочли одним из самых опасных заговорщиков. Поэтому скрыться данмер смог только в глуши хвойных чащоб Скайрима. Здесь он поселился в небольшом городке, основанном несколькими лесопромышленниками, и особенного успеха снискать пока не сумел – поддерживать связь с заговорщиками было очень трудно, не столько из-за конспирации, сколько из-за огромных расстояний и ужасных дорог. Умения и знания молодого аристократа тут были никому не нужны, поэтому ему пришлось работать письмоводителем в местной канцелярии – грамотных людей или меров здесь почти не было. Иларвур до сих пор отказывался верить, что такое творится именно в его жизни, и не знал, сколько еще оскорблений придется вынести его чести, но он теперь был готов к ним – как и к другим ударам его нелегкой доли.

Он сам здесь был чужеземцем, но все так же презирал окружавших его н’вахов. Те платили ему тем же и сторонились его. Веним был единственным данмером на многие тысячи миль вокруг, и ему не с кем было даже переброситься парой слов вечером за бокалом вина в трактире. Комнату он снимал в соседнем с этим заведением доме, у немолодой вдовы, которая тоже на дух не переносила данмера. Однако платил он исправно, и потому их отношения исчерпывались холодным молчанием. Так что единственными его собеседниками были редкие посетители канцелярии, у которых он спрашивал имя и цель прибытия в город. Ну, и, конечно, сам Иларвур – когда вечерами он позволял себе немного помечтать о том, что будет, когда его дела наконец пойдут так, как должны.

”А потом я… Куплю-ка я потом себе поместье, – вновь задумчиво улыбался Веним. – В Морнхолде или рядом с ним. Можно и на Вварденфелле, конечно, но все-таки не то. В Вивеке нет места, в Альд'Руне пепел на зубах скрипит, а в Балморе живет слишком много всякого сброда. Так что – в Морнхолде. Старое, этот клочок земли, очевидно, продам. Выстрою двухэтажный каменный дом, пристройки для подсобных нужд, разобью большой сад, заведу рабов, найду хорошеньких служанок… Дом обставлю мебелью из настоящего, хорошего дерева, какое не найдешь на острове, да и в Морнхолде тоже. Никогда больше не покину Морровинд и весь первый год ни одного вечера не упущу даром. Столица…”

Иларвур сделал длинный глоток вина, посмаковал его немного и нахмурился: ”А я гнию в этой дыре. Ну ничего, недолго осталось ждать…”

Медленно лилось в бокал вино. Лениво тек вечер, неспешно текла по жилам кровь, радостно текли мысли. Жизнь в этом захолустье, среди косых, даже враждебных взглядов, конечно, тяготила молодого данмера. Но всегда, каждое мгновение его грело осознание того, что в конце этого скорбного пути его ждет достойная награда. Оно спасало Иларвура, когда в канцелярии хотелось швырнуть чернильницей в небритую рожу очередного лесоруба, когда мерзкие соседские дети тыкали в его сторону пальцем на улице, когда вертлявая подавальщица в трактире, пролив на его колени кувшин вина, только хихикала и отворачивалась. Это помогало не сорваться и не выдать себя, помогало не сойти с ума от скуки и уныния. Надо жить. Надо действовать и верить.

* * *

Завтра – горькая и унизительная свадьба. И он сам сделал все, чтобы она состоялась. Но почему-то от этого нисколько не легче.

Деньги были нужны, очень. За четыре десятка лет он с помощью соратников накопил некоторую сумму, но для переворота ее явно было недостаточно. Исполнение первоначального плана стало невозможным, он, по сути, окончательно провалился. Поэтому придется действовать в открытую. Необходимо оружие, другое снаряжение, необходимы огромные взятки. Нужны наемники, в сущности, целая армия. Разумеется, у заговорщиков были и свои отряды – настоящие, преданные идее воины, но их не могло хватить для того, что теперь замышлялось. До крайности требовалось, к тому же, завладеть через третьих лиц несколькими шахтами – чтобы были и такие средства давления на население и на власть. Если хотя бы два самых мощных месторождения эбонита или стекла будут под полным контролем – уже можно диктовать определенные условия. Надо только обеспечить там самую лучшую охрану, возможно, даже придется возвести что-то вроде основательных укреплений. Ну, и, безусловно, нельзя не брать в расчет гнездовья квама – именно они кормят весь остров, и не только его. Словом, свадьба была верным решением. Но каким же постыдным…

Она, его будущая жена, Хемрисса – не просто н'вах, она еще и полукровка. Эльфийская кровь, кровь ее матери, уроженки Саммерсета, сделала ее весьма привлекательной девушкой, а богатство отца-нордлинга, самого крупного из местных промышленников – завидной невестой. Она сводила с ума всех парней не только крохотного городка и окрестных деревень, но и Винтер Холда, здешней столицы, куда выбиралась вместе с отцом почти каждый месяц. Конечно, всех, кроме Иларвура. Он и представить не мог, что когда-либо женится из-за денег, тем более – на полукровке. Но выбирать не приходилось – во имя великой цели иногда можно пожертвовать даже собственной честью. Этот позор никогда не смыть, но Веним все же попытается – своими делами во благо Морровинда. И самое главное – победителей судить не только не принято, но и чревато самыми трагичными последствиями.

Познакомились они с Хемриссой почти случайно – у старого Торвамиуса, к которому Иларвур иногда заходил, чтобы взять пару книг на день. Не бесплатно, разумеется. В тот вечер там же оказалась и она – как выяснилось, тоже любила читать. Завязался разговор. Они беседовали о литературе, о театре, смеялись над пьесами небезызвестного Курио. И именно тогда данмер решил – это его шанс. Грустный, неправильный, но шанс, который нельзя было потерять.

Хемрисса уже была помолвлена, и прежний жених очень нравился ее отцу, однако помехой это стать не могло. Отец был против их отношений, но смирился – ее решение осталось непреклонным. Особенно любить Иларвура он от этого не начал, но свадьбу устраивает весьма приличную.

Несколько трудно доверять кому-то, когда ты – красивая и умная дочь человека, который поставляет дорогие меха во все провинции Тамриэля. Наверное, она знала, что помыслы Иларвура могут быть не совсем чисты, но она поверила ему. Он был ей благодарен за это, но отступить от своего замысла не мог. Слишком многое данмер поставил на свой брак.

Хоть она и эльфийская полукровка, но жизнь ей отмерила не так много по сравнению с его сроком. А если еще и немного помочь… Тем более, что ее отец уже в преклонных летах, вот ему даже помогать не придется. Во всяком случае, пока что деньги можно будет тянуть и так. Противно, но становиться убийцей – еще отвратительнее. К тому же, пойдут разные слухи… Нет, все же пусть лучше живут, дело Иларвура спешки не терпит.

Завтра – свадьба. И она непременно состоится, как бы ни ныло в груди и как бы ни было стыдно перед своим народом и перед собой. Так надо.

* * *

Иларвур Веним вольготно раскинулся на сочной траве в густой тени своей хижины, прислонившись спиной к дощатой стене, и слушал вечернее пение птиц. Промышленник через пару лет после их свадьбы начисто разорился и с горя угас за три недели, а данмеру с женой пришлось уехать в совсем уж глухую деревню – с них кредиторы пытались затребовать все долги умершего отца. К тому же, жить в городе и так стало не по средствам. Они поселились в брошенной лачуге, старой, но крепкой. Иларвур подрабатывал поденщиком на вырубках, а Хемрисса ухаживала за деревенским фруктовым садом. Здесь же у них родился сын, и Хемрисса настояла на том, чтобы назвать его Торвамиусом – в честь старика, у которого она впервые встретила своего мужа. Иларвур вначале возражал, но потом решил, что она в чем-то права.

Сейчас жена еще была в саду, а сын допоздна бегал где-то с другими ребятами, поэтому никто не видел, каким усталым вернулся с работы данмер. Двенадцать лет, изо дня в день одно и то же… Время слилось в странный монолит, но при этом тянулось так долго, что казалось, будто прошла целая вечность. А цель не приблизилась ни на шаг. Напротив, теперь она была дальше, чем когда-либо. Но Иларвура такие мысли почему-то перестали тревожить. Он не знал, что теперь будет делать, но на душе сейчас было легко и спокойно. Молодая, бархатная на ощупь трава, заливистые птичьи трели… На Вварденфелле птиц нет, а поют они, оказывается, очень красиво. Странно, что он не замечал этого раньше – ведь в Скайриме птицы были всегда. Лето здесь недолгое, конечно, но все же… Пожалуй, не хватает холодного пива.

Иларвур поднялся с земли, открыл дверь и вошел в бодрящую тишину под бревенчатым сводом. Там он осторожно прикрыл дверь, а потом достал из погреба пузатый кувшин с пивом. К чуть запотевшему боку кувшина прилипли какие-то сухие стебельки, и Иларвур аккуратно их стряхнул. Немного подумав, взял со стола глиняную кружку, улыбнулся и вышел во двор. Снова сел прямо на траву и, осмотрительно наклонив кувшин, доверху налил в кружку напиток, почти не вспенив его. Мысли струились вольным потоком.

”А что, неплохое тут пиво. Не мацт, конечно, но даже вкуснее. А ведь поначалу такой гадостью казалось… И еда здешняя, однако, тоже. – Веним отхлебнул пива и посмотрел на тропинку, по которой скоро должна будет вернуться его жена. – Впрочем, это интересно – почему же я так спокоен? Я ничего не изменил, король все так же сидит на своем троне, Хлаалу так же нагло отхватывают все доходы провинции… Но вообще… Что там меня ждет? Последнего из наших, Фольмса, казнили больше года назад… Те, кто пришел якобы продолжить наше дело, в сущности, ничем не лучше этих пройдох из числа Хлаалу. Да и я теперь уже не лучше, если рассудить. Меня оправдывает наша цель, но вряд ли кто-то это поймет. Никаких средств у нас нет, а если и появятся – разворуют в тот же день, совершенно точно. Все замыслы провалились, а новых быть не может – восстание было единственной настоящей возможностью…”

Громко запела птица, которая обычно подавала голос гораздо раньше, ближе к утру. Наверное, какая-нибудь иволга, хотя в птичьем распорядке дня Иларвур совсем не смыслил. Он еще раз глотнул пива и бросил взгляд на дорогу. Вдалеке показалась стройная фигурка, которая с объемистой корзиной в руках спешила к их дому.

”Хемрисса идет. Давно мы уже вместе, и с ней хорошо. А ведь она меня все-таки любит, даже когда мы так нищенствуем, – Иларвур поразился этой мысли, хотя ничего особенно в ней не было. Нет, она оказалась такой простой и очевидной, что данмер даже вздрогнул. – Да… Там, наверное, уже ничего. А здесь – Хемрисса, сын вот подрастает, поют вечерами птицы, какой-никакой, но дом…”

Иларвур вновь вздрогнул, пугая соседских кур, и повторил вслух:

– Дом… Надо же. Вот как. Все-таки здесь – дом.

Данмер допил пиво из кружки и спрятал в траве кувшин, закупоренный деревянной пробкой, потому что жена очень не жаловала такой вечерний досуг. С омерзением вспомнил, как подумывал до свадьбы о том, чтобы пораньше получить наследство, помотал головой и тихонько вздохнул:

– Да, старею я все-таки. Вот, уже сам с собой разговаривать начал, а ведь еще не пора совсем. Или покой бывает не только в старости?

Неведомая птица, выводившая рулады где-то в кустах, ему не ответила. Хемрисса еще не успела подойти и тоже промолчала, лишь улыбнулась издалека.

”А может, потому и спокойно? – подумалось ему снова. – Должно быть, иногда нужно принимать то, что изменить никак нельзя. Не тратить жизнь бесплодно, пытаясь достичь того, что уже заведомо недостижимо. Даже если цель – великая. Теперь уже неважно, была ли моя такой. И отказаться иногда важнее, чем добиваться, потому что надо жить дальше. И, кстати, хватит ютиться в лачуге – завтра же начну строить дом, какой подобает. Двухэтажный. Вряд ли увижу уже тот маяк… Ну и пусть. Зато хорошего дерева здесь столько, что половина Морнхолда бы удавилась от зависти.”

[Бякс]

Прием работ окончен. Голосовать здесь.