Нелегкая жизнь Азгалора

[Fr0st Ph0en!x]

Острый осколок льда

Нелегкая жизнь Азгалора

 

I. Туманное утро.

Однажды, туманным утром 16 дня месяца Заката, аргонианин Азгалор очнулся в своей кровати в убогом городке Сейда Нин. Да-да, именно очнулся, а не проснулся. Как только он открыл слипшиеся глаза, жесточайшая боль пронзила его воспаленный мозг. Он заорал, но из его рта донесся лишь слабый стон и невероятный запах перегара. Мухи, лениво кружившие над ним (Азгалор не мылся уже примерно год), попадали на пол замертво. Азгалор решил встать.

Решиться на это было гораздо легче, чем встать. После двух или трех попыток (Азгалор и в обычной жизни считал с трудом, а уж в таком состоянии...), отважный аргонианин все же сполз на пол, как мешок с...э-э... шкурами гуара.

Ему невероятно хотелось пить, мозг работал на минимальной мощности. Азгалор вначале пополз, затем с огромным трудом встал и, пошатываясь и бормоча что-то невнятное наподобие "Эх... Что же было вчера?...", побрел к колодцу.

По дороге сознание постепенно возвращалось к нему, и аргонианин понемногу вспоминал вчерашнее: "Так... Вначале я встретил Ра'Гирра, этого алкаша-хаджита... Потом он предложил мне отметить свой день рождения... Я вспомнил, что день рождения у него был две недели назад, но согласился... Потом мы пошли в таверну... Затем мы что-то пили... вроде, мацт... Потом мы решили добавить, и взяли по бутылочке суджаммы.... Я вроде отказывался, предлагал взять флина, но Ра'Гирр сказал, что не может позволить себе такие излишества... Потом мы точно взяли шейна... или еще мацта... Потом хаджит заорал: "Гулять так гулять, один раз живем!", высыпал из кармана мелочь, бросил ее трактирщику и заявил: "Мне с другом флина!"... и мы мешали в кружках суджамму, шейн и еще что-то и орали, что мы великие алхимики и изобрели Эликсир вечной молодости. Потом мы пили этот эликсир на брудершафт.... вкус, кстати, очень гадкий был... Затем хаджит полез целоваться... я вроде тоже.... фу, он же зубы никогда не чистил... Потом мы пошли искать девушек, нашли только старую данмершу, и оба предлагали ей лапу...э-э... руку и сердце... Даже, вроде, подрались... Она, кстати, сказала, что подумает... А потом Ра'Гирр сказал, что у него завалялось кое-что особенное, и достал из кармана грязную бутылку скуумы и кусок лунного сахара... разжевал его и выплюнул в скууму... Меня чуть не стошнило... или все же стошнило... но потом и я захотел выпить этого... Потом я вроде где-то спал... ко мне еще стражник подходил, чушь какую-то про штрафы нес... я его послал вроде, и в ухо закатил... он и отвалил сразу, за подмогой побежал... Я смекнул, что к чему, и уполз оттуда... гы-гы... Потом я вроде с Даготом каким-то дрался... он меня и парализовывал, и огнем жарил, а я его только когтями полосовал... Странно... Дагот в Сейда Нин..."

Здесь размышления доблестного Азгалора прервались, так как он запнулся о поваленное разодранное чучело. Смутно он вспомнил, что именно здесь он вчера победил Дагота... Видимо, это чучело им и было.

Аргонианин все же дополз до колодца, нагнулся и упал в него. "Хорошо, что мы умеем дышать под водой," - подумал Азгалор, когда его через четыре часа доставали оттуда.

Впереди у него был долгий день... Надо было отдать долг одному данмеру, сходить к торговцу за хлебом и шейном на опохмел, избегая при этом встреч с Ра'Гирром.

II. Сила слова.

Весь день, сопровождаемый непрекращающейся головной болью, прошел в заботах, и Азгалор был совершенно измотан к вечеру. Аргонианин не мог даже отдохнуть в таверне, так как в его карманах не было ни дрейка. Хотя, в сущности, это был самый обычный день: Азгалор зашел к торговцу, купил все, что ему было нужно (да, немного нужно бедняге-аргонианину после такой ночи...), и потом бесцельно шлялся по причалу, ища кого-нибудь богатого и доброго, стараясь при этом не попадаться на глаза стражникам, которые явно не разделяли его убеждений.

Внезапно кто-то негромко окликнул Азгалора. Он по старой привычке пригнулся и настороженно прижался к жестким камням дороги. "Забодай меня кагути, неужели я кому-то еще должен? И когда я успел?" - с досадой подумал аргонианин, стремясь слиться с землей или притвориться деревом. Но тут его окликнули еще раз, уже громче и с некоторым недовольством. Делать было нечего, и Азгалор распрямил чешуйчатую спину и оглянулся.

Перед ним стоял незнакомый данмер. Ему явно не нужны были деньги Азгалора, и аргонианин немного успокоился. "Но что же тогда он хочет?" - нервно подумал ящер. Он постарался изобразить благожелательную улыбку, что было нелегко, учитывая строение его челюстей. Данмер, похоже, слегка испугался его оскала, и быстро спросил: "Вы Азгалор, аргонианин?" "Да, что вам угодно?" - попытался быть как можно вежливее Азгалор. Его охватило легкое беспокойство. "Я уполномочен передать вам 800 дрейков и этот хитиновый наплечник, посланные вам моим отцом. Он в последнее время в благотворительность ударился, годы берут свое... Раньше, бывало, каждый дрейк считал... А сейчас решил вдруг аргониан облагодетельствовать. Ему про вас рассказала некая Раан-Роз, бывшая рабыня отца. Вам знакомо ее имя?" - без большой любезности в голосе произнес данмер. Азгалор не верил своему счастью. Он чуть не запел от радости, но вовремя остановился, опасаясь разозлить или напугать этого благодетеля. "Да, мы росли вместе с Раан-Роз..." - тихо подтвердил аргонианин. "В общем, вот ваши деньги и наплечник, и не вздумайте еще напоминать о себе моему отцу. Прощайте." - достаточно раздраженно сказал данмер, передавая Азгалору потертые монеты и не менее потрепанный наплечник, который, судя по его виду, был гораздо старше не только аргонианина, но и прежнего своего обладателя.

Обрадованный Азгалор предложил данмеру отметить приобретение, но тот лишь отрицательно покачал головой. "Странные эти данмеры," - подумал Азгалор, прыжками устремившийся к таверне. Все удивленно косились на него, некоторые особо мнительные данмеры бурчали ему вслед: "Чужестранец...", выражая таким образом свое презрение к аргонианам в целом и к Азгалору в частности. Азгалор уже напрочь забыл о своих намерениях никогда больше не пить ничего крепче воды из колодца, и даже воспоминание о слюнявой морде Ра-Гирра не могло его остановить. Вдруг аргонианин неожиданно споткнулся и со всего размаху грохнулся на твердые камни. "Скамп их возьми, они здесь что, из эбонита?" - недовольно подумал Азгалор, вставая. Неожиданно его ногу пронзила резкая боль - очевидно, аргонианин слишком неудачно упал и растянул связки. "Говорила мне мама - иди поучись у заезжих акробатов, хоть какую-то профессию иметь будешь, так я не послушался тогда, а теперь в таверну что, ползком?" - рассуждал Азгалор, ковыляя по направлению к таверне. Неожиданно до его слуха донесся грубый хриплый окрик: "Эй ты, ящерица!" Азгалор недоуменно обернулся. "Да, да, я к тебе обращаюсь!" - заорал кто-то еще более грубо. Аргонианин решил не обращать внимания на каких-то придурков, и продолжил свое ковыляние. Но обладатели грубых голосов не желали униматься, и их раздраженные голоса раздавались уже в опасной близости от внезапно заспешившего Азгалора. Он стремился идти как можно быстрее, но это мало помогало. Азгалор мучительно старался вспомнить имя какого-нибудь святого, чтобы помолиться, но в голове вертелись лишь слова пошлой песенки. И вот уже его догоняют, и чья-то рука в грязной перчатке из кожи нетча схватила похолодевшего (конечно же, не от страха, а от вечерней прохлады) аргонианина за плечо.

"Эй ты, болотное чудо, ты нас не слышал, что ли?" - раздался прямо над ушным отверстием Азгалора противный, на этот раз писклявый голос, и ночной ветер донес до него гнилостную вонь сроду нечищенных зубов. По этому запаху аргонианин безошибочно узнал хаджита, только они могут докатиться до такого.

"Вам что-то угодно, господа?" - дрожащим голосом как можно учтивее спросил Азгалор. "Под этим солнцем и небом я тепло приветствую вас," - вспомнил он где-то услышанное приветствие.

"Ха! Пацаны! Он тепло приветствует нас! Сдохнуть со смеху можно!" - начал выделываться хаджит. Видно было, что он считает себя очень крутым.

"Заткнись, С'Котина!" - грубо оборвал его сурового вида нордлинг. Хаджит послушно смолк, как будто никогда ничего и не говорил. "Эй, ящерица! Есть скуума или пара дрейков? А то мы проверим!" - сформулировал свои претензии норд.

Азгалор в ту же секунду пожалел, что взял с собой почти все, что у него осталось, немногим меньше 800 дрейков. Расставаться с этими деньгами не хотелось чрезвычайно. Надо было придумать что-то правдоподобное. И Азгалор решил рискнуть.

"Господа, а известно ли вам о некоей Гильдии Древней Ярости? Впрочем, о чем я, вы, наверно, недавно начали промышлять благородным разбоем?" - как можно увереннее произнес он. Окинув взглядом группу, он увидел, что среди них нет аргониан.

"Что?! Пацаны, он назвал нас ворами!" - снова заорал хаджит, обильно оросив Азгалора своими слюнями. Тот поморщился, но постарался не выказать неудовольствия. Играть надо было до последнего. Пути назад у Азгалора уже не было.

"Нет-нет, что вы! Я никоим образом не хотел вас оскорбить, господа!" - поспешил уверить их Азгалор, вложив в голос все возможное почтение и уважение. На лице нордлинга появился интерес. Увидев это, аргонианин воспрял духом.

"Да, о чем я? Ах да, Гильдия Древней Ярости. Эта гильдия была основана в незапамятные времена неким Заурус-Дагоном Хитроумным, величайшим из благородных похитителей. А вы ведь именно благородные похитители, не так ли?” – попытался наладить отношения с этими бродягами Азгалор.

“Да, мы это… Благородные, гы-ы-ы…” – уверил его нордлинг.

“Ну так вот… Я продолжу… В нее входили только аргониане, причем доказавшие свою искреннюю преданность Заурус-Дагону и своему благородному ремеслу. И именно тогда они нарекли себя Гильдией Древней Ярости, в знак уважения к своему ремеслу и происхождению. Сейчас эта Гильдия является сильнейшим криминальным синдикатом в Тамриэле, они могущественнее, чем Гильдия воров или Камонна Тонг. И мой брат имеет там очень высокое положение. Он - Коготь Тьмы, а это о многом говорит. Господа, вы ведь не хотите проблем с древнейшей гильдией, не так ли?" - закончил Азгалор свою пламенную речь, и осторожно взглянул на лица озадаченных воров.

Норд пребывал в сомнениях, и это было видно на его не отягощенном интеллектом лице. С одной стороны, этот аргонианин был больше похож на жалкого ящера-пьянчугу, но с другой - если такая гильдия существовала, с ней лучше не связываться. В конце концов, он решил, что много с этой ящерицы все равно не получить, и отпустил его, приказав Азгалору замолвить за него словечко брату. Азгалор учтиво раскланялся и пообещал впредь оказывать им всяческое содействие, затем поспешил покинуть их. Хаджит заорал ему вслед: "Еще раз мы тебя встретим!...", и наградил аргонианина очередной волной гнилостного запаха. Азгалор опять поморщился, но ничего не ответил.

Ковыляя к таверне, Азгалор забыл весь бред, который нес ворам, и ему и вправду больше не хотелось с ними встречаться, главным образом из-за вонючего хаджита. Впрочем, вероятность такой встречи была минимальной, так как бродяги явно были не местными.

"Хорошо все же владеть красноречием...", - подумал Азгалор за очередной кружечкой хорошего флина. Он твердо решил сегодня не напиваться.

III. Необычное пробуждение.

В Вварденфелл пришло солнечное утро 17-го дня месяца Заката. В воздухе резвились скальные наездники, при этом они отвратительно пищали и изредка гадили на головы вечно недовольным местным данмерам, от чего те становились еще более недовольными и бормотали что-то, похожее на тихую, но тем не менее грубую ругань. Все радовалось теплому солнечному свету. Не радовался ему только Азгалор, который очнулся (да, вновь именно очнулся) на палубе неизвестного ему корабля.

Теперь этот самый свет жег аргонианину воспаленные глаза, и он мучительно в очередной раз старался припомнить, что же было вчера и как он здесь оказался. Больше всего беднягу мучила жажда, да и еще сознание того, что он в первый раз в жизни оказался в абсолютно незнакомом ему месте. Азгалор не мог понять даже хотя бы приблизительно, что это за место и как он тут оказался. Сознание уже частично вернулось к аргонианину ("Уф, мы хоть к ядам невосприимчивы, а то загнулся я бы вчера" - неторопливо подумал Азгалор), и постепенно он начинал восстанавливать в памяти (в этом он уже не был новичком) события вчерашнего дня, а вернее, ночи.

"Так, вчера я вроде хотел что-то отметить... или просто так в таверну пошел... Причем я не хотел ничего там пить, просто пообщаться... Да... Там вроде ворюги ко мне какие-то вонючие пристали... Или не все вонючие... В общем, воняло там... Ну, я, конечно, не промах... Всех там раскидал, используя приемы из искусства рукопашного боя "Дождь-На-Песке"... Странно... Где я их узнал... Впрочем, неважно... Так вот, все там валялись, прощения просили... Вступить в какую-то Гильдию Древней Ярости просились, идиоты... Нет такой гильдии, с чего они взяли... Так, дальше что было?... Дальше я упал... Или это до того было?... Или после?... Да, после я точно падал... Захожу в таверну, кричу сразу: "Нам с друзьями флина!!!" С какими друзьями... Я же не алкаш, один в таверне пить!... Значит, с друзьями был. Так вот, пью я флин, причмокиваю... Потом ко мне Ра'Гирр подсел, облизывается... С ним еще кто-то был... Босмер, вроде... Ну, угостил я их, что мне, жалко, что ли... У меня 1600 дрейков было... Или в глазах двоилось... Или троилось... Неважно, все равно денег много было. Так вот, купил я им по будылке маита, потом суджамму вроде брал... Хаджит опять к скууме своей присосался... Я еще не хотел с ними их дрянь пить, да они говорить стали, мол, не уважаю я их. Конечно, не уважаю... еще пьянь всякую уважать... Так почему я тогда согласился?... Да ладно, поздно нетча кормить, если шкура содрана... Ну вот... Босмеры, они пить не умеют... Ну, сполз он под стол... Мы с Ра'Гирром вроде опять на брудершафт пили... Потом я подумал, что из бутылки пить неудобно... Заказал пустой котел, мы туда все, что было, вылили... Здорово так... Можно морду в котел сунуть и прихлебывать... Ай, как вкусно, ай, как вкусно... Ну вот... Потом я вроде упал под стол к босмеру... Пообщаться хотелось, наверное... Ну так вот... А потом вроде в кармане у себя я чьи-то мохнатые пальцы нашел..." - здесь ровный ход мыслей Азгалора прервался. Он машинально схватился за карман, и не обнаружил там ни мохнатых пальцев, ни денег. Ярость аргонианина была поистине достойной Лорда Даэдра. "Какой же паршивец этот хаджит! Да я его на барабан натяну, когда встречу! Будет барабан из шкуры хаджита!" - бушевал аргонианин. "Я ему покажу "уважение"! Надолго запомнит он, как воровать у аргониан, да еще и у друзей" - не унимался Азгалор (на самом деле, Азгалор никогда не считал Ра-Гирра своим другом, но эта фраза была здесь очень уместна). Азгалор даже вскочил, позабыв про боль во всем теле, но она не преминула напомнить о себе, и аргонианин вновь чуть не упал. И тут ему открылось весьма тягостное для него зрелище.

Вокруг простирался бескрайний океан. Сам Азгалор находился на палубе небольшого корабля. Как ни странно, не было видно ни команды, ни пассажиров. Он был на палубе один.

Мозг Азгалора заработал с максимально возможной для него скоростью. Увы, скорость эта была не слишком значительной.

"Так... Потом я вроде пошел на улицу... Или меня выкинули из таверны... Судя по порванной рубашке, все же выкинули... Ладно, не столь важно... Потом вроде меня съел гуар... Большой такой... В воде еще стоял... Пить хотел, наверное... Э-э... а как я выбрался?... Что, тем самым путем?... Вряд ли. Так это был не гуар вовсе! Я, наверное, упал в трюм корабля! Но почему же я тогда на палубе?" - на последний вопрос аргонианин не смог ответить. А воздух уже заметно похолодал, что Азгалор чутко уловил, ведь он был рептилией. Впереди был только океан...

IV. Дуновение страха.

Итак, Азгалор решил наконец осмотреться, выяснить, что к чему на этом странном корабле. Его по-прежнему терзал вопрос: как он оказался на палубе, если упал в трюм? Сам аргонианин выбраться в таком состоянии не смог бы абсолютно точно... Но тогда в чем же дело?

Вначале Азгалор пытался придумать рациональное и логичное обЬяснение этому странному событию. Ничего лучше спонтанной левитации или телепортации он придумать не смог, но такое обЬяснение его не устроило. Скорее даже наоборот, расстроило. Между тем вопросы начинали все больше мучить Азгалора, что было весьма странно, так как он никогда не замечал за собой особой любознательности. Он попытался попрыгать на месте и потрясти головой, превозмогая дикую боль во всем теле, чтобы избавиться от странных мыслей, но это мало помогло. Аргонианин вспомнил, что в последний раз так был увлечен каким-либо вопросом только тогда, когда решил сам изготовить скууму. Увы, и тогда ничего не получилось.

Азгалор уже мог достаточно твердо стоять на ногах, не приплясывая и не качаясь, как раньше. Он уже начинал надеяться, что океан был странной галлюцинацией, но в этот момент его надежды рассеялись, как магический пар. Океан действительно окружал аргонианина, и Азгалор действительно находился на странно пустом корабле. Ему стало жутковато.

А корабль все плыл на север, и холод уже ощущался всем телом. Дыхание севера было неумолимым. И Азгалор начал чувствовать непривычную слабость во всем теле, такого он не чувствовал на Вварденфелле даже в самые холодные дни. Аргонианину ужасно захотелось лечь на палубу и впасть в спячку. "Какая спячка!" - внезапно поразила его мысль - "Я даже не знаю, где нахожусь! И уж точно потом не проснусь! И никогда не получу своих денег с мерзкого хаджита!"

Последняя мысль особенно сильно подействовала на Азгалора. Сон как рукой сняло. Хотя слабость осталась, но она была неизбежной, если учесть количество выпитого Азгалором вчера и то, что он был рептилией.

Внезапно внизу послышался странный шум и что-то, похожее на глухое гортанное пение. Азгалор подпрыгнул от неожиданности, шлепнулся на палубу и прислушался. Да, внизу, в трюме, и вправду творилось что-то странное. Как будто хор голосов пел какую-то молитву, прерывая время от времени пение резкими взвизгивающими возгласами. Впечатление было такое, что там происходило нечто зловещее. Неприятное чувство закралось в душу к Азгалору. И вновь ему стало жутко, это впечатление дополнялось поскрипыванием старых деревянных шпангоутов и досок палубы, а также пронизывающим холодом и показавшимися вдалеке льдами.

Находиться на палубе аргонианин уже не мог, так как холод стал уже нестерпимым для рептилии. Но и вниз было очень, очень опасно спускаться. В конце концов Азгалор почувствовал, что, если он сейчас не спустится вниз, то замерзнет и уже никогда не увидит ни солнца, ни хорошего флина, ни алкаша-хаджита, который еще ответит за воровство... И он на свой страх и риск решил спуститься в трюм. И аргонианин, вздохнув, направился к люку.

В трюме почему-то было гораздо теплее, чем он ожидал. Азгалор практически мгновенно отогрелся. "В сущности, не так все и плохо," - успокоил себя аргонианин.

Неожиданно пение, до этого едва слышное, перешло в напряженный крик, а голоса приобрели какой-то исступленно-невероятный тембр. Азгалор опять подскочил на месте, но на этот раз пребольно ударился головой о притолоку и сильно прикусил язык. "Совсем я стал нервный," - укорил он себя. Игнорировать пение уже не представлялось возможным. И Азгалор осторожно направился к его источнику, заранее зная, что пожалеет об этом. Но он должен был разобраться в происходящем.

Голоса раздавались из странного помещения, дверь в которое была заперта. Каждая щель в этой двери светилась тусклым красным светом, проникавшим из этого загадочного помещения...

 

 

 

Слепил в один пост для удобства MorF

Изменено 19 ноября, 2005 пользователем Fr0st Ph0en!x

[MorfiX]

Забавненько, прямо описание моего обычного дня года 2 назад :1anim_ag:

[MorfiX]

Отлично, требуем продолжения.

Вот это особо понравилось - "Азгалор мучительно старался вспомнить имя какого-нибудь святого, чтобы помолиться, но в голове вертелись лишь слова пошлой песенки."

[Fr0st Ph0en!x]

Ну что, где конструктивная критика?

Ну что игнор такой? Я ведь не жду всеобщего восхищения. Что думаете, то и пишите, чтобы я знал мнение общественности. Стоит ли писать дальше?

Изменено 6 июня, 2005 пользователем Fr0st Ph0en!x

[MorfiX]

В принципе, читать интересно, хотя некоторая обыденность присутствует, но так даже лучше. Да и рассказиков про аргош маловато, так что очень даже неплохо, пиши продолжение.

[Argon]

Ну что, где конструктивная критика?

Ну что игнор такой? Я ведь не жду всеобщего восхищения. Что думаете, то и пишите, чтобы я знал мнение общественности. Стоит ли писать дальше?

<{POST_SNAPBACK}>

Fr0st Ph0en!x, ясное дело надо тебе продолжать писать. Минута смеха продлевает несколько месяцев (или лет?) жизни. :) А я хочу жить вечно. :D

Особенно прикольно это звучало:

В воздухе резвились скальные наездники, при этом они отвратительно пищали и изредка гадили на головы вечно недовольным местным данмерам, от чего те становились еще более недовольными

[Fr0st Ph0en!x]

Спасибо! Буду продолжать писать, скорее всего, сегодня выложу очередную часть.

[Lord Artes]

Текст хороший а вот имя нагло стыриль у Данмера некроманта с Летописей Тамриэля да и ник такой есть, а ваще текст хороший! :rolleyes:

[Fr0st Ph0en!x]

V. Нелепая случайность.

Внезапно голоса опять изменились. Сейчас пение приобрело какой-то совершенно немыслимый оттенок. Теперь странный хор больше походил на рычание какого-то достаточно крупного зверя. Азгалор в очередной раз подскочил от неожиданности (и от страха, конечно), при этом еще раз (“Ох, да что ж за день сегодня!” – пронеслось в мозгу у Азгалора) сильно ударившись о низкую притолоку. Зубы несчастного аргонианина (надо сказать, достаточно острые, так как Азгалор, в отличие от большинства аргониан и в особенности хаджитов, регулярно, не реже одного раза в неделю, чистил их расщепленным побегом болотного тростника) впились в его многострадальный язык, который почти мгновенно распух. И тут Азгалор почувствовал, что не может удержаться на ногах. Оказалось, что он случайно наступил в какую-то скользкую лужу, и неудержимо заскользил к этой самой таинственной и страшной двери. “Черт, оставил же какой-то бездарь здесь эту лужу! Налил здесь какой-то гадости, потом лапы не отмоешь! И еще потом когти чистить! Ух, я бы сейчас ему…” – думал Азгалор, пролетая мимо странного вида бочонков и ящиков. В этот момент он как-то не задумался, что ему может грозить куда более грозная опасность. Ударяясь головой и другими не менее важными частями тела о различные углы, бочки, разбросанные кем-то столярные инструменты и прочие твердые предметы, и при этом грязно ругаясь (из соображений конспирации, про себя), Азгалор все-таки влетел на полной скорости, набранной им при скольжении по разлитой дряни, в загадочную дверь, при этом выбив ее. “Умеют же двери у нас делать, чтоб им пусто было!” – мысленно посетовал аргонианин. Дверь изрядно замедлила его движение, нанеся ему незначительную, но тем не менее достаточно болезненную физическую и психологическую травму. Наконец Азгалор резко остановился посреди странного помещения. Видимо, запас скользящей дряни закончился. Аргонианин поднял голову и с трудом открыл крепко зажмуренные (как известно, не от страха, а по другим причинам, которые Азгалор придумает для себя позже) глаза.

Его глазам предстало более чем странное, и, несомненно, устрашающее зрелище. Азгалор находился в огромном, пожалуй, даже слишком огромном для такого корабля зале. Именно зале, так как это помещение нельзя было назвать ни каютой, ни комнатой. Этот зал был погружен в вязкий, обволакивающий полумрак, который лишь в некоторых местах нарушался зыбким светом красных свечей. Как ни странно, свет от этих свечей был тоже красным. В отдалении из мрака вырисовывалась странная, как и все здесь, статуя. Азгалор не очень хорошо разбирался в религии, однако он был уверен, что это изваяние не изображает ни одного из Лордов Даэдра, и уж точно это не один из Альмсиви. Казалось, что статуя смотрит на аргонианина своими тускло светящимися и ничего не выражающими глазами, и этот взгляд проникает в самое сердце, окутывая его могильным холодом. Но это впечатление, скорее всего, было навеяно общей зловещей атмосферой этого места. Слишком уж тягостно воспринималось все здесь.

Сначала в зале воцарилась тишина. А потом тишину прорезал хриплый крик: “Братья! Нас выследили! Это паладины!!!”

И тишина взорвалась криками, воплями и странным гулом. Откуда-то раздалось и рычание. Вокруг Азгалора забегали какие-то фигуры в темных мантиях с капюшонами, скрывающими лица. В руках у многих из них были факелы, некоторые освещали себе путь магическим красным огнем. Страх сковал Азгалора, он не мог пошевелиться, хотя понимал, что нужно как можно скорее бежать, плыть, лететь (летать, к сожалению, Азгалор не умел даже во сне) из этого страшного места и от этих черных фигур. Аргонианин еще несколько раз услышал в окружившей его суматохе странное слово “паладины” и не менее странное обращение “братья”. Этих… гм… людей?.. здесь было слишком много, чтобы все они могли быть братьями. Даже в самых многодетных аргонианских семьях (а уж аргонианские семьи бывают очень многодетными) никогда не рождалось такое количество потомков. А в семьях эльфов и людей тем более. Что касается хаджитов, то Азгалор точно не знал, как обстоят дела с демографической обстановкой у них, но все же представить такое количество детей в одной семье… Бедная мать, в общем.

Страх Азгалора постепенно проходил. Видимо, помогли не совсем уместные в такой ситуации раздумья. Он сделал попытку встать и, как ни странно (ведь на этот раз он был абсолютно трезвым), упал. “Вот ведь липкая гадость, а! Какой длительный эффект!” – восхитился аргонианин. Он нашел причину своего падения. И Азгалор, медленно и осторожно встав, попытался направиться к выходу.

Увы, было уже поздно. Аргонианин и не заметил, что царившая вокруг суета сменилась напряженным молчанием. Это стало ясно для него только сейчас. Видимо, фигуры в темных мантиях разобрались наконец, что к чему, и поняли, что никаких паладинов и не было здесь.

Азгалор медленно поднял голову.

Десятки горящих глаз были устремлены на него…

VI. Тень смерти.

Азгалор попытался представить, что все это ему просто снится. “Сейчас я проснусь в холодном поту в какой-нибудь канаве… Или, может быть, даже в своей постели… Просто я вчера опять перебрал суджаммы…” – успокаивал себя аргонианин. Надо сказать, что он весьма преуспел в убеждении кого бы то ни было. Иногда Азгалору даже удавалось убедить городских стражников не взимать с него штраф за многочисленные правонарушения, ссылаясь на то, что дома его ждет очень голодная жена и не менее голодные дети. И в этот раз он достаточно успешно убедил сам себя.

К сожалению, это никак не повлияло на текущие обстоятельства. И, когда Азгалор вновь поднял голову, то на него по-прежнему смотрели с нечеловеческой злобой горящие яростным огнем глаза.

Положение было по-настоящему безвыходным, несмотря на то, что большинство просвещенных имперцев утверждало, что таких положений не бывает. Обычно человек, произносящий эту достаточно банальную фразу, упоминал в этом месте проглоченного гигантским алитом редгарда, который воспользовался одним из двух дарованных ему природой выходов, вырезав при этом желудок несчастного алита. Но Азгалор мог представить себе, как спасся редгард. А вот для себя спасения придумать аргонианин не мог.

“Хотя нет… Из моего положения есть целых три выхода: начать усиленно молиться, надеясь на чудо, броситься на этих существ с песней о безумстве храбрых, чтобы найти быструю смерть, или же сойти с ума. Потрясающее разнообразие…” – пронеслась в мозгу у Азгалора безрадостная мысль.

Фигуры в темных мантиях продолжали сжимать кольцо вокруг Азгалора. Они двигались в леденящем душу безмолвии, не нарушаемом даже скрипом дощатого пола или шуршанием мантий. Неожиданно они остановились. И опять безмолвие нарушил хриплый, нечеловеческий вопль одного из этих существ, по-видимому, их предводителя. Или, может быть, духовного лидера. В общем, кого-то важного в их обществе. “Братья! Это ничтожное создание помешало нам исполнить предначертанное! Но никакие силы, и уж тем более столь ничтожные, не смогут нас остановить! И да настигнет тень смерти всех, кто встанет у нас на пути! Завершим наш ритуал!!!” – и с этими словами странное существо, очевидно, любившее выражаться столь высоким стилем, вынуло из странных, украшенных золотой резьбой и человеческими черепами, по-видимому, ритуальных ножен какой-то короткий метательный нож, и с силой метнуло его в сжавшегося от страха ящера.

Азгалор как завороженный наблюдал за полетом этого клинка. Время как будто резко замедлило свой ход, чтобы ожидание смерти стало пыткой для аргонианина, замершего в предчувствии неизбежного.

Вот нож оторвался от руки существа… Лезвие блеснуло тускло-зеленым бликом… Теперь по клинку пробежали такие же зеленоватые переливы… Очевидно, нож был либо отравлен, либо зачарован. Клинок дважды перевернулся в воздухе… Мрак помещения скрыл его на миг… Вновь лезвие прорезало тьму… Снова тускло блеснул нож… Он уже совсем близко… Сейчас это уже не будет волновать Азгалора… Скоро его уже ничто не будет беспокоить…

Азгалор инстинктивно еще сильнее сжался в ожидании страшного удара, повернувшись к летящему вестнику смерти левым плечом…

VII. Эбонит и хитин.

Клинок с силой ударил в плечо обреченному аргонианину. Раздался резкий звук удара и омерзительный хруст, похожий на хруст ломаемых костей. Неотвратимое настигло Азгалора.

Но, как ни странно, Азгалор все еще стоял, замерев в ожидании смерти. Прошла секунда… Еще секунда… “Что-то уж больно долго летит этот нож,” – подумал Азгалор и осторожно открыл один глаз. Ножа не было видно. “Промазал он, что ли?.. Нет, я же видел, что клинок летит в меня, да и не мог он не попасть с такого расстояния. Что-то тут не так. Должно быть, чудо. Может, наконец-то я заслужил милость богов. Эх, спасибо вам,.. э-э… ну, короче, боги. Да,” – обрадованно подумал Азгалор, открыл второй глаз и поднял голову.

Странные существа в темных мантиях взирали на него с благоговейным ужасом. Многие из них начали испуганно пятиться, забыв про “исполнение предначертанного”, “тень смерти”, “завершение величайшего ритуала” и все, происходящее в этом странном зале, лишь бы быть подальше от этой невероятной ящерицы, которая смогла выдержать удар их ритуального клинка, клинка, выкованного преданными слугами их бессмертного покровителя из лучшего эбонита, клинка, зачарованного душами множества принесенных в жертву смертных, клинка, отравленного ядом древнего морского титана и сотен моровых алитов. Фигуры в темных мантиях точно знали, что нож попал в цель, и они видели невероятное, неведомое, а потому страшное – эта ничтожная ящерица до сих пор жива!

А в то время, пока эти существа пытались осознать невероятное, Азгалор понял, что произошло. Он сам пребывал в недоумении относительно своего чудесного спасения до тех пор, пока случайно не бросил взгляд на свое левое плечо, устоявшее перед ударом смерти. В крепкую кожу аргонианина вонзились осколки разбитого хитинового наплечника.

“Что за бессмыслица… Откуда на мне взялся наплечник, я сроду никаких доспехов не носил. Да и зачем они мне в нашей деревне…” – попытался осмыслить эту загадку Азгалор. “Хотя нет, не в деревне – как-никак, городом считается. В нашем провинциальном захолустном богом забытом городе,” – поправил сам себя аргонианин.

И вдруг молнией промелькнула в слегка затуманенном мозгу Азгалора картинка вчерашнего утра: молодой данмер с благородным, усталым и как всегда недовольным лицом протягивает обрадованному аргонианину небольшой мешочек с золотом и потрепанный временем, но еще вполне пригодный хитиновый левый наплечник.

“Так вот в чем дело!” – настигла Азгалора запоздалая догадка. “Я тогда этот наплечник сразу и нацепил, покрасоваться хотел. Потом его еще Ра’Гирру показывал. Хорошо хоть, этот подлец и его не украл, ворюга,” – вспомнил аргонианин.

“Братья! На нем заклятие неуязвимости! Мы бессильны против этой магии сейчас! Покинем же это место, дабы собраться в более спокойной обстановке и избрать путь для устранения временных препятствий! И да настигнет тень смерти всех, кто встанет у нас на пути!!!” – хрипло прокричал кто-то из толпы странных существ, окруживших Азгалора. Очевидно, это был тот самый… гм… человек?.., который метнул в аргонианина ритуальный нож. Духовный лидер. Или предводитель. Кто-то важный в их обществе, в общем.

Пользуясь замешательством… культистов?.., Азгалор быстро оглядел зал в поисках возможного выхода, насколько он мог сделать это в практически кромешной темноте. Эта темнота воцарилась в зале после того, как эти существа в темных мантиях в суматохе сбили практически все красные свечи. “Везет же хаджитам… Умеют в темноте видеть, эх… Мне бы это сейчас пригодилось…” – посетовал аргонианин. Увы, это было вне его возможностей.

Взгляд Азгалора упал на лежащие на дощатом полу осколки многострадального наплечника, нашедшего столь героическую смерть на этом странном корабле. Рядом с ними валялись обломки ритуального ножа, нашедшего здесь бесславную гибель. Ирония судьбы.

“Вот ведь, а! Умели же люди раньше делать! На века! А вот сейчас ничего не могут нормально сделать – ни дверь, ни нож… Руки бы таким понадкусывать… Хотя… Что касается ножа, так это и к лучшему. А то бы я сейчас тут валялся… И с хаджита я долг еще потребую… Узнает, как у аргониан по карманам шарить. Вот у данмеров – на здоровье, да и побогаче они… Так нет – ко мне сунулся, нахальная морда,” – ударившись в мысли о наглом Ра’Гирре и о сладкой мести, Азгалор и забыл, где находится. У него была характерная особенность – уйдя в свои мысли, полностью оторваться от жестокой реальности в самый неподходящий момент. Эта черта и раньше приносила ящеру немало неприятностей, а сейчас вообще могла стать фатальной. Хорошо хоть, странные фигуры в черном сейчас были слишком поражены случившимся “чудом” и медленно отступали к выходу, не сводя глаз с “невероятной ящерицы”.

“Однако… Они что, никогда о доспехах не слышали? Странно это очень… Правда, здесь царит тьма непроглядная, когтя на лапе не разглядишь. Может быть, все дело в этом,” – вновь ударился в раздумья Азгалор. Надо сказать, он был близок к истине.

Странные существа в темных мантиях покидали зал. Но покинуть корабль они не могли, так же, как и Азгалор.

Безопасность относительна, как и все в этом мире. Но она явно не продлится долго.

“Выйти на палубу и попытаться уплыть бессмысленно, все равно я сразу замерзну. И замерзну навсегда. В зале оставаться тоже нельзя – эти существа скоро вернутся. Они вернутся… Спрятаться негде, да это и не поможет. Куда плывет корабль, я не знаю… Да…” – лихорадочно думал Азгалор.

А корабль уже плыл мимо гигантских льдин, и вдали показались заснеженные скалы. Неспешно падал снег… И существа в темных мантиях собирались на чрезвычайный совет…

[Fr0st Ph0en!x]

А вот и я! Написал еще чуть-чуть. Что-то затянулся рассказик... Имя гл. героя я взял из WarCraft'а. В последней миссии за эльфов Разрушителя так зовут. Но вообще-то да, смахивает на плагиат. Но менять не буду, ибо привык.

Да, и еще. Как можно заметить, я сделал слишком много глав. Это связано с тем, что каждую часть я писал в отдельный вечер (ну как вечер... Часа в 2 ночи). Туповато получилось. В ближайшее время исправлю.

Кстати, последние части мне самому дико не нравятся. Честно. Я их вообще хотел стереть, но пожалел потраченного времени. Это не ложная скромность, а суровая правда. Так что можете смело говорить, что эти части объективно отстой. :(

[Fr0st Ph0en!x]

Блин! Ну хоть кто-нибудь бы заценил!!!

[_dima_]

Мне лично понравилось :) Так держать! Жду продолжения ;)

[Fr0st Ph0en!x]

2YKCYC:

Огромное спасибо. Приятно, что ты столь высоко оценил сей рассказ.

Что-то неохота сейчас писать... Думаю, никто особо не расстоится, что продолжение не очень скоро появится.

Да, и рассказ будет называться как-нибудь наподобие "Острый осколок льда".

Блин, замыслов по самую Красную Гору, а воплощать лень...

Да, и еще, УКСУС. Как ты считаешь, оставить все как есть или уменьшить количество глав, соединив некоторые из них? А то тупо как-то - дурацкий эпизод с ножом на три главы. ;)

[Fr0st Ph0en!x]

VIII. Чрезвычайный совет.

По темным, покрытым многолетней плесенью стенам странного зала неопределенной формы пробегают сумрачные красные блики. Стены этого зала плавно покачиваются, наводя на мысли либо об изрядном количестве выпитого мацта (или, может быть, флина), либо о том, что данное помещение находится на корабле. Вокруг круглого (или овального) стола из почерневшего дерева медлительно и важно рассаживаются таинственные фигуры в темных мантиях. Стол тускло освещается красными огоньками свечей, которые совершенно не в силах разогнать царящий здесь липкий мрак. Определенно, этому помещению не помешала бы пара окон – освещение и вентиляция были бы совершенно не лишними в этом затхлом зале.

За всем этим из-за прогнившей бочки следили небольшие мрачные глаза без малейших признаков какой-либо мысли в них. Впрочем, мысли там и нечего было делать – красноватые глаза принадлежали крысе. Самой обыкновенной крысе, даже не моровой. Хотя эта крыса и была достаточно крупной. Видимо, среди всей этой гнили и плесени питаться все же было чем.

Неожиданно до достаточно чувствительного носа животного донесся некий запах. Достоверно узнать, что же это был за запах, не представляется возможным. Быть может, крыса почувствовала омерзительную вонь разлагающегося мяса или же тонкий аромат изысканного сыра, чуть подернутого тонкой паутинкой плесени… Никто никогда этого уже не узнает. Потому что крыса незамедлительно подняла голову и начала интенсивно искать источник запаха длинным носом. Это она сделала совершенно зря.

Очевидно, эмоциональное напряжение странных фигур в темных мантиях было поистине невыносимым. Едва заслышав подозрительный шорох за бочкой в углу, все они, как одно существо, мгновенно обернулись. Скорее всего, это стало последним, что увидела крупная крыса, усиленно обнюхивающая окружающий ее затхлый воздух. Если, конечно, она вообще что-то видела в этот момент.

Еще мгновение – и в сторону подозрительной бочки полетели метательные ножи из простой стали, серебра и даже эбонита, как зачарованные, так и обычные. Видимо, степень их ценности зависела исключительно от благосостояния хозяина. Кроме того, в бочку полетели куски стекла-сырца, заплесневелые камни и несколько вилок. С могучим гулом воздух разорвали мощные всплески атакующих заклинаний, от огненных шаров до шаровых молний, разнося на обугленные щепки бочки, ящики, доски и вообще все, встреченное на пути. Словом, фигуры в темных мантиях обрушили на несчастную (хотя и достаточно крупную) крысу весь свой боевой потенциал.

Впрочем, крысе все это было уже глубоко безразлично. Она тихо и быстро скончалась уже от первого стального ножа, мирно и мученически отдав душу неизвестным крысиным богам. Или крысиным даэдра, что также вполне вероятно. Остальные же убийственные средства лишь превратили ее бренное тело в кусок раздавленного, изрезанного и вдобавок хорошо прожаренного неаппетитного мяса.

Сразу же после этих драматических событий к обугленному трупу крысы устремились несколько этих существ в темных мантиях. Подоспевший первым произнес свистящим шепотом: “Братья! Опасность миновала! Ничтожное создание уничтожено! Да настигнет тень смерти всех наших недругов!”

Несмотря на то, что использование в одной фразе слов “ничтожное” и “уничтожено” было явной тавтологией, все существа в мантиях откликнулись незамедлительно, даже не обратив внимания на достаточно бедный словарный запас своего “брата”.

“Это было предначертано! Ничто не в силах противостоять нам!” – послышались со всех сторон хриплые возгласы.

“Остановите свое ликование, братья!” – веско произнес один из ”братьев”. Очевидно, это и был тот самый… гм, духовный лидер. “Вы уничтожили не то мерзкое существо! Я чувствую, что неведомый враг еще жив!” – закончил он свою мысль.

В нестройных рядах фигур в темных мантиях послышался глухой ропот. Очевидно, всем искренне хотелось верить, что “загадочная ящерица” больше им не помешает. Но, тем не менее, все странные существа постепенно успокаивались и возвращались к овальному (или круглому) столу, чтобы продолжить прерванное совещание… заседание… в общем, совет. Да, тайный совет. Вот только от кого он тайный… Впрочем, это неважно.

Существа в темных мантиях вновь расселись вокруг стола. В их позах чувствовались неизбывные важность и чопорность, от которых корабельным червям, точившим старые доски обшивки корабля, стало бы жутковато, если бы, конечно, они могли хоть немного соображать. Но поскольку черви совершенно не умели этого делать, они просто продолжали грызть и без того прогнившую древесину.

Чрезвычайный совет наконец начался, причем начался он странно. С коллективного мрачного песнопения, являвшегося, по всей видимости, молитвой. Вначале один из этих… культистов?.. поднял вверх обе руки и начал издавать весьма странные низкие звуки, перемежая их резким взвизгиванием. Его неприятное пение постепенно подхватили остальные существа, наращивая таким образом этот зловещий гул. Даже корабельные черви в это время прекратили точить дерево (впрочем, это могло быть связано с начавшейся вибрацией стен зала, вызванной мрачным пением). А уж бедняга Азгалор, услышав подобное пение сейчас, точно бы отдал свой разум Шигорату. Но его сейчас отделяли от этого зала толстые слои плотного, хотя и подгнившего дерева.

Когда мрачная молитва достигла своего апогея и уже начала переходить в нечто, похожее на рычание, существо, начавшее эту молитву первым, внезапно опустило руки, и остальные сразу прекратили пение. В затхлом воздухе повисла звенящая тишина.

“Братья! Начнем наш чрезвычайный тайный совет!” – раздался в этой тишине хриплый голос существа, начавшего темную молитву. Видимо, это существо и являлось тем самым “духовным лидером”, “предводителем” или кем-то подобным. В общем, занимало руководящую должность.

“Как вам известно, братья,” – продолжил свою вступительную речь “духовный лидер”, - “В наши планы вторглись непредвиденные обстоятельства, и имя этим обстоятельствам - ничтожное создание, осмелившееся вступить на борт нашего священного корабля. Это нелепое существо, как ни парадоксально, оказалось неуязвимым для нашего могучего ритуального клинка, который известен нам под именами “Серп Повелителя”, “Гнев Забвения”, “Последняя мука”, “Неизбывная боль”, “Жало судьбы”, “Перст смерти” и многими другими, которые сейчас нет смысла перечислять. Бессмысленно также говорить вам сейчас о мистических свойствах этого клинка, каждый брат и так все это знает. И уж совсем неуместно говорить о постигшей его печальной участи. Братья! Мы должны выяснить, как это жалкое существо смогло перенести удар Священного Клинка и сокрушить его, а также найти способ уничтожить это неуязвимое, но тем не менее слабое и безвольное создание. Мы должны…”

“Прошу прощения, брат Ллотис,” – перебило его другое существо в темной мантии. – “Мы все прекрасно осведомлены о текущем положении дел. Предлагаю приступить к обсуждению непосредственно сути нашей… маленькой проблемы,” – тихий шепчущий голос “брата” звучал очень уверенно.

“Брат Дисамиркиль! Извольте остановить ваши словесные излияния и выслушать меня!” – хриплый голос того, кого назвали братом Ллотисом, был совершенно лишен каких-либо эмоций, но было очевидно, что этот голос должен был дрожать от подавляемого гнева.

“Как скажете, брат Ллотис,” – столь же бесстрастно ответил “брат Дисамиркиль”. В этой реплике должны были звучать презрение и ненависть, но в негромком голосе, больше похожем на шепот, слышалось лишь холодное равнодушие.

“Если никто из братьев… не посчитает нужным… еще раз перебить мою речь… подобным… бессмысленным высказыванием…” – из-под темной мантии существа, именуемого “братом Ллотисом”, показалась чрезвычайно худая рука, сильно напоминающая руку скелета, но в отличие от последней обтянутая сероватой кожей. В красноватых зыбких бликах, отбрасываемых свечами на стены сумрачного помещения, эта рука вдруг странно позеленела, и на тонких пальцах вытянулись желтовато-белые когти дюймовой длины. Эти новообразованные когти переливчато засветились, и над зловещего вида рукой повис яркий синевато-прозрачный шар странного заклинания.

Конечно, странные и страшноватые метаморфозы руки “брата Ллотиса” не остались незамеченными остальными “братьями”, хотя и не произвели на них такого эффекта, какого можно было бы ожидать (и какой, бесспорно, был бы оказан на излишне впечатлительного Азгалора). Как будто вышеописанные превращения были для них чем-то обыденным, хотя и неприятным. Гораздо большее впечатление на них произвел небольшой призрачный шар, бесшумно повисший над когтистой рукой. Очевидно, все существа в темных мантиях были не понаслышке знакомы с силой этого заклинания.

“…То я продолжу…” – раздался в повисшем молчании тихий вкрадчивый голос. Все “братья” инстинктивно вздрогнули, а некоторые, по-видимому, недалеко ушедшие от Азгалора в своем бесстрашии, повалились на пол.

“Брат Ллотис” же спокойно сжал худые пальцы на незаметно вернувшейся в нормальное (относительно, конечно же) состояние руке, и странный шар, так впечатливший остальных существ, с почти неслышимым шипением растворился в затхлом воздухе, отбросив на прощание несколько длинных искр. “Братья” (или же те, кто себя так называли) вновь вздрогнули, слегка нарушив чопорное спокойствие своих поз. По-видимому, синеватый шар действительно устрашал их.

“Продолжим наш тайный совет,” – несколько высокомерно, но опять-таки без каких-либо эмоций в хриплом голосе (надо заметить, также и без обычной вычурности в речи, так свойственной всем этим… культистам?..) произнес “брат Ллотис”.

[Fr0st Ph0en!x]

Написал продолжение... Если кто-нибудь заценит, буду очень благодарен. Злобная критика приветствуется (ибо она есть путь к совершенству).

[MorfiX]

Отлично начинается, обязательно прочту полностью, только позже. А так, хорошо пишешь, молодец, мне очень нравится.

[Fr0st Ph0en!x]

Морфикс, спасибо! Заранее извиняюсь за мультипостинг, это я так специально пишу, чтобы можно было в один пост объединить (если будет такая необходимость). ;)

Еще небольшая часть:

[Fr0st Ph0en!x]

IX. Прерванная речь.

По-прежнему по заплесневевшим стенам мрачного зала пробегают красные блики. По-прежнему корабельные черви точат гнилую древесину. По-прежнему продолжается тайный совет странных существ в темных мантиях.

Заметно нервничающие “братья” по-прежнему важно сидят вокруг кругловатого стола, внимательно слушая бессмысленную в целом речь своего “духовного лидера”. Речь эта изобилует экстравагантными словосочетаниями наподобие “тень смерти”, “веление судьбы”, “свершение предначертанного”, “воля Повелителя”, “наша величайшая миссия” и подобными им. Особенно же часто можно услышать (если, конечно, прислушиваться) слова “ничтожное создание”. В общем, этот возвышенный, но начисто лишенный каких-либо эмоций монотонный поток слов производит вполне мирное и даже убаюкивающее впечатление. Если, конечно, не принимать во внимание крайне зловещую обстановку помещения, тускло светящиеся глаза существа, произносящего эту речь, а также в высшей степени затхлый воздух зала, явно не способствующий здоровому сну.

Очевидно, на существ, называющих друг друга “братьями”, этот замысловатый монолог произвел именно подобное убаюкивающее действие. И большинство этих существ в темных мантиях, хотя и хранили по-прежнему чопорность своих поз, видимо, совершенно перестали обращать внимание на речь “брата Ллотиса”, полностью погрузившись в собственные мысли. А уж понять ход их мыслей было совершенно невозможно. Быть может, некоторые вынашивали планы захвата всего мира, некоторые были погружены в религиозные раздумья, другие обратились к самосозерцанию, а остальные мечтали о скорейшем окончании этого тайного совета, чтобы посетить корабельный клозет (ну, или какое-либо подобное заведение). В любом случае, поведение каждого “брата” совершенно не выдавало его мыслей. Как, впрочем, и голос.

“Братья! Так каково же ваше мнение об изложенных мной тезисах?” – неожиданно прервал собственное хриплое бормотание вопросом “брат Ллотис”.

Ответом ему вначале послужило лишь молчание. Скорее всего, “братья” еще не очнулись от своих мыслей… если, конечно, они и вправду были склонны к подобным раздумьям.

“Брат Ллотис… Ваше мнение, безусловно, заслуживает величайшего внимания… Но я не могу согласиться с вами в полной мере…” – очевидно, наугад произнес один из “братьев” после недолгого, но очень неловкого молчания (впрочем, неважно было, как он это сделал – нужно было как-то прояснить ситуацию).

“И какие же из моих высказываний показались вам спорными, брат Гарадиус?” – настаивал на дискуссии “брат Ллотис”.

“Ну… в частности, ваше мнение о… гм… гм… о сути нашей временной проблемы,” – нашел ответ так некстати заспоривший “брат Гарадиус”.

“Да? Прошу вас изложить собственные мысли, связанные с этими событиями,” – “духовный лидер” явно хотел либо просто поспорить, либо уличить кого-нибудь в невнимании к собственной персоне. Либо же у него просто всегда было скверное настроение.

“Брат Ллотис… Ваше мнение, безусловно, крайне важно,” – вновь попытался польстить “брат Гарадиус” (или тот, кого так называли). “Но я не могу полностью согласиться с ним,” – расставил акценты он.

“Допустим… Так каково же ваше мнение?” – не унимался “Ллотис” (неизвестно, было ли это его настоящим именем – как, впрочем, и все остальное, касающееся этих “фигур в темных мантиях”).

“Я предлагаю раскрыть логику событий с самого начала,” – ловко нашел выход “брат”, который, по всей видимости, неплохо владел красноречием. – “Каким образом это ничтожное создание оказалось в нашем святилище?”

“Ну, этот вопрос отнюдь не является затруднительным. Я думаю, вы и сами это понимаете, брат Гарадиус. Ничтожное существо явно связано с Ординаторами Храма… с этими подлыми прислужниками ложных богов” – высказал богохульную мысль “Ллотис”

“Теологические дискуссии о сущности Альмсиви не являются предметом нашего чрезвычайного тайного совета, брат Ллотис… Хотя о том, являются ли они в действительности ложными богами, я бы поспорил… Как, впрочем, и о том, что существо (ничтожное, без сомнения) в действительности выступает в качестве агента Ординаторов. Ординаторы всегда действовали абсолютно иным образом. В данном случае гораздо логичнее предположить, что неуязвимое, но в любом случае неимоверно жалкое создание является агентом Клинков. Насколько мне известно, именно Клинки осуществляют обычно такого рода деятельность, то есть шпионаж и последующий захват объекта (или же объектов), за которым (или которыми) и ведется наблюдение,” – логично возразил “брат Гарадиус”.

“Насколько мне известно, Клинков обычно не интересует деятельность, подобная нашей,” – послышался достаточно четкий и внятный голос ранее терпеливо молчащего “брата”, сидевшего с другой стороны стола.. – “Хотя, конечно же, нельзя исключать и подобной возможности, но все же… Мое мнение таково – либо нами была раскрыта тайная деятельность Ординаторов, направленная против нас, либо же эти столь повлиявшие на всех братьев события явились по сути чередой нелепого стечения обстоятельств… Да и сама… “неуязвимость” этого существа вызывает у меня очень большие сомнения…”

“Тогда как же вы объясните тот факт, что Священный клинок не причинил ничтожному созданию ни малейшего вреда, брат Эрнард? Лично я считаю, что мы подверглись атаке со стороны гораздо более значительных сил, чем даже Клинки… Быть может, мы даже не можем представить истинный масштаб нашей странной проблемы…” – гнусаво произнесло еще одно существо в темной мантии, с заметным рвением вступившее в спор. Хотя, конечно, его голос ни в коей мере этого не выражал.

Целый хор голосов мгновенно вступил в дискуссию, создавая полное ощущение присутствия на рыночной площади крупного города.

“Мы не смогли разглядеть его расовые признаки…”

“Это ничтожество должно было умереть если не от лезвия, то от яда”

“Насколько мне известно, аргониане невосприимчивы к любым ядам…”

“У нас нет оснований полагать, что это существо является аргонианином… Во-первых, это мог быть и хаджит… А во-вторых, ни аргонианина, ни хаджита никогда не примут ни Ординатором в Министерство Правды, ни тем более в Орден Клинков… Разве что в Гильдию воров…”

“Я абсолютно уверен, что неуязвимое ничтожество было ящером…”

“Мы ни в чем не можем быть полностью уверены…”

“Мы даже не знаем, не было ли оно ранено в действительности…”

“Не подлежит сомнению, что это существо здесь не одно…”

“Тогда где же остальные? В засаде?”

“Возможно, на нас напал низший даэдра…”

“С каких пор ящеры стали низшими даэдра?”

“Вероятно, этот даэдра не был низшим…”

"Лорд Даэдра на нашем корабле? Невероятная глупость! Никогда не слышал более абсурдной мысли…”

“На нашем корабле Лорд Даэдра? Так что же мы тут сидим? Мы все погибнем…”

“Погибнут только те, кто не верит в нашего Повелителя!”

“Опасность всюду! А я предупреждал!”

В толпе существ в темных мантиях воцарилась самая настоящая паника. Они вскочили из-за стола, крича что-то бессмысленное и начисто забыв прежнюю чопорность. Да, Азгалор мог бы сейчас гордиться содеянным, если, конечно, слышал бы все это. Но, увы, сейчас его волновали гораздо более насущные проблемы…

Среди гула взволнованных голосов вдруг раздался странно усиленный, хотя и по-прежнему хриплый и тусклый голос “брата Ллотиса”, отразившийся от заплесневевших стен и, казалось, сгустивший сам затхлый воздух.

“Братья! Незамедлительно остановите ваш звериный страх и внемлите гласу разума! Вы уподобляетесь этому ничтожеству, нарушившему спокойствие нашего святилища!!!” – рычащий вопль был настолько силен, что одна из деревянных подпорок, поддерживающая гнилые балки потолка, треснула, грозя обвалить этот самый потолок.

Запаниковавшие “братья”, как ни странно, практически не обратили внимания на громогласный крик, столь несвойственный их духовному лидеру.

Тогда “брат Ллотис”, не говоря более ни слова, спокойно создал уже хорошо знакомый всем существам в темных мантиях призрачный синеватый шар и слегка приподнял руку с этим странным шаром. В то же мгновение в зале повисла абсолютная тишина.

“Братья, вы разочаровали меня своим нелепым поведением, достойным разве что старого гуара, мозгом которого полакомилась нежить. Мы, как высшие существа, должны трезво оценивать обстановку и находить простое решение любых… маленьких проблем. Исходя из этого, я принял единственно верное решение – мы просто найдем это жалкое создание… и оно сгорит в пламени нашего гнева. И сейчас…” – не успел закончить свою мысль “брат Ллотис”.

“Искренне прошу простить меня, брат Ллотис” – вновь на свой страх и риск перебил его “брат Дисамиркиль”, по всей видимости, наделенный недюжинными амбициями. – “Возможно, вы не можете осмыслить данную ситуацию в полной мере в силу некоторых обстоятельств… Вероятно, вам привычно именно такое плебейское решение проблем, но мы не можем действовать столь… прямолинейно…”

“Брат Дисамиркиль… Я давно заметил, что вы питаете нездоровое пристрастие к различным намекам… Я крайне не рекомендую вам думать, что ваш интеллект превосходит чей-либо, кроме интеллекта спящего кагути… Еще одно подобное высказывание – и вы будете… изменены… Навсегда. Вам понятна моя мысль, брат Дисамиркиль?” – хриплый голос, как и всегда, был совершенно бесцветным, но под капюшоном “брата Ллотиса” засветились кровавым сиянием глаза, а из длинных рукавов мантии, полностью скрывающих кисти рук, вновь показались желтоватые когти.

“Да, брат Ллотис,” – покорно склонил голову “Дисамиркиль”. Однако его глаза также вспыхнули под мрачным капюшоном, но вспыхнули ярко-зеленым светом и тотчас погасли. Было очевидно, что он отнюдь не смирился и совершенно не собирается мириться и впредь с текущим положением дел.

Но “духовному лидеру”, по всей видимости, это было глубоко безразлично. Он подчеркнул свою власть и был вполне доволен этим.

“Есть еще какие-либо возражения, братья? Рад, что вы в полной мере согласны со мной. В таком случае, я предлагаю немедленно отправиться в церемониальный зал, дабы мы смогли досконально осмотреть его и осознать суть нашей проблемы. Тайный совет окончен,” – торжественно в полной тишине проговорил “брат Ллотис”.

[Fr0st Ph0en!x]

X. Очищение огнем.

В то время, пока существа в темных мантиях пререкались в душном мрачном зале, Азгалор занимался гораздо более важным делом. Он пытался спасти свою жизнь, а жизнь особенно ценна, если она твоя.

Положение опять-таки было весьма плачевным, но уже далеко не таким безвыходным, как при первой встрече с “братьями”. Азгалор еще раз мысленно перечислил все возможные пути выхода из сложившейся драматической ситуации: сбежать с корабля, воспользовавшись каким-нибудь заклинанием, просто сбежать с корабля, вступить в кровавый бой и победить, забраться в какую-нибудь щель между ящиками, помолиться, надеясь на чудо, просто надеяться на чудо, героически принять смерть. Первая возможность автоматически отпадала, так как Азгалор за всю свою недолгую жизнь научился лишь магически открывать очень слабые замки, но не знал ни заклинаний телепортации, ни невидимости, ни левитации. Просто сбежать с корабля было еще менее вероятно, потому что даже в помещении ящера постоянно клонило в сон, что уж говорить о путешествии при столь низкой температуре за бортом. Правда, эта возможность отлично подходила для быстрой и безболезненной смерти, но аргонианин искал совершенно иной участи. Победа в неравном бою – удел отважных героев, к коим Азгалор не мог быть причислен по некоторым объективным причинам. Поэтому он даже не рассматривал этот путь решения проблемы.

Вначале его посетила поистине гениальная мысль, для воплощения которой в жизнь требовалась небывалая храбрость – спрятаться между бочек или ящиков, вспомнить когда-то услышанную молитву и начать ее повторять, надеясь на новое чудо. Совместив таким образом четвертую и пятую возможности. Это решение выглядело весьма привлекательно, но могло послужить лишь временной мерой, так как эти фигуры в темных мантиях неизбежно вернутся. И аргонианин станет легкой добычей (впрочем, он являлся легкой добычей в любом случае).

Просто надеяться на чудо было не очень разумно, особенно если учесть, что молитвы были бы гораздо эффективнее простого ожидания.

Последний вариант был наиболее прост в исполнении, но абсолютно не подходил Азгалору, так как ему все же хотелось еще и получить долг с Ра’Гирра, и выпить в таверне хорошего флина (или, в крайнем случае, мацта). Но и у этого пути было одно большое достоинство – по старинным аргонианским поверьям, Азгалор в случае мученической гибели мог бы рассчитывать на очень хорошие условия в лучшем мире. Эту возможность аргонианин оставил для себя в случае крайней меры.

Поразмыслив над своей нелегкой судьбой и посетовав на бездействие высших сил, которые совершенно без проблем могли бы ему помочь, но почему-то не желали делать этого, Азгалор решил для начала осмотреть странное помещение, в котором он оказался, а уж потом принять соответствующее решение.

Как только ящер слегка опустил голову, его взору тут же предстали осколки того самого судьбоносного хитинового наплечника, спасшего увесистую (а также чешуйчатую) аргонианскую задницу.

“Гм… Можно сделать из них неплохое ожерелье и потом показывать его в таверне… Глядишь, за интересную историю и нальют кружечку-другую… Бесплатно, ух… Только бы выбраться отсюда, и лучше бы поскорее… “ – мечтательно подумал Азгалор. “А если они так и не поняли, что это наплечник меня спас, то их просто необходимо собрать, чтобы и потом не догадались…” – посетила его весьма практичная мысль.

Аргонианин быстро протянул руку к осколкам, но его пальцы вдруг наткнулись на что-то острое. В руке мгновенно поселилась режущая боль.

“Что за… Скамп подери, больно!” – прошипел пораненный ящер. Он увидел, что причиной его боли стали обломки того самого ритуального ножа, удара которого Азгалор столь счастливо избежал. Если бы аргонианин не был бы невосприимчив к яду, это бы стало последним, что сказал ящер. Но, поскольку иммунитет к ядам был все же его врожденным качеством, то Азгалор отделался лишь глубокими порезами, что также его совершенно не радовало.

Превозмогая боль и беспрерывно, но беззвучно ругаясь, Азгалор собрал осколки разбитого наплечника. Все. Или почти все.

В зале по-прежнему висела зловещая темнота, вязко окутывавшая все, что находилось в нем. И то, что аргонианин смог разглядеть осколки, было чистой случайностью. Просто именно рядом с ними сохранилась последняя непотушенная свеча, тускло горящая красным огнем.

Азгалор не пренебрег этой возможностью и бережно, мысленно моля всех богов, чтобы она не погасла, поднял эту свечу.

Небольшой язычок тусклого пламени сразу же стал еще меньше и, по всей видимости, не преминув подчеркнуть свою важность, быстро затрепетал, грозя полностью исчезнуть. Азгалор затаил дыхание…

Свеча погасла.

Азгалор долго и тупо смотрел на эту свечу, уже не видя ее в кромешной тьме, окончательно окутавшей зал. Затем воздух огласило замысловатое аргонианское ругательство, сильно напоминающее протяжное шипение, и ящер с силой метнул ненавистный предмет в липкий мрак.

Свеча угодила прямиком в старый, прогнивший, но абсолютно сухой ящик, доверху наполненный какой-то сушеной травой отвратительного вида и запаха. И последняя искра, тихо мерцающая на фитиле, беззвучно запрыгнула в эту траву.

Из ящика моментально повалил вонючий черный дым, от аромата которого возникало жгучее желание заткнуть рот ношенными штанами или же попросту извергнуть свой последний обед (возможно, завтрак или ужин) прямо на почерневшие доски пола. Что и сделал Азгалор.

Затем ящик ярко вспыхнул, распространяя прежнее зловоние. Огонь осветил все мрачное помещение.

Зал явно был каким-то святилищем, но о подобных святилищах аргонианин никогда даже не слышал. Впечатление было столь сильно, что затмило даже ярчайшие воспоминания о том моменте, когда Азгалор впервые оказался здесь. Оно было поистине жутким.

Все стены зала были сплошь увешаны различными частями тел множества разнообразных животных, странных существ, никогда прежде не виденных Азгалором, и, что самое ужасное, представителей всех разумных рас. Оцепеневший аргонианин разглядел темно-серые руки данмеров, страшно белеющие в полумраке ноги нордлингов и, кажется, имперцев, окровавленные головы бретонов и босмеров, оторванные мохнатые кисти хаджитов и посиневшие хвосты аргониан. На огромный заостренный столб были нанизаны туловища с отрубленными конечностями и головами. На большом, тускло блестевшем, скорее всего, золотом блюде лежали вырванные из черепов нижние челюсти несчастных жертв, на другом, по всей видимости, серебряном блюде лежали вынутые глаза, обильно политые запекшейся кровью. На длинных штырях торчали головы, которые были так изуродованы, что определить расовые признаки можно было только у некоторых из них. С потолка свисали причудливо перемотанные сизые кишки, а также связки сцепленных рук. Вырванные языки различной длины и цвета были переплетены между собой и также подвешены под потолком. Прямо на полу были разложены остальные внутренности, некоторые из которых уже были раздавлены. В большой колбе обезумевший от ужаса Азгалор увидел что-то настолько мерзкое, что его обильно стошнило еще раз.

Теперь аргонианин понял, какой именно странный запах он почувствовал, когда внезапно попал в этот страшный зал. Отвратительный, мерзкий, жуткий запах гниющей плоти, запах разложения и смерти.

Тем временем омерзительное святилище все больше окутывалось вонючим дымом, так как огонь продолжал распространяться. Но Азгалор был благодарен этому пламени, потому что оно пожирало ужасающие останки жертв, и даже вонь горящей странной травы теперь была кстати – она перекрывала запах разложения, на который аргонианин раньше не обращал внимания и который стал сейчас настоящим кошмаром для Азгалора.

В центре святилища стояла статуя некого божества (или даэдра), в честь которой, по всей видимости, и приносились все эти кровавые жертвы. И сейчас перед ней Азгалор увидел распластанное тело, которое, очевидно, принесли в жертву только что.

Аргонианин поднял глаза на статую, чтобы рассмотреть ее. Но он не успел этого сделать…

Дверь зала разлетелась в щепки. На пороге стояли существа в темных мантиях.

“Оно все еще здесь, брат Ллотис” – заглушая треск разгоравшегося пламени, раздался бесцветный хриплый голос.

[Fr0st Ph0en!x]

XI. Зыбкая реальность.

Азгалор совершенно не был готов к подобному стечению обстоятельств. В его планы абсолютно не входило еще одно чудесное спасение (или же, что гораздо вероятнее – медленная смерть с последующим помещением расчлененного тела на стену мерзкого святилища). Поэтому аргонианин испуганно замер, искренне надеясь, что ему это послышалось. Как ни печально, но безрадостная реальность оставалась реальностью.

Фигуры в черных мантиях медленно по одному начали просачиваться в зал. Подобная осторожность была легко объяснима, учитывая прежнюю “неуязвимость” ящера. “Братья” с видимой опаской начали образовывать кольцо вокруг заметно задрожавшего (скорее всего, от холода) аргонианина.

Азгалор мог только испуганно пятиться вглубь жуткого зала, но вскоре и эта возможность была потеряна – по помещению неумолимо шествовал набиравший силу огонь. Дальше отступать было уже нельзя. Вернее, можно, но некуда.

Азгалор остановился. Сзади слегка припекал пляшущий пожар. Это, в принципе, пока не было слишком плохим обстоятельством, скорее наоборот, так как тепло благотворно подействовало на ящера. Но долго так стоять было невозможно – огонь медленно, но верно подбирался к когтистым ступням аргонианина.

Надо было что-то предпринять. И Азгалор не придумал ничего умнее, как попытаться заговорить со странными и устрашающими существами. Не самый лучший вариант, но хоть что-то.

“Я никому не скажу, где был… Да никто мне и не поверит… Я ничего здесь не видел… Это не я поджег ваш корабль… Я вообще не знаю, что это корабль… Я даже вас здесь не видел… И вообще, я очень невкусный… Отпустите меня, а?” – хотел сказать Азгалор.

“А эау нэ аху, хдэ а хыл… А экто мнэ э аэыт… А ныхэхо дэс э ыдел… Эо э а схох аш хораль… А ощэ э аю, шо эо хораль… А аэ ас дэс э ыэл.. Ы ощэ, а оэнь экуый.. Опуыте эа, а?” – произнес аргонианин на самом деле, причем совершенно неожиданно для себя. Да и для “братьев”.

“Братья! Это ничтожество пытается применить неизвестную магию! Мы не можем рисковать! Необходимо перегруппироваться и выработать новую тактику борьбы с ним!” – хрипло взвыл один из них. Если бы корабельные черви были способны опознавать голоса и размышлять, то они безошибочно определили бы голос “брата Дисамиркиля”.

Существа в темных мантиях вновь запаниковали. Надо сказать, наряду с таинственностью в них чувствовалась и самая банальная трусость.

Азгалор воспрял духом. Он уже почти поверил в новое чудо, и уже мысленно пообещал небесному покровителю начать вести праведный образ жизни после того, как окажется дома. Конечно же, он не намеревался делать этого, просто пообещать было совершенно необходимо для последующих милостей.

К несчастью для Азгалора и к счастью для “братьев”, не все они были склонны к панике и последующему трусливому бегству. Или же попросту божественная милость по отношению к Азгалору иссякла (это было вполне объяснимо, если учесть весьма неискреннее отношение данного аргонианина к религии). В любом случае, результат не заставил себя ждать – бесславное бегство существ в темных мантиях было остановлено грозным воплем их духовного лидера, предводителя – словом, “брата Ллотиса”, как могли бы назвать его уже неоднократно упомянутые корабельные черви.

“Стойте, о лишенные отваги создания! Братья! Мы примем бой и уничтожим жалкое существо!” – хрипло выкрикнул он.

“Вот раздери его алит, ведь он сейчас их на борьбу вдохновит! А что я смогу сделать? Да ничего! Даже умереть с честью не смогу. И висеть моей голове на штыре в этом зале! Хоть бы уж не рядом с хаджитом повесили только… А то висеть со всякими ворюгами еще…” – быстро, но совершенно не по делу думал Азгалор, забыв, очевидно, что это ему уже будет глубоко безразлично, если не сказать больше. “Кстати, что за чушь я только что им сказал?” – посетила его интригующая мысль.

И тут аргонианина настигли не совсем приятные воспоминания. Вот он подскакивает в трюме, пребольно ударяясь о притолоку… И вот, через некоторое время, это не слишком радостное событие повторяется еще раз, и острые аргонианские зубы впиваются в аргонианский же язык… Эти воспоминания были настолько яркими, что у многострадального аргонианина вновь заболела его многострадальная голова и распух не менее многострадальный вышеупомянутый язык.

В это же время “брат Ллотис” вдруг с невероятной для подобного существа скоростью вдруг резко выпрыгнул вперед и сорвал с себя темную мантию, обнажив невероятно худое тело, покрытое бледно-серой, местами ободранной кожей. Зрелище было далеко не из приятных.

Но то, что началось дальше, Азгалор не мог представить себе даже в самом отвратительном кошмаре. Тощее тело вдруг еще больше сжалось, а затем начало распухать и корчиться, постепенно обрастая чешуевидными выростами. Ранее практически невидимые мускулы налились звериной мощью, на тонких пальцах отросли длинные беловатые когти. Глаза “Ллотиса” загорелись кровавыми огнями, и оставались такими на протяжении всех этих метаморфоз. Наиболее же жутко выглядело лицо странного существа. Само оно практически не изменилось, оставаясь похожим на лицо человека или, скорее, мера, но покрылось той же отвратительной чешуей и слизью, а изо рта показались желтые клыки. На спине появился огромный горб, из которого высунулись три мерзкого вида щупальца, внешне отдаленно напоминающих щупальца дреуга, но гораздо более длинных и противных. Уродливое создание улыбнулось, продемонстрировав множество длинных мелких зубов.

Судя по всему, даже некоторым “братьям” от этих превращений стало немного не по себе, а Азгалор едва сдерживался, чтобы не грохнуться в обморок. Очевидно, на сегодня ему уже хватило различных ярких впечатлений.

“Брат Ллотис”, а точнее то, во что он превратился, с минуту постоял на месте, наслаждаясь произведенным эффектом. А потом быстро прыгнул на Азгалора.

Инстинкты – это величайшее наследие поколений наших предков, отдавших свою жизнь во имя выживания потомков и предостерегая их тем самым на подсознательном уровне от возможных фатальных ошибок. Бесценный накопленный опыт. Причем чужой. И именно врожденные инстинкты зачастую спасают нам жизнь, когда ничто другое уже не в силах это сделать. Правда, некоторые называют это волей высших сил.

И в этот раз именно инстинкты спасли аргонианина Азгалора. Хотя он сам впоследствии возлагал эту честь на божественные силы.

Ящер интуитивно пригнулся и очень резво отпрыгнул в сторону. Этому в немалой степени способствовало распространившееся в помещении тепло, позволившее рептилии вести столь активные действия.

Страшное и отвратительное существо пролетело над головой Азгалора, слегка зацепив его мерзким щупальцем, и приземлилось прямо в огонь. Омерзительный вой, напоминающий человеческий крик, огласил мрачный зал. “Брат Ллотис”, весь обгоревший, с отваливающейся чешуей, выполз из гудящего пламени. Практически на глазах он вновь принял прежний облик, став опять тощим серым существом. На новое превращение сил у него явно не было.

Остальные “братья” незамедлительно начали также срывать с себя мантии и изменяться. Но их метаморфозы не были столь ужасающими. Некоторые отрастили длинные когти, некоторые покрылись косматой шерстью, превращаясь в нечто медведеподобное. В облике других явно чувствовались черты таких крупных зверей, как кагути. Большая часть не стала слишком оригинальничать и попросту заменила свои руки на сростки гибких и склизких щупалец. Остальные внесли в свой облик несколько небольших и незначительных косметических изменений наподобие острых торчащих зубов. И все они со звериной ненавистью смотрели на остолбеневшего аргонианина.

Растерявшийся Азгалор некоторое время бессмысленно смотрел на в высшей степени странное поведение “братьев”, затем с заметным рвением бросился к выходу.

Горящий зал задрожал от множества странных боевых кличей, больше похожих на рычание крупного зверя. Все изменившиеся кинулись к Азгалору, стараясь зацепить его когтями, зубами, щупальцами, клешнями и прочими конечностями. Аргонианин же, как ни банально, пытался избежать этих самых ударов, извиваясь всем своим чешуйчатым телом. Благо его кровь была разогнана ободряющим теплом полыхающего огня. Это позволяло ему на доли секунды опережать действия врагов.

Вот к Азгалору протянулось кривое и липко блестящее зеленовато-коричневое щупальце… Небольшой наклон в сторону – и щупальце легко остается позади. Теперь нужно обойти излишне резвого “брата”, полоснувшего воздух острыми когтями справа… Поднырнуть под руку с когтями – и Азгалора встречает широкоплечий “медведь”, как скала вставший на пути к заветному выходу… Скользнуть мимо его неуклюжей лапы – и вот уже виден тусклый свет в проломе, оставшемся на месте двери… Избежать очередной когтистой лапы и загнутых рогов… Надо же, точно как у кагути голова… Выход уже совсем близко… Удар синего лоснящегося щупальца успешно избегнут… Ой, а вот этот явно думал о скрибах в момент превращения… А это что? Голова гуара? Нет, показалось… И какой идиот стал бы превращаться в гуара… Вот он, вот он – выход!!! Последнее усилие…

Желтые когти неожиданно резанули плечо Азгалора, а отнюдь не воздух. И сразу же шипастое гибкое щупальце ловко извернулось и отвратительно-мягко ударило потерявшего равновесие аргонианина по спине. Перед глазами у Азгалора поскакали маленькие забавные гуары, над которыми кружились веселые крылатые сумраки, но он все же сумел продолжить спасительное движение, перекувырнувшись через голову.

Сзади уже с гудением рассекла воздух могучая мохнатая лапа, но аргонианин уже пролетал через пролом, совершив перед этим достаточно сложный маневр и быстро прыгнув на солидное расстояние. Затем он, не останавливаясь и даже не оглядываясь, продолжил мчаться дальше с огромной скоростью, щедро подаренной ужасом. Уже подбегая к борту корабля и крайне расточительно теряя тепло, Азгалор попытался затормозить, чтобы понять, что делать дальше, и по инерции пролетел еще значительную дистанцию. И увидел, как в этот самый борт плавно входит громадная плавучая скала из прозрачного льда. Видимо, странные существа не отличались значительным умом и просто оставили свой корабль без управления. Результат был очевиден.

Корабль содрогнулся и жалобно заскрипел всеми треснувшими шпангоутами. Большая часть гнилых досок отвалилась, довершая картину повсеместного разрушения. В пробоину с шумом хлынула ледяная вода, и из трюма сразу же повалили клубы пара. Очевидно, огонь уже добрался и туда и сейчас с шипением умирал, напоминая Азгалору предсмертные вопли аргониан, что навевало весьма мрачные мысли.

Внезапно Азгалор увидел не слишком далеко от себя темнеющие среди снегов деревья. Там, наверное, был берег!

Ошибки быть не могло. И этот берег, хотя и заснеженный, покрытый вздыбленными торосами льда, сам похожий на огромный осколок этого льда, мог стать единственным, хотя и довольно призрачным спасением несчастного и уже замерзающего Азгалора.

“Сейчас самое главное – не упасть в воду. Обидно было бы умереть именно сейчас, притом столь бессмысленно. Я не перенесу такую температуру… да и человек бы не перенес, наверное. Так… Прыгаю точно на лед… Лишь бы не промахнуться… Лишь бы… О боги! Или могущественные даэдра! Направьте мои когти на эту льдину!” – взмолился Азгалор. Хотя он зря сравнил богов с даэдра, ведь эти понятия были чрезвычайно далеки друг от друга. К своему позору, Азгалор не сознавал этого в силу своей неотесанности и непросвещенности. Несмотря на то, что он не был обделен интеллектом.

Ящер глубоко вздохнул, сгруппировался и с огромным опасением прыгнул. Ничего другого ему просто не оставалось, так как за спиной Азгалора явственно слышался тяжелый топот и ощущалось смрадное дыхание.

Судьба явно благоволила аргонианину. После нескольких мгновений сковывающего страха он оказался точно на льдине. И сразу же начал медленное скольжение к ее краю, остановленное, к счастью для ящера, его не слишком острыми, но вполне пригодными к использованию аргонианскими когтями.

Азгалор наконец обернулся. Корабль величаво погибал, сгорая сверху и уходя под воду снизу. Печальная, но предсказуемая участь. Конечно, при всей трагичности, лучшая, чем мирное догнивание в порту.

“И где они взяли такой большой корабль?” – уже спокойнее думал аргонианин.

Несколько “братьев” попытались повторить подвиг ящера, спрыгивая на льдину, но один за другим падая в смертоносно холодную воду. Они моментально принимали нормальный облик и тонули с жуткими воплями и завываниями. В Азгалора полетели также кроме отчаянных существ еще и несколько огненных шаров, но и они также не настигли своей цели, с шипением и в небольших облачках пара уйдя в воду.

Гибнущее судно вдруг озарилось тремя синеватыми вспышками. Очевидно, “братья” отказывались признать очевидное и пытались каким-то образом спасти свое мерзкое святилище. Азгалор же был искренне рад тому, что этому отвратительному залу пришел конец.

Прибрежное течение медленно несло льдину с окоченевающим Азгалором на ней в сторону темных деревьев на берегу. Несмотря на то, что аргонианин сумел сбежать от смерти, будущее не виделось ему безоблачным. Скорее наоборот, оно было очень туманным и неопределенным. Удастся ли холоднокровной рептилии выжить среди льда и снежных бурь? Что ждет аргонианина на этом сумрачном берегу? На эти вопросы Азгалор не мог ответить, да он и не особо задумывался на подобные темы. Он был жив, и это было главным.

[Скампецкий]

RE5PECT. Остальсь только творение Кыся с его разрешения запостить. :1anim_ag:

[Rednik]

To Fr0st Ph0en!x:

Млин, жалею что раньше сюда не заходил. Rulezzz!

P.S. Насчет зубов, AFAIK их раньше никто не чистил, полоскали разве что. Так что выходит, аргониане - самая продвинутая в этом отношении раса в Тамриэле. :)

[Fr0st Ph0en!x]

XII. Раздробленный мир.

Плавучая льдина с противным скрежетом уткнулась в берег. А точнее, в кромку зеленоватого берегового льда. Когда шум столкновения поутих и благословенная, спасительная льдина прочно встала у края остальной ледяной массы, Азгалор с опаской, поминутно озираясь, мешковато сполз со своего импровизированного транспорта на довольно тонкий лед, который тотчас возмущенно заскрипел и прогнулся. Памятуя о том, что мучиться в холоднейшей воде он будет не более нескольких минут, аргонианин присел, а затем и прилег на крайне прохладный лед, словно намереваясь хорошо поспать. Однако разум Азгалора пока еще не был во власти Шигората, и поэтому, ложась на лед, ящер преследовал вполне разумную цель: он слышал от старых моряков еще в своем родном Сейда Нин, что в подобных случаях необходимо как можно более равномерно распределить вес, дабы не провалиться под лед в самый неподходящий момент. Лед вновь негодующе скрипнул, и Азгалор замер, боясь шевельнуться. Но опасность пока миновала, и ящер тихо пополз по направлению к чернеющим вдали деревьям, время от времени останавливаясь и чутко прислушиваясь к звукам, издаваемым капризным льдом. В пути он старался не думать о возможном летальном исходе своего “ползучего” передвижения, отвлекая себя различными глупыми и не очень раздумьями.

“Так… Про что там эти моряки трепались… Лед, лед… Какой-то остров им вроде покрыт… И холодно тоже… Грейзленд? Да что это я, Грейзленд вообще не остров, и не холодно там… Да, что-то знакомое… С… С… Скотем… Сколтшем… Солтсем… Вспомнил, Солтсхейм! Да, точно Солтсхейм! Я еще подумал, что за придурок так остров назвал, я бы и то лучше придумал. Солтсхейм… Так он же далеко-далеко на севере находится вроде… И как этот корабль туда занесло…” – достаточно спокойные размышления Азгалора прервались резкой судорогой в левой ноге. Настала пора подумать о более насущных проблемах.

“Интересно, сколько я смогу тут протянуть?.. Наверное, совсем недолго… Совсем. Тут же холодно очень… А у меня из одежды… Упс, вообще ничего нет из одежды…” – устыдился Азгалор. “Вот происки даэдра, Дагот бы их побрал… Спастись из кровавого святилища, чтобы замерзнуть на этом богом забытом… Солтсхейме… А-А-А!!!” – вдруг завопил аргонианин. Он почувствовал премерзкое жжение в левом плече, а затем и в правом боку и спине одновременно.

“Забодай меня кагути! Это мне от холода чудится, или как? Я слышал, тут обморожения бывают… Надо думать, тоже из-за холода. Гр-р-ш!” – зашипел от боли Азгалор. Он уже с трудом мог ползти.

По всей видимости, слой льда уже стал достаточно приемлемым, чтобы по нему можно было идти. Аргонианин осторожно поднялся, превозмогая невообразимую боль в плече, боку и спине. Неприятного хруста не последовало. Тогда ящер осторожно шагнул вперед. Вновь не последовало никаких пугающих звуков. Азгалор переступил с ноги на ногу и заковылял по направлению к деревьям, которые символизировали твердую землю. Как ни странно, идти было гораздо легче, чем ползти. Скорее всего, это было связано с тем, что при ходьбе плечо не было задействовано вовсе, а бок и спина вынуждены были работать гораздо менее интенсивно, чем при передвижении ползком.

Внезапно сзади послышался странный шорох. Аргонианин быстро, насколько это было возможно с раздираемым невыносимой болью плечом, обернулся, ожидая худшего. Его переохлажденным глазам предстало странное существо, вылезшее из какой-то проруби во льду и теперь ползущее на мясистых ластах в сторону ящера, явно с не самыми дружелюбными намерениями. Азгалор сразу подумал, что это “братья” в темных мантиях (или уже без них) нашли новый способ догнать его и отомстить за свое сожженное святилище. Но, поразмыслив совсем немного, аргонианин понял, что глубоко заблуждается. Существо не вызывало тех пренеприятнейших ощущений, какие вызывали “братья” в звериных обличьях, оно скорее было похоже на обычное, хотя и несколько странное, животное. К тому же, “братья” нашли бы гораздо более практичный для передвижения облик.

Однако недооценивать это создание тоже было нельзя. Оно, по всей видимости, не разделяло мирных убеждений Азгалора и прилагало все усилия, чтобы его настичь. К сожалению, хотя скорость животного и была ничтожной, быстрота аргонианина тоже оставляла желать лучшего. Причем намного лучшего. Замерзающая рептилия с разрываемым нестерпимой болью телом явно не могла служить образцом стремительности.

Азгалор постарался ковылять к берегу быстрее, насколько это было возможно, надеясь, что существо отстанет. Но животное попалось очень упрямое, и оно явно не желало сменить гнев на милость. Быть может, оно почувствовало, что аргонианин ранен, и хотело дождаться его смерти, чтобы пообедать, возможно, оно просто хотело обогнать хоть кого-то для самоутверждения, а может быть, животное просто не любило зеленый цвет или же было расистом, искренне ненавидящим всех аргониан.

“Это будет самая нелепая смерть из всех возможных,” – равнодушно думал Азгалор. “Умереть здесь даже не от холода, а от зубов какого-то… толстого ползуна… Однако же, он меня догоняет!” – с удивлением заметил ящер.

Толстопузое животное подобралось настолько близко, что можно было отчетливо расслышать, как урчит у него в животе. Оно сердито пыхтело и старалось сбить аргонианина своей ластообразной конечностью. Пока, правда, безуспешно.

“Да, это не обморожение… Эти моряки все говорили, что при этом обморожении просто постепенно перестаешь чувствовать свое тело и тихо умираешь. Больно только вначале. А еще они говорили, что эта смерть – самая легкая, какую только можно себе представить… А у меня рука и спина болят уже совершенно невообразимо…” – со странным спокойствием размышлял Азгалор.

Аргонианин все брел и брел к темнеющим деревьям, до которых, казалось, было уже рукой подать. Но они, тем не менее, никак не желали приближаться к ящеру. Если бы он знал о Солтсхейме и вообще о природных явлениях побольше, то понял бы, что “близость” этих деревьев – не более, чем обман зрения.

“Нет предела страданиям,” – философски подумал Азгалор. Боль в плече и спине продолжала рывками усиливаться, хотя, казалось бы, дальше усиливаться было уже нельзя. У Азгалора создавалось странное впечатление, как будто дюжина мускулистых орков рубит его тупыми железными клейморами. Или как будто пятеро скрибов залезли под чешуйчатую кожу аргонианина и изо всех сил лупят его твердыми хвостами и царапают острыми лапками. Или как будто двое личей, забавляясь, кидают в его плечо попеременно огненные и ледяные заклинания. Или…

Возникло ощущение, что реальность раздробилась. Перед Азгалором на мгновение повисла непроницаемая пелена. Затем пелена спала, но весь мир уже не был таким, как раньше. Он дрожал и колебался. Повсюду замелькали красные и зеленые переливчатые круги и кольца, которые резво ударялись о лед и отскакивали от него. Звук собственных шагов стал громким и тягучим. Снег вдруг окрасился в веселый розовый цвет, а потом покрылся ярко-синими пятнами. Из-под каждого куска льда вылезли оранжевые радостные кагути с маленькими радужными крылышками, которые начали плавно порхать повсюду. С неба стали падать зеленые хаджиты, которые сразу начали нагло требовать скуумы и лунного сахара у пролетающих кагути. Кагути стали тонкими голосками пищать, чтобы от них отстали, и пригрозили хаджитам своими маленькими золотистыми рогами. Деревья, что маячили неподалеку, превратились в огромные ярко-красные грибы, которые незамедлительно начали плясать, совершая красивые прыжки. И вдали послышался тихий невнятный голос, шепчущий что-то невообразимо приятное и умиротворяющее. Измученному аргонианину захотелось молча лечь прямо в снег и всецело окунуться в приятные мысли.

Сзади послышалось угрюмое сопение, и что-то мягко сшибло Азгалора с ног. Он с улыбкой поднял голову…

Над ним нависла жирная белая шея и клыкастая морда. Желтые звериные глаза…

В голове аргонианина что-то со звоном лопнуло. Мир окрасился в гнилостно-серые цвета. Пляшущие грибы покрылись шипами и бурой плесенью, а грязно-зеленые кагути, неистово махая перепончатыми черными крыльями, с хрипением направили синие рога на Азгалора и полетели его таранить. Багровые хаджиты вынули длинные мечи и с воплями также побежали к придавленному увесистой тушей ящеру. Из-под снега высунулись фиолетовые щупальца, скрутившие аргонианина и потащившие его сквозь лед. Истошно завопили со всех сторон звенящие голоса. Прямо из воздуха сформировался старый трактирщик, не раз наливавший Азгалору мацта еще в Сейда Нин. Трактирщик страшно взвизгнул и оторвал себе голову, которую поспешно швырнул в аргонианина, забрызгав его черно-зеленой кровью.

Азгалор заорал и, изловчившись, выскользнул из-под тяжелой туши. Забыв про невыносимую боль (про которую забыть было довольно сложно), аргонианин изо всех сил понесся к белеющим вдали скалам. Впрочем, он только думал, что понесся. На самом деле ящер все так же побрел к берегу, как и раньше. Отличие было только в одном – горло аргонианина плотно сжимала его собственная левая рука, и он, задыхаясь, хрипло кричал.

За Азгалором поползли блестящие синие ленты, несущие на себе угольно-черных хаджитов, кидающих в ящера сверкающие ледяные дротики. Шипастые грибы судорожно скорчились и взорвались коричневыми ошметками. Огромные кагути цвета раздавленного скриба неслись к аргонианину, плюясь в него расплавленным эбонитом. Кроме того, за Азгалором семенил безголовый трактирщик, настойчиво предлагая выпить еще кружечку теплой крови. Все это сопровождалось глухим стуком костяных снежинок…

“Еще один полиморфист!” – раздался удивленный и вместе с тем ожесточенный голос где-то сбоку. Последовал сильный удар, и Азгалор погрузился во тьму.

[Fr0st Ph0en!x]

Это пока все, что я написал на данный момент. А пока читайте "Черные сердца". ;)

[Арг]

Фрост-Феникс

вопервых ты садист(про Черные Сердца)

Во фторых рассказ у тебя очн стремный, тока к концу переходит в пьяный бред;)