Диландау ака Star's творчество

[Диландау ака Star]

Я рада. Для того и пишу. :)

[Диландау ака Star]

За секунды до…

Фэндом: Шевалье Д Эон.

Жанр: ООС? Агнст, бред.

Пэрринг: Дюранд/Лия? ДЭон?..

Ценз: 15 и старше.

Саммари: давно хотел ЭТО написать. К сожалению, досмотрел пока только 12 серий, потому не до конца в курсе, кто-что-с кем… В итоге – мысли Дюранда за секунды до «возвращения» в тело Д Эона. Серия, кажется, 12-я, после смерти Воронцова.

 

читать дальшеТы знаешь, у него твои глаза. Такие же, только теплее, нежнее, глубже. Такие же, только невиннее…

И твои волосы. Потоками светлого меда – по плечам… до пояса. Густыми локонами. Я и забыл, как в них может играть солнечный свет.

Он так похож на тебя, мон амур, только светлее, чище… Наивнее…

Сама преданность, сама добродетель, сама красота…

Тонкие запястья, изящные пальцы. Как дрожали они, судорожно сжимая стебель полуувядшей лилии, которую машинально поднял он с крышки твоего последнего пристанища.

Да, да, мой мальчик, ты не ошибся – это я, я все это время оставлял на ней свежие и белые символы монаршего величия, которому оба вы по своему служите… Служили?

Теперь не важно…

Не важно и то, что ты испытывала ко мне, и что я чувствовал и чувствую к тебе. Мое время остановилось. Вместе с теми часами, что тяжестью холодного металла оттягивают мой карман.

Мое время прошло. Оно замерло навеки в тот самый миг, когда я узнал, что ты мертва, что душа твоя покинула этот хрупкий и прекрасный сосуд, покоящийся сейчас на шелке покрывала, холодный и нетленный…

Только лилии на крышке гроба, только касаться пальцами монограммы на часах…

Только жалеть, что не успел, не спас, не сберег…

Я жесток. Жесток к себе, к тебе, к нему…

Зачем я помогаю ему? Ради величия страны, которой суждено пасть? Ради короля-пешки? Ради верности предателям?

Нет… Просто… просто он – ТВОЙ брат и этим все сказано.

Просто в ЕГО глазах я вижу ТЕБЯ, отражение ТВОЕЙ души, которая каким-то непостижимым образом слилась с его.

Ради мщения ли, ради нового мира ли, но пока – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Хотя бы и ТАК, хотя бы и на какой-то миг.

Успеть, подхватить в тот миг, когда он падает без сил, когда ты покидаешь его…

Думать, что успеваю коснуться не ЕГО, а еще ТЕБЯ… Искать твое присутствие в его глазах…

Знаешь, когда я увидел его там, в Петербурге, в ТВОЕМ платье, я почти поверил…

Почти…

Это больно. Больно, Лия. Видеть тебя в нем. Понимать, что это безумие, но надеяться… И не сметь.

Знать, что ты будешь с ним только пока он НЕПОРОЧЕН, пока его душа верна и верит…

И потому страдать вдвойне.

Ты всегда была так далека. И тогда, и, тем более, сейчас… Как никогда.

Теперь нет даже тени надежды.

Но я клянусь тебе, Лия, я выполню то, что не сумел выполнить тогда. Я буду с ним до конца. Пока кто-то один из нас троих не покинет этого мира… Моя верность всегда была твоей, хотя ты и не замечала этого.

А теперь… я больше не могу думать… Нет времени…

Длинные ресницы уже подрагивают, отбрасывая трепещущую тень на бледные матовые щеки.

Я осторожно убираю взмокшие белокурые пряди цвета бледного золота с точеного лица, и вдруг, повинуясь внезапному порыву, касаюсь порывистым коротким и сухим прикосновением этих полураскрытых бледных, по детски пухлых губ… Таких нежных, сладких, твоих-не-твоих… ЕГО губ.

Господи! Ты отобрал у меня все то, что было мне дорого, что я любил, не смея сказать, признаться… Так жестоко… Но дал мне то, чего я не заслуживаю. Возможность исправить. Защитить. Служить. Возможность доказать свою верность и преданность… Но, прошу тебя, умоляю, не дай ЕМУ узнать об этом одном-единственном поцелуе, тайно украденном с его губ за секунды до пробуждения ЕГО души…

Потому что, Лия, я люблю ТЕБЯ. Потому что, мон амур, я люблю ЕГО. Вас обоих. Тебя в нем и его с твоей частицей души…

Изумрудные глаза широко открываются и непонимающе смотрят на меня. Словно не узнают. Словно он еще не до конца вернулся.

Это всегда для него мучительно. Его шатает и кидает на стены. Он теряет на какой-то миг сознание – ты, объятая гневом и жаждой мести, бываешь жестока к нему, наивному и невинному мальчику, который так любит тебя, свою сестру. Шпионку, революционерку, чудовище, святую и мученицу в одном лице… Ты была сильной, он – не такой. Он слабее, но не ты ли говорила, что слабый сможет выстоять там, где сильный сломается? И он выстоит… И я, клянусь тебе, помогу ему. Не дам сломаться так, как сломалась в свое время ты. Не допущу, чтобы тебя… его… какая разница?! Обоих вас у меня снова отняли. Его душа сильнее тела. В ней есть стержень веры, чести и преданности. И так просто его не сломать… Как бы жестоко с ним не обошлась судьба и какую бы боль не причинила…

- Шевалье? – я стараюсь придать своему голосу твердость, осторожно поддерживая хрупкие плечи. – Мсье Д Эон? С Вами все в порядке?

- Мсье Дюранд! – тихо выдыхает он. – Князь… Воронцов мертв. Он… не убивал… Лию… Я… узнал, что «Книга о Царе»… Ее… Она… - изумрудные глаза широко открываются, словно он видит то, чего не вижу я. И одно имя. Имя-выдох. Имя, которое я уже знаю. – Максимилиан… Робеспьер…

Человек, который стал близок ТЕБЕ. Человек, который тебя погубил. Мой… соперник? Или… Или, кто? Кто он, Лия? Но ты не дашь мне ответа. Ни тогда, и, тем более, ни сейчас…

Но сейчас я смогу защитить ЕГО. Я ДОЛЖЕН.

Я киваю, и спрашиваю:

- Да, я знаю. Книга у него. Я видел ее… А Вы, Вы тоже видели… Вы знаете этого человека?

Белокурая голова безвольно склоняется к моему плечу, словно ища поддержки: - Нет… Я… не знаю его. Лия… я видел… Она… знала?..

С решимостью, словно опомнившись, резко отстраняется, разрывая это краткое прикосновение: - Да! Дюранд! Мы должны найти книгу и этого человека! – поднимается на ноги и идет, слегка пошатываясь, к выходу, даже не обернувшись на мертвое тело жертвы поэтов на полу.

Мне остается только догонять его:

- Я знаю, куда он отправляется. И мы едем туда же!

Короткий кивок головой, грустная улыбка. Его-не-твоя. Но от этого не менее драгоценная…

И все, что остается, следовать за ним, хоть на край света. Следовать за тобой. Вечно. Пока дышу, пока живу, пока сжимаю в кармане металлический корпус часов, чувствуя, как монограмма впивается в пальцы.

Все, что остается, ждать, молиться, ловить краткие взгляды, искать ТВОЙ знакомый силуэт, и ласково проводить пальцем по ЕГО губам, за секунду до возвращения его души…

[Диландау ака Star]

Плагиностроителям посвящаю.

Фэндом: Морровинд –ТЕС3.

Жанр: оч черный юмор. Опять зло стебаюсь.

Пэрринг: ни фига нету. Бедный, бедный Кай Кассадос!..

Ценз: ну, пара местных матерков никого не напугает, а потому – почти дошкольный.

Саммари: плагины – здорово. Но плагины идиотские – ЗЛО.

 

Крыса была огромной. И противной. Она хитро посмотрела веселым сверкающим глазом на Кая Кассадоса и мерзко пискнула.

Кассадос метко швырнул в тварь пустой бутылью из-под скуумы, и грязно выругавшись, пробормотал: - Дожил! Пора кота заводить… Вроде, и жрать-то дома нечего, кроме лунного сахара.

Крыса не убралась, а напротив, старательно принюхиваясь к слабо пахнущей выпитой с утра пораньше скуумой бутылке, села на полу прямо перед носом незадачливого Клинка.

- Откормил, говоришь, я тебя на свою голову? – пьяно прищурился Кай, которому показалось, что крыса (?!!) ехидно лыбится. – Вот ведь, почти с гуара, мать вашу Альмалексию, вымахала! Пора Ординаторов, что ли, позвать? А то самому руки пачкать… - Кассадос красноречиво потянулся к лежащему на кровати сапогу -… неохота! – заключил он, довольно метко (по его мнению…) метнув сапог в крысу. Летающий «неопознанный» боевой снаряд, просвистев в воздухе, пронесся мимо подло ухмыляющегося животного и махом сшиб со стола последнюю уцелевшую после вчерашнего бурного вечера бутыль с «живой водой». Кассадос очень грязно выругался и нехотя встал с кровати… И тут же сел, пьяно продирая глаза и недоверчиво косясь в сторону двери, в которую бочком-бочком протискивался… даэдрот.

- Э-э… У меня неприемный день! – возопил Агент Великой империи Скайрим, с неподобающей для Клинка проворностью забираясь с ногами обратно на кровать и судорожно ощупывая прикроватную тумбу в тщетных поисках ножа… или хотя бы чего потяжелее. Под руку попалась все та же пустая бутыль…

Даэдрот, проигнорировав негостеприимное «приветствие» хозяина, немного подвинулся, пропуская в, и без того маленький и тесный, дом странную парочку – крашеную блондинку с ангельскими крылами и в кружевном неглиже и здоровенного синерожего детину в камуфляжной форме «коммандос» и с автоматом Калашникова наперевес. Детина, внимательно уставившись на Кая единственным змеиным глазом, молча расправил примявшиеся демонические крылья и скромно отошел к стеночке.

- Потрудитесь объяснить, какого дреуга лысого вам тут надо? Я комнаты на ночь не сдаю, тем более, - Кассадос покосился на блондинку, которая с умильной гримаской девочки-дауна чесала крысу за ушком, - Тем более с ДОМАШНИМИ ЖИВОТНЫМИ!!! (это Крассиус Курио любой компании рад…Мать Мефалу его!)

Блондинка, достав из корсажа что-то, подозрительно напоминающее… мобильник (?!!), но явно двемерской конструкции, лениво протянула в трубку: - Ал-ле-е! Папик, клиента нашли. Да, в этом грязном бунгало… Похоже, он недозрел… Неадекват полный… - блондинка презрительно фыркнула.

- Это кто тут неаде… - Кассадос даже возмутиться толком не успел, как дверь снова открылась и в многострадальную комнатушку ввалился ни мало ни много, сам Властелин Красной горы.

- Уффф! Насилу этот долбанный дом нашли! – выругался товарищ Ур вместо приветствия. Кай молча таращил на Дьявола круглые, уже на самом деле никакие, глаза и чисто машинально отлавливал челюсть, висевшую где-то на уровне пола. – Да, если бы не Лариска и Гена – Дагот ткнул когтищем в крысу и даэдрота, - Хрена лысого бы мы нашли этого Кассадоса. Эй, мужик! Ты вообще вменяем? Или Хильда правду сказала, что ты неадекват?

Кай промычал что-то нечленораздельное, а затем жалобно проскулил: - Отпусти меня, чудо-трава!

- Ясно! – хмыкнул герр Ур. – И ты – неадекват, и вообще все жители Балморры – куча слабонервных идиотов… Как нас увидели – разбежались, словно стая голодных скрибов от двемерского «Дохлокса». Даже дорогу спросить не у кого…

- Ясен пень, они тебя испугались! – в комнату мягко вплыл государь Вивек.

Кассадос нашел в себе силы пробормотать: - Свят-свят! В наши-то дни! Шигорат меня побери! – судорожно пытаясь креститься (!!!), несчастный Агент вытянулся по струнке при виде самого Доброго Бога и принес ему торжественную, хотя и очень сумбурную клятву больше не пить скууму и не есть лунный сахар. А то Шигорат с ним уже такие, знаете ли, шутки начал откалывать: то крысы с гуара ростом, то даэдроты ручные, то Дагот Ур пожаловал… как в той песне-то поется? «То у них собаки лают, то руины говорят»?

- Скуума? – Добрый Бог презрительно скривился. – Чувак, ты отстал от жизни… Я лично уже давно употребляю только Мартини… или Джин. С тоником. Скуума – фи! Негламурно, - Вивек одним резким движением вырвал из рук ползающего на коленях Кассадоса полу своей данмерской накидочки, которую Агент империи в порыве праведного религиозного восторга безуспешно пытался облобызать. – Да, и не пачкай мне одежду. Это ДиГ!

-Чего? – смутился Кассадос, медленно поднимаясь на трясущихся от переизбытка чувств (и выпитой скуумы) ногах с пола.

- Дольче и Габбана! – снизошел Вивек. Дагот хихикнул из своего угла, - Надо же! А я думал, «Дорого и Глупо!»

- Уж чей бы гуар трехногий мычал! – нелицеприятно осклабился Вивек. – Сам, как последний нувориш, нацепил на рожу тонну золота и думаешь, что такой крутой?

- Ну, почему же, я и снять могу! – Дагот с угрожающим видом потянулся к масочке. Хильда пронзительно вскрикнула и сделала вид, что теряет сознание. Синерожий поспешно отвернулся. Вивек примирительно хмыкнул: - Да ладно, свои люди, замнем конфликт! Не снимай…

-Э-эй! – Кассадос немного пришел в себя, и даже малость протрезвел. – Я, конечно, всех вас уважаю (кроме животины, естественно), и никого не хотел бы обидеть идиотским вопросом, но КАКОГО ГРЕБАНОГО никса вам всем здесь надобно? Так никто и не сказал…

- Как это, ЧТО? – возопили незваные «гости» хором. – А Пророчество?!! А Нереварин?!!

- Кто – Нереварин? – насторожился Кай, пытливо разглядывая рожи пришельцев. – Вивек, что ли?

- Не-а… Я только компаньон! – скромно откликнулся Добрый бог. – Равно, как и Дагот.

- Нет уж, дудки! Мы – в разных «весовых» категориях – я сам пошел, а тебя… хи-хи, на Птичьем рынке у заезжих абреков купили! – Дагот ехидно засмеялся. – За «деревянные», блин! Им, видите ли, золото имперское не по нутру!

- Хамло. И шут! Знаю я, как ты сам пошел, фигляр вивекский! На площади со своими фокусами мало зарабатывал! – угрожающе надвинулся на Дагота Вивек.

- Так кто..? – снова подал голос несчастный Кай, у которого от обилия ТАКОЙ информации уже капитально поехала крыша.

- Он – Нереварин! – кивнул Дагот в сторону входа, и крикнул: - Босс! Заходи, давай! Не стесняйся!

В дверь бочком вполз… маленький серенький скриб. И лихо поздоровался: - Превед, медвед! Какдила? Убиццо веником?

Увидев ТАКОГО Нереварина, несчастный Кассадос банально хлопнулся в обморок…

 

- Ничего-ничего! - бормотал Дагот Ур, заботливо растирая виски бедному Клинку нашатырем из аптечки первой помощи. – Это еще ничего. Он, хотя бы, говорить умеет… И магией владеет – будь здоров. Не то, что прошлые… Кланфир еще куда ни шло был, да и дремора тоже ничего, а вот шалк и рыба-убийца… Хотя, конечно, дреуг и гуар всех переплюнули… Помню, застрял, значит, этот, с щупальцами, в двемерских руинах… - больше измученное сознание Кассадоса вынести было не в силах и полностью отключилось. Последним, что Клинок услышал, проваливаясь в милосердные теплые и темные объятия беспамятства, был сокрушенный голос Вивека:

- И не говори! Ох уж, эти чертовы плагиностроители! Прикольно им, видите ли, в Игры Богов играть, а мы тут, в Нирне, расхлебывай!...

 

Сам же Нирн продолжал, потихоньку изменяясь, жить своей вечной жизнью…

[Иннельда]

возопил Агент Великой империи Скайрим

Скайрим?! 0_о Еще сегодня утром он был агентом Киродиила. Да и Скайриму не снились лавры империи...

таращил на Дьявола круглые, уже на самом деле никакие, глаза

Дьявола?! о_0

- Ну, почему же, я и снять могу!

Мечта и ужас всех морровиндеров.

 

Забавный рассказег.

[Foreigner]

Браво! Браво!

Я где-то читал (похоже, на tes.AG.ru) похожее по жанру произведение, "Один день из жизни непися", но по сравнению с Вашим, мадмуазель Диландау, творением, оно смотрится не ахти как.

Короче говоря, спасибо! +500.

[Gremlin]

Очень забавно.

Даже, можно сказать, прикольно!

[Владимир]

Настроение неплохо поднялось,

[Marfa]

Весело, а главное, актуально)))) супер, как, в прочем, и всегда)))

[Диландау ака Star]

Спасибо. Это меня Дафна надоумила... Была у нас с ней беседа об идиотических плагинах, типа "Птичий рынок", а заодно о некоторых... кхм... расах Нереваринов, которые уже есть, и которые, скорее всего будут. (смеется) Скрибоварин- это было жестоко. :) Хотя, говорящий шалк или дреуг... :)

[NmLs]

Круто! Хочется написать что-то вроде "Аффтар пишы исчо" или "зачод!". Очень позитивный рассказ, напомнил мне то, что сделал мой друг из Морровинда, посредством читерских плагинов.

[Диландау ака Star]

Напишем-напишем! Как только времени будет побольше... Работа, блин...

[Сэра]

О_О Великолепный стёб О_О

[Диландау ака Star]

Не хотела выкладывать, но, раз уж они здесь есть уже, перемещу их в свою темку.

Буря над Ввандерфеллом

 

Фэндом: ТЕС-3, Морровинд

 

Ценз: джен

 

Жанр: агнст

 

Пэрринг: отсутствует.

 

Бэта: Дарк Сефирос

 

Саммари: порой и боги подвластны влиянию судьбы…

 

Права на мир и персонажей принадлежат создателям Нирна, на буквы – товарищам Кириллу и Мефодию.:)

 

 

Молния с тихим шипением вонзилась в полосу прибоя, прямо в набегающий пенный гребень, который разбился о камни у моих ног. Последовавший за ней титанический раскат грома пополам расколол пылающее новыми зарницами небо.

Над Ввандерфеллом бушевала буря, смывая кровь, грязь и пепел потоками ледяного проливного дождя, гася неистовый огонь пожарищ, пылающий на руинах некогда великолепных белокаменных городов.

 

 

Сегодняшней грозовой ночью жестокий король, мой верный чемпион и палладин, покинул этот свет. И небо достойно проводило его душу в самые глубины Обливиона, где и осталось только самое место для тирана и убийцы, чьи руки уже даже не по локоть в крови бывших соратников по оружию, бывших друзей и любимых… И, увы, не только их…

 

 

Раскат грома заставил меня вздрогнуть и повести сведенными от ледяной воды плечами. Где я ошиблась? Что сделала не так?..

 

 

Пальцы с хрустом сжали маленький и бесполезный теперь предмет, с которого и началось мое Пророчество, и закончилось тоже. Вместе с эрой жестокого короля-воина. Круг разорвался, и его не сомкнуть. Все свершилось, но совсем иначе, чем я предполагала изначально.

 

 

Да, я победила, но какой ценой? Ради чего? Ради призрачного счастья бесплотной тенью могущества и мести скитаться среди бесчисленных развалин, в которые превратились некогда цветущие и богатые города Морровинда?

Грустная улыбка кривит мои губы: да, я показала, как может быть могущественна разгневанная богиня. Но не осталось более никого, кто мог бы оценить эту мощь и силу…

Мой Храм пуст, среди его колонн гуляет ветер, а алтарь заброшен и покрыт все тем же проклятым пеплом…

 

 

Когда король-воин вспомнил, кто он такой и принял вторично мой дар, возрождая свою память и пылая праведным гневом на нечестивых предателей и лже-богов, я возрадовалась, ибо Пророчество начало сбываться.

 

 

Когда он очистил мой мир от скверны корпрусной проказы, умертвив чудовище Красной горы, когда-то бывшее его самым верным и любящим другом, и впервые небо над Морровиндом засияло чистой незамутненной пеплом лазурью, я ликовала – мой верный палладин шел по правильному пути.

 

 

Глядя на то, как тонут развалины Механического города, этого нелепого и жестокого порождения воспаленного мозга сумасшедшего ученого, я, признаюсь, испытала легкое разочарование, ибо, увы, кровь лже-бога не обагрила сияющий неугасимым пламенем меч Возмездия… Его успели убить до прихода моего верного рыцаря. Но то, что он мертв, и дело всей его жизни рушится в прах буквально на моих глазах, немного успокоило меня…

Когда мой король-воин покарал свою неверную и жестокую супругу, играющую в сияющее божество милосердия и созидания, я чувствовала, как радость переполняет каждую частицу моей души. Я вершила свое возмездие его руками. Мой инструмент праведного гнева на тех, кто посмел покуситься на власть могущественного лорда-Даэдра, Истинного и древнейшего бога, не знал ни устали, ни пощады. Его эмоции тесно переплетались с моими, мое нетерпение и желание отомстить подстегивало его, словно плеть…

 

 

Пророчество вершилось, все шло на удивление прекрасно и гладко…

Поэт, которого мой воин покарал последним, даже не сопротивлялся. Только сказал ему что-то перед смертью… Но я, опьяненная своим триумфом, полной победой, не придала досадному небольшому эпизоду, какой-то паре пустых фраз никакого значения…

 

 

И в этом была моя роковая ошибка. Я и не заметила, как мой великолепный воин, мой совершенный инструмент возмездия вдруг сломался. Что-то покинуло его. Тот душевный свет ли, что изначально жил в нем, несмотря на подавившую его мою волю… Или же разум его оказался слишком слаб, чтобы вынести тяжесть последствий свершения предназначения? Я не знаю…

 

 

Знаю лишь одно - король-воин внезапно сошел с ума. Но не тихо, как обычные слабые люди, нет - это помешательство превратило его в буйного, злобного и жестокого зверя… Зверя, одержимого жаждой крови. Зверя, что нес очищение этой многострадальной земле своим сияющим мечом и огнем…

 

 

За ним тянулся след пожарищ и пепелищ, вода в реках и заливах стала красна от крови, и сладкий запах тлена напополам с удушающим смрадом гари затянул небо привычной багровой пеленой… Голые камни развалин некогда прекрасных зданий покрылись бурым налетом пыли и сажи. По пустынным улицам гулял ветер, распевая свою погребальную песнь тонким пронзительным голосом…

Он не пощадил никого - ни гордых северных варваров, ни хитрых имперцев, ни ловких хаджитов, ни мудрых аргониан, ни того многострадального народа, что веками жил на этой неприветливой и суровой земле… Ни стариков, ни женщин, ни детей…

Когда население Морровинда было полностью вырезано сияющим Истинным Пламенем, безумный король-воин уничтожил и остатки моих слуг, скрывшихся от его гнева в наших Храмах…

 

 

А потом он пришел ко мне…

 

 

Криво усмехаясь и глядя прямо в мои глаза нечеловеческими очами раненого, безумного, бешеного зверя, он спросил, довольна ли Богиня выполнением своей воли?

Я только молчала, ибо горе и боль сомкнули мои уста: в ушах еще не стихли стоны и вопли умирающих жрецов и даэдр, крики невинных жертв безумия, охватившего воплощение моего правосудия…

 

 

Он спросил меня вновь и занес надо мной свой меч…

 

 

Я продолжала молчать, глядя прямо перед собой невидящим взором: я не хотела смотреть в глаза тому монстру, которого создала сама. Я отреклась от него. И он это понял.

 

 

С диким криком ярости он кинулся на меня, замахнувшись пламенеющим лезвием…

… Я убила его. Просто лишила жизни. Так же легко, как и вдохнула когда-то душу великого короля и воина в это тело. Я создала его, свое несовершенное орудие мести. Я и сломала его. Он больше не нужен здесь. Не нужен этому миру. Миру, который он уничтожил.

 

 

… Кольцо, которое я сняла с его руки, и отшвырнула за ненадобностью в песок, сиротливо покатилось по камушкам и, тускло сияя, остановилось у самой кромки прибоя.

…Вдали громыхнул гром – ветер тащил с моря низкие облака и рвал края моего платья, обдавая миллионом соленых брызг, словно море плакало… Плакало по нему?...

Надо же! Оказывается, Великий лорд-даэдра тоже не разучился плакать? Хотя… Ведь я всего лишь женщина. Уставшая от долгой, бесконечно долгой и одинокой жизни Великой Богини…

 

 

…И я подобрала кольцо, села возле мертвого тела на камень и подставила лицо хлынувшим с неба потокам ледяной очищающей воды. Дождь смоет скверну с этой земли…

… Нет, я не уничтожу это кольцо. Предсказание сбылось, это так… Мертвых не вернуть назад… Но когда-нибудь, в этом мире, очищенном огнем моей ярости и омытом священными небесными потоками шторма, возродится новая жизнь… Наступит новая эра забытых богов, и в Храме произнесут новое Пророчество, которое наконец принесет мир и покой на мою многострадальную землю…

И тогда это кольцо я вручу достойному Новой эры…

 

 

…Как было уже в этом мире не раз, и будет продолжаться бесконечно…

 

 

Мой ангел.

 

 

 

Фэндом: ориджинал.

 

Жанр: агнст, бред собачий.

 

Ценз: дошкольный, хотя матершинка полуцензурная есть.

 

Пэрринг: отсутствует. Не, конечно можно предположить, что Мантикор/Сай, но это будет изврат и педофилия…Хе-хе…

 

Бэта: Майкрософт ворд и бессонная ночь.

 

Саммари: И у машин бывает душа…

 

Права: на мир и персонажей принадлежат мне, Диландау ака Star, на буквы и знаки препинания – русскому языку.

 

 

 

- Мантико-ор?.. – тонкая ладошка легла на мое плечо.

 

- Угум? – не отрываясь от своего занятия, бросил я через плечо.

 

- Слушай, я вот подумала… - слыша этот голос, представил себе бездонные сиреневые глаза. Цвета лаванды. Они так странно гармонируют с розоватыми мягкими локонами… Она изволила подумать! Хм… - Я… Вот говорят же, что на небе есть АНГЕЛЫ… - голосок сбился от волнения. Я тихо фыркнул: какие только дурацкие мысли лезут в эту голову? Ангелы? С чего бы это? Впрочем… - Мантикор, ты меня не слушаешь? – она, кажется, обиделась.

 

- Слушаю! – коротко бросил я, так и не повернувшись. И так знаю, что она сейчас нахмурилась. – На небе, может, и есть… А зачем тебе?

 

- Ну… Я вот подумала: а на Земле… - голосок звучал все тише и тише. Потом, быстро добавила, словно извиняясь: - Я пошла. Мне еще плазмоид чинить…

 

…Хлопнула дверь. Плазмоид. Хм… Опять это криворукое создание поломало деструктор? Иначе, зачем Ирма-сан заставляет Сайку возиться с зарядником? Никчемный ребенок. Свалилась же она на мою голову!!!

 

 

 

…Два месяца назад…

 

Лаборатория пахла хлороформом и жженой проводкой. Ирма-сан подтолкнула меня к двери: - Ну, Мантикор, не дрейфь! У тебя теперь новый напарник, ты ведь помнишь?

 

Я осторожно открыл когда-то белую, перекошенную и скрипучую створку: кто знает, КОГО мне дадут ЗДЕСЬ в напарники?.. Про это заведеньице давно ходят не самые приятные слухи. Здешняя профессура, оставшаяся после Пожара не у дел, занялась то ли выведением новых форм жизни, то ли конструированием не нужной теперь новейшей военной техники… После Пожара свернули почти всю военную деятельность: остались только свободные сталкеры, да разведчики на местности. Правда, те, кто выжил после того, как два сумасшедших правителя все-таки развязали самую короткую и самую страшную войну, чтобы потешить свое самолюбие, в считанные мгновения спалив в ядерном пожарище миллиарды ни в чем не повинных людей, очень добрым и покладистым нравом больше не отличались. То там, то здесь появлялись небольшие отрядики, больше похожие на банды, чем на организованно живущее общество. Люди в бандах занимались тем, что разграбляли заброшенные города, склады, но чаще всего просто охотились на более удачливых в этом сталкеров, обеспечивающих всем необходимым отстроенные после Пожара поселения. Когда сталкерам и разведчикам надоело постоянно воспитывать новичков для пополнения своих быстро редеющих рядов, было решено создать хоть какое-то правоохранительное формирование. Конечно, до армии или полиции нам, Инквизиторам, было далековато, да и с оружием у нас похуже дела обстояли. И самих нас мало было. Но потом, когда поселенцы начали понимать, что Инквизиторы, которые отвечали за жизни и сталкеров, и разведчиков, и просто мирных граждан, храня их от непрошенных гостей и налетчиков, очень нужны обществу в данный момент, дела потихоньку стали налаживаться. Кое-кто из мирного населения пожертвовал нашему отряду оружие, припрятанное на черный день. Так мы разжились парой вечно ломающихся деструкторов – плазмоидных пушек большой мощности, но настолько хлипких, что одно-два неосторожных движения выводило всю установку нафиг… Кроме деструкторов нам «презентовали» несколько пистолетов, «Скватт», пару карабинов, электрошокер в исправном состоянии и… здоровенный двуручник. Двуручник я забрал себе, потому как в Отряде больше никто не умел обращаться с холодным оружием. Каждый член Отряда получил от официальной нашей Главы, Ирмы-сан, полу-японки, полу-русской, кодовый позывной Инквизитора, заменивший нам с тех пор имя. Сама Ирма-сан стала Епископом. Мне досталось имя Мантикор. Как видно, за мой ядовитый характер… Впрочем, я особо не возражал…

 

Холодный синеватый свет чудом уцелевших неоновых ламп неприятно резанул привыкшие к естественному освещению глаза. Я ненадолго зажмурился: кошачьи зрачки не успели оперативно среагировать на смену темени коридора этому немилосердному сиянию. Это мой недостаток – я рожден после Пожара и официально считаюсь мутантом, хотя от обычных людей отличаюсь разве что цветом непривычно поблескивающих стальным металлом волос и вертикальным разрезом зрачка. Как у кошки. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: отлично вижу в темноте, но яркий свет немилосердно слепит. К тому же чертова близорукость, из-за которой, несмотря на горячее желание иметь огнестрельное оружие, пришлось променять бесполезный карабин на двуручный тесак… Мастер меча, мать вашу! Как в каменном веке. Хотя, в ближнем бою, как оказалось, мне равных нет. Хоть что-то да радует.

 

Немного привыкнув к этому болезненному свету, я, наконец, увидел… ЭТО. Моего нового напарника. Прошлый напарник, девятипалый Змей из-за врожденной неповоротливости и неуклюжести недолго зажился на этом свете. Во время последнего налета он схлопотал деструктором по полной, в итоге превратившись в кучу обугленного мяса.

 

Но полноте, что я о нем вдруг вспомнил? Глядя на ТО, что теперь будет являться моей боевой половинкой, я не сдержался и возмущенно возопил: - Какого черта лысого? Ирма?!

 

Ирма приоткрыла дверь и безучастно фыркнула: - Сам просил потолковее и порасторопнее.

 

- Да, просил! – огрызнулся я. – Но не РЕБЕНКА же! Бог мой, да этой ДЕВОЧКЕ в ее возрасте в куклы играть!

 

Виновница моей бурной реакции с виноватым видом соскользнула с лабораторного стола, на котором сидела до сего момента и неслышной кошачьей походкой направилась ко мне. Я, обернувшись к ней, внезапно смолк: что-то в этой девочке было… неправильным, что ли? Странным. И то, как неслышно она плыла по лаборатории, и то, что глаза ее, отражая неоновый свет, нестерпимо сияли ярким сиреневым светом… И эти розоватые локоны. Тоже мутант? Хотя, после Пожара нормальных детей больше не рождалось. Но такое я видел впервые.

 

Не дойдя до меня пары шагов, девочка внезапно остановилась и смиренно опустила розовокудрую головку. Сияние в лиловых глазах погасло. Я, не скрывая своего любопытства, уставился на нее. Маленькая, слишком миниатюрная и хрупкая, бледная, как поганка. Только волосы розовой копной, да глазищи эти в пол-лица. Одета пигалица была в мешковатый просторный комбинезон. Мальчишеский, с небольшими заплатками в виде сердечек на коленках. Весь вид ее мог вызвать разве что жалость, но уж никак не ощущение, что она – боевая единица Инквизиции.

 

Девочка тем временем подняла свои сияющие глазищи на меня и представилась по всей форме: - Агент Инквизиции, кодовый номер АА-17-21.

 

Вот оно что! Стрелок? Это хорошо. Хотя… код 21 говорит о том, что девочка… оператор деструктора?!!

 

- Сколько лет тебе, дитя мое? – как можно мягче и очень вкрадчиво поинтересовался я, сомневаясь, что она и рукоять-то от протонной пушки сможет поднять.

 

- Не знаю, сэр! – залихватски отчеканила она, попытавшись прищелкнуть по военному каблучками стоптанных и запыленных сандалий. Меня эта попытка выглядеть бравым воякой не тронула, хотя и позабавила.

 

- Та-ак! Отлично! – презрительно скривился я. Детсад на дому отменяется. Я- Инквизитор, а не нянька. И сопли еще никому не вытирал и в ближайшем будущем не собираюсь. – Тогда советую узнать, а потом сообщить мне. И учти, с лицами моложе 14 лет я не работаю. На воспитателя ясельных групп подготовку не проходил.

 

Развернувшись к двери, чтобы уйти отсюда к чертовой матери, я внезапно нос к носу столкнулся с Ирмой. Скорее всего, она решила не дожидаться под дверью моего решения и зашла в лабораторию.

 

- Мантико?! – терпеть не могу, когда она зовет меня так, намекая на мой возраст. Да, я самый молодой среди Инквизиции. Мне всего 18 лет… И я не воспитатель малолеткам! – Мантико! Куда это ты намылился? Твоя напарница, Сайюри, тоже идет с тобой! С этого момента ты отвечаешь головой за нее. Так же, как и она за тебя. Вы определены в постоянную пару и это решение обжалованию не подлежит! Понятно?

 

Я возмущенно вскинул подбородок: - Ирма-сан! Я не могу отвечать за жизнь маленького ребенка! Она даже не знает, сколько ей лет! Да она деструктор-то не…

 

Я машинально обернулся на внезапно раздавшийся за моей спиной скрежет, и поспешно отловил отпадающую от удивления нижнюю челюсть: маленькая девочка, этот нежный ангелочек… легко закинула здоровенную, увешанную цепями стабилизаторов протонную дуру себе на хрупкое тоненькое плечико и встала в самую независимую и гордую позу, на какую только была способна. Сиреневые гляделки дерзко сияли цветными злыми стеклышками на бледноточенном личике.

 

- Ой! – непроизвольно вырвалось у меня. – Только не говори мне, что она…

 

- Мантико, что она или кто она – это уже не твое дело. Ты получил то, что просил! – бесстрастно подытожила Ирма и стремительно вышла из лаборатории.

 

Я ошалело уставился на малявку с деструктором. После пары минут молчаливого поединка взглядами (у девчонки взгляд оказался весьма тяжелый и недетский), я не выдержал: - Э-э, Сайюри?

 

- Да! – довольная улыбочка расплылась по бледным пухлым губкам.

 

- Значит, Сайюри. А позывной?

 

- Энджел. А ты – Мантикор, да?

 

- Да. Хотя можешь звать меня… - черт, я и забыл уже, как меня зовут. Как давно это было? И кто последним звал меня по имени? – Какой, впрочем, это имеет смысл? Мантикор – это единственное, что пока я могу тебе сказать. А я, пожалуй, буду звать тебя Сай. Если не возражаешь. Энджел – как то глупо, а Сайюри – трудновыговариваемо.

 

- Хорошо! – пигалица просто пожала плечами, причем так легко и независимо, словно на них не лежал этот чертов железный гробина. Мне оставалось лишь гадать, кто и что она…

 

 

 

… Гадать долго не пришлось. Во время одного из налетов пресловутой горной банды Кротов, тех самых Кротов, которые лишили меня моего прежнего напарника, Сайку слегка задело осколком гранаты, которую предводитель Кротов успел зашвырнуть в нас, трусливо убегая с поля битвы. Склонившись над лежащей на земле в позе поломанной куклы девочкой, чтобы остановить кровь из рваной раны, причиненной осколком, я замер и чуть не выронил пакет с перевязкой из рук: на мешковатом комбинезоне с трогательными заплатками-сердечками растекались… яркие серебряно-голубые разводы. Яркие лиловые глаза смотрели все так же безмятежно и светло, без тени боли или страданий. В глубине разорванной на груди одежды поблескивало что-то остро-металлическое.

 

- Тты… ты – робот?! – выдохнул я, отшатнувшись.

 

Сайка умиротворяющее улыбнулась и попыталась дотронуться до моей щеки. Я, словно ужаленный, резко вскочил, отталкивая от себя трогательно тонкую ручку девочки. Вся нежность, что я втихомолку тайно начал испытывать к ней, ловя себя на том, что потихоньку привязываюсь к этому чертовски хрупкому, но дьявольски сильному созданию, разом растворилась, уступая место ненависти.

 

Робот… Моя напарница – ублюдочное металлическое создание. Одно из тех тварей, что убило всю мою семью. Давно, в далеком теперь детстве. Я помнил, как мы прятались тогда в руинах, оставшихся после Пожара… Помнил, как мать, дрожа от страха, говорила нам – мне, моей младшей сестренке и совсем маленьким близняшкам-братикам, что в нашем районе появилась бригада Зачистки. Мы, глупые дети, не знали, что так называлось механическое воинство страны, якобы победившей в этой безумной войне. Войне без правил. И без победителей, если уж быть справедливыми. Зачистка заключалась в том, что сотня сияющих, сверкающих на солнце механических монстров, уничтожающих на своем пути все живое (да и неживое тоже) буквально стерла с лица итак обезображенной, обгоревшей земли то, что еще могло считаться человеческим поселением… Я навсегда запомнил крики своей матери, ее дрожащее тело, безуспешно пытающееся закрыть собой близнецов… Кровь своей сестры, алым дождем разлетающаяся из обезображенного тела на многие метры вокруг… Себя, израненного, избитого, с переломанными ногами и ребрами. Почему я тогда не умер? Не знаю до сих пор. Наверное, меня сочли мертвым…

 

Бригада Зачистки ушла, оставив только пепелище и трупы. Много трупов. И меня. Впавшего в подобие комы, истерзанного, поломанного, но живого. В таком виде меня и нашли сталкеры поселка Ирмы, которые через пару дней добрались до нашего поселка, привлеченные заревом пожарища, бушевавшего на руинах. Собственно, Ирма-сан и выходила когда-то меня. И, заметив пустоту и обреченность в моих глазах, поняла, что терять мне в этой жизни уже нечего, а потому с распростертыми объятьями приняла в ряды Инквизиторов. Инквизиторы все немного смертники. Ради блага других людей готовые пожертвовать своей жизнью, здоровьем, благополучием… Им нечего терять в этой жизни, кроме самой жизни.

 

А у меня… появился было смысл… Сай в какой-то непостижимый момент напомнила мне мою маленькую сестренку, и я потянулся к ней всем сердцем, всеми остатками своей души.

 

Тем больнее было осознать, что существо, которое почти завоевало мое расположение, оказалось всего лишь глупой металлической куклой. Такой же жестокой и бездушной, как те, что убили мою семью…

 

- Мантикор! – жалобно позвала Сай, пытаясь подняться. Натужно звякнул поврежденный привод.

 

Я повернулся, бросил на нее ненавидящий взгляд и прошипел: - НИ-КОГ-ДА больше не зови меня так. Для тебя я только напарник.

 

Я не подал ей руки, не помог подняться. Я просто не знал. Не знал, что у машины тоже может быть душа…

 

За спиной я слышал, как Сай тихо, дрожащим голоском, словно настоящий напуганный ребенок, мать ее!, словно ЖИВАЯ девочка, спрашивала Ирму: - Я что-то не то сделала? Епископ-сан! Почему Мантикор на меня так сердится?

 

И осуждающий голос Ирмы-сан: - Все в порядке, моя славная! Ты была молодчиной! Ты закрыла собой своих товарищей по оружию. А Мантикор – просто невоспитанный маленький грубиян!..

 

 

 

… С того момента наши отношения с Сай стали максимально напряженными и натянутыми: я ее игнорировал и шпынял, как только мог. Если у девочки что-то не получалось, я только зло смеялся и издевался над ней. На ее расспросы отвечал либо холодным безразличным молчанием, либо откровенным хамством. Обзывал ее неуклюжей дурой, если она портила свое оружие или делала что-то не то…

 

Короче, был по отношению к ней последней паскудой.

 

Бедная Сайка молча и стоически терпела мое скотское поведение, никогда не жалуясь ни Ирме, ни кому либо еще. Тихо сносила мои оскорбления, и, несмотря на мою холодность, была ко мне всегда предупредительна и дружелюбна. Иногда ее «заносило» и она вела себя совсем, как живая девчонка: любовалась прорастающей на камнях развалин растительностью, наблюдала за облаками, играла с мелкими камешками и ветками, читала с серьезным видом обрывки старых газет и потрепанные, чудом оставшиеся книги. Короче, ребенок он и есть ребенок. Если не ЗНАТЬ. Можно ПОВЕРИТЬ. Но я больше не верил. Пусть его, строит сколько угодно маленькую принцессу, но бездушная железяка так ею и останется.

 

Я старался не встречаться взглядом с этими лиловыми, невозможными глазами, потому что видел в них ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ отчаяние. Но его НЕ МОГЛО там быть.

 

Я отгородился от напарницы высокой каменной стеной и снова стал угрюмым Инквизитором-мечником. Так ведь проще. Меньше боли. Меньше эмоций…

 

Почему это произошло? Я просто перенес всю свою ненависть к механоидам на свою напарницу… Но ведь нельзя ненавидеть того, кто прикрывает тебя в бою. Нельзя не доверять ему… А я не мог себя пересилить.

 

Только каждый раз непроизвольно рождалась тупая боль в области сердца, если я видел свою напарницу за каким-то мирным, детским занятием. Тупая боль от осознания, что моя сестра тоже могла бы вот так сидеть, разглядывая жука, ползущего по стене убежища, или, прищурившись от солнца, тихонько мурлыча под нос песню без слов, разглядывать рваные силуэты облаков в небе. МОГЛА БЫ…

 

В такие моменты я ненавидел Сай еще больше, еще сильнее замыкался в себе, еще больше раздражался на ее мелкие проступки и молил всех богов, какие еще остались в человеческих пантеонах после Пожара, чтобы они прибрали мою напарницу поскорее к себе. Шальная там вспышка деструктора, или взрыв гранаты… А иначе… иначе я сам сверну шею этой бездушной кукле, которая НЕ ИМЕЕТ ПРАВА так сильно напоминать человека…

 

 

 

…Но однажды я получил наконец свой небольшой, но серьезный шок.

 

Сай тихо всхлипывала после очередного моего «разноса», когда наша добренькая Ирма зашла к нам в комнатку на звук сдавленных рыданий моей напарницы и подошла к ней, чтобы утешить. С осуждением посмотрев на меня, Епископ взглядом указала на дверь, но, выходя из комнаты, я на миг замер, услышав срывающийся от волнения голос Сайки: - За что он меня так? Я понимаю, я – глупая и бесполезная дура… Но я очень хотела бы… Хотела бы быть ПРОСТОЙ ДЕВОЧКОЙ!..

 

 

 

Пару дней спустя, состоялся еще один примечательный разговор.

 

- Мантикор! – Сай смотрела на меня предельно серьезно. – Вот я думаю… Почему тебя так зовут – Мантикор? У тебя есть имя?

 

- Нет! – буркнул я. – Отвяжись! Что за идиотские расспросы и мысли? Какую кличку дали, такую и ношу.

 

- Понятно. Ты колючий! – с какой-то человеческой детской логикой и непосредственностью подытожила Сай. – Поэтому и Мантикор. И такой же ядовитый. Ирма-сан говорит, что кодовое имя дается человеку по его характеру. Но почему тогда у меня кодовое имя – Энджел? Энджел – это же… Ангел, да? Я что, похожа на Ангела? – сиреневые глазищи в тот момент даже сияли каким-то нечеловеческим светом. Впрочем, оборвал я себя на грани зарождающегося интереса и мысли, ну, что можно взять с РОБОТА? Пусть и очень убедительно играющего роль маленькой девочки. Которой она ХОТЕЛА стать? Злость поднялась во мне неконтролируемой темной волной, и, вместо того, чтобы просюсюкать, как Ирма, какую-нибудь банальщину, вроде: «Ангел так же красив, как ты… Или нет, ты так же красива…» (Тьфу!), процедил сквозь зубы: - Нет, совсем не похожа! Но ты им обязательно будешь, если не отстанешь от меня со своими глупыми заморочками! То ей ангелов на земле подавай, то девочкой она, видите ли, хочет стать! Кукла отмороженная!

 

Я и сам не знал, что в тот миг на меня нашло. Да, смерть моих близких и чувство вины за то, что они погибли, а я, я остался жить, ужесточили меня. Да и участь Инквизитора не располагает к нежностям в общении с другими ЛЮДЬМИ… Но это меня не могло оправдать и ни в коей мере не извиняло. Просто и банально сорваться на РЕБЕНКЕ?.. Почему-то стало и горько, и противно…

 

…Сай молча вышла из комнаты, но плечи ее красноречиво дрожали, словно от еле сдерживаемых рыданий…

 

 

 

…Вся зима прошла довольно тихо и спокойно: сильные морозы под минус шестьдесят не способствовали вылазкам сталкеров и разведчиков. Но и бандиты и грабители в такую собачью стужу предпочитали носа из своих укрытий не показывать. Можно было немного пожить спокойно.

 

Сайка старалась как можно реже попадаться мне на глаза, стала замкнутой и молчаливой. Мало разговаривала со мной, и только по ДЕЛУ. Можно было бы и порадоваться, только почему-то на душе было противно. Я, кажется, добился своего, но какой ценой? Совесть колола каждый раз, когда я ненароком встречался взглядом с этими лиловыми глазами. Но память продолжала напевать змеиным голоском: «Она не ЧЕЛОВЕК, не ЧЕЛОВЕК!!!» И почему-то я ей верил. У кукол не может быть души…

 

 

 

…«Кроты» устроили свой налет очень внезапно. Мы не ждали их и были совершенно не готовы. Морозы только-только пошли на убыль и жители поселения вздохнули посвободнее, ожидая начала вылазок наших разведчиков за продуктами и топливом. Подготовка к походу шла полным ходом. Население откровенно радовалось и ничто не предвещало надвигающейся опасности.

 

Утро выдалось на редкость тихим и мирным. Небо прояснялось от ночного тумана. Люди потихоньку выходили из своих убежищ на улицу, занимаясь своими мирными делами, когда раздался надрывный рев старых барахлящих турбин: банда «Кротов» имела свои передвижные средства, которые чем-то напоминали старые байки.

 

- «Кроты»!!! «Кроты» едут! – только и успел крикнуть дозорный, как меткий выстрел из дробовика разнес ему голову.

 

- Мантикор, Энджел, на выход! – скомандовала Епископ, пропуская нас из двери инквизиторского бункера на улицу, где мирные жители в страхе метались в поисках укрытия, подгоняемые меткими выстрелами «Кротов»…

 

Я выхватил меч, краем глаза заметив, как Сай привычным движением легко забрасывает деструктор на плечо. Мы ринулись в самую гущу заварушки. Глазами отыскивая незнакомые мне среди поселенцев рожи, я кидался на чужаков с оружием, как одержимый, зная, что Сай в моем тылу прикроет меня из деструктора. Если что. Несмотря ни на что. Напарница… Снова тупая игла боли кольнула в области сердца: эх, была бы она ПРОСТО ДЕВОЧКОЙ!..

 

Бедлам и паника на улице все усиливались. «Кроты» дождались своих пулеметчиков и развернули побоище в полную силу. Я с удовлетворением отметил, что и Юнико, и Епископ, и все остальные инквизиторы, и те разведчики, что были при оружии, приняли участие в сражении.

 

И тут я заметил главаря «Кротов», подленького и трусливого типчика. Он собирался бежать, впрочем, как всегда в подобной ситуации. Поняв, что перевес в сражении уже не на его стороне, он бочком-бочком пробирался к байкам с пулеметчиками.

 

В голове мелькнула сумасшедшая мысль: если я убью главаря, может, «Кроты» сдадутся?

 

- Стой, сволочь!!! – заорал я, ослепнув от ярости и кидаясь за ним через площадь. Как раз по линии огня. Так неосмотрительно. И когда я научусь сперва думать…

 

- МАН-ТИ-КО-ОР!!! – дикий голосок прорезал морозный воздух, заглушив собой практически все иные звуки сражения и стоны раненых…

 

- САЙ?!! – я не сразу понял, что или кто сбил меня с ног, повалил на землю и… закрыл собой. – Сай, ты что? Зачем?..

 

Девочку трясло, глаза подозрительно блестели. Словно она… Стоп! Она – НЕ ЧЕЛОВЕК и ПЛАКАТЬ не может… Или… может?

 

- Мантикор! Глупый! – тихо сказала Сай, серьезно посмотрев на меня. Провела рукой по щеке. А потом… ее лиловые глаза… ПОТУХЛИ. Голова безвольно привалилась к моему плечу и тяжеленная протонная пушка, с которой она не расставалась все это время, с глухим стуком выпала из разжавшихся пальцев. Ветерок ласково трепал розовые прядки волос и я вдруг понял, что на площади повисла какая-то гробовая тишина. «Кроты» внезапно побросали оружие. Сдались? Почему? Потому что на их глазах ребенок добровольно отдал свою жизнь за другого человека? Ибо Сай была мертва.

 

Мне даже не нужно было видеть страшную дыру с оплавленными металлическими краями на ее груди. Я чувствовал, как ее сине-серебряная «кровь» заливает мою одежду, а по лицу текут… СЛЕЗЫ? Я оплакивал ее? Куклу? Робота? Человека?

 

Как издалека, до меня донесся голос Ирмы: - Мантико-тян, не плачь! Ее починят, вот увидишь!

 

Но я нашел в себе силы покачать головой: - Нет, Ирма-сан. Не НАДО! Это… будет уже не ОНА. Не Сай…

 

Я осторожно пригладил растрепанные волосы и бережно закрыл невидяшие пронзительно лиловые глаза. Спи спокойно, МОЙ АНГЕЛ. Теперь я могу сказать тебе - ангелы на земле есть. Они на ней рождаются, прежде, чем уйти на небо…

 

 

 

…Я похоронил Сай недалеко от поселка, в горах. На могилу посадил чудом найденное нашими сталкерами деревце дикой вишни, которая по весне расцвела буйным розовым цветом. Как ее волосы. И, когда, сидя под ее кроной в летний полдень, я слышу, как ветер шумит в густой листве, мне кажется, что я слышу печальный голосок. Он шепчет мне: - Мантикор, глупый! Я ведь все равно тебя… любила.

 

Моя девочка, которая так хотела быть НАСТОЯЩЕЙ…

[GKalian]

Это ня, помню..)) Классно..

 

Можно пояснить.. я слегка не понимаю.. что это такое:

 

Фэндом: ТЕС-3, Морровинд

 

Ценз: джен

 

Жанр: агнст

 

Пэрринг: отсутствует.

 

Бэта: Дарк Сефирос

 

Саммари: порой и боги подвластны влиянию судьбы…

Если можно, про каждый пункт отдельно..

[Диландау ака Star]

Дающая надежду.

 

Фэндом: к ТЭС-3 Блад Мун притянуто за уши. Сильно-сильно-сильно. Скорее всего, оридж.

 

Рейтинг: дошкольный.

 

Пэрринг: отдаленные-отдаленные намеки на гетные отношения: как то, у ГГ была когда-то жена, да вся выбыла.

 

Саммари: белые волки, сумовские единороги и игра Блад Мун опасны для психического здоровья, ибо вред несут преогромный и глюки есть суть особливо злостные и цветные!

 

Отказ от прав: на куклу Сум - отказываюсь, ибо пока не выкупил и не промодифицировал. На белых волков - отказываюсь, ибо они- Собаки Божьи, не мои. На мир ТЭС-3 Блад мун - отказываюсь, ибо у него есть свои создатели и правообладатели. Все остальное - мое, увы, по праву.

 

 

 

Шах и мат! Белое-белое безмолвие. Даже мороза уже не чувствуешь. Только слезящиеся от ветра глаза покрывает колючая корка…

 

Шах и мат… Проиграть. Кому? Себе? Судьбе? Смерти? Нет ее, смерти, нет и не будет - только белое безмолвие этого проклятого всеми богами острова. Только тихий вой ветра, ледяная корка на глазах и сон. Долгий-долгий сон. До скончания времен. Длиннее вечности. Почему же мне не холодно?

 

Спать. Спать и видеть сны! Сны, в которых нет белого цвета. Этого проклятого белого цвета. Нет этого надрывно терзающего душу плача ледяного воздуха.

 

Сны… Там - тепло. Свет. Зелень… Зелень травы и чьих-то смеющихся глаз. Как ее звали? Не помню…

 

Зеленое сияющее облако все ближе, все теплее. И вой ветра почти не слышен.

 

Это - конец? Или начало? Смерть… не бывает такой… прекрасной…

 

Шах и мат…

 

 

 

Глаза… Там были. Но не зеленые (смеющиеся лучики солнца погасли, вытесняемые внезапной болью и… холодом).

 

Голубые. Синие. Ледяные. Отражающие только безмятежное белое пространство. Странные глаза.

 

Сперва, корчась от нестерпимого холода и нахлынувшей боли на жестком смерзшемся насте, я не мог понять, что же не так с этими чертовыми глазами…

 

Потом, когда на лоб легла тонкая и такая прохладная ладонь, я снова заглянул в них и понял, ЧТО в них не так. Эти глаза были…

 

Они были прекрасны. Они сияли, как две ледяные голубые звезды. Они были глубоки, как две бездонные пропасти, как двери в небеса. Невинны и печальны, как сама Вселенная. И холодные, как дно Преисподней. Не верьте тому, что в Преисподней царит вечный жар - там только холод и белое-белое безмолвие. Бескрайнее. Вечное. Равнодушное. Как здесь, на самом севере этого проклятого острова, населенного лишь дикими варварами и злобным зверьем. Впрочем, это, наверное, и есть Преисподняя и я уже умер. К счастью. Потому что в мире, в моем обычном мире, нет места таким прекрасным и страшным глазам. Глазам, отражающим вечность. Глазам, где нет ничего, кроме льда, холода, печали и бескрайнего белого пространства.

 

А еще в этих глазах… В них не было зрачков. Но слепыми они не были - они видели. Насквозь. Они прожигали душу и выворачивали ее наизнанку.

 

Я попытался приподняться, но сил на это уже не было. Все, на что меня хватило, это прохрипеть: - Кто ты?..

 

Существо нахмурилось прохладно и сурово и внезапно ответило звоном ледяных колокольцев: - Ты устал и замерз, Странник. Тебе необходимо согреться и отдохнуть. Слишком долго лежал на снегу…

 

Слишком долго? Скорее всего, слишком мало, потому что смерть не бывает бредом, а ТАКОГО предсмертного бреда мне не хотелось бы. Хотелось просто закрыть глаза и заснуть. Тихим сном. Тем самым, где сияли и переливались огоньки солнца в зеленых глазах. Где теплые блики играли на пепельно-серой коже… Но спорить я не стал и потому покорно кивнул: сил осталось только на это простое движение…

 

 

 

…Девушка смеялась. Тихо и нежно, словно переливы серебристых струек воды.

 

- Меня зовут Эллен… Эллен…

 

Эллен. Моя Эллен. Где ты сейчас? С какого немилосердного неба взираешь на меня зеленью своих сияющих глаз? Я потерял тебя. Я сам в этом виноват. Отправляясь в свое глупое, никому, кроме меня не нужное странствие по всем Южным морям, думал ли я, что, вернувшись, встречусь взглядом не с зеленью солнца, запутавшегося в речном омуте, а с виноватыми глазами соседей.

 

- Странник, была чума… Она… ЕЕ нет больше!

 

Дом заколочен. Мертвые глаза окон не освещает больше сияние летнего солнца.

 

Почему, почему я ушел от тебя тогда, Эллен, любовь моя, жена моя? Для чего было идти по свету и искать счастья, когда оно было рядом - только протяни руку, дотронься до этого тепла и света, только смотри, как играет солнце в ее глазах…

 

Если бы я остался!.. Возможно, хотя бы в смерти мы были бы вместе… Хотя бы такое счастье…

 

А теперь? Что теперь? Бежать? Куда? Зачем? Я и так всю жизнь бежал. От своего счастья, от своей Судьбы. Меня вечно манила дорога, неизведанные земли терзали мое воображение. Только вот для чего мне теперь все это, когда я потерял свое солнце в ее глазах?

 

И я бежал прочь от ее смерти, от заколоченных окон дома, так и не ставшего НАШИМ ОБЩИМ домом. От окон, смотревших мне вслед с немым укором.

 

Я проиграл этой жизни все, что у меня было. Поиски новых знаний больше мне были не нужны. Новые земли уже не манили своими чудесами…

 

Шах и мат…

 

 

 

Проснулся я от странного ощущения тепла. Я спал? Я еще не умер? Странно, смерть не бывает такой… теплой. Теплой? Среди окружающего со всех сторон белого величественного сияния ледяных нагромождений это ощущение чьего-то тепла казалось настолько чуждым и неправильным, что я невольно приподнялся и посмотрел на то, что согревало меня.

 

Белый, как снег, искрящийся мех. Узкая, тонкая, аристократическая морда. Острые клыки и зубы. Тихое дыхание, небольшими облачками пара вырывающееся из слегка раздувающихся ноздрей.

 

Зверь… был неправдоподобно огромен и прекрасен. Его шкура сияла и переливалась, как ледяные кристаллы, густо облепившие стены пещеры, в которой мы оба находились.

 

И совсем не пугало ни то, что такого огромного и странного зверя я вижу впервые, ни то, что зверь, возможно, голоден… Если бы меня хотели съесть, то не стали бы так щедро делиться своим теплом.

 

Почувствовав мое движение, зверь насторожено поднял голову и взглянул на меня своими огромными льдисто-синими глазами без зрачков.

 

Отлично! Предсмертный бред продолжается!

 

Я правильно сделал, что выбрал своим последним путем дорогу на самый Север проклятого острова оборотней и кровавой Луны, к Вечным льдам Солтсхейма! Таких ярких и красивых видений у меня никогда не было…

 

Зверь внимательно посмотрел на меня, потом стремительно поднялся на ноги и направился к видневшемуся в ледяной стене отверстию. Затем грациозным движением нырнул в него и пропал.

 

Я, чувствуя, как неотвратимо тяжелеют мои веки, свернулся клубком и провалился в странное забытье, в котором сияли, как ледяные звезды, странные синие глаза без зрачков.

 

 

 

- Прости! - голос-колоколец раздался над самым ухом и ледяная ладонь снова легла мне на лоб, принуждая открыть глаза.

 

Щурясь от непривычного немилосердно-серебристого сияния бликов, играющих на острых гранях льда, я уставился на возникшее в поле зрения лицо.

 

Белое, аристократичное, красивое и юное лицо. Породистое. Глядя на него невольно начинаешь задумываться об особах королевской крови. Впрочем, откуда здесь, в самом центре ледяного белого безмолвия может взяться дитя королевской крови? Ибо сидящее передо мной существо действительно было очень юным. Девушка… Скорее всего, девочка.

 

Укутанная в серебристо-белое меховое одеяние. Тонкая рука протягивает грубо высеченную из камня миску, в которой что-то аппетитно дымится.

 

- Прости! - повторяет девочка, виновато опустив глаза. - Я и забыла, что ты - ЧЕЛОВЕК…

 

Человек… А вот кто ТЫ, моя невольная фея-спасительница?

 

Впрочем, для умирающего я недостаточно невнимателен. Мне нет нужды заглядывать в твои опущенные очи, чтобы вспомнить, что они - льдисто-синие. Как холод Преисподней. Как глаза белого зверя. Волка, согревавшего меня среди обломков льда, в глубине белой пещеры. Глаза цвета сумерек. Глаза без зрачков…

 

- Меня зовут Нисса… - волчица виновато дергает плечом. На древнем языке ушедших богов это значит «Надежда»…

 

- А я - Странник! - я поглощаю горячую безвкусную мясную жижу. Ты не умеешь готовить, моя девочка. У тебя даже соли нет… Но это - правильно, чертовски правильно. Я ведь - человек, а ты - волк…

 

 

 

Дни то лениво текли, как замерзающая в ручьях вода, то неслись, как белые вихри, что бушуют на поверхности белой ледяной пустыни…

 

Нисса то приходила, то уходила. Я не спрашивал, куда и зачем. На этом треклятом ледяном острове некуда идти. Не сбежать с него.

 

Приходя, волчица всегда приносила что-нибудь съестное, а так же шкуры убитых ею животных, из которых я смастерил себе одеяние и устроил неплохую лежанку. Спать на них, невзирая на ледяные стены, пол и потолок пещеры, оказалось довольно тепло. Или это просто я больше не чувствовал холода. Или пропало мое одиночество и боль? Не знаю…

 

Девочка варила для меня все ту же невкусную, но питательную еду и я не спрашивал ни из чего или кого она сварена, ни почему она сама ничего не ест. Что взять с вольного зверя? Пусть у него и лицо человека.

 

Глаза Эллен больше не снились мне. Не снилось ничего, кроме белого безмолвия. Но не было ни сил, ни желания думать о чем-то ином. Словно я на самом деле уже умер и теперь душа моя блуждает в этом холодном и пустынном аду.

 

Рисковать и выходить из пещеры наружу не хотелось, да и не было смысла, как не было смысла больше во всем. Ледяной потолок заменил мне небо, стены и пол - ограничили пространство моего мира. Я добровольно «запер» себя в этом аду.

 

Хотя я был благодарен в душе тому существу, что делило теперь со мной ад белого одиночества.

 

Иногда Нисса приходила, садилась безмолвно в моих ногах, и, глядя льдистыми глазами прямо в мою душу, долго и тягостно молчала. И тогда я вдруг начинал говорить и говорить. Не останавливаясь. О южных морях и островах, о великих горах и больших городах, о невиданных здесь зверях и прекрасных растениях, о странных и прекрасных народах и древних обычаях. Просто, чтобы не сойти с ума от ее пронизывающего остатки души взгляда. И тогда ее глаза теплели. И, клянусь всеми святыми Тамриэля, в них играло солнце, как в глазах Эллен. Неистовое, горячее солнце моей родины.

 

Ее взгляд становился взглядом восторженного ребенка, и я чувствовал, что почти счастлив, когда смотрел на это странное существо, это дикое дитя, спасшее мою жизнь во льдах проклятого богами острова.

 

Боги посмеялись надо мной - они не дали мне счастья с Эллен. Наверное, это сам Шигорат лишил меня остатков разума, отправив в безумный вояж. Боги отняли у меня семью и нет надежды на то, что я когда-то вернусь назад, в родной поселок на берегу глубокого лазурного моря. Как нет надежды, что душа однажды настолько оттает, что я смогу снова встретить любовь. Детей у меня, скорее всего, никогда не будет. Но небо, немилосердное небо, отнявшее у меня все, внезапно дало мне эту девочку. Эту волчицу.

 

Моя белоснежная девочка. Моя Нисса. Мое потерянное дитя…

 

В такие моменты хотелось заплакать, завыть по звериному, и Нисса, замечая предательский блеск в моих глазах, молча вставала и уходила прочь: волки очень деликатны к чужой боли. Но сочувствие им неведомо.

 

 

 

- Ты ведь - эльф, Странник?

 

- Не совсем так. Предки моего народа могли ими зваться и были бессмертны. Мы же - вполне смертны. Мы можем и болеть, и погибать, как обычные люди… А ты, Нисса, ты ведь - оборотень? Ты больна ликантропией или волки - твои родители?

 

- Я не знаю этого, Странник. Я - это я. Нисса. И только.

 

 

 

…А потом пришла весна. И на проклятом ледяном острове - тоже. Я не видел ее - не выходя из пещеры довольно трудно представить, что происходит снаружи. Но я чувствовал ее дуновение. Ее легкую поступь. Ее волнение в моей загустевшей во время зимней спячки крови.

 

У весны были глаза Эллен и она заглянула в мои сны. Солнцем. Болью. Жаждой дороги.

 

Нисса все поняла.

 

- Ты уходишь, Странник.

 

Даже не вопрос - утверждение. И все тот же ровный леденящий холод в синих пустых глазах. Только вот теперь в них не отражается белое бескрайнее пространство. Я вижу в них себя…

 

- Иди! Я не могу тебя держать. Дорога - в твоей крови… Только обещай, что вернешься однажды. Я хотела бы еще слушать твои истории…

 

- Нисса! - я попытался обнять ее, но она отпрянула, как дикое животное. Впрочем, почему «как»?

 

- Помни, Странник! Ты сумел меня приручить. Теперь я буду ждать и скучать.

 

И тонкая, почти незаметная, горькая улыбка. Такая теплая, несмотря на лед в глазах.

 

 

 

…Она бежала за мной, моя маленькая белая волчица. Бежала по треснувшему ледяному насту, по осевшему слежавшемуся и посеревшему снегу. По тонкому льду, сияющему на глади еще замерзшего озера Фьялдинг. Летела, как белая тонкая стрела из литого серебра. Как метко брошенный дротик. Сбивала ноги в кровь, такую яркую на серо-белом снегу, и неотрывно смотрела синими-синими, как глубокое небо проклятого ледяного острова Солтсхейма, глазами. Она незримо хранила меня до самого форта на берегу моря от встреч с дикими обитателями ледяных лесов, что покрывают остров южнее белых ледяных равнин. Словно чуя мою белую волчицу, прочь с моего пути уходили не только обычные волки и медведи, что водятся в этих краях, но даже свирепые варвары-берсерки и лесная нечисть спригганы уступали мне дорогу.

 

Кто же ты была, моя маленькая девочка с глазами цвета полуночного неба, когда алая, кровавая Луна проклятой земли восходит в зенит? Дух-хранитель Солтсхейма? Оборотень? Мой предсмертный бред или посланный мне добрый друг? Я не знаю, и теперь, наверное, никогда не узнаю.

 

Сердце мое оттаяло под взглядом этих пустых ледяных глаз Вечности и Одиночества. Боль понемногу ушла из сердца, дав место надежде. Я потерял Эллен, я попрощался с Ниссой, скорее всего, навсегда, но я жив - и это главное. Как и надежда на то, что однажды я вернусь. Не в пору ледяного безумия зимы, а теплым летом. И в глазах девочки-волчицы будут отражаться зеленые искорки солнца, а я, гладя ее серебристо-снежные волосы, буду рассказывать ей новые сказки о неведомых странах и прекрасных городах и ловить эту тонкую и грустную, но щемящее-теплую улыбку на ее губах.

 

 

 

Только дождись меня, моя ледяная девочка-волк! Дождись, во что бы то ни стало! Стоя на том же утесе, на котором я в последний раз увидел тебя, отплывая на утлом суденышке на Южные острова. Дождись меня обязательно, Нисса! И твой старый данмер вернется к тебе, как возвращаются после дальних странствий к себе домой. Вернется, потому что теперь знает, кто ты… Моя белая волчица, моя НАДЕЖДА.

 

 

И прода...

 

Вечно ждущая.

 

Жанр: агнст.

 

Фэндом: «сиквел» почти-ориджинала «Дающая Надежду» по ТЕС-3, аддон Блад Мун.

 

Ценз: а дошкольный.

 

Пэрринг: нету, Нисса онли…

 

Саммари: Чудные белые волки… Чудная трава… Царики… Остается только ждать и петь… (автор в прострации… Сей бред есть драбла, предыстория дальнейшей серии о Ниссе… Если я когда-нибудь ее осилю…)

 

Отказ от прав: права на упоминание миров ТЕС принадлежат разработчикам игры, на цариков - русской мифологии, на оригинального персонажа - мне. На буквы - русскому языку.

 

 

 

Посвящение: Королевна, этот, кхм… депрессивный бред, посвящаю своей драгоценнейшей белокурой музе. Как и всегда. Твой Дракон.

 

 

 

Маленькая девочка

 

Со взглядом волчицы,

 

Я тоже когда-то был

 

Самоубийцей…

 

Я тоже лежал

 

В окровавленной ванной,

 

И молча вдыхал

 

Дым марихуаны…

 

Гр.«Крематорий»

 

 

 

Ледяной наст впивается в мои замерзшие ступни. Такого холода давно уже не случалось на нашем богами проклятом Острове…

 

Походить по кромке утеса еще пару часов, и уйти. Не приедет. Снова и снова. Обманул.

 

Нет, нет! Я. Это я сама себя обманула.

 

Я знала. Едва только заглянув в его глаза, знала наперед. Существа, принадлежащие ЭТОМУ миру, так не смотрят.

 

В его глазах не было жизни. Не было желания продолжать свой путь по ледяным равнинам Солтсхейма. Но Красная Луна еще не позвала его. Рано было петь ему Песнь. Рано.

 

И я решилась. Спасти. Согреть. Сохранить тепло в его жилах и дыхание в его груди. Что-то в нем было. Что-то его заставило идти через льды, туда, куда нормальные живые существа боятся попасть… В самое сердце льдов. В царство белого волка.

 

Я - Нисса. Я - дух этого ледяного сердца. Волчица. Не-человек. Но и не ТЕ, ДРУГИЕ, которые слышали шепот Красной Луны. Которых позвала ОНА.

 

Я - Надежда. Не смерть, хотя и не спасение.

 

Я только могу вернуть к жизни. Но не дать ей новый смысл.

 

Чужак же нуждался именно в этом.

 

Пустые, погасшие глаза. Слабый шепот. Имя. Женское имя. Осознание - ее нет в ЭТОМ мире.

 

А я… А что - я?

 

Согреть теплом, накормить своей нехитрой стряпней, посидеть возле, слушая сперва бессвязный бред, в котором нет желания жить и бороться дальше? Да. Надежда обязывает.

 

Потом… Слушать его бесконечные воспоминания о ТОЙ, другой жизни. И тихо уходить, когда глаза его наливались непрошенной влагой. Не потому, что я бесчувственное создание. Просто я знаю, что иногда слезы, выплаканные в одиночестве гораздо полезнее публичных истерик.

 

Ждать, слушать, молчать… Привыкать. К его присутствию. К его голосу. Словам. Сказкам. Взглядам. Запаху…

 

Вот так и приручают диких зверей. Тихо, незаметно, и крепко.

 

А потом вдруг понять, что в его пустом взгляде появилось ЧТО-ТО. Новое. Чуждое. Иное.

 

Нет, не жажда жизни. Не новый смысл. Все та же отрава. Болезнь, которая и стала причиной его бед и страданий. Он снова был сорван безумным вихрем, едва успев укорениться на одном месте. Слабые, тонкие корешки не выдержали. Его участь - быть перекати-полем. Без дома, без семьи, без обязательств. Яд странствий разъел то, что могло бы считаться душой. Он уже подхвачен порывом и готов лететь.

 

Я это видела. И я не могла, не смела противиться. Такова его судьба. Таковы правила игры. Его недуг неизлечим. Его не победить ничем, даже любовью. Даже привязанностью…

 

А я… Кто я? Всего лишь дух этого места. Имя Надежды.

 

Он - человек… Я - волк. Прирученный, но хищник. Свободный, но привязанный к своей территории. Я… боюсь потерять корни. Я предпочитаю ждать.

 

Я его отпустила. Я не прощалась. Не люблю прощаний - они обязывают.

 

Но его нельзя обязать.

 

Я же знаю, что он не вернется.

 

Никогда…

 

И все равно, жду и надеюсь.

 

Снова вечереет. Холод морозит лапы. Дыхание вырывается облачками пара. Ледяные звезды отражаются в моих синих глазах. Или это отблески вечных льдов Солтсхейма? Или… это мои слезы?

 

Волки не умеют плакать. Они умеют только ждать.

 

Преданно и верно.

 

На этом утесе.

 

Такова участь духа Надежды…

 

 

 

 

 

 

И, гулять, так гулять!

 

 

Йев-ва

 

Жанр: романс, «про любоффь».

 

Фэндом: ну, держите меня трое… докатился я: по диснеевским мультам писать начал. Но проперло, блин… Короче, «Валл-И».

 

Ценз: а дошкольный.

 

Пэрринг: самая классика. Валл-И/ Ева.

 

Саммари: а можно, я просто без предисловий, а?

 

Отказ от прав: права на персонажей принадлежать компании «Дисней-Пиксар». На буквы - русскому языку.

 

Посвящение:

 

«Просыпайся, Королевна!

 

Надевай же оперенье!

 

Полетим с тобой в ненастье:

 

Тонок лед твоих запястий…»

 

Тебе, Королевна… «Йев-ва»…

 

 

 

Любовь - это счастье. У каждого оно свое, ни на чье не похожее. У каждого оно складывается из маленьких неповторимых фрагментиков калейдоскопа по имени «Жизнь».

 

Смотреть на звезды. Гулять под дождем. Слушать надтреснутый голос старой исцарапанной пластинки, напевающей вечное «Лав ми тендер…». Укрыть сломанным, чудом уцелевшим зонтиком от дождя. Подарить самое-самое дорогое, что у тебя есть: весь мир, все его сокровища, всего себя…

 

Только смотреть в бездонные сияющие глаза и не сметь, замирая от нахлынувшего счастья и пытаясь побороть распирающую изнутри наглость… не сметь прикоснуться. Взять за руку.

 

Девушки любят стихи. Но ты не умеешь их писать и не прочел ни одной книги. Девушки любят красивые вещи. Но то, что есть у тебя, красивым и драгоценным назвать нельзя: все это лишь шелуха, мусор и отбросы цивилизованного общества. И целые горы дорогих тебе предметов не стоят единого взгляда этих пронзительно-синих глаз…

 

Девушки любят шоколад и всякие вкусности. Увы, твоя - особенная. Она питается лишь солнечным светом и звездными ветрами…

 

Девушки обожают домашних животных. Что ж, твой маленький рыжий приятель смог вас первоначально сблизить, но… Он же ДРУГ, а друзей не дарят? Не так ли?..

 

Девушки любят танцы и музыку. Твоя синеглазая пассия, увы, танцует не то, чтобы не грациозно. Просто никак. И музыку не понимает. Для нее интереснее слово «программа»… Да.

 

Девушки любят природу. Ну, хоть это ты можешь ей дать. Ровно настолько, насколько есть еще возможность подарить любимой сказочный рассвет на загаженной и умирающей планете, больше похожей на космическую свалку.

 

Девушки любят цветы. Цветок ты тоже для нее нашел. Единственный. Неповторимый. Потому что других в твоем мире больше нет. И, возможно, не будет. Никогда.

 

Но это такие мелочи по сравнению с тем, как, возможно, расширятся от удивления ее васильково-синие, цифровые глаза. И, возможно, она позволит тебе эту неслыханную дерзость - прикоснуться к ее сияющей, совершенной руке. Руке, которая одним движением способна разнести в мелкую ядерную пыль половину твоего вымершего города. Но еще способна так нежно касаться твоего маленького рыжего усатого приятеля…

 

И, возможно, ты услышишь в ответ на свой щедрый дар, как она смешно и немного непривычно произнесет своим совершенным электрическим голоском твое имя. И восторженно в ответ выдохнуть: - Йев-ва!!!

 

Ведь роботы тоже умеют любить…

 

 

А так же совместное творчество с некоей моей личной бэтой, Дарк Сефиросом...

Попытка №5.

 

Жанр: сказко… Да…

 

Фэндом: ну, куча мифов-легенд, на 100% ориджинал за счет банального сюжета не претендуем.

 

Пэрринг: классика: Рыцарь-на-белом-коне/ Принцесско с драконом.

 

Авторы безобразия: Дарк Сефирос (автор текста)/ Диландау ака Star (идея+ так и не оконченная манга «Попытка №5», с коей и адаптировалось в виде рассказа, а так же художественная обработка текста).

 

Бэта: Диландау ака Star ака Дитя Дженовы.

 

Саммари: «Красота - страшная сила! Красота спасет мир!... Как может страшная сила спасти мир?...» (с)

 

 

 

Зачин:

 

Жил -да-был… рыцарь. Банальщина, но он так не считал…

 

 

 

Более того, большей банальщиной было желание рыцаря стать Героем. Не просто героем, а ГЕРОЕМ. С очень-очень большой буквы.

 

Как становятся ГЕРОЕМ с очень-очень большой буквы?

 

Правильно! Ищут принцессу. С бесплатным приложением в виде геморроя по имени Дракон. Тоже с очень большой буквы. Иначе - нельзя. Дракончики у Героев не котируются. Ими обычно только закусывают.

 

Потом, как водится во всех глупых и наивных детских сказках, которые начинаются со слов «жил-да-был…» и рассказывают о Героях с большой буквы, принцессах и Драконах, сию зверюгу надобно победить, а уж принцесса сама на шее повиснет. Как бесплатное приложение. К половине царства. А потом уж и вовсе - полный хэппи энд будет. Почему хэппи и с какой радости энд, рыцаря это не волновало.

 

Главное - найти эту самую чертову принцессу, и ее Дракона…

 

 

 

Попытка №1 была… мягко говоря, не удачной - рыцарь банально опоздал: и принцесса и ее ручной звероящер умерли, дожидаясь своего Героя на Белом Коне, лет за 200 до рождения оного… Впрочем, рыцаря это не особо огорчило - здраво рассудив, что не старыми каргами жив человек, а жена должна быть МОЛОДАЯ, КРАСИВАЯ, БОГАТАЯ и не обязательно (а точнее, совсем не желательно!) умная, рыцарь, погоревав на замшелой могилке своего возможного счастья, поскакал искать новую претендентку на руку, сердце и Белого Коня.

 

 

 

Вторая попытка оказалась еще более абсурдной - да, имелась и принцесса, и даже дракон, но обоим на двоих было всего-то 2 года от роду: по годику на нос. Здраво рассудив, что пеленки стирать и кашку варить он еще морально не готов и мудрость по поводу того, что хороший человек должен свою жену сам воспитать, в данном случае не прокатит, рыцарь геройски сбежал из королевских яселек.

 

 

 

Третья принцесса… Оказалась весьма странной особой. Она попросту свыклась со своим положением Вечной Пленницы и совершенно не хотела его менять на положение Верной Жены и Спутницы Героя-Победивщего-Дракона… Странная девушка с порога заявила: «Век воли не видать!», а на предложение рыцаря убить дракона, повертела перед его носом весьма внушительным накачанным кулаком, украшенным наколкой со звучным именем «Муся» и красноречиво пригрозила: «Пасть порву, моргалы выколю!»

 

Естественно, рыцарь был весьма благовоспитанным молодым человеком, и желание дамы для него было неписанным законом (и вовсе он не испугался, чего бы вы там не подумали!). Посему, погоревав ровно с минуту и решив, что лучше быть холостым и негеройским, чем мужем-подкаблучником, рыцарь поскакал дальше.

 

 

 

Четвертая принцесса… удивила его еще больше. Тем, что вышла замуж… за Дракона. Видите ли, он только днем - Дракон… А ночью, да в темноте… Даже очень ничего! Проплевавшись всласть и прочитав огромную лекцию (которую принцесса в наглую проигнорировала) о вреде зоофилии, рыцарь убрался восвояси несолоно хлебавши, зарекаясь по дороге сперва наводить информацию о желанно-искомом объекте, дабы больше не тратить время и средства (и нервы в придачу) на всяких психопаток и извращенок.

 

 

 

Наконец удача улыбнулась несчастному: в одном придорожном трактире от проезжих трубадуров услышал наш рыцарь печальную песню. В песне говорилось, как молодая и богатая принцесса, чьи глаза сияют, как звезды, томится в высоченной башне неподалеку, и охраняет ее свирепый дракон.

 

- А что, принцесса-то, и правда, молода и красива? - поинтересовался наш герой (пока еще с маленькой буквы…), поспешно пристегивая меч к поясу и бочком-бочком продвигаясь к выходу (а ну, еще кто песню услыхал, да погеройствовать решил?!).

 

- И-и, мил ЧЕЛОВЕК! - прошепелявил один из трубадуров, маленький зеленорожий карлик с острыми ушами. - Уж, как есть, вся в свою мать - а мать ейная, скажу я тебе, первая красавица у нас была! Умница, спортсменка, комсо… Короче, первый сорт - девка!

 

- Ура! - просто сказал рыцарь, вышибая ногой дверь и вскакивая на коня. - Банзай!

 

И поскакал прямиком к замку.

 

 

 

Дракон, завидев нашего героя, почему-то искренне удивился.

 

- Ты чего, мужик? - ошалело поинтересовался он.

 

- Банзай! - сказал рыцарь.

 

- Ты хорошо подумал?

 

- Сдавайся!

 

- Ты, правда, взвесил все «за» и «против»?

 

- Убью!

 

- Я тебя последний раз предупреждаю - одумайся!

 

- Даешь!!!

 

- Ну и черт с тобой! Я предупредил!!!

 

- Ура!!!

 

Дракон… плюнул, фыркнул презрительно и… банально сбежал.

 

Конечно, по всем канонам полагалось, чтобы стать Героем с Большой буквы, его догнать, отрубить ему голову (или лапу, на худой конец - хвост…), а потом преподнести торжественно своей избраннице, но рыцарь уже устал (шутка ли: столько раз пытаться стать Героем?!!). И потому он тоже просто и банально постучал в дверь…

 

 

 

… Глаза у принцессы действительно, были, как звезды, и она на самом деле была просто вылитая мамаша - такая же маленькая, остроухая и зеленая…- гоблины-менестрели не врали. Просто у каждого - свое понятие красоты.

 

- Деас энд! – прошептал рыцарь, прежде чем малодушно шлепнуться в обморок… Хэппи энда не получилось.

 

 

 

… -Да, красота – СТРАШНАЯ СИЛА!!!- довольно пробормотала принцесса, разглядывая бесчувственное тело рыцаря, валяющегося возле дверей. Вдалеке, поднимая тучи пыли, еле виднелся силуэт улепетывающего со всех ног дракона… Ну, ничего, проголодается- вернется, а пока…

 

Принцесса деловито проскребла в дверной притолке еще одну зарубку, и, весело напевая песенку бродячих менестрелей-гоблинов, убрала нож за корсаж: по странной иронии судьбы этот рыцарь тоже изволил стать пятым…

[Airwind]

Если можно, про каждый пункт отдельно..

фэндом -- по какому миру сделано

Ценз -- ранг цензуры

Жанр -- в каком жанре написан))

Пэрринг -- не знаю...

Бэта -- кто читал и правил фанф до его выхода в свет

Саммари -- краткая аннотация

[Дарин]

фэндом -- по какому миру сделано

Ценз -- ранг цензуры

Жанр -- в каком жанре написан))

Пэрринг -- не знаю...

Бэта -- кто читал и правил фанф до его выхода в свет

Саммари -- краткая аннотация

Обычно пэрринг - это сводимые ключевые персонажи или понятия

[Диландау ака Star]

А, собственно, к чему это? Обычно при оформлении фанфиков всегда пишется подобная шапка с пояснениями.

[Диландау ака Star]

Итак, хотите - не хотите, а написал я ЭТО…

Тапки оставьте себе - я их не воспринимаю. Яд кушаю на завтрак-обед-ужин, ибо иммунитет. Все, предупредил…

Посвящаю Королевне, Мирилас и остальным ценителям «Мельницы».

А если бы он…

Фэндом: Финалка - 7.

Жанр: махровое мерри-сью, агнст, сонг-фик, ООС, ОАП (оригинальный авторский персонаж).

Ценз: Пи-джи…

Пэрринг: Сефирот/?..

Права: на песни - у групп «Мельница» и «ТаТу», на главного героя - у Сквайр Эникс, на русский язык - у Кирилла и Мефодия.

Саммари: махровый бред о несостоявшейся любви одного (более удачного) лабораторного образца к другому.

Ворринг: много «цитаток» из песен, гетерные отношения. Смерть одного из ГГ в конце.

читать дальшеАх, если б он…

(«Мельница»)

- А если бы он вернулся опять,

Что ему я сказать бы могла?

Что я ждала, я хотела ждать,

Пока не умерла…

А если б он заговорил со мной,

Не узнав моего лица…

- Вы стать могли бы ему сестрой,

Он, наверно, страдает сам…

- А если он спросит, где вы,

Тогда какие нужны слова?

- Отдайте мое золотое кольцо,

И не нужны никакие слова…

- А если бы он спросил, почему

Ваш дом опустел теперь?

- Погасший очаг покажите ему,

Открытую настежь дверь…

- Тогда спросить бы ему осталось

О вашем последнем дне…

- Скажите, скажите, что я улыбалась,

Что б не плакал он обо мне…

А если бы он вернулся опять,

Чтоб ему я сказать могла,

Что я ждала, я хотела ждать,

Пока не умерла, пока не умерла…

Пока не умерла…

 

… Тонкий силуэт девичьего профиля вырисовывается на фоне мокрого серого стекла. Дождь наводит на генерала уныние. Дождь и необходимость снова сидеть в этом светлом, почти пустом холле, сияющем ледяным стерильным стеклом огромного окна. Ждать. Снова и снова. Очередного осмотра, новой череды тестов.

Странно, он ведь уже вырос, а процедура посещения лаборатории ненавистного профессора все так же его нервировала. Правда, сейчас он научился очень хорошо скрывать свое истинное отношение к экспериментам и исследованиям. Хотя возникали иногда вполне человеческие желания двинуть профессору колбой по голове, разогнать пинками лаборантов, перебить лабораторные мензурки и поломать боксы с лабораторными образцами. Порывы эти обычно душились в корне, как неподобающие боевому командующему славной шин-ровской армии. Лаборатория учит смирению…

Украдкой генерал бросает взгляд на свою соседку, коротающую время в холле. Невысокая, рыжая, бледная… Кудри довольно коротких волос обрамляют неестественно бледное лицо. Тонкие пальцы судорожно прижимают к груди старую потрепанную книгу. Приглядевшись, Сефирот с удивлением читает затертую надпись на обложке: «Средневековая мифология».

Девушка внезапно поднимает на него огромные безрадостные глазищи. И странный цвет - цвет бурного сине-зеленого моря, удивляет генерала еще больше.

Девушка вежливо улыбается бескровными обветренными губами, и снова опускает свои глазищи, глядя куда-то в пол.

Генерал пожимает плечами и без всякого интереса скользит неторопливым взглядом по фигурке рыжеволосой девицы. Фигурка оставляет желать гораздо лучшего: болезненно хрупкие, ломкие линии тела незнакомки так явственно проглядывают сквозь белую лабораторную… Стоп! А почему на девчонке одежда испытуемой? Какие эксперименты можно проводить на ЭТОМ? Интересно, они там в лаборатории совсем с ума посходили, или как? Девочка же - практически ребенок…

«Да-да, - услужливо подсказывает память. - А себя-то вспомни? Ты же тоже был ребенком. Однако профессора это никогда не останавливало…»

- Ну, был, - раздраженно шепчет генерал себе под нос, возражая ехидному голосу разума. - Но я - совсем ДРУГОЕ дело. Я - особенный. Такие, как я…

«Такие не живут, их топят, как котят! - насмешливо отзывается голос разума.- Нифига ты не был в детстве особенным. Тебя таким СДЕЛАЛИ…»

Генерал раздраженно мотает головой, и снова косится на девушку. Она открыла книгу и что-то увлеченно читает, стараясь не поднимать на него глаз. Но по напряженной позе, порозовевшим бледным щекам и побелевшим костяшкам пальцев, сжимающих корешок так нетрудно догадаться, что все это - только прикрытие. Глупое, неумелое… Если бы девочка служила в разведке, миссия ее была бы давно провалена.

- Генерал Сефирот! - окликает его один из лаборантов, выглядывая из двери лаборатории в холл. - Профессор ожидает Вас!

Генерал усмехается, отметив, как при упоминании его имени румянец на щеках девушки пошел неровными пятнами. Ну, надо же, еще одна глупенькая фанатка? Сколько их, заочно влюбленных в великолепного и блистательного генерала? Сотни? Тысячи? Впрочем, при упоминании профессора, девочка неестественно бледнеет и вздрагивает. Сефирот делает свои собственные выводы.

 

- А, в холле? - лаборант пожимает плечами. - Это Гвен. Она тут уже давно. С полгода.

- Гвен? - генерал изумленно приподнимает серебристую бровь. - Имя, вроде бы, мужское…

- Гвиневра. Новый объект. - лаборант снисходит до более подробных пояснений. - Тихая, как мышка. Жалко ее.

- Почему? - генералу зачем-то становится необходимо узнать как можно больше про неизвестную девушку из холла.

- Эксперимент, - таинственно сообщает лаборант, глядя мимо Сефирота.- Эксперимент закончен. Точнее, вошел в тупиковую фазу.

Что такое «тупиковая фаза», все сотрудники в лаборатории знают очень хорошо. Брак.

«Такие не живут, их топят…» - услужливо напевает внутренний голос.

И тонкие белые пальцы, судорожно сжимающие корешок «Легенд»…

 

А голос у бракованного экземпляра оказался на редкость красивый: глубокий, чистый, напевный. Единственное, что было прекрасного в этом изможденном создании со следами иньекций на бледных прутиках голубых вен.

Девушка пела. Тихо-тихо. Но слова можно было разобрать…

Песня была красивой и печальной, и Сефироту почему-то стало невыносимо больно видеть эту хрупкую девочку в стерильно-белом холле, в стерильно-белой робе, в стерильно-белом кресле-каталке…

- Она уже не может ходить, - бросил лаборант, отводя глаза. - Недолго уже осталось…

Что осталось, и почему недолго, объяснять было не нужно. Только голос, сильный и прекрасный, спорил с тихим, шепотом вынесенным, приговором…

«- А если бы он вернулся опять,

Что ему я сказать бы могла?

Что я ждала, я хотела ждать,

Пока не умерла…

А если б он заговорил со мной,

Не узнав моего лица…

- Вы стать могли бы ему сестрой,

Он, наверно, страдает сам…»

 

Снова идет проклятущий дождь. Белое кресло-каталка. Белые тонкие пальцы… Потертый корешок книги.

Он узнавал, откуда взялось такое чудесное и странное имя: Гвиневра.

Гвиневра - Гвенхвивер… Белая птица…

Она и похожа на птицу. Хрупкую, больную, раненую. Разбившуюся. Доживающую свои дни в клетке.

Больно ее видеть. Больно встречаться с этими сине-зелеными глазищами, всякий раз, когда ему необходимо явиться в лабораторию.

Странное чувство болезненной жалости и нежности… нежности (?..), возникающее всякий раз, когда он видит этот белый изломанный силуэт среди безжалостного металлического сверкания больничной каталки.

И глаза ее с каждым разом становятся все больше и больше на более и более осунувшемся лице. Но голос до сих пор прекрасен и силен. Как у сирены. Лореллея, выброшенная штормом из воды и оставленная умирать на берегу.

Заговорить? Промолчать?.. И слушать, слушать песню умирающей русалки…

«- А если он спросит, где вы,

Тогда какие нужны слова?

- Отдайте мое золотое кольцо,

И не нужны никакие слова…

- А если бы он спросил, почему

Ваш дом опустел теперь?

- Погасший очаг покажите ему,

Открытую настежь дверь…»

 

«Такие не живут… Их топят… топят…»

 

- Гвен? - пересохшие губы непривычно коряво произносят имя раненой птицы в металлическом кресле.

- Да? - а голос… тихий, как шелест? Глаза цвета бурного моря прозрачны, как стекло.

- Здравствуй, Гвиневра, - зачем? Для чего заговорил с ней? Унять боль, которая душит ночами то, что люди, нормальные люди, зовут душой? Или есть на то иные причины? Больше? Глубже? - Интересная книга? - бог мой, какой глупый вопрос! Зачем? Почему именно про эту идиотскую книгу? Потому ли, что имя птице-русалки, сломанной, выброшенной на берег, из этой самой книги? Помнится, так звали кельтскую «Елену Троянскую», жену великого короля Артура… Белая птица. У кельтов белой птицей зовется ночная сова - символ раздора и смерти… Кто дал тебе такое жестокое имя, девочка? Кто обрек тебя на ЭТО? А самое главное, ЗАЧЕМ мне это все? Можно было промолчать, дежурно дождаться лаборанта, посланного профессором… Можно было смотреть на дождь за окном… А потом, уходя, слышать в спину этот чистый глубокий голос, напевающий одну из бесконечных, горько-сладких песен. Песен умирающей сирены…

«Не важно, крыло ли из арфы,

Арфа ли из крыла:

Песня тянет ночами суставы …

Она солона, точно кровь,

И так тепла,

И в покое меня не оставит.»

Он никогда не видел и не слышал этой самой арфы - его учили убивать, а не музицировать и не петь песни. И Сефирот горько улыбается: скорее всего, этот проклятый кельтский музыкальный инструмент, о котором он недавно читал, ему так и не доведется никогда в своей жизни увидеть. Но песня эта его точно в покое уже не оставит…

А девушка неожиданно тонко улыбается, в миг преображаясь от этой грустной и светлой улыбки, и протягивает ему свою потрепанную книгу…

 

…Кто ты мне? Белая птица печали и смерти… Сирена, заточенная в своей башне из слоновой кости. Полумертвая принцесса-греза с таким живым и прекрасным голосом… И КТО Я ТЕБЕ?.. Я ли твой рыцарь? Я ли твой паладин? Нет ответа…

«…топят… как котят…»

 

…Интересно, зачем он ее тогда взял? Глядя на пустой, помертвевший холл, генерал судорожно сжимает корешок «Легенд». Никого. Дождь за окном мерно и нудно барабанит по стеклу.

… А без голоса, тихого, последний раз такого надрывного, пусто. Пусто…

«- Тогда спросить бы ему осталось

О вашем последнем дне…

- Скажите, скажите, что я улыбалась,

Что б не плакал он обо мне…

А если бы он вернулся опять,

Чтоб ему я сказать могла,

Что я ждала, я хотела ждать,

Пока не умерла, пока не умерла…

Пока не умерла…»

Он прочитал их все - глупые немного, и наивные детские сказки о добре и зле. От корки до корки. Он хотел с ней поговорить. Рассказать, что в живом, реальном мире гораздо интереснее, чем в этих наивных сказках. Да, в мире совсем не так, добро иногда выглядит, как зло, а зло - как добро. Не всегда можно понять, где друг, где враг. Что - ложь, что- правда. Но верность и преданность, любовь и нежность есть и в этом мире… Только нужно поверить, понять, где они…

Он, оказывается, тоже понял. Правда, очень поздно…

…Книга падает на пустую скамейку, туда, где он увидел белую, раненую в сердце песней сирену в первый раз…

Появившийся из дверей лаборант, проследив за его опустевшим, заледеневшим взглядом, роняет:

- Вчера…

- А… - сил спрашивать о большем нет. Только тупая иголка, воткнутая в область сердца… Слез нет. Есть только тихо идущий дождь. Соленый дождь.

- Она умерла тихо и мирно… И знаете, сэр, она… улыбалась…

[Airwind]

пафосно и мелодраматично, но красиво...

[Диландау ака Star]

Спасибо... "Мельница" уже вторую неделю тихо сносит крышу... :)

[Диландау ака Star]

Драбла безымянная.

Фэндом: Финалка-7/Деас нот

Жанр: бездарное постебушко.

Ценз: дошкольный возраст

Пэрринг: нема!

Права: на идею - Мирилас и еще пара авторов, чьи координаты не помню. Да, почти плагиат… На персонажей - Сквайр Эникс, Обата. На буквы -… Албанский йазыг!

Ворринг: очень сильно неграмотный человек, получающий двойки по Великому и могучему, присутствие албанского сленга, жестокость по отношению к любимой девушке и друзьям.

Саммари: а что, если Героя достала ТАКАЯ жизнь, и ТАКИЕ друзья и враги?

читать дальшеПальцы, судорожно сжимающие вожделенное сокровище, дрожат от нетерпения. Да! Пришла пора расплаты за все те боль и унижение, которые ему приходится проходить каждый раз по дурацкой прихоти Судьбы. Жизнь - игра, да? Но он больше не пешка! Он - Ферзь! Он покажет! Всем покажет! И врагам, и так называемым, кхм… друзьям?

Задумчиво послюнявив кончик карандаша, он торопливыми и неровными кандзи выводит:

«Призиденд Шын-Ра. … июня в … часоф случается сердешный призтуп, падая, попадаед на мечь Сифироту, изобрашая шашлык!!!

Руфуз Шын-Ра. … июня в … часоф до смерти изкусан сваей сабакой Дарг Нейтшан! В процесе изкусания ему отгрысут голофу!!!

Прафессор Халандер. … июня в … часоф получит крилом Гинесеза по бошке и откинед капыта!!!

Дура Скарлед… В … часоф… падафится на рамантическом ужине креведками и этими, как их там… устрецами! Вот!

Прафесор Хотжо. В… часоф запутаетцо тентаклами в пробирках, упадет на лабараторный обрасец № 1001 и убьйотся до смерти! Обрасец доест то, что останеца от прафесора. Труп не найдут!!!

Камандующий Хадегер. …июня в … часоф, увидеть в сваей палатке вутайских нинзя, палучить сурикеном ф лоб и сдохнуть, как сабака!!!

Прафесор Газд. … в часоф синтизиравать в сваей лабаратории Виапона и быть раздафленным нафик! Виапон после этаго сносит к чертям весь Шын-ра билдинг вместе с сатрутниками!

Цэнг. Высунутся из верталета, палучить нечаянно пинка под зад от илены, упасть и разбица всмятку!

Илена. Увидеть, как умер Цэнг, от жалости почувствовать любофь к нему и умереть с горя! (верталет тоже разобьеца нафиг)

Рино. Пайти в душ с элетрашокером вместа мачалки. Получить удар током.

Рут. Эээ… намазаца солидолом вместа срецтва для роста валос, и прикурить… Сгареть нафиг.

Велт. Банальна убица ап стену! (устал придумывть… Да я его и не знаю…)

Вируда. Выпить Йаду! (тоже не знаю и знать не желаю…)

Гинесиз. Полесть на полку в поисках послетней части «Лавлез», уранить себе шкаф на голову. Вместе с книками…

Антжил. Падавица глупыми йаблаками из пасылки, присланной из дома.

Йасу. Сунуть себе в… в… забыл, как оно заветца! Чорд! Кароче, в дуло сваего аружия Фиру, нажать накурок и пасматреть, что будет! Обгареть насмерть!

Лос. Навернуца с матацикла, свернуть шею. Что? Не сварачиваетца? Слишкам мощная? Тагда пусть его Тыфа запинает! До смерти! Или Мерлен ящиг с материей на галаву наденет - какая расница?

Когдаж… Не, Кадаш… утануть в озере Древних (шоб тебя, урода, Дэви Джонс за ноги на тно утянул!!! Или Арис… О, не! Пусть вызавет Бармаглота, не, Бохомута! А вместа него придет помесь виапона и чакоба и пакарает иго ва имя Фигни!

Винзенд Фалентайн. А шоб он больше в сваем грабу не праснулся! Пусть придуд добрые екзарцизты и праткнут иго асиновым колом! Вампирюха праклятый!

Йуффи. Папасться ментам при папытке аграбить шын-ра билдинг, в тот самый мамент, когда Газд делает сваи опыты. Быть раздавленной гадз… виапоном.

Баред. Прикурить ат сваего агнемета и дать прикурить Ситу Хайвинту.

Сит Хайвинд. Прикурить ат агнемета Бареда. Сгареть синим пламенем…

Кот Ситх. Быть порванным взбесившимся муглом.

Риф… А, пусть тоже убьеца веником - мне все равно!

Тыфа. Ой, надаела мне, хуже ретьки! Пусть пайдет утопица!

А! Сифирот! Сифирот пусть сперва вылезед из Лафстрима, агребет от миня па морде, потом вылезет ищо раз, агребет па морде, вылезет ищо раз, агребет… и так тыщу раз!!!

Рукавотство кампанией «Сквар Иниксон», а так же все ее сотрудники - массовый сердешный приступ!!!

Фанаты игры «Финал Фентаси-7» - массовый сердешный приступ…

Весь этат гребаный мир - массовый сердешный приступ!!!

Ой, Джинофу я забыл! И ей - массовый приступ. Чего-то-там…»

 

…Рюук утер с круглых глаз слезы умиления и восторга: давно шинигами не было ТАК весело. Вот если бы еще Клауд Страйф писал без ошибок…

[BORMALEI]

Пощадите мою печень...

Шит, я давно так не смеялся...спасибо

[Владимир]

С удовольствием перечитал запомнившиеся ранее креативы, куда же автор пропала то? Ни рассказов нет, ни автора

[Бякс]

Я путаю, или автор когда-то за что-то обиделась на Фуллрест (то ли на комментарии Инн, толи на то, что ее гений не признали) и сказала, что больше ее ноги ее здесь не будет?