Поиск сообщества

Давно я что-то ничего не выкладывал. На последнем конкурсе меня за это неслабо попинали в рассказе о Фуррь-лесе, и, в принципе, совершенно справедливо. Под лозунгом "не дадим Академии загнуться" выкладываю свое последнее нечто. "Маски греха" уже закончены и даже обкатаны на аудитории, так что буду выкладывать понемногу, зато без сбоев и ежедневно. Надеюсь, оно вам понравится. Итак, ___ Три маски греха очень-очень длинное нечто по Skyrim Часть 1. Святотатство / Утрата До гостевого дома храма Дибеллы добираться пришлось в сумерках. Измотанный Корлбэйн еле-еле передвигал ноги, и Таренан с Фристом буквально тащили его на себе. С самого утра нескончаемый поток просителей с самыми разнообразными бедами, проблемами и мольбами осаждал Подкаменную Крепость. Корлбэйн старался помочь каждому. Тем, кому его дар целителя не мог принести облегчения мук, он обещал помолиться. Таренан как никто другой знал, что зачастую это простое обещание значило для страждущего гораздо больше, чем сиюминутное излечение. Когда-то именно молитвой Корлбэйн вернул ему возможность ходить. - Благодарение Кинарет, мы уже почти пришли, - выдохнул Фрист. До выделенного жрецам пристанища оставалось два узких пролета истертых столетиями каменных ступеней. Латунная дверь тускло блестела в последних лучах умирающего солнца. - Ты иссушаешь себя, брат, - с упреком обратился к Корлбэйну Таренан. – Многие из сегодняшних просителей могли подождать. - Который раз ты говоришь мне это? – слабо улыбнулся Верховный жрец, с трудом преодолевая первую ступень. – Мой ответ не изменится. Кинарет избрала меня не просто так. Мой дар – моя тяжкая сума, из которой я одинаково должен наделить каждого. Маркарт большой город, а пробудем мы здесь всего четыре дня, так почему я должен выбирать, кому помочь, а кого оставить наедине с горем? - Ты оставишь наедине с горем тысячи, если твой дар покинет тебя или ты умрешь от усталости. Магия сложна и непредсказуема. - В тебе говорит неверие, - вмешался Фрист. Суровый наемник боготворил Корлбэйна и каждое его слово принимал за высочайшую истину. – Служение старшего брата не может прерваться, пока Кинарет довольна деяниями его. - Это так, - кивнул Корлбэйн. Таренан остановился и заглянул в его утомленные, подернувшиеся кровавой сеткой глаза. Он уже и не помнил, когда в последний раз взгляд Верховного жреца выражал что-либо, кроме усталости. - Не стой столбом, - рявкнул на послушника Фрист. – Нам осталось пройти всего-то ничего! Гостевой дом встретил их холодом каменных стен и пустым камином. Жрицы Дибеллы, видимо, использовали его только в том случае, когда надо было разместить гостей. Кляня себя за то, что не сообразил наведаться в дом и развести огонь, Фрист побежал в ближайшую сторожевую башню просить дров. А Таренан уложил Корлбэйна на голое каменное ложе. На шкуры убитых животных Верховный жрец Кинарет не ложился никогда. Послушник сел на стул близ кровати Корлбэйна и сотворил слабый язычок пламени в своей ладони. В неясном свете черты лица Верховного жреца приобрели пугающие очертания. Как и Таренан, он был лесным эльфом и до обретения дара Кинарет служил разведчиком в Валенвуде. На его мертвенно-бледной коже до сих пор просматривались полустершиеся контуры боевой раскраски, что вкупе со впалыми щеками и глазницами, тонкими губами и совершенно лысым черепом неправильной формы делало Верховного жреца похожим, скорее, на адепта некромантии. Таренан помнил, как впервые увидел Корлбэйна. Несколько дней тому назад он, еще совсем неопытный лесной стрелок, сорвался с дерева. Падение стоило ему дорого: при ударе о землю он раздробил тазовую кость. Надежды на исцеление не было. Таренан страдал в храме Кинарет и просил ее лишь о быстрой и безболезненной смерти. Невозможность ходить разом перечеркивала все дальнейшее существование босмера. Корлбэйн явился к нему в одиночку. Тогда он только-только оставил службу и принял схиму странствующего целителя. В ту ночь два эльфа беседовали до самого рассвета, а утром, так и не сомкнув глаз, Корлбэйн ушел, сказав, что будет молиться за Таренана. Через неделю «сломанный стрелок», как его прозвали храмовые слуги, смог самостоятельно сесть. Через два месяца – сделал первые шаги. Через год – навсегда покинул родное поселение, разыскал Корлбэйна и принял обет помогать ему до самого конца своих дней. С тех пор утекло немало воды. Корлбэйна назвали Верховным жрецом Кинарет, пытаясь таким образом оставить его в Имперском Городе, но босмер ушел из столицы буквально на следующий же день. Он продолжил странствовать по городам, неся божественный свет всякому, кто просил о помощи. Таренан остался послушником, вечной тенью и верным другом Корлбэйна. Вместе они дважды обошли Тамриэль. Побывали в Империи и Доминионе, видели загадочные джунгли Чернотопья и пески Алик’рской пустыни, беседовали с обездоленными данмерами Морровинда и могущественными волшебниками Хай Рока. Порой у них появлялись спутники. Фриста Корлбэйн нашел в Эльсвейре. Норд тщетно пытался продать свой клинок одному из каджитских кланов. Хуже того, в одной из таверн он имел несчастье оскорбить влиятельного торговца, и тот в отместку нанял четверых громил, которые раздробили Фристу все пальцы на руках. Корлбэйн вернул наемнику возможность вновь держать оружие, и тот вызвался сопроводить жрецов до Скайрима. Верховный жрец задремал. Погрузившись в воспоминания, Таренан и сам стал клевать носом, но тут раздался стук. Послушник встал и поспешил отворять дверь. Отодвинув засов, он широко распахнул створки и… закричал от ужаса. Мертвое тело наемника ничком рухнуло в дом. Из спины Фриста торчала кривая сабля с замысловатой гардой. Оцепеневший Таренан попятился назад. Ни в одной стране и ни один негодяй до сего момента не смел напасть на Корлбэйна или его спутников. - Кто там, брат? – раздался голос разбуженного Верховного жреца. - Фрист. Мертв! – прокричал Таренан. - Да, пожалуй, мертв, - в дверном проеме словно из ниоткуда выросла фигура убийцы. – Пользуясь моментом, прошу за это прощения. Он не хотел впустить наc по-доброму. Убийца зашагал прямо на Таренана, попутно выдернув оружие из тела Фриста. Следом за ним, аккуратно затворив дверь, вошли еще двое. - Темно тут у вас, - хмыкнул предводитель. – Даже факелы не удосужились зажечь. - Оно и к лучшему, - заржал второй налетчик. – Темные дела лучше творить в темноте! - О, нет. Мы боремся за светлое будущее, так что наше дело не может быть темным. Кстати, кто из вас Корлбэйн? - Что вам от меня нужно? – Верховный жрец поднялся с ложа. Таренан встал между ним и убийцей, тщетно силясь разглядеть лица нападавших. - Не поверите, - главарь сделал еще один шаг вперед. – Вы сами. Кстати, вашего слуги это не касается, поэтому вас придется разлучить. Печально, но что поделаешь? Таренан вскинул руку, чтобы поразить налетчиков огненной стрелой, но главарь оказался проворнее. Его сабля описала в воздухе полукруг, и левый бок послушника обожгла резкая боль. Слова заклинания застряли в глотке, и он смог только рвануться в сторону, выдирая из руки своего убийцы оружие. Ноги во второй раз в жизни подвели Таренана, и он опустился на пол, хватаясь за каменную стену в никчемных попытках устоять. - Нда, грустно все это, - сказал налетчик, перешагивая через Таренана. – Но за слугу я тоже готов извиниться. Вяжите господина Корлбэйна, ребята, не то мне что-то кажется, что добровольно он с нами не пойдет. Таренан зарычал в бессильной ярости и засучил ногами, стараясь подняться, но этим лишь усилил кровотечение. Он повалился на бок, чувствуя, как сабля еще глубже входит в его плоть. Последним, что увидел в своей жизни послушник, был высокий силуэт главаря, наполовину сливавшийся с темнотой. Мать Кинарет милостиво позволила своему верному слуге умереть прежде, чем Корлбэйну заломили и перетянули руки, заткнули тряпкой рот и надели на голову матерчатый капюшон без прорезей… 1.1. Арифель. В «Серебряной крови» царили ужасающая духота, запах пота и гвалт. Сидя за барной стойкой, Арифель Хлаалу медленно цедила превосходный нордский мед. Мед, разумеется, был приобретен не в трактире, просто девушка не любила напиваться в одиночку. - Тяжело оно живется, да? – Коснах плюхнулся на соседний стул, жестом подозвал старого Клеппа и заказал две кружки выдержанного фолкритского эля. - Бывало и похуже, старик, - хмыкнула Арифель, не отрываясь от бутыли. – Последний заказ около месяца назад. А как-то я сидела без дела полгода. - Да, да, - кивнул Коснах. Арифель улыбнулась, заметив, что взгляд пропойцы словно примерз к вырезу ее платья. – Кому, как не мне, тебя понять? Проклятая война. Проклятые имперцы! - Совсем недавно ты клял за неудачи Ульфрика, - эльфийка потянулась, позволив Коснаху заглянуть еще глубже в вырез. Северянин облизнул губы. - Говори потише. Здесь везде есть уши. - Пустое. Никто не будет устраивать неприятности из-за пьяного разговора в трактире, - Арифель поставила пустую бутыль на стойку и стащила у Коснаха кружку эля. – Угощаешь? - Пей, чего уж там, - расщедрился норд. Он был неплохим парнем, щедрым и простоватым, что делало из него прекрасного собутыльника. А еще его забавно было дразнить. Залпом прикончив четверть меры фолкритского выдержанного, Арифель обвела взглядом посетителей. Новых лиц практически не было, что обычно означало очередной день без контракта. К счастью, поубавилось и конкурентов-наемников. Остались только Бернхард, оплату которого мог потянуть разве что сам Ульфрик Буревестник, да имперец, настолько старый, что с большим трудом удерживал в руках даже ложку, не говоря уж о мече и щите. Данмерка улыбнулась. Следующий наниматель должен был остановить свой выбор именно на ней. Арифель была во всех отношениях приятным спутником. Она требовала относительно немного, оговаривая, впрочем, процент от возможной добычи или ценной находки. Кроме того, эльфийка превосходно знала Предел, была остра на язычок, а симпатичному нанимателю готова была предложить таланты несколько иного свойства, нежели воинский. Дверь в таверну с лязгом отворилась. С улицы, затушив на стойке несколько свечей, ворвался студеный осенний ветер. Арифель оторвалась от эля и замахала рукой, увидев, кто вошел в «Серебряную кровь». - Дерьмо погодка-то, - вместо приветствия буркнул Снорр, присаживаясь возле Арифели. - Надеюсь, новости у тебя лучше, чем погодка, - усмехнулась эльфийка. – Что слышно в Крепости? - Здесь ты права, - норд запустил ручищу в бороду и некоторое время с наслаждением чесал свое основательно заросшее лицо. - Ну так? - Работка есть, малая, - пробубнил Снорр. – Ярл Тонгвор нанял меня для поиска какого-то сраного святоши. - Не говори так, - вмешался Коснах. – Это великий человек! - Босмер, а не человек - сплюнул на пол наемник. – Поганый лесной хмырь, возомнивший себя голосом богини на земле. - Тише-тише, - Арифель шутливо развела руками заспоривших нордов. – О ком речь? Я и знать-то не знаю. - Верховный жрец Кинарет, чуешь, чем пахнет? – Снорр ощерился в неприятной улыбке. – Тонгвор сказал, что за его возвращение отвалит ого-го сколько. Но сама понимаешь, я в одиночку за это не возьмусь, вот и предлагаю долю. Треть тебе за помощь, и поверь, треть от этих деньжищ тебе не покажется мелочью. - Половина? – попробовала торговаться эльфийка, но норд покачал головой. - Треть, малая, и ни септимом больше. Или возьму в пару Бернхарда. - Идет, - вздохнула данмерка. – Какие зацепки? - О зацепках потом. Не хочу, чтобы здесь кто прослышал. - Коснах слышал о деле. - Да и драл я его кверху задом! – расхохотался Снорр. – Что он сделает? Попервее нас найдет жреца? Своего великого человека! Я скорее поверю в воскресшую Потему, чем в это. - Сука, - прошипел сквозь зубы Коснах и схватился за нож. Арифель положила ладонь ему на плечо. Драка в таверне – последнее, что ей было сейчас нужно. Незадачливый норд убрал руку с ножа, но продолжил злобно коситься в сторону Снорра. - Начинаем завтра, - шепнул данмерке наемник, склонившись прямо к ее лицу и обдав ее волной несвежего дыхания. – Встретимся у главных ворот. О лошадях я позаботился. - Куда скачем? - В Друадах, малая, - глаза Снорра хитро сощурились. – В гости к Королю-оборванцу. С этими словами он поднялся со стула и, еще раз сплюнув на пол, вышел из таверны прочь. Латунные двери со скрежетом затворились. - Твоя очередь угощать, - Коснах шутливо пихнул Арифель локтем в бок. Девушка щелкнула пальцами и жестом показала Клеппу, чтобы повторил две кружки фолкритского эля. - Выпьем за мою удачу, старик. - Да, она тебе пригодится. Ты знаешь, что случилось со жрецом? - Вообще ничего не слышала. Ненавижу святош Девяти, - эльфийка закатала рукав платья, продемонстрировав норду покрытое татуировками предплечье. Кожу данмерки лентой исчертили даэдрические руны. - Я не умею читать, - пожал плечами Коснах. - «Кровью возведен алтарь могущества, болью предков оплачено покровительство, тысячью жизней заслужим воздаяние, твоей помощью разрубим нити слабости», - процитировала Арифель. - Даэдра? - Боэтия. Моя единственная госпожа. - Страшная ты женщина, Хлаалу, - попытался пошутить Коснах, но по его взгляду данмерка поняла, что он слегка напуган. Не настолько, впрочем, чтобы в следующий раз подсесть за другой столик и пялиться на другую грудь. - Возможно. Так ты расскажешь мне о жреце? - Да нечего особо рассказывать. Какие-то лиходеи увели его прямо из гостевого дома храма Дибеллы, а спутников его убили. - Бывает, - дернула плечиком Арифель. – Как думаешь, изгои? - Если только самые дикие, поклоняющиеся ворожеям как матерям, - предположил Коснах. - Да, похоже на то. Будем, значит, искать, - девушка сделала глоток эля, дав себе обещание, что эта кружка будет последней… Чуть позже она вышла из «Серебряной крови» и направилась в сторону Муравейника. Там у нее была своя комната. Дешевая, грязная и необустроенная, типичное жилище наемницы. Ночевать в Маркарте ей приходилось довольно редко, исключая, разумеется, нынешний месяц простоя и те полгода, о которых она говорила Коснаху. Но даже в то время, когда приходилось торчать в городе, Арифель старалась пореже появляться в Муравейнике. Частично она ночевала в тавернах, частично – у своих любовников. Интересно, что сказал бы о ее нынешнем положении отец? Берил Хлаалу был данмером старомодных и весьма строгих нравов. Больше всего на свете он гордился своим происхождением. «Запомни, дочь, - говорил Берил Арифели, - ты можешь отказаться от друзей и семьи, отринуть прочь свою гордость, плюнуть на честь, достоинство и порядочность, но никогда не смей забывать свое родовое имя. Ты – Хлаалу, возможно, одна из последних, и ты пронесешь это высокое звание с гордостью». Да-да, конечно. Арифель сплюнула в небольшую каменистую речушку, протекавшую вдоль торгового района Маркарта, и поправила висевший на поясе кинжал. Ее имя мало что значило в Скайриме, а кое-где ей пришлось бы очень туго, прознай кто о ее происхождении. С тех пор как имперцы отступили из Предела, а Ульфрик потерял Данстар, в Маркарт рекой потянулись беженцы с Белого Берега. Ярл Тонгвор, к счастью, сумел сохранить шаткий баланс между новоприбывшими сторонниками Братьев бури, коренными жителями Предела и чужаками, такими как Арифель, но все понимали, что ситуация могла измениться в любой момент. Мысли девушки вернулись к отцу. Он остался в Скинграде и наверняка уже давно мысленно похоронил свою единственную дочь. Арифель ушла в наемники, когда дела Берила пошли плохо. Сначала разорилась его алхимическая лавка, перешедшая ему в наследство от бабки Фалану, затем сгорели виноградники – Берил во всем винил хитрецов из клана Сурилли – и в довершение всех этих несчастий погиб Райнас, старший брат Арифели. Не в силах смотреть на мучения родителей, а в еще большей степени для того, чтобы заглушить скорбь по Райнасу в своем сердце, девушка взялась за меч. Первые контракты дались ей легко. Данмерку заприметили в Гильдии бойцов, и полтора года она отчаянно рубилась с троллями и бандитами в графстве Скинград. Когда же на деньги, принесенные ею в семью, Берил вновь открыл алхимический магазин, Арифель распрощалась с ним и матерью и отправилась искать собственное счастье. О том, чтобы продолжать дело отца, речи уже не шло: сладкое чувство опасности и манящая дорога приключений стали для эльфийки подобием наркотика. Она объездила весь Сиродиил, несколько лет успешно служила в страже Сентинеля, а четыре зимы назад перебралась в Маркарт. Арифель нельзя было назвать успешной наемницей: обычно деньги ненадолго задерживались в ее карманах. Девушка тратила их на дорогую одежду, красивое оружие – единственную свою страсть – а также выпивку и развлечения. На ее фоне Снорр, живший в частном доме с целой толпой слуг и собственным учителем фехтования, выглядел настоящим богатеем, хотя Арифель знала, что нынешнего положения норд достиг, получая от заказчиков примерно столько же, сколько и она. О том, каким образом Снорр умудрился разбогатеть, эльфийка не задумывалась. Она была еще молода, и гордость за выполненную работу с лихвой перевешивала ценность золота. Муравейник встретил Арифель оглушающей тишиной. Неясные отблики факелов рисовали на высеченных в камне барельефах причудливые теневые узоры. Вдоль стен нестройными рядами высились исщербленные колонны. Наполовину заваленное камнями и засыпанное песком здание некогда служило древним двемерам то ли казармами, то ли доходным домом. Теперь в нем ютились маркартские бедняки. Зайдя в свою комнатенку, девушка отстегнула пояс с кинжалом, вынула оружие из ножен и положила его на тумбочку возле кровати. После этого упала на мягкую медвежью шкуру и почти моментально уснула. Назавтра ей предстояло покинуть Маркарт и, видимо, надолго. 1.2.Слова I Есть ли смысл прощать побежденного? Признать за ним право ошибаться? Я никогда не находил ответа. И лишь теперь, связанный и скованный, я знаю, насколько горьким было мое заблуждение. И что просто так оно прощено не будет. Я слышу звук шагов. Они идут. Начинается новый спор. ___