Marfa

11) Удачная покупка. В загоне угрюмо топтался конь, гнедой жеребец трёхлетка, с чёрными гривой, хвостом, ушами, белыми «носками» на длинных ногах, и умной мордой. Взгляд темных глаз был немного настороженным, а уши настороженно ловили каждый звук. До коня долетали обрывки тихого разговора продавца и будущего покупателя, одетого в довольно свободное чёрное одеяние. - Это отличный конь! Все знают, что в Бравиле лучшие гнедые лошади! Вы не пожалеете! И такой красавец всего за полторы тысячи септимов! – вещал продавец, не хуже, чем любой балаганный тамада. Покупатель оценивающим взглядом оглядел предложенный ему товар. По выражению почти скрытого капюшоном лица, было сложно хоть что-то сказать. - Хм… - приятный баритон, с холодным, просто ледяным оттенком. - Каков рост? - Двадцать ладоней. Очень высокий. - Хорошо развиты шейные мышцы… Широкая спина… Мощный круп… - незнакомец неспеша ходил возле загона, критически осматривая коня. Последний топтался на месте, зарываясь копытами в землю. Одно ухо животного было сзади, а второе – спереди, что выдавало неуверенность. Покупателя он не боялся, но что-то подсказывало коню, что добром всё это дело не кончится. - Хорошо. Я его беру. Мешок с золотом взвился в воздух и осел в жадных руках продавца. - Вам его взнуздать?.. – человек просто стелился перед нежданным покупателем ковром. - Лучшее седло, удила… Вы меня поняли? - Да, да… Конечно!.. Будет в лучшем виде! Спустя несколько минут взнузданного жеребца подвели к его новому хозяину. Животное испуганно стригло ушами, натягивая повод. Незнакомец откинул капюшон. По плечам рассыпались угольно-черные волосы. - Не бойся меня, – человек мягко коснулся шеи коня, запустил пальцы в гриву, и продолжил, заглядывая в глаза животному. – Ты станешь отличным скакуном. Хотя, ты и так очень хорош… Человек ловко влез в седло и потянул повод, разворачивая скакуна. Закусив удила, животное послушалось. - Хорошая сделка. – бормотал хозяин конюшни, пересчитывая полученные от продажи последнего скакуна деньги. - Очень хорошая. Покупатель заплатил на тысячу септимов больше положенного. Хозяин конюшни был доволен. Жеребец остановился возле разрушенного форта. Была уже глубокая ночь, и лишь звёзды сверкали на темно-фиолетовом небе. Всадник слез с его спины, аккуратно взял под уздцы и повел куда-то в лес, успокаивающе гладя по морде. Конь испуганно всхрапывал, то и дело пытаясь отвернуть морду, мотал головой, но всё же покорно шел за своим хозяином. Вскоре путники вышли на небольшую поляну. Из темноты деревьев, тихой тенью вышла фигура в том же одеянии, что было и у владельца жеребца. - Он подойдёт? – сипяще спросил женский голос. – Ещё одной неудачи нам не надо. - Вполне. Всё готово к обряду? - Ты сумасшедший, Лашанс. Да, готово. Ты думаешь, что он выдержит? - Я думаю, что он выдержит. Разжигайте костер. Женщина кивнула и скрылась в ночи. Вскоре на поляне зажегся костёр. Конь с удивлением увидел непонятные линии, нарисованные на земле. Они отливали тёмно-алым, похожим на цвет крови цветом в свете костра. Животное подвели к ним, и оставили прямо напротив костра. - Начинайте. – прозвучал всё тот же холодный баритон. И грянул хор из пяти голосов. Огонь взметнулся и обрушился на вставшего на дыбы коня. Громкое испуганное ржание лошади вызвало улыбку на лице Лашанса. Шкура животного обугливалась, чернела… Глаза наливались кровью… Пение оборвалось так же быстро, как и началось. Посреди обугленного круга, стоял уже вороной жеребец с горящими алыми глазами. Он тяжело дышал, поводя ушами. - Люсьен, у нас получилось. – раздался радостный мужской голос. - Конечно. А как же иначе? – Лашанс подошел к животному и, взяв его морду в свои руки, заставил посмотреть на себя. – Слушай меня внимательно. Теперь ты принадлежишь не мне, а всему Тёмному братству. Твоё новое имя – Шадоумер. Призрачный Кошмар. Конь всхрапнул и, встав на дыбы, громко заржал. Он принял новое имя.

10) Зато вы вместе. «Небольшая комната освещалась несколькими бумажными фонариками, за окном была лишь темнота. На стенах висели шелковые гобелены, в углу стояла роскошная кровать, на комоде россыпью лежало золото и драгоценности, на полках стояли десятки редчайших книг. Но не это было главным украшением комнаты, а Он. Безумно красивый данмер стоял возле стола, снимая печатку со знаком рода Болин, чтобы она не царапалась. Белая рубашка оттеняла его серую кожу, а достаточно глубоко распущенный ворот открывал рельефные мышцы груди. Это был младший лорд Дирэн Болин, самый завидный и богатый жених дома Хлаалу. Наконец, он снял кольцо, подошел к ней, ласково провел кончиками пальцев по ее щеке и дальше, заправляя выбившуюся прядку за ухо, посмотрел в ее глаза, приблизился так, что их губы почти соприкасались и нежно прошептал: Нираэн…» -НИРАЭН!! Девушка, встряхнувшись, открыла глаза и посмотрела на чем-то недовольного владельца трактира. -Что-то не так? -Да, не так!!! Я за что тебе плачу, чтобы ты мечтала в подсобке или клиентов обслуживала?!!! – продолжал разоряться хозяин Суранского «Золотого моста» -Иду-иду, - недовольно откликнулась имперка, беря поднос и выходя в зал. Опять обносить старых выпивох и грязных путешественников.. Как же ей это надоело. Если бы она была одной из этих девиц из знатных семей дома Хлаалу, если бы она была хотя бы просто из богатой семьи, тогда она могла бы хотя бы надеяться на знакомство со столь любимым ею Дирэном.. Ах, если бы.. Но она была всего лишь сиротой-имперкой, переехавшей из Сейда Нина в Суран, работающей за гроши в худшей из забегаловок Сурана. Что ж, на сегодня ей осталось работать всего пару часов, и, может быть, она сможет пробраться в богатый район и хоть одним глазком взглянуть на Него… Нираэн, вздохнув, оглядела зал и взялась за поднос. Пора работать. Через 2,5 часа она пробиралась за ящиками к поместью Болин. Если даже ее кто-то и увидел бы, то не обратил бы внимание – в поместье вовсю шли приготовления к завтрашнему дню рождения младшего лорда, поэтому все были чем-то заняты. Прильнув в щели в завалах, Нираэн ждала появления своего идеального мужчины. Через некоторое время с улицы донеслись оживленные голоса и смех, в ворота поместья вошел Дирэн в окружении друзей и нескольких девушек и прошел в дом. Нираэн вздохнула. Только ради этих моментов она и жила. -Любишь его? – раздался сзади чей-то голос. Девушка вскрикнула, отскочила от спрашивающего, споткнулась об мешок и упала на спину. -Кто вы? – удивленно спросила она, рассматривая невысокого мужчину с тростью. -А ты не догадываешься? – хитро прищурился незнакомец. -Шигорад?! – воскликнула имперка, во все глаза рассматривая безумнейшего из Даэдра. -Именно, милая, именно. Ну так что, любишь этого красавчика или как? – он внимательно посмотрел на нее. Нираэн поколебалась пару мгновений: -Конечно, люблю.. -И хочешь всегда быть с ним вместе, оберегать его до самой смерти? -Ну… -Да или нет?! -Да! -Тогда я хочу предложить тебе сделку. Я сделаю так, что ты будешь всегда рядом с ним, он будет заботиться о тебе, а ты о нем, он никогда не оставит тебя дольше, чем на час. Согласна? Девушка удивленно рассматривала принца Даэдра. Это такой шанс, но о Шигораде ходили дурные легенды. -Я буду всегда рядом с ним? -Всегда, до его смерти. -И нам никто не помешает быть вместе? -Нет, ты будешь для него самой желанной. -Желаннее всех тех красавиц-эльфиек? -Желаннее самой прекрасной и богатой девушки мира. Девушка задумалась еще сильнее. Она будет рядом с возлюбленным.. Но что Шигорад потребует взамен? Верно рассчитав ход ее мыслей (а может просто их прочитав), Шигорад произнес: -В благодарность за то, что ты проведешь время со своим любимым, после его гибели ты будешь служить мне до скончания веков. Согласна? Вечность – ничто перед жизнью с любимым. -Я согласна. В воздух взвивались сотни фейерверков, пускаемых магами, сотни гостей заполнили все поместье, стремясь поздравить именинника, были вручены тысячи подарков, а количество тостов и посчитать никто не смог. Все подарки были свалены кучей в главной зале. Неожиданно внимание лорда Дирэна привлек сверток, отличавшейся от других скромностью обертки. Он удивленно взял его в руки и развернул простую бумагу. Окружающие охнули. -Лорд Дирэн, это лучший клинок из тех, которые существуют, поверьте мне! – воскликнул один из старейших советников дома Хлаалу, признанный знаток оружия, - Смотрите, из обертки выпала карточка: «Этот клинок зовется Нираэн, он будет оберегать вас..».. Странно, карточка без подписи. -Это неважно! Я никогда не променяю этот меч до самой своей смерти! – торжественно произнес Дирэн, поднимая сверкающий эбонитовый клинок вверх. – Клянусь! Через неделю лорд Дирэн Болин был убит любовницей спящим в своей комнате

Спасибо, не думала, что выйдет действительно прилично Бякс: а нечем радовать остальное - только г-о (в единственном экземпляре) или детское)))

Не рассказик, стишок)) Подумала, что из-за одного стиха глупо тему создавать... если что - простите)) ЗЫ: не писала в рифму лет пять, это мое типа оправдание. Праздник. Стол накрыт. Все готово к пиру. Будем сами себе гостями. Унеси сладкозвучную лиру – Пусть Раздор постучит костями. Кислотою наполню чашу, За тебя ее залпом выпью. Этот праздник – про наше счастье, Что вспорхнуло лесною выпью. Вот, попробуй кусочек сердца – Только что из груди достала! Лишь добавить щепотку перца, Чтоб обиды горечь пропала. С золотого блюда украдкой Пригуби пустоты кусочек. Наша клятва была столь сладкой… Проскользнула во тьму меж строчек. *** Все утихло, радости свечи Превратились в моря парафина. Как Пьеро я одна на свете… Убежала моя Мальвина.

9) Бой Одинокий воин сидит перед палаткой. Неизвестно, почему именно его отправили сюда, в город, где северный ветер является истинным властелином. Но тут уже ничего не поделаешь, раз он здесь, значит так надо. Уже начинало смеркаться. Его товарищи, такие же как он солдаты, находились недалеко, ведь всем было приказано не отходить от палаток далеко. После тёплого Анвила Брума казалась настоящей душегубкой. У нашего солдата появилось чувство, что он может помереть ещё до боя. - Марк, ты там живой? – спросил у него подошедший солдат. - Да вроде жив пока. Выпить бы чего, чтоб согреться. - Уж извини, вино и всякое такое нам пить запретили. Нам предстоит бой, какое уж тут вино. - Твоя правда, но, брррр, я так в ледышку превращусь. - Там ребята костёр развели – иди, может, согреешься. Марк встал и подошёл к костру. Сразу стало легче. Тепло огня проникало внутрь, согревая лучше любого вина. - Сколько мы уже тут торчим? – спросил кто-то из стоявших у костра. - Второй день, вроде бы. - А для меня это как вечность. Вот завалим даедра, или зачем нас сюда отправили, и домой. А уж там отдохнём. Когда совсем стемнело, главный среди солдат, присланных из Анвила, объявил отбой. Стараясь не думать о холоде, Марк заполз в свою палатку, укрылся по теплее и уснул. На следующий день всё было, как и в предыдущие два. Утро уже плавно перешло в день, как к замку подбежал гонец и вошёл внутрь. Рассмотреть его солдат не успел, так как он промчался мимо, подобно пущенной из лука стреле, но он готов был поклясться, что это был тот самый спаситель Кватча, о котором все так много говорят. Кто ещё мог прийти к графине в столь неспокойное время? Спустя несколько минут из замка, к некоторому удивлению находившихся в его дворе солдат, вышла графиня Валга, а вслед за ней капитан Бурд и гонец. И теперь Марк сумел рассмотреть его, и понял, что не ошибся. Графиня и спаситель отправились к храму. - Вы слышали? – спросил один из солдат, - Мартин в городе! - Это значит… - Что скоро мы отправимся в бой! Раздался всеобщий радостный крик. Марк же не знал, радоваться ему или нет. Да, ему приходилось сражаться, но это было стычки с разбойниками или хулиганами, в реальном бою, когда на тебя идёт множество врагов, он не был. И никто не заметил грустного настроения солдата, все были поглощены приготовлениями к предстоящей битве. Точились мечи, проверялась защита. Наш герой тоже готовился, но без особого энтузиазма. - Ладно, - подумал он, - чему быть, того не миновать. Раз я тут, значит, я чего-то стою. И, полный решимости, он продолжил приготовления. Через час, а может и больше, из храма вернулась графиня, а капитан Бурд приказал собраться и отправиться вслед за Мартином. Спустя несколько минут, Марк уже стоял за воротами рядом со своими товарищами. И вот они уже бегут вслед за Мартином. Отбежав от города несколько сотен метров, они остановились и выстроились в ряд. Двое клинков и спаситель Кватча встали позади них. Когда все построились, наследник трона прошёл вдоль них и произнёс речь. - Так значит, если сегодня мы проиграем, всё будет кончено, - что сказать, не каждый день приходится решать судьбу империи. Однако Марку от этого было не легче, наоборот, его вдруг пробила дрожь. Ведь сейчас он будет биться с тем, с чем ему никогда не приходилось сталкиваться. Мартин встал напротив него. - Не бойся, – сказал он, - да, это даэйдра, но они так же смертны, как и мы. Бейся с ними, как с людьми. Слова драконорождённого его успокоили. Немного, но успокоили. Прошло всего пара минут, но всем они показались вечностью. И вот из-под земли появилось нечто. Два столба выросли прямо из земли и, соединившись над землёй, образовали арку. Арка заполнилась пламенем. Спустя несколько секунд, из неё выбежал дремора и два скампа. С ними разобрались достаточно быстро. А затем монстры начали появляться один за другим. Дрались они неумело, больше били огненными шарами. Затем появились ещё одни врата, а ещё через пару минут третьи. Монстров уже было немало. На счету Марка было не так много даэдра, но он уже был на грани. - Останусь жив, признаюсь Александре в любви. Тем временем между тремя уже открывшимися вратами появились очередные врата, в несколько раз больше предыдущих. - Спаситель, твоя очередь! – выкрикнул Мартин. Спаситель, до того не вступавший в бой, разве что убивший пару монстров, что подошли слишком быстро, бросился к большим вратам и скрылся внутри. - Осталось продержаться десять минут! – крикнул наследник трона. Десять минут, продержаться всего жалких десять минут. Но почему же такое ощущение, что прошло как минимум пара часов? А это что? Дибелла милостивая! Это же осадная машина! Неужели не успел? Хотя кто это там? Да это же спаситель! И он что-то несёт. Врата погасли и развалились, осадная машина остановилась и рухнула, как подрубленная. Победа? Марк пронзил наседавшего не него дремору и приготовился к новому поединку. Но враги больше не нападали. Он оглянулся. Вокруг лежали только мёртвые тела – даэдра и нескольких солдат. Стояла мёртвая тишина, пронзаемая только скрипом осадной машины. - Ура! Мы победили! Мы одолели монстров! Марк тяжело дышал. Наконец-то всё было кончено. Неожиданно на него напрыгнула земля, и всё вокруг погрузилось во тьму. - Марк, ты там живой? Ты когда сознание потерял, мы испугались, что ты помер. А ты хорош, весь бой продержался и только под конец рухнул. - Мы хоть где? – прохрипел он и попытался подняться. - Ты лежи, лежи. Мы на дороге в Анвил. Ты уже второй день без сознания лежишь. Солдаты медленно шли по дороге. На небе светило солнце, плыли облака. Было тихо, пели птицы. Вдруг из неоткуда появилась туча и закрыла солнце. Послышался гром, но дождя не последовало. Туча ушла в сторону, и солнце засияло вновь. - Хороший сегодня день… - подумал Марк. – Но Александре обязательно признаюсь.

8) Сюжет. «Она шла, и эхо, выпрыгивая из переулка, вторило стуку ее башмаков. Ночное небо плакало дождем, и стены домов, которых девушка касалась окоченевшими пальцами, словно сами сочились влагой. «Почему? За что она так поступает со мной? За какие грехи мне терпеть эту боль?» Одинокая путница остановилась и тяжело…» Пламя свечи наклонилось, словно прячась от сквозняка, в камине треснуло полено. Девушка за столом отложила перо, посмотрев на только что написанный текст как на злейшего врага. Все безнадежно. Ранайя тяжело вздохнула и с размаху впечаталась лбом в стол, попав прямо на лист с рукописью. От звучного треска крышки стола, встретившегося с головой, присевшая было на чернильницу ночная бабочка испуганно взлетела, беспорядочно взмахивая испачканными в черном крылышками. Писательница глухо завыла от безнадеги. Еще бы, если бы это было в первый раз…. В таком положении хозяйку и застала служанка, принесшая обед. - Госпожа Ранайа, у Вас что-то случилось? – Удивленно спросила хаджитка, устраивая поднос на краю стола. Девушка с трудом подняла голову, ко лбу прилип свежими чернилами злосчастный листок. - Не пишется, Ра’Шана. Ничего не пишется. Вместо нормального текста – сплошная сопливая дребедень. Мало того, что сопливая, так еще неинтересная и абсолютно не достоверная! Вот послушай – писательница натренированным движением отодрала бумагу – «Почему? За что она так поступает со мной? За какие грехи мне бла-бла-бла…». Три предложения, а пафоса хватит на целый исторический роман! - Ну, так уберите оттуда эти предложения. – Пожала плечами служанка, стирая со лба хозяйки чернила. – И поешьте, много на голодный желудок напишешь! - «Художник должен быть голодным». – Буркнула Ранайа, мрачно ковыряясь в супе. – Да и не в этих трех предложениях дело. - А в чем тогда? - В том, что я не могу написать ничего путного уже полгода. Если так же пойдет и дальше, публика скоро меня забудет! - Как же она может вас забыть? – Улыбнулась хаджитка. – Вашими романами «Фиолетовая ночь» и «Странник» до сих пор зачитываются все, даже наши кухарки! - Может быть «Ночи» и «Странника» хватит еще на месяц-два, а что потом? Все ждут от меня очередного леденящего душу сюжета, с кровью, убийствами, и терзаниями души на фоне вывороченных кишок… а я не хочу! Не могу же я всю жизнь писать страшилки! Девушка смяла рукопись в комок и швырнула в огонь. Камин благодарно вильнул ей огненным хвостом: его в последнее время часто так подкармливали. - Понимаешь, это как…. - Ой! Я же забыла утюг на углях! – Подпрыгнула неожиданно Ра’Шана и резво скрылась за дверью. - …. Готовить всю жизнь один только пудинг. – Постно закончила Ранайа. – Сегодня явно не мой день…. Писательница отодвинула недоеденный суп, встала и вышла на балкон. Холодный ветер тут же подхватил ее волосы и закружил в легком танце, фонари под балконом перемигивались друг с другом, словно разговаривая. Верхний Магин спал. Лишь одинокий подвыпивший имперец, сосед Райаны, перебегал от дерева к дереву, пошатываясь, и, наконец, упал на скамейку. Через секунду улицу огласил заливистый храп. «Что же мне придумать, что же написать?» - думала девушка, облокотившись о перила. Ее взгляд блуждал от дома к дому, от предмета к предмету и, наконец, упал на птицу, дремлющую на ветке. «Раз уж не идет сюжет, попробую оттолкнуться от образа. Представлю, что я – женщина-птица. Мои волосы черны, и в них вплетены перья, за спиной широкие крылья, касающиеся кончиками земли. Я иду твердо, и мир предо мною робеет, раскрывает занавесы, словно в театре…. Нет. Слишком наигранно, слишком банально. Писать про героя, на порядок сильнее простых смертных – это, во-первых, избито, во-вторых, уже становится дурным тоном». Имперец на скамейке перевернулся на другой бок и захрапел в иной тональности. В верхнем окошке здания Гильдии Магов зажегся свет. Ранайа разглядела в золотом квадратике два темных силуэта, то отстраняющихся друг от друга, то сплетающихся в одно неясное пятно. Судя по звукам, улавливаемым чуткими ушами босмерки-писательницы, там были мужчина и женщина. Ну, или мужчина и мужчина, похожий на женщину. Или женщина и женщина, похожая на мужчину. «Вот ведь, если глава гильдии узнает, выгонит к скамповой матери этого незадачливого мага. Что они, другого места найти не могли? А что… это сюжет! Если это все-таки не мужчина и женщина, то еще и сюжет об однополой любви! А что, нынче это модно! Они любили друг друга, но общество запрещало им быть вместе, и они встречались тайно по ночам в гильдии магов…. А потом…. А потом помидоры от критиков за пошлую идею в духе бульварных романов.» Писательница обреченно сникла. Ничего путного не шло в голову, в прочем, путного не шло в голову уже полгода…. Имперец на улице пробудился на пару минут, чтобы допить содержимое зажатой в руке бутылки, и захрапел опять. Парочка в окне, видимо, догадавшись, что за ними могут наблюдать, потушила свет. «Я неудачница!» Ранайа снова оглядела пространство в поисках вдохновения. Безрезультатно. Только безразличные дома и не менее безразличное небо. И тут… «Ух ты, звезда падает!» Блестящая точка уже миновала и созвездие Башни, и Атронаха, оставляя за собой сверкающий мимолетный след. Одна-единственная звезда, не спавшая в эту ночь. Сверкающие сестры сонно поглядывали на нее, явно не желая двигаться с места. «Пожалуйста, звезда, пошли мне хороший сюжет! Маленький, простенький, но сюжет!» - неожиданно для себя взмолилась девушка. Звезда сверкнула еще раз и исчезла в ночной синеве. Но не пропала. Секунду спустя она зажглась в голове босмерки-писательницы, озаряя ее мысли слабым холодным, но таким теплым светом. Ранайа стояла, не смея шелохнуться. Она знала, какой рассказ напечатают в Магинском Вестнике через несколько дней, главное было теперь не спугнуть вдохновение. - Ну, парень, теперь ты у меня бумаги не допросишься! – Весело крикнула девушка камину, врываясь в комнату. – Теперь я знаю, о чем писать! Я напишу о себе. О том, как однажды не знала о чем написать и вдруг решила написать об этом. Знаю, простенько и бредово, но на рассказ хватит. Почему-то Ранайа чувствовала, что сегодня настал конец ее долгих мучений, теперь будут и сюжеты и идеи… стоит только написать всего один маленький рассказик, который прорвет плотину застоявшихся мыслей. Девушка воодушевленно схватила перо, расстелила перед собой чистый лист и вывела: «Она шла, и эхо, выпрыгивая из переулка, вторило стуку ее башмаков. Ночное небо плакало дождем, и стены домов, которых девушка касалась окоченевшими пальцами, словно сами сочились влагой. «Почему? За что она так поступает со мной? За какие грехи мне терпеть эту боль?» Одинокая путница остановилась и тяжело…» Пламя свечи наклонилось, словно прячась от сквозняка, в камине треснуло полено….»

7) Цена знаний Вечерело. Солнце, подобно размытой медно-огненной кляксе, плавно и величаво опускалось за приземистые, поросшие мхом холмы Горького Берега. С наступлением сумерек мир замолкал, готовясь ко сну: медлительные грязекрабы вразвалочку ковыляли к давно насиженным лёжкам в теплых болотцах; шустрые крысы, стремясь не попасть на ужин вечно голодным наездникам, забивались в многочисленные норки и впадинки. Даже нежить в гробницах и забытых богами пещерах переставала бряцать ржавым оружием и скрипеть костями, затягивая заунывные, тоскливые песнопения. Все стихло. И лишь одно существо не давало тишине и покою погрузить болотных жителей в сладкие объятия сновидений. Высокий, сутулый данмер в облачении Гильдии Магов оглашал окрестности потоками грязной ругани и проклятий. Норэ Ассилириантис (а именно так звали темнокожего нарушителя спокойствия) всегда отличался красноречием и ораторскими изысками, отчего грубые выражения, более присущие пьяным оркам чем отпрыску благородного семейства, получались витиеватыми и исполненными глубокого жизненного смысла. Да и как тут не взвоешь, когда его, без пяти минут Странника гильдии Магов, посылают бродить ночью по болотам в поисках «особых трав и кореньев, кои проявляют себя только в лунном сиянии». Сто гуаров мне в печенку, да это же бред сумасшедшего! После того, как милейшая Ажира уехала на материк проведать родню, обучать молодое поколение магиков взялась эта несносная Ранис Атрис, злобная и до крайности дотошная особа, требующая от бедных учеников выполнения подчас невыполнимых поручений. Внешне простенькое задание оборачивалось настоящими муками. Вот например: по требованию данмерки группа должна была собрать по десять шляпок четырех видов грибов, растущих на Горьком Берегу. Бедняги взмокли, таская к ней горы превосходных сыроежек, Бранглер Бейнов и им подобных, кои Ранис отбраковывала одну за другой: то ей не нравился цвет, то запах, то срез был недостаточно ровным… Наконец садистка обьявила, что примет только грибы, собранные в лунном свете и срезанные специальным ножом. Мол, ночью они (грибы то есть) выделяют специальные масла, которые способствуют укреплению действия зелий, и универсальный «алхимический» ножик с канальцем поможет не пролить ни капли драгоценного вещества. От подобных выкрутасов у Норэ голова шла кругом. Присущая только данмерам особая гордыня не раз подначивала его прекратить мучения и вернуться домой, и ее ехидный голосок заглушал лишь страх перед присущим всем без исключения родителям праведным гневом, который неизбежно обрушиться на выпертого из Академии сына. И именно поэтому благородный отпрыск, с ног до головы перепачканный зловонной болотной жижей, упрямо карабкался по скользким валунам, в надежде на долгожданную добычу. Оставалось собрать совсем немного, но данмер, с трясущимися от холода и усталости мышцами, начал всерьез задумываться о возвращении. В животе раздавалось тоскливое урчание, но вся провизия была давно уже съедена, и, если он поскорее не вернется в школу, придется пустить на похлебку трофейные грибочки, точнее съедобную их часть. Невольно нахлынувшие воспоминания о любимом мамином супе с пряностями придали измученному школяру сил, и Норэ упрямо продолжал поиски. Но, видать Фортуна сегодня была не на его стороне. Поиски привели данмера к огромному бревну, одиноко лежащему в заболоченной яме. На нем, маслянисто блестя в свете восходящей луны, раскинулись грозди развесистых шляпок Грайфа Фация, крепенькие, не тронутые червями и гнилью. Радости Норэ не было предела, он готов был плясать и петь от радости подобно ребенку. Но стоило ему сделать шаг к вожделенной цели, как из-под ног выскочила крупная крыса и прытко унеслась во тьму. Неожиданное появление и истошный визг твари напугали мера, он нелепо замахал руками… и ножик, превосходный алхимический ножик вылетел из вспотевшей руки, и, плюхнув на прощание, скрылся в жирной болотной жиже. Поминутно поминая Даготову бабушку и всеблагие Трибуны, магик принялся слепо шарить в сырой зловонной массе, вздрагивая и поводя плечами от отвращения. Внезапно его пальцы нащупали некий продолговатый предмет. Победоносно вскинув руку, Норэ вскрикнул… и во все глаза уставился на зажатый в руке зазубренный, слегка изогнутый кинжал. Очистив неожиданную находку от прилипшей грязи, данмер начал рассматривать ее, соображая, как это невинный ножик мог превратиться в грозное на вид оружие с покрытым рунами лезвием. Оно словно притягивало к себе лунный свет, заставляя рунный узор светиться голубоватым огнем. «Вот это да! Ради подобного дара можно было и неделю ковыряться в грязи… Интересно, чей он? Припрячу-ка я его, а то не ровен час отберут…» - лихорадочно размышлял молодой аристократ. Из раздумий его вывело неясное шевеление и постанывание где-то за спиной. Испуганно вздрогнув, Норэ вскочил. Позади него, опираясь на сучковатую палку, стоял сгорбленный старик в бесформенном балахоне. Он был не просто стар: от одного взгляда на обтягивающую череп бледно-желтую кожу, на скрюченные пальцы с изломанными ногтями, в голову настойчиво стучались слова «ветхий» и «дряхлый». Лишь только глаза старца – два бездонных багровых озера с мрачным огнем в глубине – глаза притягивали взор мага. - Кто ты?! Не подходи! У меня оружие, видишь?! Стой на месте! - Успокойся, юноша. Я не причиню тебе зла. - С какой это стати я должен тебе верить?! Э-эй, ты чего! Плавным, размытым движением ночной гость вдруг пошел-перетек вперед, вмиг оказавшись перед Норэ. Тот вскрикнул и резво отпрыгнул назад. Если бы подобный пируэт наблюдал какой-нибудь фуражир квама – непременно позеленел бы от зависти. А старик тем временем продолжал наступать, отшвырнув свою трость в сторону. - Стоять!! Не подходи!! Ах ты так, по-хорошему значит не хочешь?! Тогда на!! Резко, как учил в свое время отец, Норэ выбросил руку с кинжалом вперед, целясь в подбородок незнакомцу. Внезапно странная судорога сковала его тело, и он застыл в позе промахнувшегося метателя копья. Старец осторожно обошел магика сбоку и приблизил свой рот к его уху. Беззубые уста зашевелились, и он изрек: - Вот видишь, молодой человек, к чему приводит спешка? Давай знакомиться. Я Лэддо. Норэ увидел, как в тусклом лунном свете во рту собеседника блеснули два длинных, кинжально-острых клыка. Неужели… - Аа, ты начинаешь догадываться. Да, я вампир, а ты забрел на мою территорию. Видишь ли… Я слишком стар и немощен чтобы охотиться самостоятельно. В эту глухомань никто не забредал с незапамятных времен, а ночью темень такая, что и крысы паршивой не особо-то словишь. Когда-то давным-давно я был магом, неплохим зачарователем и иллюзионистом. И, как видишь, мои познания меня и спасают. Изготовить парализующий кинжал было делом двух дней, наложить на него заклятие поиска и приманки – еще неделя. Вы ведь еще не проходили основы артефактоведения, юноша? Ну да, ну да, это ведь в программе для старших курсов. А ведь иначе вы бы оценили мой труд сполна! Это всегда так тяжело, к тому же из зомби и скелетов помощники никудышные… Но ничего. Теперь вы, с вашими молодыми и ловкими пальцами, поможете старику добывать пропитание, не так ли? Гордитесь, ведь студентам с младших курсов так редко удается ассистировать профессорам. А теперь не бойтесь, больно не будет… Последнее, что успел почувствовать Норэ – прикосновение клыков к одеревеневшей шее и горячий шепот: - Знания, только знания, юноша… и бездна терпения.

6) Холод На улицах Готвэй Гардена стояла ночь. Точнее она осторожно опускалась, где-то с раннего вечера, и медленно, как черный деготь, топила улицы маленького городка. И когда последний луч солнца скрылся за холмом, в таверне «Клык вепря» только началось массовое празднование. Хотя день был совсем не праздничный, народ внутри веселился – он найдет повод для веселья, даже если праздновать нечего. На втором этаже таверны, в маленькой комнатушке с почерневшими от копоти обоями, сидел на старом, видавшем виды, диване, парень. Вид у него был не очень. Даже если его умыть, расчесать и нарядить в королевские одежды, лучше не станет: дело не во внешнем виде. Лицо и поза, в которой он сидел, сразу говорили о крайней тоске, обреченности и полной отстраненности от жизни. Треск мебели, звон разбитой посуды, крики, и неумелая игра музыкантов на первом этаже не способствовали раздумьям, и из грохочущей таверны юноше пришлось идти на западную часть города. На севере жили одни богачи, на востоке был своеобразный рынок – сразу несколько магазинов и даже банк, что для городка, не имеющего даже крепостной стены, редкость. В западной части города было только кладбище с прудом, несколько домов и хлевов, и, что особенно приятно – там обычно нет ночного патруля. Эти ребята, хоть и с ног до головы в железе, но кладбищ боятся как огня. Пройдя через задымленную, кипящую залу, где в это время здоровяк трактирщик на пару с каким-то увальнем подкидывали до потолка захмелевшего конюха, юноша вышел из таверны и направился вдогонку за ушедшим солнцем. Проскользнув мимо двух чурбанов в касках и кольчугах и, пройдя еще немного, он уткнулся в невысокий каменный забор и, перелезши через него, очутился на кладбище. Здесь можно быть уверенным, что тебя никто не найдет, никто не станет мешать, никто не нарушит течение твоих мыслей. Скуума – вот то, что поможет ему сейчас. Сделал глоток… Так легко и приятно… Еще один… Чертовски хорошо… И еще один… Мир кружится... Мраморные плиты, обитые плющом, качаются в разные стороны; промерзшие травинки растут ввысь до самого неба, где Леди и Любовник танцуют в безумном танце, искрясь и полыхая огнем своих звезд, а Подмастерье смущенно смотрит на них, в то время как Вор кладет себе в карман его светила. Парень заливается смехом. Этот мир такой красивый, когда в тебе плавает лунный сахар! Он такой странный, такой по-детски наивный и неиспорченный. Таким он должен быть, но Кто-то, сидящий наверху, все перепутал. Его тошнит. Держась обеими руками за живот, он пытается отползти с того места, где только что выблевал добрую половину выпитого наркотического зелья вместе с нехитрым ужином. Вместе с некоторым протрезвлением приходит осознание действительности. И ему уже не смешно. Он плачет. Как быстро смех сменяется слезами! Как быстро безумие лунного сахара овладевает мыслями! - Месяц я не нахожу себе покоя! Зачем только я приехал, в этот чертов городишко?! - Ты приехал не зря. Ты полюбил Её. Только за это, ты должен быть благодарен богам… - Благодарен?! Я умираю, меня все презирают, трактирщик грозится выкинуть меня, если я не верну долг! Та, которую я люблю, предала меня и велела своим охранникам побить меня! Я всю ночь лежал, не шевелясь, в придорожной мерзлой грязи, избитый, обманутый любимой! За это я должен быть благодарен?! - Ты прекрасно знаешь, что это не она, а ее отец приказал побить тебя. В тебе говорит ярость, успокойся, выкинь бутылочку, и, по милости богов, живи нормальной жизнью… - Заткнись! Я ненавижу тебя, ненавижу Её, этого чертового богача, что является, по милости богов, отцом Ей! Да чтобы этот мир утонул в пучине, по милости богов, вместе с этим грязным городом, вместе с Ней и со мной! - Успокойся! Работай и живи дальше – ведь тебе так нравится этот тихий город. Ты же умен - заработаешь денег. И в один прекрасный день придешь к своей Любимой и будешь с Ней навсегда! - Ха! Не быть этому! Никогда не быть! - Ты так говоришь из-за обиды. Отоспись и иди утром на работу. У старого книжника, небось, полно её для тебя. Жизнь прекрасна! - Прекрасна! Прекрасна? Жизнь - прекрасна?! Жизнь – ничто, пылинка во времени! И я ничто! И ты – лишь часть меня, которая всю мою жизнь говорит мне, что и как делать! Ты – ничто! Я утоплюсь в пруду, и ты пойдешь на дно вместе со мной! Ха-ха! И кто из нас прав? – Я!! Потому что Я - сильнее! - Сильный не всегда прав, пойми это. Убив меня, ты убьешь и себя. Ты должен жить! Мы должны жить, чтобы вместе добиться Её Любви! Чтобы прекратить безумие и воссоединиться. - Умри!... Холодная вода так освежает! Она смывает всё. Ты становишься таким чистым. Душа становится чистой. Чистой от лунного сахара – смертельного подарка богов. До тех пор, пока холод не пронзит твоё тело как кинжал, вода тяжёлой каменной ртутью не заполнит твои легкие, и тысячи ледяных игл не вопьются в твою плоть, ты будешь радостно плавать, словно еще не родившийся младенец в утробе матери. Но все когда-нибудь заканчивается… *** Через неделю, после того, как кобыла местного конюха родила двух жеребят – черного и белого, на мелководье кладбищенского пруда нашли замерзший труп молодого человека. И сразу опознали. Это был болтливый, мечтательный парень, недавно приехавший в город, и работавший в книжном магазине, выполняя, попутно, всяческие поручения от других жителей Готвэй Гарден. Поначалу он всем нравился, но, после неясной истории с дочерью местного богача (по этому поводу ходило множество сплетен, но вряд ли кто-то точно мог сказать, что произошло на самом деле), он стал скрытным, мрачным, неразговорчивым, перестал работать и платить за занятую им в «Клыке» комнату (первым поднял шум за три дня до того, как нашли утопленника, именно трактирщик, заявивший о том, что его постоялец исчез, не заплатив за проживание). В руках утопленника нашли горлышко от какой-то бутылочки («Напился и бухнулся в пруд» - скорый вердикт горожан). На похоронах было немного народу: ругающийся по поводу глупых утопленников, новеньких лопат и твердой, тяжелой от мороза земли, гробовщик, старый книжник, который беспрестанно всхлипывал и покачивал головой, несколько жителей, пришедших посмотреть на столь безрадостное событие, несмотря на сильный мороз, и фигурка в черном, с двумя телохранителями позади. С последним усилием гробовщика, вскинувшего горсть земли на могилку, все разошлись. Только фигура в черном, стояла на берегу пруда, словно в забытьи. - «Госпожа. Холодно. Ваш отец вряд ли будет рад, если его единственная дочь простудится» – охранник взял под руку девушку и та, как беспомощная кукла, пошла с ним по припорошенной снегом тропинке. Его товарищ тщетно пытался заслонить барышню от жестокого северного ветра, дувшего в лицо, и ругал глупых утопленников, из-за которых приличные люди мерзнут, вместо того, чтобы сидеть дома у теплого камина. Пруд, покрытый тонкой корочкой льда, блестел и искрился на неярком утреннем солнце, словно ухмыляясь над маленькой, свежей могилкой и закутанной в черную шаль девушкой: уж он то, знал наверняка – когда-нибудь, а может быть совсем скоро, и она почувствует холод его мутной воды.

Ну, не такой уж и корявый и не такой уж ахтунг Меня лично он и таким устраивает Да, знаю, тридэмаксом можно сделать намного лучше, но его слишком долго изучать, а времени и желания как всегда не было))) Может, студио 4 д (или как там его) установлю. Когда-нибудь.

А вот бензин ему опрометчиво дали в руки И тебя с новым годом))))

5) Один на два мира Улицы ночного Морнхолда дышали настороженностью и пылью древности. Причем древность была нездешняя, и именно ее ощущал в первую очередь полуночный путник, наглухо задрапированный в балахон. Уже третий встреченный путником патруль, завидев такую неприметную примечательность, еще издали замедлял шаг, но обнаруживая эбонитовый гладий на поясе желающего сохранять инкогнито, стражи порядка без расспросов давали дорогу. Шутка сказать – столичная штучка, один из каркаса ланисты Хар-Гр’она. Что вы говорите? А вдруг меч похищен, а под плащом – тать и душегуб Свин Третий-Локоть? Гггг. Так вы, того, подите, похитьте, у них-то, чертей манежных, ежели жисть немила. Выступление на Плазе, выступления в богатых поместьях, деньги, слава, женщины – на неделю царственный Морнхолд принадлежал сиродиильским гладиаторам. Говорят, САМА интересовалась возможностью боя Ее Руки с лучшим воспитанником Одноглазого Хара, ну этим, рогатым… Обмениваясь вполголоса мнениями, патруль продолжал свой обход, оставляя позади того самого, рогатого. Лучшего своего гладиатора Хар-Гр’он, тогда еще носивший с гордостью и оба глаза, и прозвище Байстрюк, нашел на помосте Коррольского цирка. Там уже вторую неделю показывали «Укрощение Мехруна», и с немалым успехом. Скучающий юный ланиста раздвинул ножнами беснующуюся толпу и ахнул. Совсем еще маленький дремора в тяжеленных доспехах лихо скакал и не менее лихо падал, сраженный пафосным драконом. Денег с последнего выступления Хару едва хватило на выкуп за маркиназа, причем потратить пришлось не только свою плату… Именно от нового господина маленький дремора получил имя «Мента», которое ему понравилось больше, чем цирковые «Слышь ты, рогатый!» и «Ааааааа!!! Дремора!!». И именно от него исчадие Забвения получило оружие. Вопреки всему каркасу, надо сказать. Мента Маркиназ стряхнул воспоминания, поднял голову и сориентировался по шпилю Храма. Совсем немного еще. Если бы не накатывающая вместе с голосами тошнота, уже был бы на месте. В фундаменте многих домов лежали странные камни, пытавшиеся с ним говорить. Мента знал историю Старого Морнхолда, знал и о том, почему популярность манежного дреморы тут пониже, чем в иных городах, и потому недоумевал, зачем было отстраивать разрушенный город на камнях из ненавистного Забвения. Каждый следующий шаг давался дреморе все тяжелее, и контракт на увеселительный боевой танец потихоньку превращался в тяжелейшее испытание. Похоже, что роскошный дом – цель его ночного похода – почти целиком состоял из осколков даэдрических врат, хотя и не отличался отделкой от соседних поместий. Когда до ограды оставалось уже всего-ничего, Мента окончательно принял решение провалить ночной заказ, еще час назад казавшийся странным лишь благодаря неприлично высокой цене. Но оторвать взгляд от жуткого и манящего дома дремора так и не успел. Удар, способный расколоть череп даже зивилаю, хвала капюшону, пришелся вскользь, но левая рука мгновенно онемела. Дремора укатился вправо, выпрыгнул в стойку, поводя острием эбонитовой смерти, и попытался сходу оценить соперника. Тяжелая броня, скрытая под массивным плащом опознанию не поддается. Точно не даэдрик, а вот булава ревет страшным предсмертным воплем младшего даэдры. Вроде несложно, но от голосов просто подламываются ноги. Шажок. Отскок. Полуоборот. Одолеть немочь, оглохнуть. «Удар Акатоша», теперь «орочья милость». Не слышать-оглохнуть-отстраниться-от-голосов. Еще раз «орочья милость». Уклон. Отскок. Прыжок – и… «Вторая улыбка». Страшный режущий прием, рассекающий горло над кадыком прошел через силу. Только в бою с булавником «улыбку» можно провернуть без подготовки. А в таком состоянии рассудка пожалуй не стоило бы и с булавником пробовать. Мента непроизвольно отполз подальше от дома, насколько позволяла ширина улицы, и прилег, глядя в небо. Голоса ревели еще громче, быть может, даже громче, чем возле особняка, но уже не выворачивали наизнанку. Скорее они стали похожи на грай цирковых трибун. На ликование тысячеглавого зверя, стравившего бойцов и вдыхающего аромат крови. Маркиназ вскочил, затравленно озираясь. Никого, даже патруля. Никаких людей. Только Массер и Секунда. И могучее небо. С легким багровым оттенком. Под утро распростертое тело нашла служанка. На вопли сбежалась стража. Очень скоро труп опознали. А к полудню в результате досмотра личных вещей выяснилось, что уважаемый всеми воин, член Гильдии Бойцов, злодейски убитый у собственного дома, состоит в секте «Мифический рассвет». К вечеру в управу королевской стражи пожаловали иерархи Храма, и крикливую служанку (а вместе с ней и жителей квартала) вежливо попросили держать слухи «по этому делу» при себе. А пока по предрассветному Морнхолду шел с непокрытой головой седой дремора. Редкие водоносы и запоздалые девицы шарахались в стороны, не зная, что перед ними первый – а возможно и единственный – гладиатор, выступающий сразу для двух миров.

4)Найденный путь Накрас сидел в углу пещеры и водил остриём клинка по полу. Нельзя точно сказать, о чём он думал, и думал ли вообще. Рядом с ним, в кромешной тьме, на камне лежали изломанные кости скампа, а рядом бутыли с кровью растерзанного даэдры. Часа через полтора Накрас встал и подошёл к останкам. «Интересно, получится ли на этот раз?» - подумал он, хотя знал, что шансов почти нет. И всё же взял одну из бутылей и приступил к ритуалу. Ещё через час Накрас вышел из пещеры. Шёл дождь, привычный для жителей Горького берега, где-то вдалеке кричал скальный наездник. Накрас совершенно не знал, что ему делать. Каждый раз он проводит всевозможные манипуляции с кровью даэдра и не получает никаких результатов. Эбонитовый клинок так и не обретает даэдрических свойств. Это угнетало Накраса, но бросать попытки он не собирался: тогда бы его жизнь совсем потеряла смысл. «Эта скука невыносима... охотиться нет смысла, пока я не придумаю новый способ или не проголодаюсь, а просто так невесело. Путешествовать – так везде одно и то же, на мой взгляд.» В отчаянии Накрас посмотрел в сторону Гнаар Мока. «Если не займусь хоть чем-то, то сойду с ума.» Он направился к городу. *** Гнаар Мок встретил Накраса тишиной. Почти всё население небольшой рыбацкой деревушки было в море, только какой-то хаджит сидел на мостике и пил мацт. Вскоре и он ушёл, оставив странника одного. Накрас редко приходил в города, разве что когда требовались услуги кузнеца. Ничего больше от людей ему не было нужно. Он охотился на низших даэдра и ел их сырую плоть, за счёт чего выживал, а их кровь использовал для попыток создать даэдрическое оружие. Накрас считал, что это приведёт его к чему-то важному, поэтому это и было его единственной целью. «Эбонитовое оружие становится даэдрическим, сохранив в себе страдания даэдра, убитых при ритуале. Это и обрывочные знания о ритуале – всё, что мне известно. Сотни убитых скампов и ужасов клана – и ничего в итоге. Да, это подавляет... но больше мне делать нечего, надо понять правильный ход превращения...» Тут Накраса окликнули. - Эй, ты! Повернись! – это был стражник. Накрас неохотно повернулся. -Да, это ты! Путешественник, убивший несколько магов в разных частях Вварденфелла! Теперь тебе не уйти, хоть ты, похоже, и силён. Подмога! Быстрее! Накрас достал клинок. «Похоже, меня заметили, когда я собирал информацию... Но это же было так давно, когда я только начал узнавать о ритуале, а они ещё помнят... Ничего, в этом захолустье меня точно не поймают.» На крики стражника подоспело ещё четыре человека. Начался бой. *** Дождь закончился. Накрас стоял среди пяти изуродованных тел и тяжело дышал. Его обычно скучающие глаза теперь светились безумием. - Да... секрет ритуала, что я так долго пытался разгадать... теперь он неважен... ведь я понял, зачем я это делал! Эбонит впитывает нечеловеческую боль низших даэдра, превращаясь в даэдрическое оружие; подобно нему я заключу в себе мучения людей и стану чем-то более высоким, чем человек! Теперь я наконец-то нашёл свой путь! Накрас ещё раз окинул взглядом трупы, затем посмотрел на поместье, что стояло неподалёку. Он направился туда. В тот день Гнаар Мока не стало.

3)Я. БОМ. БОМ. БОМ. Что это за звук? Кто издаёт его? Заткнись! Заткнись сейчас же! Я гляжу на ту железную штуку, что держу в руке. Это она, она издаёт этот звук! Заткнись! БОМ. Нет, она специально! Издевается надо мной! Прекрати! Прекрати, я сказал! БОМ. Тебе что от меня нужно? Ты снова и снова говоришь «БОМ», хотя понимаешь, не можешь не понимать, что я ненавижу этот звук! Тебе что-то нужно, да? Что тебе нужно? БОМ. Ах ты зараза! Вот тебе! Полежи как вот там, может, утихомиришься! БОМ. Ты опять? Вот, всё. И чтоб так тихо было всегда! Кто я? Где я? И что это за тени? Они то и дело появляются, то тут, то там. Порою я вижу, как они скрываются в самом конце... конце этого... как его... вокруг камень — понятия не имею, что это такое, но это зовётся камнем. Почему камнем? Почему не зелтопяткой? Решено! Отныне камень — зелтопятка! И ты... ты сидишь у меня на голове и паразитируешь... Кто ты? Ты плотно облегаешь мою голову, и я не могу тебя снять! Знаю! Знаю! Надо отрубить себе голову! Тогда я избавлюсь от тебя! Но... чем тогда я буду смотреть? Это ты, зараза, ты все подстроил и просчитал! Думаешь, мне не удастся перехитрить тебя? Нет, я избавлюсь от тебя, рано или поздно избавлюсь! И снова стану... кем? Я могучий воин! Я самый сильный! Идти плохо. На мне эти... шишковетки, да! Они тяжелые, но их нельзя снимать... Почему... Почему нельзя? Возьму и сниму! А, это ты! Ну что, опять будешь делать «БОМ»? Да? Что лежишь молчишь? Уже не хочется? Что ж, возьму тебя, но ещё один «БОМ» -- и тебе не повздоровится! Что? Кто здесь? Кто-то топает! Да как он посмел привести с собой шум! Замолчи, замолчи! Надо найти тебя и заставить замолчать! А... вот и ты! Что ты там говоришь? «Извините... я спасался от этих дикарей Эрабенинсумов... вы не знаете, здесь есть нежить?» Какая нежить? Это ты обо мне так? Ах ты... А ты.. снова «БОМ»? Нет? А что? «ЧПОК»? ЧПОК. ЧПОК. А мне нравится! ЧПОК. ЧПОК. ЧПОК. БОМ. Опять? А где он? Он внизу? Что он там делает? И... вроде он был больше... И чем-то заляпал пол! Чем-то липким, красным... Тьфу! Но хоть не топает. Хоть один послушался! Опять? Опять это топ-топ? Да сколько же можно! Ты, наверное, встал и решил продолжить? Ну я тебя сейчас! Нет... это не ты... ты вроде был посветлее... «Кто ты и что ты здесь делаешь?». Я... кто я? Неважно! Мне понравился «ЧПОК». Давай снова! ФЬЮИТЬ. Это не «ЧПОК»! Ты... где ты? Сзади! Что ты там делаешь? И это жёлтое, длинное у тебя в руке... что это? Что? Нет! НЕТ! Да как ты смеешь касаться меня этим?! И... это... больно! Больно? Аифроагк лучше звучит! Не больно, а аифроагк! Что это? Почему вокруг всё темнеет? Нет, я не хочу уходить! Я важен для этого мира! Я важен для того, кто сделал это, кто убил меня! Он не сможет жить без меня, в его жизни уже не будет смысла! Я знаю это, знаю точно! Я...

Селедка - мой любимый рисунок Денстагмер: ну, до шыдевра тут далеко, ловкость рук в основном... На просвет: а без разницы, главное, чтобы красиво было Джимини Джиликерс: мне надо Люблю пятерки

2) Забой «Никогда не скажешь, где конец твоей удаче. Моя вот, например, вся вышла четвертого дня месяца Заката этого года. Да еще и вышла-то так глупо, что вместо отчаяния меня смех берет. Хотя, это, скорее всего от флина: чего-чего, а этого добра у меня до конца жизни теперь хватит. Благо, и он не за горами, если только я не приучу свой желудок камни переваривать. Или кирку сожрать? Еда, достойная Герцога, чтоб ему подавиться. Надеюсь, если этот забой откопают все-таки, мой дневник в официальный отчет о случившемся подошьют – хоть какое-то утешение (следует три десятка бранных слов в адрес имперской администрации, Великого Дома Хлаалу и лично Герцога Ведама Дрена)». Да, ладно, не обижайтесь, вы-то, небось, и не такое терпеть привыкли от тех, кто побогаче вас, а я сейчас богаче всего острова: дрыхну и то на миллионах. Не сомневайтесь, проверил лично, и не раз, когда искал что-нибудь съестное в этих ящиках. Представьте себе: ничего не нашел, только рубины и эбонит, эбонит и рубины. И семь бутылок флина у меня в ранце, чтобы запить все это пиршество. Роскошный обед, правда? Ладно, я тут подумал, что вам захочется знать причину обвала, так вот, я - причина. Я и Ллелам. Мы решили скоротать здесь часок за выпивкой, а когда он решил топать назад, то налетел на опорную балку, представляете, какой кретин? Впрочем, меньший, чем тот, кто ее ставил, а иначе с чего бы она сразу рухнула? Самое обидное, что из кучи камней теперь даже сапог не торчит, а жаль – думаю, они бы неплохо пошли под стаканчик-другой. Два дня уже прошло, а я даже звуков раскопок не слышу. Хреново дело». Данмер вдруг прекращает писать и резко вскакивает на ноги, напряженно вглядываясь в полумрак, сгущающийся в глубине пещеры. Затем глубоко вздыхает и снова принимается за записи: «Вообще, ребята, вам очень повезло, что я обнаружил здесь эту конторскую книгу с бутылкой чернил и два десятка факелов, а то сидели бы вы потом, как олухи, не зная, что случилось. Писать, правда, пальцем приходится, но это ничего, руки пачкать мне не впервой. А то ведь, если совсем ничего не делать, то и с ума сойти можно. Впрочем, судя по тому, что я только что слышал, мне и вся эта писанина не поможет. Вы только себе представьте, почудилось, что в углу забоя хихикнул кто-то. Слабенько так, будто и не звук, а отражение его. Ладненько, хватит с меня на сегодня, буду беречь факелы, да и вздремнуть бы надо. Я теперь, пожалуй, за всю предыдущую жизнь высплюсь». Аккуратным движением шахтер плотно закупоривает бутылку чернил, затем делает несколько глотков флина и гасит факел. Несколько минут спустя слышно лишь его размеренное дыхание, несколько раз отраженное стенами пещеры. *** «Вот ведь дьявольщина какая! Стоило мне избавиться от докуки наяву, я имею в виду всех вас, дражайшие начальнички, так теперь во сне всякая погань мерещится. Будто бы приходила ко мне ночью какая-то баба и за рукав тянула, идем мол. Но только я не пошел никуда. Честно говоря, я чуть со страху не обделался – очень уж она страшная была. Нет, на лицо-то ничего, но сама по себе… странная. Нездешняя вся какая-то. И пришла не откуда-нибудь, а оттуда, где я намедни хихиканье слышал. Раньше я о такой дряни только в книжках читал, а теперь – нате вам, пожалуйста. Шигорат, что ли до меня добирается или флин шутки шутит? Ох, надеюсь, с пьяных глаз все это, а то безумным помирать никак не хочется. Кто в безумстве помрет, тому век в его царстве провести». Снова хихиканье. Только на этот раз оно слышно куда громче и отчетливее, будто бы за прошедшую ночь набралось сил. Данмер хватает факел и вытягивает руку с ним в направлении звука, однако рука вместе с факелом трясется так, что в пляске теней и света разглядеть ничего невозможно. Встать он при этом и не пытается. Так проходит около пятнадцати секунд, после чего шахтер зубами выдергивает пробку у бутылки с флином и выпивает ее досуха. Он тут же впадает в совершенно бессознательное состояние и оседает на камни. Факел тухнет сам. *** «Ох, пресвятой Вивек, не дай никому то же самое во сне видеть, что и мне. Снова она ко мне приходила, и за рукав тянула, да еще приговаривала, мол, пойдем, Рален, ждут тебя там. А кому меня там ждать? Все мои живы-живехоньки. Я ей так и сказал, а она смеется и все за рукав тянет. Хотел я за кирку схватиться да стукнуть ее, но тут она сама чего-то нахмурилась, да прочь пошла. Прямо в стенку вошла. Совсем видать, плохи мои дела, коль такое чудится. Есть-то как хочется, кто бы знал. Я уж куртку свою сжевал всю, одним флином и жив. С голодухи, правда, напиваюсь теперь, чуть ли не с полглотка, ну да я ж говорил, что чем-чем, а выпивкой я обеспечен». Внезапно факел гаснет. В темноте слышна жалобная ругань Ралена и звон упавшей с ящика, служащего ему письменным столом, бутылки флина. Затем данмеру удается снова разжечь факел, однако смотрит он на него нахмурившись. «Да, дела-то еще хуже, чем я думал – тут воздух начинает кончаться, так что, похоже, я еще раньше помру, чем мне следует. Что ж я натворил-то такого в жизни, что мне наказание такое?» Смех в темном углу. Данмер вскакивает и что-то кричит изо всех сил, что – разобрать невозможно и изо всех сил швыряет склянку чернил в то место, откуда доносятся звуки. Затем падает. Факел продолжает гореть еще несколько часов, после чего гаснет. *** - Ну и вонища тут, а? – светловолосый норд, наморщив нос, осторожно входит в забой, - Вот дрянь, тут у нас, кажется покойник, парни! Позовите целителя, ему видней, конечно, хотя тут выжить бы и крыса не сумела. Норд взваливает тело Ралена на плечо, потом замечает исписанную каракулями книгу и берет ее освободившейся левой рукой, после чего вперевалку выходит наружу, давя ногами осколки от разбившейся банки чернил. Прямо в том месте стены забоя, куда угодила чернильница, пробита дыра. При свете факелов, которые держат стоящие с той стороны люди видно, что толщина пещерного свода там составляет четыре дюйма.

1) Искатели артефактов Вьюга за окном гуляла такая, что многие посетители трактира «Мохнатый Гуар» про себя тихо думали, как же окна, изрисованные разнообразными узорами изморози, не влетели вовнутрь под натиском ветра. Снежные вихри носились по двору, трепали матерчатую вывеску и превращали в снеговиков бедняг, вынужденных в такую погоду оказаться на улице. Свинцовые небеса же взирали на это со свойственным им, свинцовым небесам, глубоким чувством аутизма. Дубовая дверь трактира, оббитая по краям узорчатыми бронзовыми пластинками, со скрипом отворилась, впустив помимо двух новых посетителей, целый залп холода, столь пронзительного, что многие маги, предпочитающие морозные заклинания школы Разрушения, покрылись бы инеем от зависти. Здоровенный детина-норд пропустил вперед миниатюрную и одетую явно не по погоде данмерку, после чего с огромным трудом захлопнул дверь, которой явно понравилось мстить любителям ею хлопать особой, морозной местью. На гостей немедля уставились где-то пятнадцать пар глаз, недовольных внезапной закалкой организма своих обладателей. На это темная эльфийка виновато, но очень мило улыбнулась, а норд, смущенно шморгнув носом, потупился и стянул с себя засыпанную снегом шапку. Весело полыхающая печь быстро восстановила температуру в зале, а вместе с нею оттаяли и взгляды посетителей. Шумная компания из четырех человек – вернее, внушительного орка, надменного альтмера в красной мантии и с посохом, гибкой босмерки, вооруженной хитиновым луком и имперца в дорогом костюме принялась дружно привлекать к себе внимание. Новоприбывшие в свою очередь обратили внимание на них, и на физиономиях обоих появились довольные улыбки. Некоторое время ушло на расцеловывания, объятия, пожимание конечностей и прочие атрибуты встречи старых друзей. - Сколько лет, сколько зим! – сказал имперец, возвращаясь к поглощению сочной бараньей ножки. - Три месяца, - фыркнул альтмер, после чего несколько раз кашлянул. - Рестиль, нездоровится? – заботливо поинтересовалась данмерка, коснувшись краешка мантии высокого эльфа. На щеках альтмера появился смущенный румянец, с головой выдавший чувства эльфа. Ни для кого не было секретом, что эта парочка друг без друга не может и расстается всегда крайне неохотно. - Это все холод, - сердитым голосом пробормотал Рестиль, смотря на лампу, горящую под потолком, мутными глазами. - Ничего, вечером я тебя согрею, - томным голосом пообещала данмерка, прижавшись к боку альтмера. Босмерка шумно вздохнула: - Так, ну, раз мы собрались раньше вас, вы и будете первыми делиться новостями. - Райлег, ты говори, я сейчас занята! – выдала темная эльфийка. Рестиль согласно кивнул. Райлег, тот самый норд, почесал свою белобрысую шевелюру. - Да что тут рассказывать, - сказал он, - как мы и собирались, отправились в Балмору. Там навестили Ранис Атрис. Она долго ругалась на Таниру, обозвала ее смазливой дурищей, пометом квама и позором Азуры, а потом сказала, где искать этот треклятый посох. - Ну и как, вы его нашли? – спросила босмерка. Глаза ее заблестели. - Да, нашли? – поддержал ее орк, и тут же влил в себя целую пинту недешевого «Киродиильского бренди». - Нашли, Мьени, нашли, - обращаясь к лесной эльфийке сказал норд. – Его держал у себя чокнутый ученый на побережье Шегорада. Он обитал в двемерской башне с каким-то там безумным названием. - Итак, - сказал имперец, - теперь у нас есть все компоненты, необходимые, чтоб совершить обряд призыва. Посох Хэппуса, меч Анатос, который любезно добыл я, кристалл Ташана, который отыскала-таки в Скайриме Мьени, и Чепец Падишаха, который отыскали в Даггерфолле Багрук и Рестиль. Ну что, приступим? - Погоди, Кловиус, - сказал Рестиль. – Не надо спешить. Обряд должен быть выполнен ровно в полночь, иначе последствия могут быть ужасны! - Ути мой уумненький, - проворковала Танира, еще крепче стискивая Рестиля. Тот снова закашлялся, после чего, удивленно глянув на данмерку, спросил: - Во имя девятерых, как ты умудряешься не простудиться, разгуливая в таком виде на морозе? Альтмер подразумевал тонкие рубашку и брюки, легкие туфли и шелковый плащ темной эльфийки, которые смотрелись в снежном буран попросту нелепо (зато теперь, когда они промокли и прилипли к телу девушки, Рестиль в полной мере наслаждался ее обществом и видом). Танира хитро улыбнулась: - Секрет. Древний данмерский. - Она потратила 300 дрейков на зелья защиты от холода, - отозвался мрачным тоном Райлег. - Сколько там до полуночи? – нервно уточнил Кловис. - Минут десять, - нехотя отлепляя от себя Таниру сказал Рестиль. – Доставайте ингредиенты. Тотчас на столе образовалась небольшая кучка ценных артефактов. Альтмер выудил из своей мантии кусочек мела и нарисовал вокруг артефактов замысловатый узор. - Инусом и Осинусом, Ангенсом и Отангенсом, силами Ютона и Оренца призываю тебя, о диво, дивом рожденное! – нараспев произнес альтмер, и узор вспыхнул призрачным голубым светом. Окружающая компания, зная возможные (взрывоопасные) последствия колдовства альтмера отодвинулись, зато остальные посетители «Мохнатого Гуара» наоборот начали стягиваться поближе. - Силами Ветра и Пламени, Выпивки и Закуски, Елки и Игрушек, призываю Тебя, Принц Подарков, Повелитель Хорошего Поведения, Слушающий Стишки и Песенки, Ходящий в Алом с Белым, носитель Ледяного Посоха и Пылающего Носа! Явись пред нами, Дедум Хладиус! Пылающее кольцо появилось над кучкой артефактов, вспыхнуло, разрослось, закрутилось в безумном хороводе искорок... И оттуда вылетели... Три пары оленей, сани и старик в алой мантии с белым мехом, ледяным посохом и малость отмороженной девицей в синей шубе. - Хо, хо, хо! – сказал он, после того как сани разнесли в щепки полтрактира. – Кто вызвал меня, Повелителя Подарков! - Мы! Мы! – радостно запищал Кловиус. Остальные дружно закивали. - Хо, хо, хо! – снова рассмеялся Повелитель Подарков. – Да будет так! Он ударил посохом, взмахнул рукой и... Дальше некоторое время царила тишина. Ну, почти тишина, потому как Танира и Рестиль уж больно громко целовались. Кловиус удивленно смотрел на коллекционную ценность – двемерскую музыкальную шкатулку, о которой всегда мечтал. Райлег зачарованно любовался новой шубой из шкуры Великого Волка. Мьени зачарованно вертела в руках новенький золотистый лук, от которого так и перло мощной магией. А Багрук придирчиво оглядывал самый настоящий зуб дракона. Подобным занимались и все прочие, кто очутился в зале в тот момент. Да и не только в зале – весь Тамриэль ошалело рассматривал чудесные, взявшиеся изниоткуда, вещицы, о которых каждый давно мечтал. Вот так, впервые за всю историю Нирна, пришествие Принца Даэдра прошло исключительно в позитивном ключе.

Проект сдан, подача осталась + нечто на новогоднюю тематику

Товарищи писатели, в этот чудесный зимний день, от первого января 2009 года я призываю вас вынуть лица из новогодних салатов, выползти из-под столов, потому что.... потому что начинается всефуллрестовский конкурс прозы №3! Скажем хриплое "Ура!", товарищи писатели! Итак, теперь по существу. Направление: Проза Специфика: TES Тема: фанфик. То есть просто фанфик, любого жанра и направления, с любым сюжетом и абсолютно любой тематикой. На ваш вкус. Требования к произведениям: 1) Произведение должно соответствовать перечисленному выше (теме и проч.). 2) Произведение должно вписываться в TES-lore. Скажем отсебятине "нет!" 3) Оно должно быть написано грамотно. 4) Оно должно иметь размер не меньше 1-ого вордовского листа 12 кеглем и не больше 3-х таковых (шрифтом Times New Roman). 5) У него должно быть название. Нормальное название, которое при голосовании не стыдно выставить 6) Произведение должно быть прислано в указанные сроки. 7) От одного автора принимается только одно произведение. 8) Произведение должно быть "свежим", т.е. написанным вот только что и еще не опубликованным (по крайней мере на Фуллресте). Присылать написанное мне посредством ЛС. Присланные произведения я буду просматривать на предмет соответствия всему вышеперечисленному. После того, как ваше произведение будет опубликовано в данной теме, нельзя будет его дописать, изменить или поправить! Впрочем, вы сможете его снять с конкурса, если будет такое желание. Если произведение пройдет проверку, я выложу его в данной теме на ознакомление читателей БЕЗ УКАЗАНИЯ НИКА АВТОРА. (с) Иннельда Сроки: Прием произведений начинается с 1-ого января и заканчивается 22 января. Вечером 22-ого января прием будет закончен, данная тема после размещения последнего присланного произведения - закрыта, а затем будет создана тема-опрос с голосованием. После голосования будут оглашены авторы всех произведений и в первую очередь, конечно, - победитель. Награды: - Размещения вашего произведения в разделе "Избранное" Академии Искусств. - Вам гарантированы респекты юзеров Фуллреста. - Также планируется специальная медалька. - В конце концов, вы просто сможете сделать себе подпись - "Победитель (такого-то) конкурса" - и ею гордиться! - Просто хороший повод попробовать свои силы. Голосовать в ЭТОЙ теме запрещается. Голоса, поданные здесь, не будут учитываться, посты будут стираться. Комментировать в ЭТОЙ теме запрещается. Посты будут стираться, постящим будет высказываться "Фи". (с) Иннельда Теперь о особенностях данного конкурса. Посовещавшись, было решено подключить к голосованию настоящее, живое жюри, члены которого будут набираться из добровольцев, состоящих в Академии Искусств. Пока состав жюри не полностью укомплектован, так что, дорогие Академики, подключаемся, еще не поздно В чем смысл данного нововведения: все авторы смогут гарантированно получить профессионаьную критику на свои произведения, от пяти (или уж как получится) достойных людей. От простых пользователей они критику тоже смогут получить, но тут уж как захочет сам пользователь (условия для выставления оценок будут упрощены), но нам-то нужны гарантии Так же этой мерой мы надеемся увеличить число голосующих. За сим, обьявляю конкурс прозы №3 открытым!

Ну чтож, как и планировалось, завтра (вернее уже сегодня) утром (не обессудьте, если это будет уже не утро ) обьявляю начало конкурса. Тема - фанфик. Надеюсь, на главной обьявление повесят

Спасибо))) Над лицом, скорее всего, еще работать буду, может, и в цвете сделаю))

Фея, в подарок благоверному ^_^ PS: с новым гадом, любимый Фулл)))))))))))))))

Да, что-то я торможу.... но прикрепить второе голосование чего-то не выходит((( Академики, подсобите

Я вообще за фанфик Но в принципе, свободная тема - тоже неплохо. Только если, все же, дать ей некоторые ограничения. ЗЫ: прикрепляю свободную тему к голосованию.

Участников-то, может, будет и море, а вот читающих и оценивающих - гораздо меньше. А то будет как в прошлый раз: народу тьма, критиков - с гулькин нос. Фанфик в этой ситуации отпадает, если мы хотим еще сильнее сократить читающую аудиторию. Вот полностью свободная тема - это да. Слаг: я испрааааавилааа! Просто у нас на андоране художник был такой, Стаг, и я теперь это... по привычке((( Пальцы, они сами((( ЗЫ: Если свободная тема, то давайте хотя бы жанр определим! А то действительно: пойди тука, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

Миледи Марфа не понимает, о каких поблажках идет речь если о том, чтобы дать писателям самим выберать фэндом - то тут я согласна со Слагом. Ну вот, представляю ситуацию: я читатель, читаю конкурсный фанфик, скажем, на "Наследников тьмы", раскрывающий, скажем, какую-то ситуацию в жизни какого-то героя. Смогу я его оценить по достоинству? Вряд ли. Т.к. ни мир, ни предшествующие события, ссылки на которых даются в фанфике, ни герой мне неизвестны. Так что либо задавать один-два фэндома, знакомых большинству, либо сносить тему "фанфик" нафик (о, стихи поперли))) и делать тему свободную.