Marfa

Вольный институт трогать определенно не надо. Если литераторы в основном действительно публикуют свои произведения в отдельных темах (и посему отделить тес и не тес достаточно легко), то вот как вы будете измываться над художниками, у которых всего в одном месте понамешано? Безжалостно резать? Да и смысл? В вольном у нас не так много тем, чтобы в них ацки запутаться и разделение только принесет головную боль, причем всем.

С одной стороны - почему бы и нет. Читателям будет удобнее, наверное. С другой: а если у человека в теме произведения и по тес и не по тес 0_о Делить тему на две или по процентному соотношению определять к какому разделу это отнести?

Селялина Марфу вполне устроит дата где-нибудь осенью

Улыбающаяся рыба... это мило!

Товарищи, человек просто в первый раз участвует в нашем муждособойчике, только что побывал на крупном межсайтовом мероприятии, и был полон надежд, что тут у нас нечто то же самое, только поменьше. Так что чувства nemezida я вобщем-то прекрасно понимаю

Каждый здесь развлекает себя как может. Кто-то моды делает, кто-то флудом занимается, мы вот конкурсами балуемся) Это не для того, что покрыть сайт бессметной славой (хотя, заметим, что на всеобщем конкурсе-то мы его ею покрыли), это больше для практики. Себя показать, других посмотреть. Чтобы писательское перо не застаивалось и т.д. Заметим, что и на всеобщем конкурсе активность голосовавших была не настолько потрясающей воображение, как нам всем бы хотелось. Но если у тебя появятся идеи, которые привлекут к Академии толпы желающих - все будут только счастливы

Зафлудим им "мысли" конкурсом!

Нет, это точно не "няффка", давай лучше остановимся на "мачо, полуголом, с наколками"

Фу, блин, все не слава Молоту... позор на мою седую голову((( Исправила.

Запамятовала, исправила

Прием работ закончен. Переходим к голосованию.

Такой мужчина по определению не может быть хорош до приличия Благодарю)))

Ты мне льстишь

Спасибо, спасибо)))))))

Сделала фотографии с качеством получше + то, как он выглядел сразу после запекания, тепленький, с пылу с жару ^_^

Наогир Ркат: тебе лично разрешаю голосовать без 20 Да, кстати, у нас получается авторское голосование обязательно?

Итак, с задержками, но завершился прием работ шестого конкурса прозы, и мы можем со спокойной душой перейти к голосованию. Список рассказов: 1. Кровь для мертвых богов 2. Торопыга 3. Круг почета 4. Они, не летают 5. Десять световых шагов 6. Вершители истории 7. Десятый шаг 8. Восхождение к Бездне Правила голосования: Вы должны скопировать приведенный выше список конкурсных произведений к себе в пост и напротив каждого произведения выставить оценку от 1 до 5 баллов целыми числами. Подробный отзыв писать не обязательно, но, если вас не затруднит, оставьте хотя бы краткий комментарий. Авторам будет приятно, что их труд оценивается не наобум. К голосованию допускается каждый, зарегистрированный на форуме не менее, чем пол месяца назад, и имеющий не менее 20 постов. Авторы голосуют за все произведения, кроме своего, отправляют отзывы с проставлением баллов организатору конкурса (мне), после чего организатор выкладывает их в теме голосования как анонимные. Выложены они будут все вместе в самом конце голосования. Сроки голосования Голосование закончится вечером 10 февраля (примерно в 23:00 по московскому времени). Затем по каждому произведению будет подсчитана оценка и оглашены итоги, названы имена авторов каждого произведения и определен победитель.

8. Восхождение к Бездне. У подножия Бен-Невис пурга не прекращается никогда . Можно было подумать, что белая ледовая мгла, накрывшая Запад, избрала это место своим обиталищем. А может быть из мрачных расселин «злой горы» она и выползла на свет Божий ? Мило бы этому нисколько не удивился. Мальчик поежился и тщательнее подоткнул полы шинели. Его наблюдательный пост– колокольню чудом сохранившейся церкви – вряд ли можно было назвать уютным местечком. Порывы яростного ветра забрасывали маленького дозорного сонмом крохотных колючих снежинок, все норовя побольнее хлестнуть по лицу. Мило только криво улыбался такому упорству стихии – ему превращение в сугроб было бы только на руку. Он сдвинул на лоб темные очки и прильнул к резиновому наглазнику оптического прицела. Никого и ничего. Только белесая хмарь на сколько хватает глаз. А хватало их не на много - в такой-то метели. Аккумулятор в плеере уже пару часов как сдох, и, чтобы совсем не умереть со скуки, Мило принялся разглядывать городок, ставший их последним, как он надеялся, пристанищем на пути к цели. Назвать Форт-Уильям городком можно было, конечно, только с большой натяжкой – обледенелые руины, наполовину затопленные, наполовину заваленные метровыми сугробами. Впрочем, сейчас вся Западная Европа представляла собой похожую картину: снег, камень, лед и бетон. Хладный, печальный погост несбывшихся надежд на лучшее будущее человечества. Вернее сказать, лучшее будущее западного мира. Что ни говори, а закат Европы выдался чрезвычайно холодным… - Эй, Мило, как у тебя там дела? – протрещал из динамика рации резкий голос командира экспедиции, едва слышимый за помехами. - Все в порядке, товарищ майор, никакого движения в моем секторе! - Отлично! Готовься сдать вахту Горану! Конец связи. – рация щелкнула и умолкла. Мило удовлетворенно шмыгнул носом. Живот уже начинало подводить, и он предвкушал, как в одиночку – совершенно заслуженно - приговорит полную жестянку бобового супа с мясом. Как-никак, восемь часов проторчать на ледяном ветру, неся неусыпный дозор – такое не каждый взрослый выдюжит. Сам Мило, в не полные шестнадцать лет, справлялся со своими обязанностями достойно. В экспедиции он формально числился снайпером и разведчиком, хотя до сих пор в разведку ходил всего пару раз, и не далее чем на полтора километра от конвоя, да и стрелять ему толком не доводилось. Так было вовсе не потому, что Мило не доверяли. Просто парень был чрезвычайно ценным кадром, и рисковать его чернявой головой командир без лишней надобности не желал. Что такого ценного может представлять из себя пятнадцатилетний отпрыск боснийского серба и обрусевшей польки? Ответ прост - Мило был экстрасенсом. Именно поэтому его, практически в приказном порядке, подключили к миссии «Абаддон», приписав к белградскому конвою. Именно поэтому он сейчас мерзнет здесь, в безвременно почившей Великобритании, а не радуется солнышку в теплых алтайских предгорьях. «Да, оказаться бы сейчас там…» - мечтательно думал Мило, вспоминая дом профессора Громова в маленьком закрытом городке. Десятка два улочек, утопающих в зелени садов, яркое солнце и синее небо, что отражается в хрустальной глади горных озер. В воздухе висит аромат цветов и поспевающих фруктов. Улыбающееся лицо профессора, заменившего Мило и отца и мать. Когда вся прибрежная часть Хорватии (в том числе и город Сплит, где жила семья мальчика) в течение суток погрузилась на дно Адриатики, именно Ипполит Громов буквально на руках вытащил ребенка из царящего вокруг хаоса. Именно Громов, спустя двенадцать лет, заново научил его ходить. Ох, и как же профессор противился зачислению приемного сына в «Абаддон»… Впрочем, по настоящему Мило еще ни разу не пожалел о своем вынужденном участии в экспедиции. Каких-то четыре года назад он был несчастным калекой, прикованным к инвалидному креслу, а теперь – ценный член отряда, с мнением которого, мало по малу, начал считаться даже невзлюбивший пацана поначалу майор ГРУ Сергей Апраксин. Да и не мог он не считаться, ведь, по большому счету, именно Мило направлял экспедицию на ее пути к неведомой цели. Мальчик удивительным образом предчувствовал опасности, подстерегающие в дороге: обвалы на горных дорогах, ненадежный лед , в считанные секунды налетающие бураны и ледяные смерчи. Яснее всего он видел опасности из плоти и крови. Да, Европа была мертва, но отнюдь не безжизненна: компании мародеров, сталкеров и прочих отщепенцев остервенело копошились на трупах мегаполисов, вычищая бетонные костяки от всего, что еще имело какую-то ценность. На одну такую банду конвой едва не напоролся при переправе через Ла-Манш – черт знает, что заставило этих падальщиков забраться так далеко на запад. Только предчувствие Мило спасло тогда их отряд от кровавой бойни. Бандиты, впрочем, не успокоились, и с маниакальным упорством продолжали преследовать конвой. Лишь три дня назад разведчики доложили, что им, судя по всему, удалось, наконец, оторваться от преследователей. Но даже присутствие в отряде экстрасенса не спасло экспедицию: из сорока пяти человек, покинувших Белград чуть больше трех недель назад, до Бен-Невис добрались лишь десять. Из восьми машин – только три: БТР и пара грузовиков. Два других конвоя – варшавский и братиславский – сгинули, видимо, даже не дойдя до Кале, обозначенном в планах миссии как точка сбора. Мило все чаще, с болезненно сжимающимся сердцем, думал об обратной дороге, и все тверже убеждался – ее попросту не будет. Не хватит у них сил проделать весь путь обратно. «А до обратного пути еще дожить надо» - угрюмо подумал он. Впереди оставался едва ли не самый сложный этап пути – восхождение на вершину Бен-Невис. Где-то там, за непроницаемой пеленой снежной мглы и ревущих черных ветров находится таинственный «Абаддон». Кто или что это такое Мило не знал, но, закрывая глаза, он ясно чувствовал поток непонятной, доселе никогда им невиданной энергии. Она не была ни злой ни доброй, но сияющей и необоримой. Иногда ему казалось, что он видит белый пылающий столб, стоящий там, на самой вершине. Эти видения были настолько реальны, что свет, исходящий от столба, в самом деле ослеплял Мило, и он сидел после по нескольку минут, морщась и прикладывая снег к горящим болью глазам. - Мило, эй, Мило! Это я, Горан! – люк в полу колокольни приоткрылся и в проеме показалась голова хорвата. – Околел тут уже, поди? Дуй давай к остальным, отогревайся. - Скажешь тоже, околел… - фыркнул Мило и, неудержавшись, громко чихнул. В импровизированном штабе, устроенном в подвале здания, которое, вероятно, некогда являлось школой, майор Апраксин держал военный совет. Командир экспедиции расхаживал взад-вперед, поставленным голосом доводя до сведения личного состава подробности предстоящей «операции». Остальные сидели полукругом у походной печи и слушали майора с величайшим вниманием. Мило тоже слушал, и тоже очень внимательно, а если какие-то слова Апраксина и не доходили в полной мере до его сознания – так оттого только, что за ушами мальчишки трещало от уминаемой им за обе щеки похлебки. - Итак, прежде всего напоминаю вам те детали экспедиции, которые были озвучены нам в процессе подготвки, стало быть, экспедиции и ее членов на полигоне в Смоленске, в Москве, а так же в процессе крайнего инструктажа в Белграде. Для освежения, стало быть, в памяти. Итак! – майор свирепо зыркнул на не вовремя зевнувшего Лешку-водилу. Тот крякнул и нервно заерзал на своем месте. – Ита-ак… - повторил майор. – Что нам было проинформировано… Майор заглянул в блокнотик и на минуту замолчал, сосредоточенно вчитываясь в собственноручно выведенные строчки. Почерк у майора был, выражаясь культурно, как у курицы лапой. - Гм… Так вот, целью экспедиции является выявление и нахождение не идентифицированного источника выбросов энергии, зафиксированных нашими - стало быть, российскими - спутниками непосредственно перед формированием данного (майор указал пальцем в потолок) облачного покрова над большей частью территории Западной Европы. Данный источник энергии получил кодовое название «Абаддон». В нашу задачу входит, так же, всестороннее изучение объекта, для которых целей в состав экспедиции и были включены десять ученых и все необходимое оборудование. Гм… - майор замялся, обводя взглядом собравшихся. – К сожалению, по независящим от нас причинам, девять из десяти ученых погибло в пути. Отдадим должное их памяти позже. Гм… А так же вышло из строя, пропало или было уничтожено практически все оборудование. Таким образом, данная часть миссии – то есть всестороннее изучение объекта – представляется мне на данный момент невыполнимой. Все молча взирали на майора. Даже Мило, на время забыв о еде, уставился на Апраксина затаив дыхание. Всем своим видом командир показывал, что собирается сказать нечто очень важное. - Вот это, – майор вытянул перед собой небольшой металлический тубус – запечатанные инструкции, выданные в Москве Самим. – Апраксин сделал многозначительную паузу. – Выданы на случай возникновения подобной ситуации, с разрешением вскрыть только по прибытии к этапу номер девять… - Простите, какому этапу? – подал голос единственный выживший ученый Збышко Важек. - Этапу номер девять! – отчеканил майор. – Согласно первоначальному плану наша экспедиция была разделена на десять этапов. Мы преодолели их с разной степенью успешности и подошли к девятому этапу. Вопросы есть? Свой собственный вопрос майор посчитал риторическим и потому, не дожидаясь ответа, продолжил: - Гражданским членам экспедиции и личному составу, за исключением старших офицеров, такие детали не разглашались – ухмыльнулся майор. - Десятый этап – непосредственно объект «Абаддон». По его выполнению наша экспедиция будет считаться успешно завершенной. Однако, как я уже сказал, успешно завершить десятый этап нам, по всей видимости, не удастся. Поэтому я вскрыл запечатанные инструкции. В них четко и ясно указано, что в случае провала первоначального плана, а так же в случае невозможности транспортировки объекта, либо в случае, если объект явно или косвенно представляется потенциально опасным, объект следует уничтожить, используя для этих целей любые доступные средства. – Апраксин замолчал и многозначительно обвел взглядом всех присутствующих. – Вопросы есть? - Так точно! Товарищ майор, как предполагается осуществлять подъем на высоту? Я имею в виду… - боец замялся. – Там ведь пурга, ветер. Не осилим по отвесу забираться. - Сержант Каримов, включите голову! – майор стукнул себя кулаком по лбу, очевидно демонстрируя принцип включения. – Конечно, не осилим! Поэтому никто по скале забираться на вершину не будет. Согласно имеющихся у нас данных, Бен-Невис имеет развитую сеть пещер. Один из входов этой, стало быть, сети пещер, располагается на высоте порядка ста двадцати – ста тридцати метрах над уровнем моря со стороны Форта Вильяма. Предполагается, что, проникнув в пещеры, мы сможем внутри горы, не подвергая личный состав угрозе со стороны ветра и пурги, добраться до вершины и, стало быть, до объекта. Еще вопросы? - Как предполагается уничтожить объект? – вялым голосом поинтересовался Збышко Важек. - Для этих целей у экспедиции имеются спецсредства. - Взрывчатка? - Я же сказал – «спецсредства». Спецсредства находятся в ведении старших офицеров, то есть в моем. – Апраксин усмехнулся. Полковник Неверов, руководивший экспедицией, утонул вместе с еще двадцатью людьми и двумя грузовиками во время переправы через Дунай. Принявший командование подполковник Грек погиб от шальной пули снайпера три дня спустя, когда конвою пришлось с боем прорываться сквозь кордон мародеров на улицах Вены. С того самого момента экспедицию вел он – майор Апраксин. И нельзя было сказать, чтобы он слишком тяготился этой ответственностью. - Еще вопросы есть? Мило? Ты куда уставился? Мальчик сидел не шевелясь, вмиг побледневший, вперившись невидящим взором в стену позади майора. Жестяная банка почти выпала из опустившихся рук и остатки бобовой похлебки стекали на пол. Спустя несколько мгновений он очнулся, вскочил с места и, схватив винтовку, кинулся прочь из подвала. «Враги!» - только и успел крикнуть он. - Отставить панику! – рявкнул Апраксин на загалдевших разом людей. Бойцы, на позиции! Профессор, сидеть тихо и не рыпаться! Мило тем временем птицей взлетел по лестнице на церковную колокольню. Проигнорировав перепуганного Горана он прильнул к прицелу и замер в неудобной позе, не обращая внимания на впившуюся в колени арматуру, тут и там вылезавшую из разбитого пола. Сперва в прицел была видна одна лишь серая пелена пурги, однако вскоре, в просветах между лавинами летящего снега, мелькнул один огонек ,второй, третий… Огни явно приближались. - Рацию дай, скорей! – не оборачиваясь крикнул он Горану. Хорват молча повиновался. Он хорошо знал, что в такие моменты мальцу лучше не перечить. – Майор! Это Мило! Наблюдаю автоколонну, движется в нашу сторон с юго-запада! Да, через Лох-Линни! Пять, нет, шесть машин! Будут здесь минут через двадцать, очень быстро идут! Горан со своим «драгуном» уже пристроился рядом с Мило. Конечно, два снайпера на одной позиции – это не совсем по правилам, но искать другую высоту было просто некогда. Внизу времени тоже зря не теряли. БТР перегородил проезд по единственной не заваленной улице, ведущей прямиком от церкви ко льду залива. Бойцы Апраксина быстро но без суеты размещались на позициях. Грузовики, от греха, перегнали подальше и укрыли в развалинах – если машины уничтожат, экспедиция будет обречена, вне зависимости от исхода боя. - Приготовиться! Огонь только по моей команде! – донесся из рации приказ Апраксина. Теперь уже и Горан, и все остальные видели, как шесть машин, напоминавших издали НАТОвские вездеходы, выстроились в ряд перед въездом в город. Мило наблюдал смутное движение и, как будто бы, даже различал отдельные силуэты. Пришельцы – он чувствовал – были настроены враждебно, но какой-то личной заинтересованности в смерти членов экспедиции не имели. Мальчик не чувствовал ненависти или просто ожесточенности в их мыслях. Просто деловая, холодная сосредоточенность. Они пришли не убивать. Они пришли ликвидировать цели, только и всего. - Вы незаконно пересекли государственную границу Великобритании! – разлетелся в воздухе рев громкоговорителя. Мило неплохо владел английским и в целом понимал, о чем ведется речь. – Немедленно сдайте оружие и отведите бронетехнику! В противном случае вы будете уничтожены! Повторяю! Немедленно… - Ага, границы, как же… - прошипел Горан, поудобнее устраиваясь. – Думают, мы совсем идиоты? - Ты знаешь английский? – удивленно покосился на него Мило. Пожилой вояка никак не походил на полиглота. - А то! Я-то последние десять лет в Харькове прожил, а он сейчас что твой Ливерпуль. – усмехнулся хорват. - А из Хорватии после наводнения уехал? – спросил Мило. - Ну да… А что? - Я тоже… - вздохнул мальчик. Два автомобиля «пограничников», как окрестил их про себя Мило, тем временем, с ревом сорвались с места, пролетели полсотни метров, отделявших их от берега и, лихо развернувшись, вновь замерли. Теперь Мило ясно видел, что это были «хаммеры». Пулеметы на крышах автомобилей настороженно поворачивались из стороны в сторону, будто принюхивающиеся псы. Солдаты противника начали быстро приближаться. - Всем позициям, огонь по готовности! – рявкнул Апраксин. В ту же секунду «драгун» Горана выплюнул первую порцию смерти и один из «пограничников» упал на лед. Заговорили пулеметы «хаммеров», обдав позицию снайперов горстью горячего свинца. Мило вжал голову в плечи и прижался к полу. Он первый раз участвовал в настоящем бою на правах полноценного бойца. Сказать, что ему было страшно – значит не сказать ничего. - Пацан, ты чего? Зацепило? – крикнул ему хорват, не отрываясь от прицела. - Нет, ничего… - буркнул Мило. – Сейчас. Он худо-бедно пристроился за куском отвалившегося невесть когда потолка с тем, чтобы не попасть под случайную пулю. Правда и обзор его здорово сократился. Вот в прицел его винтовки попал засевший в руинах пехотинец. Палец дрогнул на курке, но выстрела не последовало. Сердце готово было вырваться из груди, руки дрожали. «Соберись, тряпка!» - обругал он себя. – «Знал ведь, что придется! А теперь из-за тебя кто-нибудь из своих погибнет!» Он снова выцелил противника. «Давай, давай!» - пытаясь подавить приступ паники шепнул он себе. – «Сейчас!» Пехотинец дернулся и рухнул лицом в снег. Мило судорожно выдохнул воздух и крепко зажмурился. Он снова не выстрелил – постарался кто-то из своих. Мощный взрыв сотряс поле битвы. На месте где только что стоял, остервенело поливая противника свинцом, БТР взметнулся к небу огненный факел. Повалил густой, жирный дым. - Всем позициям, приготовиться к отходу! – голос Апраксина звучал удивительно спокойно, и это действовало обнадеживающе. – Отход по моей команде! К дыму от взорванного БТРа добавился дым от шашек. В течение нескольких секунд позиции оборонявшихся оказались полностью скрыты темно-серой завесой от рядов неумолимо наступавшего неприятеля. - Отходим, отходим! – прозвучал приказ. Мило и хорвату хватило восемнадцати секунд чтобы убраться с опостылевшей колокольни. Отряд упорно карабкался по почти отвесным, обледенелым уступам Бен-Невис. Семь человек, каждый из которых мог в любую секунду сорваться вниз, неотступно, с решимостью обреченных, двигались все выше и выше. Возвращаться было нельзя. Там, у подножия, в ставшей с приходом ночи почти черной мгле рыскал враг. Может быть «пограничники» уже лезут вслед за ними по склону? Впрочем это навряд ли, если они не самоубийцы. А вот грузовики уже наверняка обнаружили. И теперь для остатков белградского конвоя только один путь – наверх, в пустоту. Мило из последних сил цеплялся деревенеющими пальцами за ускользающую горную породу, когда чьи-то сильные руки схватили его за плечи и втащили на уступ. Хорват протянул юному экстрасенсу фляжку со спиртом, и он даже не поморщился, сделав два больших глотка. На уступе собралось пять человек, поджидали отставших. Наконец из-за края уступа показалась голова Збышко. Дрожащего профессора втянули на уступ, дали флягу. Профессор – не чета Мило – втянул пол фляги одним глотком, охнул, болезненно поморщился и опустился на снег. - Где еще один? – вслух спросил майор, тревожно вглядываясь в черноту под уступом. - Ммм, м! – промычал Важек, снова присосавшийся к фляге. – Он… И профессор помахал рукой вверх вниз, что, видимо, должно было символизировать падение. - Не закричал, чтобы не выдать. Герой! – закончил Збышко, и вылил в себя оставшееся содержимое фляжки. - Дай с-сюда… - процедил сквозь зубы запоздало спохватившийся майор, вырывая из рук профессора опустевший жестяной сосуд. – Вот паскуда… Так, значит, отсюда до пещер метров сорок, но склон теперь пойдет довольно пологий, доберемся без проблем. Или кто-то хочет заночевать прямо здесь? Ответом ему было гробовое молчание. До пещер добрались без приключений. Даже профессор ухитрился как-то доползти до черного зева в отвесной скале, и лишь оказавшись под каменными сводами, защищавшими и от снега и от ветра, повалился наземь и захрапел. Апраксин скомандовал отбой, сам оставшись на часах. Бойцы повалились, что называется, кто где стоял. Мило, едва помнящий себя от усталости, все же умудрился влезть в спальный мешок. Он свернулся калачиком, пытаясь согреть ладонями отмороженные ступни и моментально провалился в сон. Ему снилось, будто он опять сидит в инвалидном кресле. Обида, боль и неверие в собственные силы (откуда бы им вдруг взяться?) переполняют все его существо. Перед собой он видит лицо профессора Громова. Громов улыбается , немного грустно и в тоже время ободряюще. - Вставай, Мило! Я знаю, ты сможешь. Мило знал, что не сможет. Врачи восстановили позвоночник, перебитый упавшей балкой, но вернуть мальчику способность ходить так и не смогли. Ни один врач не брался помочь, называя ситуацию безнадежной. Никто не верил. Сам Мило не верил. Верил только Громов. - Вставай, Мило! Я верю, ты сможешь! И Мило встал. Неуверенно, с огромным усилием, задыхаясь от боли. - Вставай, Мило! Иди, иди ко мне. Давай, всего десять шажочков. Давай: раз… И Мило сделал первый шаг - первый шаг в своей жизни. - Давай: два… Второй шаг. Боль была нестерпимой, он плакал, даже не пытаясь сдерживать слезы. - Три… Мило шел. Он сделал три шага, пять, семь… Сделав девятый шаг он упал. Он почти сумел! Почти! Мальчик в отчаянии саданул кулаком по полу. - Я никогда не смогу! Никогда! Никогда! – причитал он, размазывая слезы по лицу. – Даже дурацких десять шагов не могу сделать! Я ничего не могу! Профессор Громов присел рядом с мальчиком и обнял его за плечи. - Не расстраивайся из-за пустяков ,Мило. – улыбнувшись произнес он. – За мелкими неудачами ты не замечаешь великих свершений. Ведь ты только что пошел сам, без чьей либо помощи. И стоит ли, по-твоему, забывать о давшихся таким трудом девяти шагах из-за того только, что не удалось сделать десятый? Громов поднялся и протянул руку Мило. - И, наконец, мой мальчик, сегодня ты получил прекрасный урок на будущее. – профессор загадочно улыбнулся. – А теперь вставай, Мило. Вставай! -Вставай, Мило! Подъем! – проорал ему прямо в ухо Апраксин. Прошло ровно трое суток с того момента, как их маленький отряд вошел в пещеры Бен-Невис. Все это время они неизменно продвигались наверх: двигались вперед, возвращались, плутали, изыскивая любые возможные способы подняться выше. Они пробирались сквозь самые немыслимые щели, когда приходилось по пол минуты ползти, выдохнув из легких весь воздух, и все равно до крови обдирая живот и спину об острые каменные грани. Большую часть теплой одежды пришлось бросить, и теперь никто, даже неунывающий оптимист Леха, не осмеливался задумываться об обратном пути. Лишь бы дойти. Лишь бы положительным образом завершить десятый этап экспедиции – а там хоть помирай. К исходу третьего дня Мило вдруг почуял неладное. До этого момента своим внутренним взором он видел лишь сияние «Абаддона», становившееся все нестерпимее. Но теперь он явственно чувствовал: кто-то разыскивал их, кто-то с невиданным упорством стремился напасть на их след. И этот кто-то был очень-очень близко. Он поделился своим предчувствием с майором. - Где они, можешь определить? – первым делом поинтересовался тот. - Это может показаться странным, но мне кажется, что они сверху. – неуверенно отозвался Мило. – Будто бы у нас над головами. - Как это «сверху»? – не поверил Апраксин. – Они, что же, на крыльях туда залетели? Хотя, может и на крыльях, с них станется… Майор ввел отряд в курс дела. На оружие нацепили глушители, фонари загасили - теперь передвигались только в пнв. Как очень скоро убедились – не зря. На преследователей вышли (не наткнулись, а именно вышли) уже на следующий день. Просочившись сквозь очередную щель они оказались в большом коридоре, просторном настолько, что можно было стоять в полный рост, не опасаясь размозжить череп о каменный свод. Бесшумно они двигались по черному лабиринту. Впереди – Мило и Апраксин. Наконец парень уверенно махнул рукой в сторону: «Там». Умело и вовремя брошенная световая граната в условиях пещерной тьмы может оказаться в разы эффективнее любого фугаса. Используя фактор внезапности бойцы Апраксина в течение минуты истребили три четверти отряда преследователей – тех, кто шел впереди и в полной мере смог насладиться вспышкой. Да и зачем им жить-то оставалось – без глаз? Оставшиеся противники расползлись по закоулкам и дальнейший бой растянулся почти на пятнадцать минут. Мило со своей винтовкой в сражении не участвовал хотя бы потому, что по недомыслию не зажмурился вовремя, и в течение нескольких минут лежал ничком в крохотном тупичке, наблюдая мельтешащие перед глазами алые круги и борясь с желанием во всю глотку заорать. Когда зрение, а вместе с ним и способность соображать, вернулись к несчастному экстрасенсу, первым, что он увидел перед собой, было перепуганное лицо молодого парня. Совершенно незнакомого молодого парня. Мило вскрикнул и вскинул винтовку, попутно снимая оружие с предохранителя. В это мгновение он мысленно уже попрощался с жизнью, поскольку никогда не мог похвастать отменной реакцией. Однако парень и не думал стрелять. Он медленно осел на пол и выставил вперед руки ладонями вперед. В глазах его плескался настоящий ужас. - П-пожалуйста, не стреляй… - произнес он сдавленным шепотом по-английски с сильным французским акцентом. – Н-не убивай меня… - О-оружие о-отдай… - так же сдавленно прошептал Мило по-английски с сильным русским акцентом. - Я п-потерял… - хлопая глазами ответил его странный собеседник и сполз еще ниже по стенке. С минуту Мило колебался. Отпустить врага – значит почти наверняка подставить спину под пулю, не говоря уже о риске погубить всю команду. Отвести к своим – значит пленника его на верную, и, скорее всего, мучительную смерть. Застрелить? - Х-хрен с тобой… - сказал Мило по-русски, а по-английски добавил – У-уходи! Уползай отсюда быстро. Сейчас наши вернутся – тебе каюк, понял? Парень молча кивнул головой, видимо не совсем понимая, что происходит и почему его не убивают. - В спину мне не шмальнешь? Отрицательной мотание головой. - Н-ну ладно… прошипел Мило и, на всякий случай, начал пятиться назад, держа противника на мушке, пока тот не исчез во тьме. - Живой, экстрасенс! – радостно прижал его к широкой груди Горан. – А я тебя чуть было не подстрелил – думал один из этих крадется. - Живой, стало быть? – майор потрепал Мило по плечу. – И не ранен? Мальчик отрицательно мотнул головой. - Это хорошо. Жаль, Лехе и сержанту повезло меньше. И профессору. – мрачно добавил Апраксин, кивнув на три темных продолговатых предмета, лежащих в глубине грота. – Да, жалко пацанов… Ладно, стало быть, далеко нам еще до объекта? Так-с. Два дня максимум, о как! Дошли они, однако, гораздо быстрее. Тоннель стал теперь широким и высоким, двигаясь полого вверх. Повернув в очередной раз троица замерла как вкопанная: из широкой трещины в стене в коридор проникал мягкий, чуть мерцающий свет. Первое впечатление, будто это дневной свет и трещина ведет на поверхность, оказалось обманчивым: протиснувшись в нее, путники оказались еще в одной пещере. Грот имел в поперечнике метров тридцать. В высоком потолке зияла оплавленная дыра, весь пол был усыпан обломками породы. А в центре грота, погрузившись в камень примерно на четверть своей длины, возвышался цилиндр высотой в полтора человеческих роста. Цилиндр имел явно рукотворное происхождение – он был выполнен из светлого, почти белого блестящего металла, и имел идеально правильную форму. Свет, наполнявший грот, исходил именно от этого загадочного объекта. - Так вот ты какой, «Абаддон»… - потрясенно прошептал Апраксин делая несколько шагов по направлению к цилиндру. Майор принялся обходить объект по кругу, Мило хвостиком следовал за майором, не сводя зачарованного взгляда с сияющего столба. С той стороны цилиндра, что была противоположна входу, они обнаружили узкую вертикальную щель в обшивке объекта. Из этой щели на пол пещеры вытекала сиреневатая жидкость. Майор просунул в щель металлическую линейку и провел по всей длине, но ничего не обнаружил. - Пустой. – констатировал майор. – Видимо, все содержимое уже вытекло. Что же, нужно завершить возложенную на нас миссию, пусть и не совсем так, как планировалось. Мило, достань из моего рюкзака взрыв… Договорить Апраксин не успел, так как в этот момент щель с громким шипением начала раздвигаться. Теперь она стала подозрительно похожа на приоткрывающуюся дверь. Мальчик и майор медленно обошли цилиндр, пятясь к выходу. - Горан, доставай взрывчатку, это приказ! – прорычал Апраксин, когда они с Мило подобрались к хорвату. Тот молча повиновался. Майор ловко приладил таймер к трем связкам пластида, решительно приблизился к цилиндру и заложил взрывчатку с трех сторон. Шипение отверзающейся «двери» в цилиндре тем временем прекратилось. - Теперь нужно уходить. – сообщил Апраксин, резво подскочив к Мило и Горану. Таймер установлен на пять минут. Вряд ли мы успеем уйти достаточно далеко, но ... - А стоит ли? – меланхолично подумал Мило, послушно труся вниз по коридору вслед за майором. Хорват поспевал сзади. – Все равно ведь возвращаться нам некуда… Когда пять минут по внутренним часам майора почти истекли, он разрешил им остановился и немного отдышаться. - Ну, сейчас жахнет… - проговорил он, придерживаясь одной рукой за стену. С секунды на секунду. Однако секунды бежали, а взрыва все не было. Прошла минута, две, три… Когда минуло десять минут майор не выдержал… - Это что еще за хрень?! – Апраксин ошалело тыкал таймер под нос то Горану, то Мило. - Это таймер. – спокойно сказал хорват. - Мне очевидно, что он не работает. - Да неужели? – с издевкой спросил майор. – Мне тоже. И что из этого следует? - Можно привести детонатор в действие и вручную. – все так же спокойно продолжал Горан. - Бесполезно, я уже пробовал. -Вы уже? – Мило изумленно воззрился на майора. – Вы уже пробовали? - Да только что. – упавшим голосом подтвердил командир экспедиции. – Детонатор вышел из строя. Я боюсь, что сама взрывчатка тоже того… Апраксин во второй раз не закончил мысль, застыв с открытым ртом и уставившись на цилиндр. Глаза майора медленно лезли из орбит. Реакция его спутников была, в общем, аналогичной. Из черного прямоугольного провала, в который превратилась щель цилиндра и край которого был виден теперь даже от входа, показалась пухленькая детская ручка. Маленький златокудрый мальчик, одетый в синюю курточку и в синие же шорты стоял прямо перед цилиндром и внимательно разглядывал троих людей. В правой руке мальчик из цилиндра сжимал какой-то предмет, напомнивший Мило игрушечный рожок, а левой, то и дело, потирал ушибленную коленку. Выглядел мальчик довольно сердитым и расстроенным. - Парни, ребята, застрелите эту тварь. – услышал Мило хриплый голос Апраксина. – Это приказ, слышите! Я не могу пошевелиться! - Я тоже не могу! – прохрипел ему в ответ Горан. Мило, не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, нацелил ствол винтовки в грудь мальчишки и передернул затвор. - Молодец! А теперь стреляй! Убей эту… это… Мальчик вздохнул и медленно направился в сторону Мило. Шаг. - Стреляй! Второй. - Да стреляй же, идиот! Третий. - Мило, стреляй, это приказ! Девять. Мальчик, почти вплотную подошедший к горе-снайперу, вдруг споткнулся и упал, поранив об острый камешек уже раз невесть где ушибленное колено. Однако, малыш не заплакал, а только нахмурился еще сильнее и исподлобья смотрел на Мило ярко-голубыми глазами. - Да стреляй же, родненький! – вне себя от ужаса взмолился Горан, прежде чем потерял сознание. - Стреляй, Богом тебя заклинаю! Ты же нас всех погубишь! – в тон ему причитал потерявший всякое самообладание майор. «И чего они так кипишаться?» - со странной ясностью подумал Мило. – «Это же просто ребенок. Маленький обиженный ребенок». - Простите, товарищ майор… Я не могу стрелять в ребенка. – Мило опустил винтовку на каменный пол. - Под трибунал пойдеш-шь… - прошипел майор. - Не пойду, я присягу не приносил. – равнодушно заметил Мило. Майор на эту дерзость уже ничего не мог ответить, лишившись чувств вслед за хорватом. Мило теперь и сам ощущал неодолимую тяжесть, наваливающуюся на него. - А ты иди домой, пацан. – проговорил он, с трудом шевеля немеющими губами. – Где бы он ни был… Дома-то оно всяко лучше. Свет, озаряющий грот сделался вдруг нестерпимо ярким, поглотив очертания всех предметов. Мило подумал, что умирает. Смирившись с этим неприятным фактом он изо всех сил заставил жизнь промелькнуть перед глазами, в памяти возник только один эпизод – тот самый, когда он впервые пошел сам. Что же такое сказал ему Громов? Ценный урок на будущее? Да, да… «Не всегда последний шаг стоит того, чтобы его делать». Глупо, не правда ли? Мило опять не сделал последнего шага, и вот теперь он умер. Ну, или, во всяком случае, готовился умереть. Свет заливавший грот, а вместе с ним и все естество Мило вдруг погас. Внутренний взор на этот раз ни о чем не мог поведать молодому экстрасенсу. «Наверное, я наконец умер» - решил Мило и отважился приоткрыть глаза. Лучше бы он этого не делал… Он лежал все в том же гроте, рядом без движения лежали майор и хорват. И свет все так же заливал помещение, только на этот раз он был гораздо мягче и теплее. И исходил он теперь не от цилиндра. Там, где минуту назад стоял мальчишка в синих шортах, теперь высилась исполинская фигура, облаченная в изумительные белые с золотом одеяния. Распростертые серебряные крыла едва не задевали высокий потолок пещеры. Лик ангела был столь чудовищен и прекрасен одновременно, что просто не умещался в сознании бедного Мило. В правой руке ангел держал рог, а левая покоилась на эфесе меча. «Вот сейчас он поднимет рог и вострубит» - подумал Мило, и сам ужаснулся тому, как вообще он способен о чем-то рассуждать в такой момент. – «И наступит конец всему. И во всем этом виноват ты один, мой дорогой Мило». Однако ангел явно не торопился трубить в рог. Вместо этого он слегка склонился над мальчиком, и Мило услышал свой собственный голос, прозвучавший у него в голове: «Не всегда десятый шаг стоит предыдущих девяти. И не всегда последний шаг стоит того, чтобы его делать». И ангел не сделал. - Эй, малыш, ты живой? – чья-то бородатая физиономия склонилась над ним, и Мило обдало жаром человеческого дыхания. Совсем не похоже на ангельский свет. – Живо-ой! Ну-ка, хлебни. Мило отпил из кружки обжигающе горячего чая и с трудом сел на койке. - Что произошло? Где я? Кто вы? – закидал он вопросами обладателя бородатой физиономии. - Ну ты, брат, даешь! Забыл что-ли уже? Я ж Семен, Сеня Кулешов, из варшавского конвоя. - Я помню… Но вы же погибли? – Мило на всякий случай отодвинулся на другой край кровати. - Да не погибли мы. Просто опоздали немного. И братиславские целехоньки доехали. Вас мы зато еле отыскали. Вот уж кто точно едва в мертвецы не записался. Знатно вас натовцы потрепали. Они же, ясное дело, тоже объект засекли, ну и дунули сюда. Да только нам-то ближе оказалось! – Семен довольно потер руки. – Ух как мы их отделали. - А майор где? А Горан? - Да живы. – Сеня наклонился к самому уху Мило. – Только, вроде как, рехнулись совсем. Все про каких-то ангелов вещают, про цилиндр светоносный. - А вы там что, ничего не нашли? – как можно более безразличным тоном поинтересовался Мило. - Ну, вас и нашли. А больше ничего. Самое смешное, что наш с братиславским экстрасенсы больше никакой энергии тут не видят. Все! Ушла, тю-тю! Да ну и ляд с ней, я так думаю. Ты лучше на небо посмотри! Небо-то, небо-то какое! «Небо?» - про себя удивился Мило. – «А какое тут может быть небо?» И только теперь понял, что в палатке как-то уж слишком светло. - Ты глянь, глянь! – подначивал его Семен. Кряхтя и охая, Мило с горем пополам добрался до выхода и выглянул на улицу. И обомлел: не было пурги, не было белесой мглы вокруг – только бескрайняя белая пустыня, а над ней – яркое синее небо. «Не знаю я, ради каких вещей стоит делать этот самый последний шаг» - думал Мило, возвращаясь ан свою койку. – «Зато теперь точно знаю, ради чего стоит его не делать».

7. ДЕСЯТЫЙ ШАГ Среднему человеку не свойственно мстить. Не на жизнь, а на смерть мстить. И не человеку, а несокрушимой махине организованной системы. Вся его жизнь протекает совсем по другим правилам, он подвержен воздействию своей мирной морали. И как же искренне он удивляется, когда в его размеренную жизнь вдруг врывается нечто неизведанно ужасное… Гражданин Дадано испытал нечто подобное в тот нерадостный день, когда в его квартиру вломились товарищи из фаланги. Все знают, что бывает, когда приходят товарищи из фаланги. Правда, знают в основном по слухам и страшилкам, пересказываемым в курилках и на кухнях за рюмкой коньяку. Изредка попадаются люди, к которым действительно приходили товарищи из фаланги, но такие трепаться не любят. Они не поднимают глаз и только изредка делают неуклюжие попытки пристыдить сплетников. И вот гражданин Дадано стал одним из них. Испытавших. Товарищи из фаланги вежливо поинтересовались, не здесь ли проживает госпожа Дадано. Ах здесь? Не позволите ли пройти, милейший? Благодарю вас! Госпожа арестована по подозрению во вредительстве, а возможно даже в шпионаже и терроризме. Да, обстоятельства выясняются. Да, в её смену похитили очень важного товарища из кругов, близких к руководству партии. Как такое могло произойти без её ведома как администратора секретариата? Так что ответит ваша госпожа по всей строгости законов нашей великой родины. Будьте бдительны, товарищ! Враги вокруг нас, иногда они рядятся даже в наших жён и детей. Но партия и фаланга на страже! Вы должны быть благодарны родине, что ваша госпожа была вычислена и обезврежена! Засим товарищи из фаланги удалились под аккомпанемент криков несчастной госпожи Дадано. Как и любой законопослушный гражданин, наш герой после таких событий надолго впал в ступор. Если бы на него в тот момент посмотрел какой-нибудь психолог, то, несомненно, вынес бы диагноз «когнитивный диссонанс». Но время, оно, знаете ли, лечит. Пока безутешный муж приходил в себя, выяснилось, что товарища из руководства партии никто, разумеется, не похищал, просто он немного чрезмерно погулял на свадьбе своего родственника, и потому не показывался ни дома, ни на работе, каких-то две недели. С кем не бывает! Но не выпускать же теперь всех арестованных по этому делу, в самом-то деле. Двадцать пять человек, как ни как. Ещё невесть что насочиняют про фалангу, про непрофессионализм да про альтернативные методы допроса. В общем, всем им влепили по десяточке за потерю бдительности, и дело с концом. А тем временем месяц спустя гражданин Дадано окончательно понял, что его великая родина – не такая уже и великая, и лучше бы у него вообще не было никакой. Потому что величие родины простирается по безбрежным полям и лугам, лесам и морям, аж пока не упрётся в Государственную Границу. И граждан своих страна бережёт, холит и лелеет. Не дай бог, случайно попадут в другую страну! А там совсем не так лелеют своих граждан, там полный мрак и деспотия. Там разговоры о демократии, и правит там тот, кто громче всех эти разговоры разговаривает. Чего же проще? Помотался по стране, собрал в каждом городе митинг на деньги капиталистических «демократов», и вот – тебя якобы избрали. То ли дело всеми уважаемые и любимые руководители нашей народной партии. Преемственность курса и мудрое покровительство великого вождя – основа благополучия каждого гражданина нашей великой родины! Итак, Дадано решил податься на север. Там, в далёких снегах, лежала маленькая и добрая страна, просто демократический рай. То, что она была маленькой, легко узнать из атласа. То, что добрая, было очевидно, раз в неё не выпускали. Осталось последнее препятствие – Государственная Граница, охраняемая особыми войсками фаланги. Гражданин Дадано придумал нехитрый план: на гербовом бланке секретариата, в котором работала его незабвенная супруга, уверенным и размашистым подчерком министра народной обороны был отдан чёткий приказ всем войскам фаланги пропускать предъявителя документа и оказывать ему всемерное содействие. Подчерк министра Дадано хорошо знал, так как не раз видел письма, написанные им собственноручно, а чистый бланк по счастливейшей случайности он обнаружил у себя дома в шкафу (в этот момент его посетила параноидальная мысль, что, возможно, госпожа Дадано и впрямь была шпионкой, раз воровала государственные бланки?!). В общем, за неимением лучшего, пришлось набраться наглости и надеяться на такой вот рискованный вариант. На контрольно-пропусном пункте №234-12-Н, как видите, даже длинный многозначный номер гласил о величии страны, которую этот пункт охраняет. В тот самый вечер, на который гражданин Дадано наметил побег, дежурили лейтенант Асидо и два капрала – Торп и Сойрус. Капрал Торп был, надо заметить, не очень благонадёжным товарищем – он не особо интересовался историей партии и её великой борьбы, был вообще каким-то вялым и безынициативным, и ему бы никогда не доверили такое важное дело, как охрана родины, если бы не полное отсутствие у него интереса даже к запретной загранице. Сойрус, напротив, был очень любопытным бойцом, мечтавшим учиться в академии. По этой причине лейтенант Асидо был уверен, что капрал не задержится надолго в его подчинении – такой или пойдёт наверх, или сгинет в лагере смерти – как повезёт. Юный капрал даже на своём захолустном месте службы всё время пытался научиться чему-то новому, а так как что-то новое для него знал только лейтенант Асидо, само собой, многие часы безмятежного дежурства эти двое коротали за душевными беседами. В основном, Асидо рассказывал, а Сойрус почтительно слушал. - … ты парень сметливый, уставы хорошо знаешь, - говорил лейтенант, - А ведь знать – ещё не значит понимать! Вот ты понимаешь, например, зачем приняли правило десяти шагов? Правило десяти шагов гласило, что после проверки всех документов и получения пропуска на пересечение границы, человек должен был сделать десять шагов от шлагбаума, и только тогда считалось, что он за границей. Даже если он был на автомобиле, то обязан был преодолеть это расстояние пешком, а машину перегонял пограничник. За шлагбаумом родина заканчивалась, а заграница в лице своего пропускного пункта начиналась только спустя десять шагов. В промежутке человек был как бы нигде. На полосе отчуждения. Он не находился ни в одной стране мира, а значит, не был и гражданином какой-либо страны. Ибо если ты у себя на родине, ты гражданин. Если ты в другой стране, то там тебя защищают законы обращения с иностранными гражданами и посольство твоей родины. А вот если нигде… то ты и никто. А уж с такой особью, сами понимаете, всякое может случиться. И никто не заступится. Этим пользовались, чтобы ликвидировать всяких шпионов и подозрительных личностей, которых и осудить вроде как не за что. Вот и случалось с ними несчастье на ничейной земле. Как раз этого факта салага Сойрус ещё не знал – уж больно молод. Но ничего, мы его научим, к жизни подготовим. Свои-то собственные сыновья лейтенанта Асидо сгинули во время недавней гражданской войны, так что капрал и был ему как сын родной. - … так стало быть, и пошёл он, гад этот, через шлагбаум, - рассказывал поучительную историю бравый лейтенант, - Ну нету при нём ничего! И документы в порядке! Не имею права задерживать. А он, урод, гаденько так ухмыляется: отсидел я, мол, своё. На свободу с чистой совестью. За границу, смотри, попёр. И только он а шлагбаум – а мне капрал приносит телеграмму, так мол и так, гражданин такой-то, отсидевши, был выпущен, а теперь оказалось – шпион! Задержать, живым или мёртвым, но через границу не пущать! А как ты его задержишь, коли он уж свои десять шагов делает. Я-то крикнул: «Стой!», да куда там. Как даст дёру! Ну я не растерялся – револьвер при мне, да и пуля побыстрей всякого бегуна будет. - Что, прямо так вот не раздумывая убил человека? – капрал Сойрус прямо глаза округлил от удивления. - Хе! А чего тут думать? Приказ выполнять надо! Да и не было времени думать. Ушёл бы тогда шпион проклятый. Так что учись, сынок, приказ выполнять сразу, мгновенно, а не выполнишь – так и самого к стенке поставят. Не успели пограничники закончить поучительный разговор, как на КПП №234-12-Н подошёл одинокий путник, кутаясь в шубу на заячьем меху. Не бедный, стало быть, гражданин. Ну да, так и есть. Пропуск у него не обычный, а самый, что ни на есть особенный, лично министром написанный. Не желаете ли горячего чайку, товарищ? Всё равно ведь ждать, пока бумагу выпишут. Гражданин Дадано от чайку отказываться не стал, дабы пограничники не догадались, как он нервничает. К тому же, действительно было холодно. Со скучающим видом он отхлёбывал из кружки и разглядывал нехитрую обстановку сторожки. Капрал Торп пошёл дежурить у шлагбаума, Сойрус (как самый грамотный из присутствующих) старательно оформлял документы, а лейтенант Асидо рассматривал уважаемого товарища в заячьей шубе. Как нынче в столицах? Много ли врагов ловит фаланга? Когда уже наконец и в заграницах установится справедливая власть? Дадано рассеянно отвечал что-то, справедливо полагая, что вот-вот будет разоблачён. Наконец, все документы были оформлены, и, бросив последний взгляд на родину, гражданин Дадано сделал первый шаг за шлагбаум. Лейтенант Асидо вдруг понял, что ему не нравится этот товарищ. Ну вообще не вдруг, он с самого начала был какой-то подозрительный. Да поди ж их разбери, этих министерских служивых! Второй шаг дался гораздо труднее, чем первый. Надо ведь идти правдоподобно, делая вид, что это просто повседневное занятие – границы переходить. Трудно это, трудно. До свободы – восемь шагов, всего восемь… … и идёт он как-то чересчур медленно. Может, забыл чего? Да вроде в сторожке ничего не оставил. Стоп! Так при нём же и не было ничего, только тонкий кейс. Где это видано – за границу, и без вещей. Что ж это он, завтра возвращаться будет? Третий шаг получился относительно лёгким, как и четвёртый. Просто надо успокоиться. Я – важный господин, точнее, товарищ. Выполняю задание министра народной обороны. Служу родине! А почему этот товарищ из министерства один? И не на автомобиле, а пешком? Ась? Пятый шаг позади, а сердце уже болит. Там, впереди, только немилосердные снега, и совсем чужие люди. Меня там никто не ждёт. Может, стоило проверить его более тщательно? Да как же ты его проверишь, коли у него бумага от министра. Потом ещё посадят, если обидишь такую шишку… Шестой шаг. Больше половины позади! И ничего страшного не происходит. План сработал! Эти полуграмотные недоумки приняли мою писанину за правду! Эй, Сойрус, сынок, поди-ка сюда. Ты в бумажках ентого товарища ничего такого этакого не приметил? – Так самим министром народной обороны подписано. – Ну да… Погоди-ка… А отчего ж министром обороны? Мы-то с тобой подчиняемся генерал-капитану фаланги! А бумажки на выезд подаёт министр по загранице! А ну стой, гражданин!! Седьмой и восьмой шаги пройдены с триумфом, и вдруг этот крик. Неужели конец? Да нет, всего два шага осталось! Это они не мне кричат, я служу родине! Сейчас уйдёт, гад! Сойрус, стреляй! Думать некогда! На девятом шаге грохнул выстрел. Я уже умер? Не похоже. Я всё ещё стою на дороге. Пусть на ничейной, но земле. Точно, это было предупреждение! Следующим выстрелом меня убьют. Идти нельзя, надо обернуться. А то убьют, точно убьют! Сойрус, салага, промазал! Или ты нарочно? А ну давай сюда винтовку! Что это шпион остановился? Неужто одумался? Свобода в одном шаге от меня, в одном!! А этот болтливый лейтенант уже целится из винтовки. Что делать? Я смотрю на родину, которая нацелилась уничтожить меня, а сзади в одном шаге чужая, но жизнь. Не знаю, как вы, а я выбираю жизнь. Не поворачиваясь лицом к своей новой родине, я, пятясь, делаю осторожный, но последний шаг к ней. После десятого шага они не посмеют. Они посмели. Точнее он, бравый лейтенант Асидо, потерявший двоих сыновей в мясорубке фронтов гражданской. Отличный стрелок, он засадил пулю прямёхонько между глаз мерзкого шпиона в заячьей шубе. Шпион рухнул на снег прямо рядом с недоумевающими пограничниками маленькой отмороженной демократии. Это что, война? – залепетали они на своём диалекте, хватаясь за оружие. Не, не, всё хорошо, спокойно, спокойно… Просто вот гражданин поскользнулся и упал, головой ударился. На ничейной земле. Мы ему щас помощь окажем, медицинскую. Слава богу, удаётся всё уладить тихо-мирно. Подобные происшествия, конечно, не каждый день случаются, но бывают. Причём не только с нашей стороны. Шпионы всюду, и всем правительствам надо их как-то легально ликвидировать. Пока продолжалась возня с потусторонними пограничниками, капрал Сойрус принял телеграмму из командного пункта. Эх, хорошо, что все КПП оборудованы телеграфами. Конечно, дорого это, а ведь как иначе? А если завтра война? В телеграмме передавался суровый приказ командующего пограничными войсками фаланги об отмене правила десяти шагов. Теперь человек попадал за границу сразу же за шлагбаумом. Мудрое правительство во главе с любимым вождём почему-то пошло на уступки международному сообществу и согласилось на отмену «несчастных случаев» на полосе отчуждения. Почему? Этого простым пограничникам на КПП №234-12-Н, конечно, знать не полагалось. В далёкой-далёкой столице великой родины покойного граданина Дадано есть большой и красивый дворец. Раньше там жил монарх, угнетавший свой народ, а после его свержения во дворце расположилось министерство иностранных дел новой республики. Министр заседал в своём громадном кабинете из красного дерева, где при монархе был тронный зал. На приём к министру пришли послы соседних государств, в том числе и заснеженных демократий, с вопросом об участившихся случаях непреднамеренного членовредительства с летальным исходом, имевших место на ничейных территориях вдоль границ. Послы почему-то настаивали, что эти случаи являются последствиями правила десяти шагов. Мол, как же так! Разве может такое быть, чтобы уважаемый гражданин какой-нибудь страны вдруг прекращал им быть во время злосчастных десяти шагов? Ведь потому-то и случаються с ним несчастья, раз он не гражданин. Когда ты гражданин, тебе радостно и весело на свете жить, ты родину свою любишь, и всё в мире тогда хорошо, а без родины плохо сразу становится. Так что нельзя человека родины лишать. Даже на десять шагов. Разумеется, такая позиция не была для министра новостью. И вполне понятно, откуда ветер дует. Как-то так получается, что с нашими гражданами несчастные случаи происходят намного чаще, чем с иностранными. Не выгодно иностранцам стало это правило! Уже проведены предварительные переговоры, осталось только закрепить их результаты публично, по протоколу. В конце концов, десять шагов не имеют такого значения, чтобы ссориться с иностранными друзями. Можно же и просто лишать человека гражданства, проводить показательные суды. Правда, это более затратно, но и плюсы свои есть. Конечно, мы стоим на страже законности и порядка. Мы согласны, что правило десяти шагов устарело и не отвечает современной международной обстановке. И отменить его не составит труда. А ещё, будьте любезны, поторопитесь выдать нашему правосудию лиц, совершивших преступления против нашей миролюбивой страны. Ну да, всё в рамках прежних договоренностей. Всё ради мира во всём мире и процветания всех сторон диалога. Пусть крепнет дружба между народами, пусть на земле установится гармония и справедливость, не станет угнетателей и угнетённых. И нет страны более передовой в этих справедливих начинаниях, чем наша великая и любимая родина!

Дык сюда и отпишутся, если захотят)

А за что голосовать-то?

6. Вершители истории Пушистая шерстка облаков мчалась далеко внизу, словно река из взбитых сливок. Машина рокотала и дребезжала, борясь с бурными ветрами стратосферы. Над этой страной молочных рек с кисельными берегами угрюмый бомбардировщик смотрелся дико и неуместно. - Ну что там, Айронс? - я повернулся к нашему навигатору, отвлекаясь от сказочного пейзажа прямо по курсу. - Черт-те-что. Здешний облачный покров глушит сигнал под ноль. А выходить в пси-сеть... Сам понимаешь. Я понимал. Псионическому сигналу не преграда ни облака, ни твердь земная, ни бесчисленное множество парсек, ничто. Потому пси-сеть опутала едва ли не всю вселенную, вытеснив почти все остальные способы коммуникации. Но всякий клинок обоюдоостр - в пси-сети не скрыться, если за тобой следят. Ты включил пси-передатчик? Ты помахал красным флажком с надписью “Я тута!” Что ж, придется добираться до места вслепую. - Как там наш груз? - поинтересовался я минуту спустя, в этот раз не отвлекаясь от картины, разворачивающейся перед нами. - Думаю, как обычно. - Айронс пожал плечами. - Ноет. - Сама же напросилась, - отозвался я. - Так что нечего. Айронс кивнул. А мгновение спустя сказал: - Пора. *** Война длилась уже сотню лет. Людям вообще свойственно воевать. Простой люд верит в “справедливость” войны, в то, что бьются “наши” и “не наши”, “правые” и “неправые”, “верные” и “неверные”. Особенно интересно это выглядит для человека, смотрящего со стороны, вроде меня. Ты можешь смотреть новости, где сообщают о новых и новых и новых жертвах, показывают красиво дымящиеся развалины и мешки с трупами, а также суровых и бравых вояк, передающих приветы мамам с фронта. Лично я предпочитал не вдаваться в тонкости военного ремесла и держался от него подальше. Знаете, классический пример логической конструкции говорит: “Если война бывает справедливой, и если война предполагает насилие, то истинно утверждение, что некоторое насилие справедливо”. С логической корректностью вывода поспорить нельзя, но моя точка зрения говорит, что первая посылка очевидно ложна, так как корректный для логики вывод в мою картину мира просто не укладывается. А то, что не влазит в мою картину мира, я обхожу по широкой дуге, при этом перебежками и прячась в кустах. Если же взять конкретно эту войну, то ничего более банального и прозаического придумать нельзя. Звездная система Караи, красная звездочка, три планеты - на расстоянии полутора, трех и пяти а.е. соответственно. Все три - газовые гиганты, каждый красив по-своему. Оберон облачен в благородный багрянец, Платон укутан в серебристую ртуть, а Гор золотится в лучах далекого светила. В нашей истории важен Оберон. Это самая маленькая планета из здешней троицы - около восьмидесяти тысяч километров в диаметре, окруженный кольцами и множеством спутников, он, похоже, совершенно не стеснялся своего размера. На восьми спутниках Оберона была возможна жизнь. Более того, она была не только возможна, но еще и, собственно... Была. Все эти спутники заселили выходцы с Земли. Самой интересной чертой этих восьми космических тел было то, что у них была одна атмосфера на восьмерых. Сложная система гравитационных процессов собрала их в сбалансированную восьмерку, каждый элемент которой падает на другой, и при этом все никак не упадет. Это фрагментированное тело собрало вокруг себя вполне приличную для землян газовую смесь, обзавелось красивой, и, главное, вкусной экосистемой... Короче говоря, такую вкусность упускать нельзя было, и земная цивилизация отправила туда на ПМЖ немало колонистов. Потом что-то как всегда поломалось, и Октоберон, как не без ехидинки поименовали данное странное формирование, остался без головы, а если точнее - то вообще без башни. Планеты Карвус и Слаш располагали наиболее серьезными вооруженными силами - там располагались базы флота. Флот стал ничейным и достался новонарисовавшимся царькам из семей фон Эйше и Тамм сооветственно. Фон Эйше отличались коренастостью и суровым нравом. Это были потомственные военные, а Людвиг фон Эйше и вовсе был местным губернатором. Их столица расположилась на самой крупной планете Октоберона, Фелиции, где и правда водилось немало кошек. Таммы к военным отношения не имели. Зато они делали неплохие деньги, занимаясь грузовыми поставками на Октоберон и не только. Куффе Тамм увидел возможность и воспользовался ею - подкупив капитана Лурзе, командовавшего Лаурелинским гарнизоном, он обеспечил своей семье власть над тремя из восьми планет Октоберона - к мятежу присоединились еще два гарнизона. Можно долго рассказывать, как фон Эйше и Таммы громили друг дружку, но это не так интересно, как то, что, очевидно, начитавшись Шекспира, Лори фон Эйше и Франц Тамм... Влюбились друг в друга. Честно говоря, я не вполне уверен, как так вышло. Лори и Франц оказались в одном учебном заведении - Ланкорпском Университете, что в девятистах парсек от Октоберона. Лично я не верю в такие совпадения. Ну какова вероятность того, что две враждующие семьи отправят своих детей учиться в один и тот же Университет (а их в мире, как никак, немало), да еще и такой специфический как Ланкорп, где из молодых людей делают образцовых военных офицеров? Ну, если с Лори в принципе все ясно - семейка у них такая, если ты не военный, то ты не фон Эйше (обратное не верно, что удивительно), то как в военном учреждении оказался потомственный коммерсант Франц Тамм лично для меня долгое время оставалось загадкой. Впрочем, что-то мы углубляемся не совсем туда... Начнем, наверное, по порядочку, и там станет ясно, куда мы в конечном итоге вляпались и каким боком к этому относится парочка влюбленных - Франц и Лори. *** Началась эта история во дворцах фон Эйше и Таммов. Причем синхронно в обоих. Впрочем, скорее - во дворце фон Эйше, но лишь ненамного опередив аналогичный инцидент в резиденции Таммов. Событие было абсолютно невинное - сеанс пси-связи. Лори позвонила Францу. Со стороны могло показаться, что дело и выеденного яйца не стоит, но, во-первых, этот сеанс, естественно, попал в журнал исходящих контактов, а, во-вторых, журнал исходящих контактов вскоре попал на стол Людвига фон Эйше. Людвиг фон Эйше был человеком - внешне - весьма шаблонным. Он был большой, толстый, седой, с бакенбардами и красным носом. Именно в такой последовательности любой повстречавшийся с Людвигом отмечал детали его внешности. Однако же человек это был толковый, опытный и неглупый. Впрочем, в этот раз его обвели вокруг пальца. *** Капитан Вахр, подобно своему лидеру, выглядел довольно-таки архетипично. Это был старый служака, который куда уместнее смотрелся за барной стойкой, чем во главе какого-нибудь полка. Работал же Вахр... Нянюшкой. Вернее, будь он добродушной старой матроной, то он был бы нянюшкой, а в данном случае он гордо именовался “военный наставник”, и в его задачи входило делать из Лори фон Эйше хорошего офицера до ее поступления в Ланкорп. Вахр учил Лори драться, стрелять, управлять техникой, ставил ей командирский голос, рассказывал о долге и ответственности, травил байки, устраивал экскурсии по военным объектам (а когда удавалось - и по невоенным, потому как в отличие от Людвига, капитан считал что девушке следует быть не только офицером, но и девушкой) и вообще, в основном Лори видела именно старого Ганса Вахра. Если до Ланкорпа Лори подчинялась капитану, то после - Вахр поступил в подчинение дочери фон Эйше, заделавшейся майором вооруженных сил дома фон Эйше и ставшей его официальной наследницей. Сейчас Ганс и Лори сидели друг напротив друга в по-спартански обставленной комнате девушки и смотрели друг другу в глаза. - Ты уверена, что хочешь этого? - спросил Ганс - непривычно серьезным голосом и наплевав на субординацию. Лори только кивнула. - Ну что ж... - Вахр достал именной лазерный пистолет и улыбнулся, возвращаясь в свое обычное расположение духа. - Тогда айда угонять звездолет! Я уже подобрал ребят которые нам помогут. Лори тепло улыбнулась этой новости. Она до последней секунды боялась, что Ганс... Не поймет. *** Я задумчиво смотрел на звезды. Вообще, во время космических путешествий задумчивое смотрение на звезды - это одно из основных занятий, к которому переходит каждый космолетчик сразу после того как прочтет все, что можно читать, и пересмотрит все, что можно пересмотреть. “Консилиатор сервисез”, компания, которую ваш покорный и его старый приятель, Мо Айронс, основали, дабы заработать деньжат. Чем мы занимались? Не поверите - возили грузы. Октоберона мы обычно сторонились, так как там, как-никак, воевали, да еще и как. Но тут подвернулся заказ от семьи фон Либрих, прямиком с Октоберона, так что Айронс возьми да и проложи курс прямо на Фелицию. Дело, конечно, было рискованное - вокруг Октоберона полно пиратов. Пираты - они как стервятники, слетаются к зонам боевых действий, невзирая на угрозы от больших крейсеров с большими пушками и толстой броней, ведь война внутренняя оживляет торговлю внешнюю... А где много торговли, там много торговцев, которых можно весело грабить... *** - Есть отклик? - поинтересовался Вахр, заглянув в рубку пси-связи. - Мы встретимся с ними минуты через три... - Тишина, сэр, - связист покачал головой. - Да и помощи ждать неоткуда. - Прекрасно, - Ганс Вахр покачал головой, - вот вляпались... Он вернулся на мостик “Летящей”, легкого крейсера фон Эйше, где возле капитанского кресла, застывшая в напряжении, стояла Лори фон Эйше. Ее взгляд не отрывался от пяти отметок на голографической проекции данных сенсорного массива звездолета. - Ответа нет, сэр, - доложился Вахр. В армии фон Эйше понятия “пол” не существовало. Лори похлопала по ножнам, закрепленным у нее на поясе. Лори усмехнулась, в ее глазах появился бойцовский блеск. “Она и так красавица, а когда сердится - так вообще загляденье”, - невпопад подумал Вахр. - Тогда мы с ними попляшем, - Лори резко обернулась к артиллермейстеру фон Хлопке. - Орудия к бою! Собьем сколько сможем! Фон Хлопке козырнул: - Есть, сэр! *** - Эй, тут какая-то хрень на радаре! - воскликнул Айронс. Я оторвался от созерцания и подошел к навигаторской панели. На голографические примочки денег у нас не было, и показания приборов выводились на банальные жидкокристаллические дисплеи. Дисплей, на который выводились данные сенсоров, даво пора было менять - эта сорокадюймовая панель мерцала как новогодняя гирлянда, выжигая сетчатку любого смотрящего и сворачивая мозги в трубочку. - Вот, - Айронс ткнул в экран, - видишь? - Хмммм, похоже пираты с кем-то резвятся, а? - Что будем делать? Я пожал плечами. - Ну, не мимо же пролетать? *** Выжившие члены экипажа “Летящей” забаррикадировались на мостике. Пять маневренных каперских корветов легко уклонились от попыток крейсера причинить им какой-нибудь урон и приземлились на обшивку. Схема была отработанная - пираты проникли в машинное отделение, в жилой сектор, к главному модулю системы жизнеобеспечения и на мостик. Оборона мостика прошла успешно - налет пиратов был остановлен в рукопашной схватке, причем похоже, без фрага никто не остался. Но жилое отделение, почти пустое, было захвачено, оттуда, объединившись, пираты выбили защиту инженерного. Систему же жизнеобеспечения и вовсе охранял одинокий постовой, который, кажется, даже не понял, что вообще происходит. “Летящая” была обездвижена и разоружена, последний же очаг сопротивления, мостик, похоже решили взять измором - банально отключив подачу кислорода. Имеющегося запаса хватило бы на час-полтора, не больше, а сами пираты никуда не спешили, потому как в округе был всего один корабль, и тот мелкий. *** Наш корабль, носивший гордое имя “Трюфель”, видал виды - и это мягко сказано. Этот.... Скажем так, космический объект... Он достался нам от старого торговца из Варгии. А он купил его на распродаже старых кораблей, куда “Трюфель” попал от прежнего хозяина, данных о котором не осталось. Правда, подозреваю, что и это был не первый капитан нашего старичка. Короче, если бы “Трюфель” был морским судном, то его покрывал бы трехсотметровый слой ракушек. Но что в нем было хорошо - так это три спаренных дезинтеграционных пушки сборки каких-то представителей чужих цивилизаций, толстенная броня и старющщий бомбардировщик в ангаре. Последний мы использовали вместо орбитального челнока - благо, бомб у нас не было, так что отсек для этих игрушек мы забивали товаром. Добираться до места схватки пришлось с час - и прибыли мы вовремя. Изящный легкий крейсер, похоже, принадлежащий семье фон Эйше, был буквально облеплен пиратскими судами. Флибустьеры лихо отсекли ключевые точки звездолета. Интересно, какой идиот мог додуматься отправить один крейсер безо всякого сопровождения? Наблюдатели пиратов наконец заметили нас. Бортовые турели корветов, прицепленных к обшивке звездолета, открыли огонь по “Трюфелю”. - Во дятлы, - хохотнул Айронс. - Обведи-ка нас по параболе вокруг той посудины! Я проложил курс по параболе с экстремумом в сотне километрах от кормы эйшевского корабля. “Трюфель” неспешно разогнался (наш корабль вообще все делал неспешно) и с грацией старого платяного шкафа пролетел вдоль обоих бортов, разнося в щепки пиратские посудины огнем дезинтеграторов. - Свяжись с крейсером. Думаю, у них там внутри полно этих гадов. Мо кивнул и запустил систему пси-связи. - Крейсер фон Эйше, крейсер фон Эйше, говорит независимый торговый фрегат “Трюфель”. Вам нужна помощь? Ответа долго ждать не пришлось. - Фрегат “Трюфель”, говорит легкий крейсер дома Эйше “Летящая”, капитан Вахр. Мы были бы признательны за эвакуацию нашего персонала в составе двенадцати человек. На корабле инициирована последовательность самоликвидации. - Принято, “Летящая”. Готовы принять ваш экипаж. *** - О боги, господа, благодарю вас! Вы немало нас выручили! Капитан Вахр долго тряс руки мне и Айронсу. Нормальной стыковки у нас не вышло, так что мы просто подошли к одной из пробоин в обшивке мостика и приняли команду через внешний шлюз. Сейчас экипаж “Летящей” наблюдал за тем, как красиво последняя разваливается на куски. Наконец Вахр перешел к делу. - Скажите, капитан... Эээээ... - Консилиатор. - Да, капитан Консилиатор... А куда вы направляетесь сейчас? - Мы шли курсом на Фелицию, - отозвался я. - Скажите, а не будет ли для вас слишком большим крюком визит на Грифон II? Это всего лишь в пяти часах лёту отсюда, и затраты мы, конечно, компенсируем. Мы с Айронсом переглянулись. - Думаю, все будет в порядке, - наконец сказал я. Ошибся. Бывает. *** Пять часов лету - как-никак пять часов лету, потому разговорились. На “Трюфеле” было не так уж много места, так что рассадили гостей куда попало. - Что ж вы так... Поспешно летели то? - поинтересовался я у Вахра. - О... - Попытался сформулировать капитан. Будучи хорошим офицером, “формулировать” он не мог. На помощь ему пришла верткая девица с суровой физиономией, которая была у них за главную. - Испытательный рейс, - сказала она. - Новая двигательная установка. - А на Грифон-то вам зачем? Там же нет ничего ровным счетом. - Там радарный пост, - ответил Вахр. - И установка пси-связи. Нас там ждут. Грифон II официально не принадлежал никому. Вернее, официально он принадлежал фон Эйше и официально он принадлежал Таммам. Короче, на этой планете и правда был старый радарный пост, не дававший толком никакого охвата из-за сильно намагниченных плотных облаков, а потому ненужный. Обе стороны объявили эту планету своей, но деньги вкладывать в нее и не думали, так что по сути она была ничьей. Пираты там не устраивались - приземлиться нельзя из-за радара, а зачем еще нужна планета, если на нее не приземляться? Дабы не растекаться мыслью по древу, сообщу, что дальше произошло много всего разного, причем в очень короткий промежуток времени. Во-первых, сразу после слова “пост” нам отстрелили корму. Это привело к тому, что “Трюфель” закрутило волчком и отфутболило в неизвестном направлении. Так бы мы и летели, вращаясь как юла, покуда не вляпались бы лет эдак через миллион-два в какой-нибудь астероид, если бы нас тут же не поймал гравитационный захват. - И что там у нас? - флегматично поинтересовался Айронс, склоняясь на сенсорной панелью. - О, линейный крейсер дома Тамм. Как мило с их стороны пригласить нас в гости. - Они не должны нас захватить! - Да, с чего бы это? - Потому что госпожа майор - наследница дома фон Эйше, - не задумываясь ответил Вахр. Упомянутая госпожа начала яростно сверлить капитана взглядом. Я аж поперхнулся. Айронс икнул. - Прекрасно. И что вы предлагаете? Капитан пожал плечами: - У вас тут есть дезинтеграторы. Подпалим им шкурку, а сами уберемся на бомбардировщике, который стоит у вас в ангаре. *** И вот я, мой старый приятель Мо Айронс, пожилой капитан дома фон Эйше Вахр и наследница этого самого дома Лори рванули с затягиваемых в чрево линейного крейсера останков нашего верного “Трюфеля” к забытой всеми богами планетенке... Вахр поделился со мной предысторией этой ситуации - очень благородно с его стороны. Времени у нас было полно. Господину фон Хопке из свиты Лори удалось прострелить один из ключевых плазмопроводов корабля Таммов, вынудив их не запускать двигателей до завершения ремонта. Облако плазмы, вырвавшись из борта крейсера, образовало отличную завесу, блокирующую зону обстрела и не позволяющую взлететь перехватчикам. Это было безусловно здорово, но ваш покорный откровенно паниковал. - Ну, что у вас тут? - ледяным голосом поинтересовалась Лори, заглядывая в кабину. - Полчаса до входа в атмосферу Грифона II, - отозвался Мо. - Быстрее никак? - Тебя можем в топку кинуть, авось поможет! - взбеленился я. Лори попыталась отстрелить мне голову взглядом, но сейчас меня этим пронять не удалось бы. Вообще, я мог понять этого Франца. Ради банальной встречи, с, судя по всему, последующим побегом с Октоберона - и в огонь, и в воду, со сжатыми зубами и огнем в глазах. Тем более, что Лори довольно привлекательна. Конечно, тут поработали мастера-генетики, благо, фон Эйше достаточно богаты, чтоб обеспечить внучке главы семейства и наследнице отличные гены. Тут все как обычно: фигурка что у супермодели (с поправкой на вкусы родителей), иммунитет как у крысы, верблюжья выносливость, ускоренная регенерация, отменная память, орлиное зрение... Само собой, в военной семейке все поголовно добавили себе силушки, значится, богатырской и рефлексов что у твоей кобры. Очень полезные фишки. Люди любят ныть, как это плохо - переделывать то, что дано свыше, а потом берут и начинают массово штамповать генетически переработанных человеков, на голову превосходящих людей обычных, а потому, естественно, пользующихся огромными преференциями. К счастью для экономики, действительно серьезные процедуры могут себе позволить единицы. А планета прямо по курсу потихоньку набирала весу по мере того, как мы к ней приближались... *** - Пора. - Сказал Айронс и мы нырнули в облака. С одной стороны это было красиво. Молнии брызнули во все стороны, приборы начали плясать ламбаду, машину затрясло - мы попали в зону, где магнитные поля могут играть многотонными глыбами в теннис. Искусственную гравитацию отрубило, и мы ощутили всю прелесть надцатикратных перегрузок, что, кстати, довольно вредно для внутренних органов. - Мать вашу, поаккуратнее там! - донесся крик Лори из заднего отделения. Издевается еще?! Оставляя дымный след, окруженный вихрем из вольтовых дуг, наш бомбардировщик выскочил из облаков. Если честно, я почти отрубился. Все что я ощущал - это зеленое на синем, которое стремительно приближается, потом острый локоть впился мне в грудь, новая волна перегрузки, тряска... И тишина. *** - Я же говорила, что это рухлядь, - я обнаружил себя на чьих-то руках. Руки принадлежали Лори, как я понял, увидев сверху ее подбородок. - Не дергайся! Ты, чтоб тебя, не пушинка! - Лори нахмурилась. - Ашшшшо? - сформулировал я. - Да, я убила ваш бомбардировщик. Но он и так рухлядь. - Аррррнс? - С ним Ганс. Не рыпайся, а то вырублю на хрен! Тебя контузило, идиот. На посту должен быть набор для таких ситуаций. Ну, во всяком случае, мои предположения о генетических модификациях в семейке фон Эйше подтвердились. Что за день такой?! Некоторое время спустя я очутился на полу. Металлическом и оччень холодном полу. В зоне видимости у меня очутились три потолочные балки и arse майора фон Эйше, затянутый в плотный и эластичный материал скафандра. Оный arse был визуально куда приятнее балок даже для моего контуженного мозга, потому я сосредоточился на нем. Послышался рокот, потом топот, потом радостные крики. С трудом повернув голову, я увидел, что Лори очутилась в объятиях некоего светловолосого молодого человека весьма приятной наружности. Ну вот, встретились влюбленные сердечки, как это мило. Сердечко бы где пририсовать, да текстовый процессор не позволяет. А потом снова послышались рокот и топот. Только в этот раз - топот множества ног. И бряцанье множества пушек. А потом снова послышались рокот и топот. Тоже множества ног. И снова бряцанье множества пушек. Потом это все стихло, и сразу с двух сторон послышались медленные шаги. Заинтересованыый, я, как смог, приподнялся на локтях, и увидел... Увидел двух самых серьезных ребят на Октобероне. Прибыли они в сопровождении целой толпы солдат каждый. Они прибыли, и, не глядя ни на кого кроме как друг на друга, начали сближаться. Две величественные фигуры (во всяком случае, при том освещении, что было на этом радарном посту, они смотрелись довольно внушительно) замерли в десяти шагах друг от друга, под перекрестным прицелом по меньшей мере сотни солдат. Внуки обоих властителей Октоберона, не отпуская друг друга, подошли и встали между правителей на той же окружности диаметром в десять шагов. Символишненько, решил я. Некоторое время царило молчание. Фон Эйше, чье лицо я видел, сверлил Тамма взглядом, прям как Лори меня совсем недавно. Вот, вся в дедушку. - Ты?! - наконец вопросил фон Эйше. - Это все твоих рук дело, да?! - Моих? - переспросил Тамм. - Это твоя... Подчиненная... Совратила моего внука и принудила к этой авантюре! Она и тот торговец! Это чё, про меня? Интересненько выходит. Я - супершпион фон Эйше. - Моя внучка - офицер фон Эйше! Она превыше подлых таммовских приемов! - Отчеканил Людвиг. - Ее разум был отравлен вашей ложью! Рядом со мной присел Вахр. - Даааа, вот это будет зрелище, - прокомментировал он, после чего вколол мне какой-то препарат. - Должно снять последствия контузии, - сообщил капитан. - А теперь расслабься и наслаждайся шоу. *** В небесах, огребая по полной от молний и электромагнитных полей, зависли два огромных крейсера. Они висели по обе стороны от небольшой вышки радарной станции, возвышающейся над маленьким металлическим куполом. А в куполе кипели страсти, достойные неслабой мыльной оперы. Лорды высказывали друг другу все, что они думали друг о друге, пристыженные внук и внучка стояли, взявшись за руки, полные решимости все же отстаивать свои чувства. Ганс Вахр комментировал каждый выпад. В моей башке потихоньку прояснялось. Похоже, вней прояснилось не до конца, потому как дальше я сделал нечто такое, чего не ждал от меня никто, в том числе я сам. В особенности я сам. Я встал, и, пошатываясь, побрел к лордам. Целая куча стволов со специфическим, присущим только ручному вооружению лязгом повернулись в мою сторону. Также на меня уставились оба лорда. Людвиг фон Эйше был большим, широким, усатым и грозным. Куффе Тамм был высоким, худым, аристократичным и тоже грозным. - Господа, вы переливаете из пустого в порожнее, - выдал я. Дальше была драматическая пауза в лучших традициях. Одно слово любого из лордов - и я превратился бы в облачко пара. - Да? - поинтересовался наконец Куффе Тамм, тем самым спасая меня от судьбы легкого дымка над парой ботинок. - И что же ты, космический приблуда, имеешь сказать нам? - Вы деретесь добрую сотню лет. Кладете сотни, тысячи людей, техники, денег... Все из-за дурацкой борьбы за никому не нужный Октоберон. Который и является никому не нужным из-за этой распри. И вы собираетесь упустить, похоже, единственный шанс объединить Октоберон, как два ребенка, не поделивших лопатку в песочнице. - Что ты несешь?! - взорвался фон Эйше. - Какой гребаный шанс?! Я покачнулся - все-таки даже крутые препараты не срабатывают мгновенно, да и всяко контузию в больнице перелёживать надо. Меня поддержал капитан Вахр. - Госпожа Лори и господин Франц, сэр, - сказал мудрый старый вояка, в котором, похоже, еще не умер романтик. Да нет, как пить дать не умер, иначе Лори не сбежала бы из дворца дедушки. - А что они? - спросил Куффе, который был поспокойнее Людвига. - Они Тамм и фон Эйше, сэр. И они вместе. Все уставились на парочку, которая заварила всю эту кашу. И даже Людвиг фон Эйше задумчиво потер подбородок. - И что же ты предлагаешь? - наконец вопросил старший фон Эйше. - Пусть они и правят Октобероном. - Как Тамм? Или как фон Эйше? - Не так и не так. Как Франц и Лори. Вместе. А вы сможете мудро их направлять. - Я попытался выглядеть как можно более убедительно. - Это... Это... - Людвиг топнул ногой. - Это долбаная охренительная мысль. - Наверное, лучше никто не смог бы это выразить, - кивнул Куффе в сторону Людвига. Лорды встретились в центре зала и пожали друг другу руки. Иногда для мира хватит нескольких слов и десяти шагов - по пять от каждого. А еще нужна любовь, много удачи, вмешательство извне и... И, сожрите его все боги вселенной, чудо. Одна штука. *** Хотелось бы закончить этот рассказ на оптимистичной ноте. Пожалуй, так и поступлю. Вы и представить себе не можете, как я нажрался на свадьбе Франца и Лори, новых лордов Октоберона.