Дом для вечеринок

Даже открыв глаза, Эаровадра какое-то время лежала без движения и пыталась понять, где она и что было накануне. Интерьер комнаты казался знакомым. Ах, да, это был ее собственный дом — не тот, где она жила, а тот, который друзья прозвали «Домом для вечеринок», и, судя по всему, вчера именно этим они все и занимались.

С трудом вырывшись из кучи подушек, обильно присыпавших кровать, которая могла бы вместить четверых таких, как она, босмерка доковыляла до ванны. Спрятанное за ширмой чудо техники подогревало воду, повинуясь специальному заклинанию, и так же ее охлаждало. В шкафу рядышком можно было найти пузырьки с душистыми солями и всевозможными притирками, но у Эаровадры редко появлялось желание нежиться в парующей воде. Девушка окинула взглядом банную коллекцию, удовлетворенно подметив, что все расставлено по местам, в привычном ей порядке.

Зато вот ящик, в котором она хранила запасы реагентов и сушеных трав для алхимии, оказался распахнут и едва ли не перевернут кверху дном. Не иначе, кто-то из гостей искал средство от похмелья.

— Что ж, моя вечеринка удалась… верно, Фарт? - вымученно улыбнулась босмерка.

Желтоглазый кот, устроившийся на постели хозяйки, ответил флегматичным молчанием. Эаровадра не была даже уверена в том, что это обычная домашняя зверушка. Иногда к ней в душу закрадывались подозрения, что Фарт — каджит, просто очень маленький и не владеющий речью. Она слышала, что такие тоже встречаются в природе.

За широкой занавесью из шерсти сентинельских коз располагался кабинет — вернее, то место, куда босмерка складывала все попавшиеся ей диковинки и книги. Сама она читать не любила, да и не считала необходимым, но среди ее друзей были и такие, кого чуть не за волосы приходилось оттаскивать от плотно заставленных полочек, пахнущих пергаментной пылью.

Бросив мимолетный взгляд на свой письменный стол — не завалялось ли какое забытое, еще не открытое письмо, — Эаровадра ступила за порог комнаты… и едва не споткнулась о чью-то волосатую руку.

— Разрази тебя кланфир! М’Ика, ты решил до смерти напугать меня, что ли?

Каджит пробубнил нечто невнятное и отполз в сторону — подальше от порога, поближе к кальяну со скумой. Здесь, на веранде, Эаровадра соорудила нечто вроде гостиной на открытом воздухе, огородив ее решетками и прикрепив плотный тент вместо крыши. В ясные ночи тент можно было убрать, чтобы сидя на подушках, покуривая кальян и ведя вдумчивые беседы любоваться звездами.

Для этих же, — а вовсе не научных, как мог бы кто-нибудь подумать — целей на веранде был установлен телескоп, купленный босмеркой за баснословную цену у белькартских торговцев.

Сейчас его труба оказалась повернута вовсе не к небу, и девушка смутно припоминала, будто бы они с М’Икой обсуждали накануне «ограбление века», разглядывая в телескоп какие-то домишки на другом берегу реки. Нет, этот каджит был, конечно же, превосходным вором. Насколько хорошим вором может быть одноглазый экс-пират. Но идти с ним на дело после трех выкуренных трубок скумы, заправленных парой бутылок крепленого вварденфеллского мацта? Не-ет, увольте, Эаровадре была слишком дорога ее репутация. Перед глазами босмерки вдруг возник, и так же быстро развеялся образ взъерошенной дикарки в перьях. Видение погрозило ей пальцем, на разукрашенном лице читалась не то насмешка, не то досада.

— М'Ика, а где остальные? Ты кого-нибудь видел?

— Каджит не знает… — пьяно пробулькал тот, продолжая потягивать из мундштука. — Подлей еще скумы.
Осознав бесполезность расспросов, девушка спустилась по широкой лестнице во двор.

Солнце еще не встало, но было достаточно светло, так что Моранта, еще одна «коллега» босмерки по воровской Гильдии, уже крутилась у зеркала мастерской, примеряя очередной наряд.

— Как думаешь, синий подходит к костюму? Или лучше перекрасить в зеленый? — спросила она, поправляя воротничок.

-М-м…

— Проклятье! Надо было оставить зеленый.

Моранта сорвала с шеи украшение и яростно зашвырнула его в чан с краской. Почему каждое ее переодевание непременно превращалось в драму? Мастерская в небольшом каджитском шатре казалась Эаровадре уютной, удобной и вовсе не похожей на подмостки театра. Здесь можно было неспешно подбирать материалы, окрашивать их, а потом спокойно примерять за плотной ширмой у ростового зеркала… и вновь босмерку посетило знакомое видение — теперь уже в виде отражения в глади этого самого зеркала.

— Может, сделаешь часть зеленой, а часть — синей? — вздохнула Эаровадра, отводя взгляд.

— Фу, безвкусица какая! Ты воображаешь, что говоришь?! Так может одеться только шут… ну или книжный червь, незнакомый с модой, — вроде твоей подруги из Скайвотча.

— Той худощавой альтмерки? А кстати, где она?

Альтмерка обнаружилась тут же рядышком — у алхимического стола. Судя по активной работе пестиком и по ароматам из перегонных кубов, трогать ее сейчас не стоило. Зато Эаровадра, кажется, нашла того, кто разворошил ее шкафчик с реагентами.

— Я тут готовлю одно средство от похмелья. Очень хорошее. Проверенное, — широко улыбнулась алхимичка, ни капли не похожая на жертву вчерашнего крепленого мацта. — Будь добра, отнеси этот флакончик Бардакусу. Он сейчас где-то в саду.

— Но мне не по пути!

— Будь добра! — Повторила альтмерка, все так же улыбаясь, но тем самым давящим тоном, каким нередко говорят представители Высшей Расы со своими подчиненными «союзниками». М’Ика или даже Моранта за такое получили бы хорошую оплеуху, но сейчас босмерка не нашла в себе сил ослушаться. Она молча взяла флакон, развернулась, и, под аккомпанемент напутственных речей алхимички, затрусила в сторону сада.

Надо сказать, сад этой усадьбы был совсем невелик, но большинство гостей находили его милым. Здесь было все — и романтические заросли, и крутые ступеньки из выщербленного, потемневшего от времени камня, и скамья в тени благоухающего можжевелового дерева с узловатыми ветвями. Несмотря на раннее утро здесь уже порхали бабочки и шныряли золотистые пчелки, а вот следов Бардакуса босмерка не обнаружила. Впору было задуматься: чем же мог заниматься романтичный и благовоспитанный альтмер в 5 часов утра? Вероятно, читать книги. Но в кабинете его не было, да и выпитое накануне вряд ли помогало мыслительной деятельности… Медитировать? В саду тоже пусто. Хотя…
Девушка спустилась к берегу речушки, омывавшей северный фасад ее дома. Здесь, среди густых зарослей папоротника, годами не знавших руки садовника, притаилась небольшая деревянная площадка, с которой можно было ловить рыбу, — к обеду или просто для развлечения. Все снасти размещались тут же, поблизости, чистые и готовые к использованию.

Правда, сегодняшний гость вовсе не был занят рыбалкой. Он, похоже, просто наслаждался созерцанием струящейся у его ног воды… ну, или страдал дичайшим похмельем, не дававшим ему лишний раз шелохнуться.

— Б-Бардакус? Я тут принесла снадобье от твоей подруги.

Тот протянул руку за флаконом:

— Благодарю.

Босмерка не стала спрашивать его о впечатлениях вчерашнего вечера. Она предпочитала предоставить гостям все возможности для развлечений и оставить им полную свободу выбора. Иной раз она сама себе казалась просто тенью в собственном доме… вежливой, предусмотрительной, хлебосольной тенью. Впрочем, это не особо ее задевало. Чем действительно можно было смутить Эровадру, так это поведением ручных зверушек, которых порой приводили с собой гости. Далеко не все из них отличались хорошим воспитанием, попадались и откровенно дикие экземпляры. Поэтому босмерка невольно напряглась, когда, возвращаясь из «рыбачьего уголка» обнаружила у жаровни, где подогревались шашлыки, здоровенного пса алхимички. Животное замерло, буравя глазами сочное угощение, но воровать вкуснятину пока не решалось.

— Кыш, — неуверенно и тихо произнесла девушка, мысленно уже представляя, как рычащая псина прыгает на печь, сметая мощными лапами тарелки, полотенца, корзины со снедью — все то, чем обычно забита кухонная полка. Здесь стоило применить все навыки убеждения, которые Эаровадра оттачивала, общаясь с излишне ретивыми стражниками.

— Послушай, дружок… как тебя там. Давай я заплачу тебе небольшую контрибуцию. К примеру, 1/5 от шашлыков с жаровни. И ты тихонько уйдешь, не оглядываясь. Согласен?

Собранные в горсть кусочки мяса полетели в ближайшие кусты, увлекая за собой пса. Остальную снедь девушка быстро убрала в горшок и накрыла поплотнее, чтобы запах не привлекал вымогателя снова к заветной жаровне. Проблема нашла временное решение. Но на горизонте возникла следующая проблема — уже совсем иного толка. Эаровадра, наконец, поняла, почему призрак одичалой босмерки беспокоил ее с самого момента пробуждения. Давным-давно, еще босоногой девчонкой, она исходила весь Малабал Тор вместе с ней. Подруги, почти сестры. Жизнь надолго развела их, девушки повзрослели, у каждой в сердце поселились такие темные и неприятные тайны, что вряд ли когда захочется поделиться ими друг с другом. Но и промолчать сейчас, вежливо улыбаясь, а потом разойтись — возможно, уже навсегда, — Эаровадра считала предательством. Предательством былой дружбы и наивных детских воспоминаний. Того немногого, что осталось в ее сердце от света. А может быть, и в сердце Тертек тоже.

«Мне нужно ее найти…» — босмерка опасалась, что Тертек ушла еще вчера вечером, или ночью, поддавшись зову своей стаи, воющей на луны.

Совсем рядом с «кухней под открытым небом» находился небольшой зал, превращенный хозяйкой в столовую. Здесь босмерка организовала все в свойственной ей манере. Отказавшись от традиционных столов и лавок, куда требовалось подносить, а затем и убирать новые и новые блюда, Эаровадра также отказалась и от необходимости держать в доме прислугу. В столовой любой из гостей мог подойти к какому-то из расставленных по периметру столиков и выбрать себе угощение или напиток по вкусу. Для тех, кто предпочитал отобедать с комфортом, здесь стояла пара удобных канапе, но были среди друзей босмерки и такие, кто любил устроиться на каменных ступеньках, ведущих из зала к реке. Нижние почти совсем покрывала вода, и ей казалось забавным сочетать ужин с купанием. В утренние часы здесь было необычайно тихо и пусто, лишь пара опрокинутых фужеров напоминала о вчерашней вечеринке.

В нарядной гостиной по соседству тоже никого не оказалось, низкие диванчики с обивкой цвета пламени, столики с напитками и фруктами, оставленные кем-то салфетки — все это, словно красивые декорации после спектакля, потеряло свою одушевленность.

Быстрым шагом Эаровадра вошла в третью комнату. Обыкновенно здесь гости после плотного обеда предпочитали расслабиться за игрой в панцири, «лисы и кошки» или прилечь на импровизированные ложа, покрытые коврами и заваленные мягкими подушками.

Стен как таковых у комнаты не было, потому она всегда продувалась легким ветерком даже в самый знойный полдень. Но и в дождливую погоду, вроде той, что была вчера, здесь было уютно, благодаря ширмам и водопаду густого плюща, почти полностью закрывшему восточную стену.

За этой стеной, почти совсем скрытая от глаз, лежала тропинка, одним концом упиравшаяся в колодец, а другим — в старое, приземистее дерево, скрывавшее под собой маленькое уютное убежище. Если Эаровадре хотелось побыть немного самой, наедине с мыслями посреди шумной пирушки - она приходила сюда.

И именно здесь она нашла Тертек, ожившего призрака из ее прошлого. Из того времени, когда зелень была ярче, вода была слаще, приключения предвкушались, а не вызывали опасения. И это было задолго до того, как одна из юных босмерок попала к работорговцам, потом сбежала и присоединилась к Гильдии Воров, а другая, став жертвой вервольфа, ушла в чащу, чтобы скрываться от цивилизации и жить волчьей жизнью. Они встретились годы спустя. Почти случайно — обе оказались в клинике Бардакуса, изучавшего ликантропию одной и проклятье ограбленных мертвецов, упавшее на другую. Сейчас, глядя на девушку, пусть и причудливо одетую, но мирно грызущую яблоко, сложно было представить, что не так давно она вырывала руками сердца нечастных жертв и рисовала их кровью знаки своего клана. Эаровадра опасалась напоминать подруге о прошлом, но ее все равно тянуло к этой взъерошенной, диковатой девушке, и была ли то ностальгия по беззаботным детским годам, или истинная сердечная привязанность, для которой не важны обстоятельства — она сама еще не разобралась.

— Можно. — Спросила Эаровадра, указывая на место возле дикарки. Та кивнула. Несмотря на расслабляющую атмосферу загородного дома, разговор долго не клеился. Слишком многое им надо было сказать друг другу, переступив через собственные страхи. После нескольких попыток начать все заново, Тертек вдруг заметила:

— Красивые вазы. Как те, на веранде у оружейника.

— В которых мы прятались в детстве? — улыбнулась воришка. — Это они и есть. Я вспомнила их и выкупила у новых владельцев кузницы. Теперь в них растут…

Она склонила голову набок, пытаясь вспомнить название растений. В ботанике Эаровадра была вовсе не сильна. Тертек погладила шершавую поверхность большого пузатого вазона, а ее подруга почувствовала себя выброшенной на берег рыбой, которую вдруг оросил живительный дождик. «Она помнит, теперь я уверена… где-то под перьями и толстым слоем краски живет все та же забавная девчушка, с которой вместе мы придумывали шалости и не боялись пойти против всего мира, просто взявшись за руки».

На какое-то время снова воцарилось молчание. Подруги сидели рядом, прислушиваясь к звукам внешнего мира. Солнце уже встало, Рол’Ха начала просыпаться: гомон пестрого рынка, звон кузнечных молотков, песнопения из местной часовни сливались со щебетом птиц и всплесками речных волн, омывающих дом Эаровадры. Ее миленький дом для веселых вечеринок.

— А знаешь, что, — сказала, наконец, воришка, потягиваясь и расправляя плечи. — Я не хочу, чтобы мой праздник закончился. Я не хочу жить как прежде, просчитывать все ради будущего. В конце концов, какое будущее ждет престуницу?

В глазах Тертек отразилось понимание. Они обе стали заложниками судьбы. Но кто сказал, что им осталось лишь страдать и каяться?

— К скампам все. Будем веселиться. Вернем всех гостей назад, а если кто не захочет — позовем новых.
Босмерка вскочила.

— Ты видела никс-вола у меня под навесом?

Посадим на него ту злую алхимичку и пустим кататься вдоль реки. Будем смотреть на нее с веранды и смеяться, может это собьет с нее спесь. И пусть из Рол’Хи придут потом горожане, сожгут мой дом. Это все равно будет лучше, чем каждый день пресмыкаться перед ними, пытаться понравиться, стать для них «своими». Мы всегда будем чужаками. Здесь, в Малабал Торе, да в любом конце мира… Мы сами по себе, верно?

Тертек сжала ее ладонь:

— И ты не боишься потерять всех друзей?

— Друзья… если они не поймут меня — какие же они друзья? Зачем мне те, ради кого я должна стать «удобной»?
Девушка покачала головой.

— Думаю, М’Ика меня поддержит. И даже подскажет, с чего начать. Этот одноглазый бунтарь только и ждет сигнала, чтобы хорошенько тряхнуть стариной.

— Тогда начнем с него.

День уже вступал в новую силу, и пейзажем с пряничными каджитскими домиками вдалеке, можно было любоваться бесконечно…