Конкурс прозы №7

[Helis]

Требования к тексту

 

Форма: проза.

Сеттинг: TES.

Тема: "Инцидент в..." Традиционно: понимайте, как хотите.

Объём: 10-15 тысяч знаков. 15000 - это верхняя планка, которой лучше не достигать. 15001 - уже много, да.

Текст должен быть хотя бы относительно грамотно написан.

Текст должен иметь название. Названия, состоящие из названия темы с дополнением, приниматься не будут. Включите моск.

 

 

Сроки:

дедлайн - 27 февраля 2011 (воскресенье), 20:00 по Москве. Времени намеренно мало, дабы посмотреть, что наши авторы могут написать в относительно сжатые сроки, поэтому люди, севшие за работу за день до окончания приёма и не успевшие её закончить, пойдут лесом.

 

Оставляю за собой право отказать в приёме рассказа на конкурс или отправить его обратно на доработку автору, если посчитаю, что это не рассказ, а кошмар.

 

ВНИМАНИЕ!!!11 Работы отправлять в личку Марку К. Марцеллу. Он будет пересылать их мне, а я - решать вопрос о допуске работы на конкурс. Присланные работы будут публиковаться в этой теме по мере поступления - без указания ника автора. Любая деанонимизация влечёт немедленное снятие работы с конкурса. По прошествии срока приёма эта тема будет закрыта и откроется тема для голосования.

Задавать вопросы, писать отзывы и голосовать в этой теме запрещается, посты будут тереться, постящие будут получать по... заслугам. Обсуждать конкурс можно в этой теме.

 

В добрый путь!

[Helis]

№1. Рыбацкая удача

 

Дверь хижины пронзительно скрипнула за спиной. Барнард Олсьен досадливо покосился на нее, приложил руку ко лбу козырьком и всмотрелся в серую гладь бухты, крохотной частицы огромного залива Илиак. Так и есть: на ловлю сегодня вышла, самое большее, треть всех лодок, какие были в их глухой деревне. А что ж остальные рыбаки? Неужели окончательно потеряли надежду, или же просто, как и Барнард, с трудом стоят на ногах от скудости пищи и тоже всерьез опасаются вывалиться за борт?

 

Да и какая, в общем-то, разница? Голод уже не только вплотную подобрался к деревеньке, как не раз бывало и раньше. Теперь он стоял на пороге и требовательно стучался в ставни, грозил задушить в постели. Если рыба не появится… Но она уже давно должна была вернуться. А припасы тают с каждым днем, как остатки снега на солнцепеке…

 

Олсьен потер седеющий затылок ладонью, отошел от крыльца и, едва переставляя ноги, направился к соседу, старику Марцелю. Он тоже живет один, жена его давно померла от лихорадки – может, хоть у него завалялась пара черствых сухарей на закуску? Если выпить, то есть не так хочется… А рыбу вяленую трогать пока нельзя. Не удержишься, раз уж начал, оглянуться не успеешь – запас ополовинил. Что потом-то делать?

 

Сухари у соседа нашлись. Рыбаки выпили по полкружки скверного бренди, закусили. Оба сразу захмелели: сухарем особо сыт не будешь. Марцель завел беседу:

 

– А к нам тут ночью альтмер один приехал, слыхал? У старосты остановился. Говорят, вроде, маг.

 

– Маг?! – с неподдельной радостью воскликнул Барнард и икнул. – Марцель, дружище, да это ж нам просто подарок Девятерых! Наверняка он нам подсобить чем-нибудь сможет. Ну, там, снасти зачаровать, или еще как… Правда, заплатить придется, конечно…

 

– Вот и я о том же думаю. На одних кореньях и овощах долго не протянем. Слушай, у меня, вот что… Медальон золотой имеется, дед у какой-то знатной дамы в свое время стянул, когда она у него… гостила. Как думаешь, возьмет маг?

 

– А почему и нет? – сказал Барнард и снова икнул. – Я бы уж точно взял, будь на его месте. Тем более, медальон, наверное, старинный. Что ему, магу, отказываться-то? Ему зачаровать что-нибудь – раз плюнуть. Это ж не лекарь наш, который даже кровь остановить, бывало, не сподобится.

 

– Ну, стало быть, решили. Давай еще по одной, и к старосте…

 

Заявились они туда несколько некстати: заезжий альтмер как раз сел за стол. Барнард посмотрел на кушанья и сглотнул слюну: не иначе, гость привез мясо и зелень с собой, а у старосты уж приготовили. Подстрелил по дороге косулю или куропатку… У них-то здесь, в окрестностях, отродясь с дичью небогато было, да и лесов поблизости нет. Земля каменистая, даже трава еле-еле пробивается… Только от моря кормиться и можно.

 

– Ну, чего вам? – альтмер взглянул на нежданных посетителей и покривился. То ли от их вида, то ли от крепкого свежего перегара. – Давайте быстрее, я обедаю, не видите? Чурбаны неотесанные.

 

«Спесивый какой, лицо тощее, а в глазах зеленые искры бегают… Ну да, точно, маг…» – заключил Барнард. Тут его толкнул в бок Марцель, Олсьен пошатнулся, опомнился и начал:

 

– Прошу не гневаться, почтенный маг! Мы быстренько. Кхм… Видите ли, рыба в последнее время что-то совсем стороной наши места обходит. Отощали мы совсем, голодаем… Не поможете? Ну, что-нибудь со снастями сделать, или зелий наварить, чтобы под водой дышать…

 

Волшебник вопросительно изогнул бровь. Барнард поспешно вытянул из-за пояса массивную цепь, на которой висел крупный золотой медальон с вычурной гравировкой:

 

– Вот… Это за труды… Не побрезгуйте.

 

– Хм, однако… Дай-ка посмотрю, – протянул руку альтмер. Повертел украшение, критически осмотрел со всех сторон, кивнул и вернул его рыбаку. – Ладно, хорошо. Вечером еще зайдите.

 

– Но…

 

– Да сказал же я, вечером! Посмотрю, что можно сделать, – Маг зевнул и махнул рукой. – Ступайте, ступайте! И медальон не потеряй.

 

Встречу альтмер назначил на морском берегу. Поглядеть, как будет колдовать приезжий, собралась вся деревня. Тот не обманул – пришел с толстенной книгой, страницы которой, как утверждал кто-то из рыбаков, покрывали странные значки. Откуда он это узнал, осталось загадкой, потому что книгу волшебник открыл, только подойдя почти к самой кромке воды, и никому в нее заглядывать не позволил. Пробормотав что-то себе под нос, счел нужным пояснить свои намерения:

 

– Значит, вот что я решил. Сейчас я прочитаю заклинание приманки, которое призовет сюда всю рыбу, какая только есть в округе. У вас будет вся ночь, чтобы наловить столько, сколько сможете. Медальон-то при вас?

 

Олсьен торопливо закивал, альтмер сплел пальцы в непонятном жесте и громко проговорил бессмысленную фразу. Кисти его полыхнули белым и мгновенно погасли. Затем маг развел руки в стороны и начал разминать затекшие суставы, тихо кряхтя – наверное, от боли.

 

– Что, сорвалось заклинание? – разочарованно протянул Марцель и покосился на медальон, который уже перекочевал к альтмеру.

 

– Почему же? – удивился волшебник. – Отлично все получилось. Заклинание-то простейшее – немного подправил обычное подчинение животных… Странно только, что магии на него так много ушло, не ожидал. Ну да ладно – дело, как говорится, наживное. Спать пойду, не беспокойте меня больше. И вообще, начинайте быстрее ловлю, второй раз приманивать не стану. Видите, уже косяк какой собирался? А это только та рыба, которая совсем близко была.

 

Рыбаков не нужно было просить дважды. С радостными возгласами они потащили к воде сети. Славный сегодня будет ужин!

 

Тихо догорало на небе лиловое полотнище заката. На темнеющем зеркале залива близ деревеньки покачивался десяток добротно просмоленных лодок.

 

Рыба не уходила.

 

* * *

 

Утром альтмер снова собрался в дорогу. Уже седлал лошадь, когда бойкий паренек попросил его еще раз подойти к берегу. Сетуя на невежество деревенских остолопов, маг все-таки подошел к нескольким рыбакам, поджидавшим его.

 

– Ну, что еще? – раздраженно осведомился альтмер. – Забыли, как правильно удить? Никакие деревяшки заговаривать не буду – тороплюсь.

 

– Дык это… Смотрите, почтенный… Рыба-то здесь до сих пор, у самого берега стоит. Это почему так?

 

– Хм, а ведь действительно… Необычно.

 

– Так что же нам делать? И из-за чего такое?

 

– Не знаю, – пожал плечами альтмер. – В сущности, вам не все ли равно? Какое-то неожиданное искривление магических потоков... Возможно, осталось после Деформации Запада. Через некоторое время заклинание развеется. Вам же лучше, сегодня опять хорошо порыбачите. Запасайтесь… голодающие. Поехал я, нет больше времени на рыбу вашу любоваться.

 

Рыбаки недоуменно посмотрели друг на друга и отправились к лодкам – и правда, чего добру-то пропадать?

 

Крохотная бухта, рядом с которой угнездилась деревенька, теперь бурлила жизнью. Косяки самой разной рыбы поочередно подваливали к самому берегу, затем отплывали куда-то – наверное, кормиться – и вновь возвращались. Над водой кружили огромные стаи чаек, по волнам беспрестанно сновали лодки, подвозя к берегу переполненные сети. Такого здесь не было, наверное, с самого начала времен.

 

Так прошло два дня. Рыбой в домах было забито все, что только можно ей забить, запасы вялились на год вперед. Голод отступил – казалось, надолго.

 

– Ай, молодец маг, эльфийская рожа! Какое заклятие крепкое сотворил! – никак не мог нарадоваться старик Марцель, размахивая новым куском подкопченного угря. Барнард умильно улыбался, кивал и поднимал кружку с дрянным бренди.

 

Рыба не уходила.

 

* * *

 

Барнард проснулся от очередного приступа и долго кашлял, пыхтя и отдуваясь. Затем вытер испарину со лба дряблой ладонью и тяжело сполз с койки. Оплывший живот заходил ходуном, а доски жалобно заскрипели под увесистым телом Олсьена, но он не обратил на них внимания: полгода уж так, что поделать, не перестилать же пол. Едва не выронив, поднял кувшин – пустой. Придется идти до колодца. Эх, как же далеко…

 

Задыхаясь и заплетаясь в безвольных ногах, Барнард побрел к колодцу. Неподъемной рукой взялся за ворот. Тот повернулся неожиданно свободно – перегнила веревка, давно не меняли. Ведро уже не поднять… “Ладно, утро вечера мудренее, – решил рыбак. – Завтра привяжу и веревку, и ведро… Завтра, сегодня уж не до того. Рыба в доме все-таки кончилась – надо пойти наловить еще…”

 

Старик Марцель умер еще две недели назад. Умер тихо, во сне – как сказал лекарь, раздавило собственным весом. Лекаря тоже уж давненько не видно…

 

Через четверть часа, несколько раз останавливаясь, чтобы перевести дух, Олсьен все-таки добрался до берега. После нескольких неудачных попыток – живот мешал, постоянно упирался в колени – поднял снасти. Сразу выругался – сеть ни на что теперь не годилась, расползалась прямо в руках. Лодки тоже все наверняка прохудились – не смолил их никто столько времени… А есть хочется все сильнее…

 

Олсьен подошел к воде, глубоко увязая в плотном песке. Зашел в море по пояс, снова нагнулся, зашарил руками, пытаясь ухватить скользкие тельца рыб, которые метались совсем рядом. Казалось, что рыба вот-вот окажется зажатой в ладонях, но она легко ускользала как раз в тот миг, когда Барнард уже почти чувствовал вкус жаренного на углях белого рыхлого мяса, чуть отдающего морской горчинкой… Нет, не поймать.

 

Барнард заплескал, забил по воде руками, выкрикнул что-то гневно и бессвязно, схватился за сердце и повалился в ленивые волны.

 

Деревенька встретила утро сонным оцепенением и тишиной. Не скрипели двери хижин, не хлопали отпираемые ставни, не шелестели песком лодки, спускаемые на воду. Ветер тоже утих, разгладились морщины залива. Стайки резвых теней безмолвно играли в маленькой бухте, дразня чаек своими серебряными боками.

 

Рыба не уходила.

 

* * *

 

Молодой граф Преториус натянул поводья и хмуро уставился на своего слугу. Тот во весь опор скакал навстречу графу и его небольшой свите, едва не вываливаясь из седла. “Аргонианин – что с него возьмешь, – недовольно подумал граф. – Куда он хвост-то свой пристраивает, когда на коня садится…”

 

– Добрый сэр! – еще издалека прокричал Поющий-с-улитками. – Не надо нам туда! Плохая дорога!

 

Преториус нахмурился еще сильнее. Как это плохая? Дождей не было дня четыре, весенняя распутица давно миновала. Хотелось побыстрее выяснить, в чем дело, потому что прошлая ночь под открытым небом окончательно вывела графа из душевного равновесия. Но не кричать же за сотню шагов, как этот неумытый пасынок болот?

 

Дождавшись, пока Поющий-с-улитками остановит взмыленного коня и хлебнет сомнительного пойла из фляги, Преториус поинтересовался:

 

– И с каких это пор, позволь спросить, она вдруг плохой стала? Что с ней не так?

 

– Добрый господин, там… это… инцидент один вышел.

 

– Какой еще инцидент, жабья твоя морда! – возмутился граф. – Вместо имени – какой-то вздор, а туда же! Где нахватался вообще? Каждый неуч нынче в умники метит. По-человечески говорить можешь, ящерица?

 

– Ну… Случилось кое-чего… – виновато потупился аргонианин.

 

– О! Так бы сразу. И что там?

 

– Все мертвые! Ни одного живого человека! – Поющий-с-улитками вытаращил и без того выпуклые глаза, старательно показывая, насколько там страшно.

 

– Вот как? – Брови Преториуса поползли вверх. – Оборотень заглянул, что ли?

 

– Нет. Тела нетронутые, лежат в разных местах, больше всего – по хижинам.

 

– А ну-ка, поехали, проверим, – распорядился граф. В свите недовольно зашептались, но ослушаться господина не посмели.

 

Слова ящера полностью подтвердились. Смерть застала людей в самых разных местах: в постели, у самых дверей дома, в лодке на берегу, одного – даже в воде… Самое удивительное, что некоторые, похоже, пытались спастись, но не успевали: кто-то полез на крышу хижины, где сушились припасы, упал, зацепившись ногой за лестницу, и так и остался висеть, кого-то нашли у колодца с ворохом полуистлевших веревок в руках – явно тоже не без причины… Две лачуги оказались почти доверху завалены рыбой, которая протухла и, видимо, удушила хозяев. Несколько тел носили отпечаток крайнего измождения, хотя кожа на них свисала складками, будто раньше они были очень полны.

 

– Ну, и что думаешь, Этьен? – обратился граф к своему приятелю, алхимику-подмастерью. – Что это такое?

 

– Да тут, дорогой мой граф, и думать ничего не нужно, все и так ясно, – печально покачал головой тот. – Заклятие какое-то на деревню наложили. А скорее, проклятие… Некроманты, кто же еще.

 

– Но ведь трупы вроде бы нетронуты, – неуверенно возразил Преториус.

 

– Так что же с того? – ответил алхимик. – Кто ж этих некромантов знает... Души собирали, или еще что-нибудь такое… Или пока не успели сюда добраться.

 

– Не успели, говоришь? – поежился граф. – Да уж… Поразительно, какой комплекции почти все здешние покойники. Судя по всему, хорошо жили, не бедствовали.

 

– Вы лучше на рыбу взгляните, – Этьен указал в сторону залива. – Как она у самого берега толчется. По-моему, толчется весьма красноречиво. Если даже рыбу проклятием задело… Сильная магия, словом.

 

– Позвольте заметить, добрый сэр, – вмешался подоспевший Поющий-с-улитками, который тем временем тоже осматривал деревню. – Люди здесь умерли не все сразу. Но никого так и не похоронили – видать, не до того им уже было… Уезжать быстрее нужно – вдруг осталось что…

 

– Я и сам уже понял, – перебил его Преториус и обернулся, жестом подзывая свиту. – Поехали-ка отсюда, господа. О происшествии доложим в первом же форте или отделении Гильдии магов. Это, в конце концов, их работа, а не наша. Поющий-с-улитками, набери воды из колодца… Хотя нет, наберем в другом месте. В путь!

 

Всадники ускакали, нерасторопно осела пыль, поднятая копытами лошадей. Легкий бриз раскачивал траву, играл пенистыми волнами. Море ровно дышало влагой, солью и водорослями. Над бухтой реяли жадные чайки, кричали, шумно дрались. Мерно покачивались у берега прогнившие насквозь лодки и тушки погибших птиц.

 

Рыба не уходила.

[Helis]

№2. Из истории протезов

 

 

Похоже, под алкогольным опьянением огромных доз суджамы, хаотично блуждая по каменным темным улицам Кан Рхина, пронизанного святящимися проемами от свисающих вдоль набережной разноцветных светильников, приплясывая неровно скакала тень ударяясь и стекая через каждую разукрашенную в синий стену с узорчатыми золотыми краями домов с красивыми расплющенными треугольными крышами морнхольдской архитектуры, на пике которых красовались разнообразной формы стальные стержни громоотводов в виде разных мистических существ. Тень продолжала издавать сильный грохот падающих бочек, ломающихся со скрипом ящиков и разбившихся на мелкие части урн в течение нескольких минут. Послышался, где-то среди глубин улиц в темной арке, звук падения тела и посыпались речевые конструкции тысячи проклятий в сторону принцев даэдра, которые со временем стали затихать и заменятся долгими зевками и звуками отрыжки и слизывания с влажных губ.

 

Четыре часа, когда Ситис в полную силу воцарился в небе, четыре часа, когда многие жители Кан Рхина блуждали по ночным каменным рекам в мире грез, четыре часа, когда вся атмосфера развитого города, заглушилась и плавно погрузилась в искаженные оркестры дикими существами в музыкальном образе ситаристов, гуарных барабанщиков, флейтистов и тихих лютнистов. Жаркая атмосфера тропического климата погрузилась в привычные ночные сонаты, переплетенные с тревожными колыбельными, образуя долгие произведения разных сложностей.

 

Где-то в дали на горизонте, злобно помахивая серыми крыльями, остановились в небе, словно готовясь вытащить стол из неоткуда и начать распивать восточные напитки на бархатной белой скатерти, попутно беседуя о философии войны первого совета, первой эры, два одиноких на первый взгляд, черных силуэта скальных наездников. Резко начатое в небе, их не понятное перекрикивание друг друга, казалось вызовом одного скального наездника другому на смертный бой за территорию, за небесное пространство. Оскорбления существ продолжались, заставив, засветится пару свеч у ближайших открытых окон. С диким ревом, словно из пропасти вылезал огромный тролль, грязное тело пьяного нордлинга поднялось в просвете квадратной арки и началось дрожать от холода.

 

- Да будьте вы прокляты, мелкие тварюги - криком вырывались слова запутанные в огромной запачканной крошками щетине из давно треснувших, сухих губ норда. Нос шмыгал и сопел, лицо норда приняло форму маски разъяренного гиганта. Заметив, что на нем нет ни нитки одежды, он еще больше взревел и, сжимая кулаки у лица, плевался и краснел, словно бушующий вулкан.

 

Скальные наездники, не обращая никакого внимания, еще громче стали перекрикивать друг друга, как будто намеренно пытаясь разбудить всех в округе и дать всем знать, что пришли их господины и требует всеобщего повиновения. Норд, недолго думая схватил ближайшую деревянную бочку и бросил ее в гадких назойливых существ. Полетевшая в небо бочка снесла тела обоих гостей, отправив их по пьяной траектории от неба к земле, и намекая этим, что таким друзьям тут не очень то и рады. Бочка упав, разбилась на деревянные ошметки, а разгневанные существа с обезумевшими красными глазами ринулись на своего обидчика, приготовив к удару свои стальные острые хвосты.

 

- Мама, мама, где папа, где папа? - внезапно выскочив к набережной, бежал в ночной темно-зеленой сорочке, в руках которого была деревянная статуэтка азуры, ребенок данмер к маленькому в форме трапеции дому без окон со старой прогнившей дверью у городских стен и скосившейся деревянной треугольной крышей.

 

Одно из хищных существ, увидело свою новую жертву и ринулось вперед. С другой стороны далеко от моста набережной появился, сияя своим желтым костяным доспехом, индорильский стражник, который пытался проползти по тонкой рыбацкой сетке к другой стороне, что бы спасти ребенка. Несмотря на ужасное похмелье, пробирающий холод оживил работу восприятия норда, он резко схватил за хвост направившегося к нему существа и повалил его к земле прижав того обнаженной ногой. Увидев, что маленькая девочка пыталась спрятаться в узком проулке, но рубящий хвост твари мог легко разделать тело девочки пополам, норд побежал, оставив позади бушующую по земле от боли тварь. Схватив за шею и прижав голову твари к подмышке, норд пытался оттащить тварь от ребенка, ударяя могучим кулаком по харе твари, пытаясь раздробить череп. Хвост попавшего в человеческую ловушку кричащей от возмущения твари, наносил глубокие рубцы по телу норда, дав возможность непослушным протокам крови выливаться быстрыми потоками в направление к земле. Норд яростно молчал, он даже не смел, вздыхать и рыдать от наступающей боли. Позади очнувшаяся поваленная тварь, яростным криком ястреба ринулась на своего обидчика, ударив ровно в поясницу своим острым клювом, заставив норда захлебываясь крикнуть от боли.

 

Норд, продолжая дробить череп твари, развернулся и резким ударом ноги уложил вторую тварь, прижав ту к земле, давя ногой еще один череп.

 

- Он совершенно голый! - Громко завопили собравшиеся позади бурной схватки, проснувшиеся от шума жители города, окруженные тремя стражниками.

 

Девочка, спрятавшиеся в узком проеме набережного переулка, молясь азуре, не могла понять, чего она боялась больше, яростных безумных направленных в нее морд гневных существ, которые вот-вот ее пожрут или трясущийся странный формы длинный отросток из голого пояса обнаженного норда. Девочка попыталась скрыть увиденное у норда силуэтом статуэтки держа ее у левого глаза и закрыв, правый. Норд продолжал разбивать тварям черепа, словно играя, на каком-то инструменте, в который надо бить кулаком и ногой одновременно. Увидев у девочки статуэтку азуры, он мысленно просил ее, увлажнив глаза, дать эту деревяшку ему. Девочка, как будто поняв по его лицу, его просьбу осторожно протянула деревянную статуэтку. Норд, взяв в правую руку статуэтку, с большей яростью, принялся дробить черепа тварей новым оружием. Скальные наездники, захлебываясь в собственному кровяном соку, словно захотев спать, резко затихли и прилегли к земле, закрыв глаза и перестав кричать. Норд продолжал долбить ногами по расплющенным черепам, извергающие потоки крови. Стражник, перелезший через сетку, попросил остановиться норда и протянул тому сорванную высыхающую ткань. Норд стоял весь покрытый собственной кровью, левое плечо было рассечено и болталось, словно в скором времени обязано по приказам кого-то отвалится от тела, а правая рука продолжала крепко держать окровавленную и потерявшую левую руку, которая держала полумесяц, статуэтку азуры. Он протянул правую красную от крови, мускулистую руку и, подхватив двумя пальцами тряпку, окутал свои гениталии вокруг пояса.

 

Возмущенный народ подбежал к норду, крича проклятья в его сторону, насчет его обнаженности - " Ишь же, ты какой, голый тут собрался, скальных наездников повалить ". Стражник, который протянул тряпку, стал защищать норда, указав на девочку, сказал:

 

- Немедленно успокойтесь, он защищал эту девочку, от смерти. Заткнитесь, я сказал, он спас эту девочку от этих существ. Он спас ее от неминуемой гибели. Он герой! Посмотрите на него, он сильно пострадал, смотрите на его рубцы и кровь! Позовите срочно, кого-нибудь из храма!

 

Все успокоились и постепенно переняли возмущенное выражение лица на светившийся в темноте благородный лик, словно восхищаясь деяниями норда. Кто-то продолжал ворчать, но другие люди подталкивали их и, объяснив им, заставили тех, почесать затылки и посмотреть с более спокойным выражением лица на нового героя.

 

Девочка подбежала к грубому и окровавленному человеку, взяв его за левую руку. Норд пошатнувшись, чуть не взвыл от боли, но сдержал себя, сделал неровную улыбку и взглянул в красные глаза ребенка. Девочка молчала и смотрела в грубое лицо норда, но потом, указав пальцем на статуэтку, заслезив глаза в полголоса сказала:

 

- Она сломалась, у нее нет левой руки.

 

Норд пошатнулся и присел, снова выпучив свои гениталии уходящим людям. Уходящая старая женщина в шелковистом разноцветном с золотыми морозными узорами халате, словно курица, опять завопила, но увидев усталое и угрюмое выражение лица норда, махнула рукой и направилась вглубь поместий. Норд потерял сознание и погрузился в небытие.

 

К нему подошли, монахи из местного храма, окутав его в дешевое одеяло. Приподняв измученное тело норда, они потащили его в сторону городского храма. Девочка не хотела прощаться со своим другом, но один из храмовников схватил ее на плечи и потащил к зданию, к которому она бежала.

 

Было уже утро, нордлинг выходя из местного храма, был хорошо перевязан, вылечен и чувствовал себя здоровым, но левую руку под плечо пришлось ампутировать из-за быстрого наступления некроза. Направившись к выходу, норд увидел у выхода двоих старых данмеров и девочку, которую спасал той ночью, одетых в нищие тряпки. Самый высокий и старый, уже седой, мер подошел к нему и сказал:

 

- Благодарю, вас Сэра. Я всего лишь, нищий плотник, вы спасли мое единственное богатство, мою единственную дочь, пожертвовав при этом своей левой рукой. Как вас зовут, господин?

 

- Не стоит благодарности. Я Ульх. С этого момент можете называть меня, Ульх Голый или Ульх Обнаженный. Той ночью, меня одурманила ведьма в своем городском доме. Считайте, что это ее проделки, спасли вашу дочь.

 

- Возьмите это в знак моей благодарности к вам, Ульх Голый. - Протягивая желтый полуметаллический, полудеревянный механизм в виде, аккуратно вырезанной новой руки с всевозможными черными ремнями и застежками, продолжил данмер. - Это мой новый механизм, который должен помочь вам, хоть как то заменить вашу потерю.

 

Норд протянул правую руку и привязал к своему торсу новый механизм, резким поворотом плеча он приподнял всю конструкцию, данмер показал, что правой рукой нужно дергать за ленты, которые торчали из локтевой панели механизма. Норд улыбнулся и сказал:

 

- Спасибо, эльф. - Подходя к девочке, он правой рукой приподнял ее густые пепельные волосы с высокого лба и, повернувшись, сказал. - Эта новая рука, будет намного полезней, чем моя старая левая рука. Теперь у меня есть стимул носить в ней щит. Спасибо, Эльф.

 

Трое данмеров поклонились и всмотрелись вдаль, как норд по поросшей травой дороге уходил в неизвестные дали Морровинда.

[Helis]

№3. Адрррррушб

 

Камни с рокотом катились вверх, и галопировали ослы в сиянии тьмы. Кристаллы дребезжали и пели оллусмусы. Иггибоки крекотали в полудреме, окруженные бархатом и желтизной.

 

Сквозь ночь летел свет. Свет смотрел и видел в темноте. Ночь игралась с предметами, с явлениями, с понятиями. Сущность, воплощенная в свет, видела все в ином свете.

 

Рокот и клекот нарастали, когда камни завертелись в безумном хороводе, образуя бешеный гранитный вихрь, все растягивающийся и растягивающийся, и обращающийся в туннель.

 

Сущность последовала за камнями, сквозь залы, пещеры, комнаты и коридоры, покуда в вышине не узрела обращение камней в пламень, и пока не узрела Адрррррушб.

 

Адрррррушб был синь, красен и зелен, он светился и затемнял, он плясал и стоял на месте, Адрррррушб жил полной жизнью безумца, и он был спокоен как паладин, он парил над колесом с шестнадцатью спицами, и он был этим колесом, он плескался с водами Хаоса, и пил кофе со смертными монархами, он был и его не было.

 

Сквозь безумие стрекотали арбалеты сознания, и сущности слетались на зов Адрррррушба, который никогда не звучал. Сотни, тысячи, миллионы сущностей! Шестнадцать и две и девять!

 

Пламень вновь обернулся камнем, и образовал камень сферу, объятую льдистым ничто. И внутри сферы надлежало быть Адрррррушбу.

 

Никто из смертных не знал про Адрррррушб, но они чувствовали его и бежали в свои жилища. Но смелые тревожили жилища сущностей, когда их там не было (были, они ли?) и обретали великую награду.

 

Или боль-боль-боль-боль-боль. Иногда одновременно.

 

Струистые и лучистые, пламенные атронахи плясали среди камней, льдистые неспешно бродили, а грозовые не пришли…

 

Наверное, они хотели оскорбить Адрррррушб.

 

Быть может, Адрррррушб обратит их моллюсками и пустит нюхать ивовый пыльник в смертную землю.

 

Покуда Лорхан спит не спит.

 

Сущность ступила на камень и осознала себя Ноктюрналью.

 

Иногда приятно не осознавать себя собой даже будучи самим собой, но очень полезно уметь осознавать себя в любое время, иначе можно выйти из себя и заблудиться, оставаясь собой и в себе.

 

Камни вновь заструились, открывая путь новым сущностям.

 

Они пришли-приплыли-прилетели-приползли отовсюды – изниоткуда, где Забвение.

 

Они были Боги, а Боги были не они.

 

Безумие была их стезя, кроме одного, но он тоже был безумен.

 

Колючей болью приветствовал всех Боэта.

 

Сладостным гневом встречал всех Дагон.

 

Зловонным хохотом нахмурился Шеогорат.

 

Среди звезд явилась Азура.

 

Явилась Вермина в облике Железной Девы. Тяжелый Металл вторил ей.

 

Прискакал Гирцин, неся на себе шкуры, и с ним явилась Кровавая Луна.

 

Пьяной радостью дыхнул на мир Клавикус Вайл и Клавикус Вайл его в образе образа Клавикуса Вайла.

 

Малакат примчал, сияя уродствами.

 

Оживила камни своим присутствием Меридия.

 

Не без пряжи пришла Мефала.

 

Молаг Бал пришел, мрачный как туча, ибо тучей он и был.

 

Из Ям явился Перит, ибо гнев смешил его, а с гневом примчала Намира, в сиянии пламени, сотканного изо Тьмы.

 

Смеющийся Сангвин привел Хермеуса Мору, и Адрррррушб был дан.

 

Уи скви!

 

И тогда молвила Боэта:

 

- Я пришел сюда с тяжкой вестью, братие!

 

Все вняли ему, кроме оллусмусов – те сказали «Огнь, огнь!» и фыркнули «Cruel Cerinthus! does the fell disease» и уползли в сияние камней.

 

Тогда порхнула на совиных крылах Ноктюрналь к Боэте.

 

- Ну же, сестра наш, не томи души наши, что прибыли сюда!

 

Лицо Боэты исказила печаль, и он промолчал, но все услышали его:

 

- Смертные явились в мою обитель, и сумели превзойти мою хитрость. Три меча похитили они, три короля, и плеть.

 

Рассмеялся Сангвин, и налил всем вина из крови смертного зверя.

 

- Я знаю их, - Хермеус Мора молвил в Пустоту.

 

Пустота исказилась от беззвучной мощи его голоса, и заплясала.

 

- Я вижу их.

 

- Они близко.

 

***

 

Сцелио посмотрел на темные своды огромной пещеры. Имперец понимал, что до портала, приведшего их сюда еще далеко, но почти не сомневался – выбраться удастся. Ринус и Кейла – сильные воины. Топор редгарда Ринуса и кинжалы данмерки Кейлы сразили уже около сотни даэдра. Ну а магия старого бретона Денуа неплохо отпугивает всех этих тварей.

 

Заказчик, отправивший их сюда (где бы это ни было), пожелал остаться неизвестным, но он определенно сам могучий волшебник. Он снабдил их амулетами, которые якобы отводят глаза самому Принцу Даэдра. И судя по всему, так оно и есть. Невзирая на мощь даэдрических тварей, Сцелио не видел в их действиях даже следа организации.

 

Сейчас наемники отдыхали, устроившись на крыше огромного каменного здания, сложенного из выщербленного черного камня. Они не рискнули развести костер или создать магический свет, но прекрасно видели в темноте благодаря чарам Денуа.

 

- Ладно, ребята, - Сцелио посмотрел на свой отряд. – Пора выдвигаться. Портал закроется через несколько часов.

 

Они подхватили свои рюкзаки и спустились на землю, которая шевелилась под ногами как живая. На наемников тотчас набросилось несколько алчущих, но воины отряда мгновенно прикончили их. Да, из этого путешествия, если не случится ничего сверхъестественного, они все вернутся не только сказочно богатыми, но и куда более опытными. А значит, их услуги еще больше возрастут в цене.

 

Наемники шли по древнему городу, кишащему алчущими и стихийными даэдра. Черный и влажный камень строений ничем не отличался от естественного камня пещеры, и казалось, что все это – единое целое, живое существо.

 

В воздухе висело тяжелое зловоние, от которого порой становилось тяжело дышать.

 

И наконец, после не одного десятка битв, они приблизились к порталу. Сверкающий пламенный овал висел в воздухе, высвечивая старый камень. Возле портала замерли несколько черных фигур.

 

- Дремора! – прошептал Денуа. – Это же дремора!

 

- Должно быть, их привлек портал.

 

- Там не только дремора. И не думаю, что их просто привлек портал. – Это вмешалась Кейла. В отличие от своего коллеги, Ринуса, данмерка могла не только превосходно сражаться, но имела образование, мало уступающее академическим знаниям Денуа. А потому глава наемников всегда прислушивался к ее словам.

 

- Что же тогда?..

 

- Ответ очевиден. Мы.

 

- Прорвемся?

 

В этот миг сияние портала заслонила громоздкая и громадная туша. Огрим!

 

Даэдра становилось все больше. Они явно ждали их отряд.

 

- Похоже, эта защита оказалась не такой уж эффективной…

- Почему же. Она весьма и весьма неплоха, - мелодичный и звонкий женский голос прозвучал за спинами. Наемников.

 

Обернувшись, они увидели невероятной красоты девушку, которая стояла, прислонившись к одной из колонн древнего города. Ее глаза светились багрянцем, а ее кожа была лишь немногим светлее бесконечно черного платья-паутины, облачения столь же прекрасного, элегантного и эротичного, как и сама его обладательница.

 

- Осталось выяснить, кто ее вам предоставил.

 

***

 

Нагие и беспомощные, наемники были доставлены на Адрррррушб. Безумие красок, неудержный ритм жизни и не-жизни бесконечно изменчивых даэдра, выжигали им глаза и души. Взгляды Шестнадцати, у многих из которых не было глаз, пронзали души, причиняя безумную боль смертным.

 

- Они не знают ничего, - произнесла девушка в платье-паутине.

 

- Неужели вообще ничего? – спросил кто-то. Довольно сложно идентифицировать говорящего, когда его голос звучит прямо внутри твоего разума.

 

Голубой вихрь примчался откуда-то из вновь оживших камней, которые обратились орками-воинами и начали биться друг с другом. Вихрь обернулся данмеркой, облаченной в воздушную юбку с золотым поясом.

 

- Азура! – прошептала Кейла со священным трепетом в голосе.

 

- Кажется, я ему нравлюсь, - сказала наконец Принц Даэдра голосом, лишенным любого оттенка, любых интонаций. Ее палец указывал на Ринуса. – Это льстит мне?

 

- Это льстит тебе, - громыхнул голос. Этот грохот был столь могуч, что наемники, корчась от боли, упали на пустоту, и по ней пошла рябь.

 

- Мне больше нечего здесь делать, - сказала Азура. Подхватив редгарда, она вновь обернулась вихрем, и покинула Адрррррушб.

 

- Азура облекла себя плотью, чтоб потешить эту плоть, - улыбнулась девушка, доставившая наемников на Адрррррушб. Ее платье-паутина уже превратилось в черную броню (вернее, не-броню, потому как броня должна защищать, а не соблазнять), а глаза ее потухли, превратившись в золотые, перечеркнутые вертикальным зрачком.

 

Огромный улей с крокодилами рассмеялся, зависнув над центром Пустоты, когда камни начали петь.

 

- А знаете, в чем глупость? Все это не имеет смысла! Вы нам не нужны, а Азуре не нужна плоть!

 

- Разум жаждет удовольствий, - промурлыкал, появляясь из тени, некто неопределенного пола в черном с красным. – И находит их он повсюду…

 

- Разум живет, ища, чем удовлетворить себя, - громыхнул вновь голос. – Это Адрррррушб!

 

Из пола проросли каменные грибы. На каждом грибе сидела гусеница, курящая кальян. Оставляя огненные следы, по залу в танце пронеслись огненные атронахи.

 

***

 

Адрррррушб ревел. Адрррррушб никогда не начинался и никогда не заканчивался, потому что его не было – и он был. Как сама ткань мироздания, Адрррррушб был лишь пложом чьего-то воображения, нестерпимо хрупкий в своей материальности, бесконечно изменчивый в своем постоянстве.

 

Мир – не то, чем он кажется.

 

Даэдра судили смертных.

 

Они не имели права их судить, но кто имел?

 

Не судите, да не судимы будете? Но нет. Суждение, как и поиск удовольствий, неотъемлемы от разума. Всякий разум судит – судит еду, которую он поглощает, судит прочие разумы, с которыми он контактирует.

 

Таков Адрррррушб.

 

Таковы и даэдра.

 

***

 

Сцелио очнулся. Он не вполне понимал, что с ним случилось. Зато он осознавал, что лежит голым задом на холодных камнях.

Когда он заснул, он явно не был голый. Более того, а когда он вообще заснул?

 

Сцелио оглядел своих товарищей. Он оценил молодую, грациозную красоту Кейлы – как ни странно, он никогда не видел эту данмерку без одежды. А еще он не оценил немолодую дряблость Денуа. И где, черт возьми, Ринус?

 

Сцелио поглядел на створ портала, у которого они валялись, и понял, что тот закрывается.

 

Он подхватил на плечи Кейлу и Денуа, благодаря Девятерых за то, что еще не слишком стар, каким-то чудом ухватил валяющийся неподалеку рюкзак… И исчез в створе портала.

 

Пара сияющих багровым светом глаз проводила его из тьмы, и исчезла в ней.

 

***

 

Камни разлетались во все стороны и собирались вновь, пульсируя. По Вселенной разносились стоны.

 

- Они идут, - сказал Хермеус Мора.

 

Сангвин рассмеялся.

 

***

 

Башня стояла посреди болота, окруженного лесом. Она была довольно старая – простояла тут, по всему судя, лет сто. Трое наемников подошли к ней с юга – именно оттуда подходила единственная безопасная дорога к башне (хотя на первый взгляд это была как раз самая страшная топь на болоте). Денуа объяснил, что это иллюзия.

 

Сцелио несколько раз ударил молотком, подвешенным у входа, по металлической пластине, набитой на одну из массивных дубовых створок. Башня нависала над ними, словно увитый плющом старый дракон.

 

Дверь со скрежетом отворилась, но за ней никого не было. Сцелио на мгновение показалось, что когда он проходил в башню, свет ненадолго померк.

 

За его спиной хлопнула дверь, а потом рядом с ним появились Кейла и Денуа. «В этой башне определенно слишком много магии».

 

Все трое нервничали. А после инцидента в Обливионе – нервничали вдвойне. Кейла не выпускала из рук кинжалов (старые она потеряла, но благодаря изобилию разбойников на дорогах ей легко удалось добыть новые, да и всему отряду – одеться и вооружиться).

 

По лестнице со стертыми почти до основания ступенями (хотя, казалось бы, кому тут разгуливать) наемники поднялись на верхние этажи старого строения. Хозяин ждал их там.

 

Он мало изменился. Черный капюшон скрывал его лицо мрачной тенью; он неподвижно восседал в прекрасной работы кресле за огромным столом в малоосвещенной комнате.

 

- Ваше путешествие увенчалось успехом. – Констатировал хозяин.

 

Сцелио действовал быстро. Он вскочил на стол и сорвал капюшон с лица темной фигуры. На пол упал и покатился по нему череп. Остальной скелет с треском развалился и тоже посыпался на каменные плиты пола. Мантия медленно осела на кресло.

По комнате прокатился довольно зловещий хохот, и на мгновение над наемниками сомкнулась тьма.

 

А когда тьма рассеялась, они увидели, что оказались на поле боя.

 

Сияя багровыми очами, сверкая черной «броней», девушка, похитившая наемников на Адрррррушб, вела бой с чем-то, напоминающим дыру в пространстве. Ее волнистый меч обрушивался на эту тьму, высекая из нее темные искры, а тьма била в ответ. Каждый удар сопровождался ужасающим грохотом, и башня ходила ходуном.

 

Шестнадцать теней стояли вокруг девушки, одна тень висела над Тенью.

 

- А теперь – драпаем отсюда.

 

Наемники выскочили из башни за мгновение до того, как она обрушилась внутрь себя. Болото мерцало вокруг них – ужасающая топь сменялась утрамбованной дорогой, вновь сменяющейся топью. Наемники не оборачивались назад, где грохотала битва. Они бежали прочь.

 

***

 

Камни с рокотом катились вверх, и галопировали ослы в сиянии тьмы. Кристаллы дребезжали и пели оллусмусы. Иггибоки крекотали в полудреме, окруженные бархатом и желтизной.

 

Адрррррушб продолжался, как ни в чем ни бывало.

 

***

 

- Многое в космологии Нирна остается для нас загадкой, - профессор Денуа прокашлялся. – Нам известно о существовании множества сущностей за пределами смертного мира, и об этом написано немало работ. Однако же нам известно и о… Многовариантности и непостоянстве каждой из сущностей вне пределов Нирна, а также можно с уверенностью говорить – мы знаем далеко не всех аэдра и даэдра. Возможно, кто-то из вас порадует нас новыми открытиями.

 

«Или огорчит», - подумал профессор.

 

Солнце заходило, и тени удлинялись.

 

***

 

Покои были отделаны кораллами, а за бриллиантовыми окнами виднелись морские глубины. Ринус не знал, что это кораллы и морские глубины.

 

Зато он все еще нравился Азуре.

 

Счастливчик?

 

Может быть, первые месяцев десять…

[Helis]

№4. Чудо!

 

Любые совпадения с реальными лицами или событиями – случайны.

 

Часть I

 

Горожанин

 

Наконец он вышел из трактира. Голова кружилась так, что пришлось прижаться лбом к холодному шершавому камню стены, да еще и ладонями упереться. «Не-может-быть! - рассудительно сказал себе горожанин. – Хватит уже! Ну, так же не бывает! Лучше я не буду в это верить, а то потом…» Но мощный, радужный поток восторга опять захлестнул его, и грудь сдавило так, что он чуть не застонал.

 

Случайный прохожий сочувственно кашлянул за спиной:

 

- Эй, ты чего? В трактире перебрал?

 

- Всё в порядке, - не оборачиваясь, ответил он. – Или нет… Или да!

 

- А, ну ясно! - догадался прохожий. – Я сам вчера чуть умом не тронулся, когда об этом узнал… Ну, счастливого ожидания!

Шаги радостно застучали по мостовой, удаляясь.

 

 

Воин

 

Воин помотал головой, будто отгоняя назойливую муху.

 

- Что значит: как в первый раз? – жадно уточнил он.

 

- Ну, ты помнишь, как в первый раз пошел на задание? – терпеливо продолжал Мастер Гильдии.

 

- Да: я ребятам в шахту оружие принес…

 

Крысиный писк, тяжесть чужого молота, запах гоблинов – и новенькая кольчуга, чуть-чуть великоватая ему. Ожидание боя – плечом к плечу! Общее трудное дело, предвкушение первой победы… Воин полюбил их сразу: даже туповатого орка, даже надменную девку! Ведь это были его первые соратники, те, кто в бою прикроет ему спину. За каждого из них он был жизнь готов отдать!

 

Хруст гоблинских костей, рассыпанные на полу стрелы, множество сундуков, к которым Воин даже не подошел… Он как будто попал в другой мир – и сам он там был другим: сильнее, лучше, взрослее!

 

- Ну: вспомнил? – перебил его мысли Мастер Гильдии.

 

Воин коротко кивнул - в горле стоял комок, мешавший говорить.

 

 

Маг

 

Маг замер, внимая словам Пророка.

 

- Ощущение вернется – и останется с тобой надолго! – посулил Пророк.

 

Маг вздрогнул - воспоминания закружили его в ослепительном летнем дне: вот он впервые наливает в колбу густое, тягучее, малиновое… Добавляет едкий серый порошок… Перемешивает длинной ложкой… «Ничего не получится!» - тоскливо напоминает себе он: ну, надо же было лучше учиться! И читать книжки. И изучать ингредиенты. И вообще: не может быть, чтобы он сумел… И он стоял, бессильно глядя на поток чистого лазоревого света из окна гильдии, на нарядный блеск камней душ на полках. Вдыхал запах алоэ и тролльего жира, думал о куске рулета, оставшемся от завтрака... И вдруг колба в его руке вспыхнула – и малиновое превратилось в ярко-белое, и тонкий запах защекотал ноздри, и магия начала иголочками покалывать кончики пальцев: это значило, что он. Сам. Сделал. Свое первое. Зелье!

 

Маг закашлялся и тут же смутился – еще подумают, что он плачет, как девчонка!

 

- Счастливого ожидания, брат! – мягко сказал Пророк и обернулся к очередному страждущему.

 

 

Скупщик краденого

 

- Я не понимаю! – разозлился Скупщик краденого. – Ну, пусть так… Но как он это сделает? Колдовством?

 

Плечи Серого Лиса дрожали: он беззвучно смеялся под своей маской.

 

- Ты ж говоришь, он не маг? – настаивал Скупщик.

 

- Может быть, и маг, - смеялся Серый Лис. – А может быть – вор. Он может быть, кем угодно!

 

- Как это можно: он один – и вернётся нам всё? Каждому? То, что было дорого?

 

- Ну, не в этом смысле дорого, дебил! – разозлился Серый Лис. – Только о деньгах и думаешь…

 

И ушел, не попрощавшись. А Скупщик вспомнил вдруг: он тогда еще был вором и впервые проник в замок графа. Вдалеке переговаривались стражники и играла унылая музыка, а он открыл витрину, в которой немыслимым сине-зеленым цветом переливался амулет. Скупщик долго держал его в руке, хотя надо было скорей хватать и бежать оттуда! И любовался маленькими холодными огнями, понимая, что продать такую вещь он не сможет. Испортить – не сумеет. Оставить себе – не посмеет. И почему-то положил обратно в витрину, и пошел в столовую, где собрал всякие ложки, кувшины, зачем-то – рулоны ткани (как они сюда попали? И главное: как их волочь?) А может, если б он тогда взял этот амулет…

 

- Эй, ты работать будешь сегодня? – мешок шмякнулся на пол, оттуда посыпались кухонная утварь, книги, дешевые браслеты.

 

– И еще: мне отмычки нужны. Штук 20… Да что с тобой такое?

 

Посетитель недовольно покосился на Скупщика – и неожиданно расплылся в улыбке:

 

- Ты тоже об этом думаешь? Вот и я. Жду, понимаешь?

 

 

Охотник

 

Охотник изумленно смотрел на Нищего.

 

- Говорю же: я знаю его имя! – хвастливо повторил Нищий. – Мы, дружище, всё знаем! Не дашь ли монетку? Мои дети голодают…

 

Охотник пошарил в кармане и, не глядя, сунул денежку попрошайке.

 

- Только учти: имени мне мало! Я хочу знать: откуда он придет? И кто дал ему такую силу? И правда ли…

 

Нищий раздраженно покачал головой:

 

- Я знаю только имя! Мы с тобой ведь договорились, так? И учти: денег я обратно не отдам!

 

- Ладно, говори уже! – потребовал охотник.

 

Сегодня весь день он думал о пророчестве. И вспоминал, как впервые убил бурого медведя. Ноги дрожали, и ему пришлось лечь на землю, на какую-то шелковую сиреневую траву – и лежать там долго-долго, приходя в себя. Солнце в глаза, пронзительные крики птиц, густая, горячая кровь – его или медвежья? - всё было таким отчетливым, громким… настоящим! С тех пор он ни разу… да ладно, неважно:

 

- Говори же! – почти с угрозой прорычал охотник.

 

- Ты давай не зарывайся! – не испугался Нищий. – Обещал – значит, скажу. Сайрим его зовут, во как!

 

 

Граф

 

- Может, Сайрус? – недоверчиво переспросил Граф.

 

- Нет, совершенно точно: Сайрим! – уверенно ответил Управляющий.

 

- А… скоро он здесь будет? – спросил Граф и рассердился на себя. Он ведь хотел узнать не «скоро ли», а «точно ли»… Какая разница, когда! Он готов ждать, сколько потребуется!

 

Граф вспомнил свой первый бал – сверкающий и шумный, черный и золотой. Это было в первый и последний раз, когда он – правда-правда! – любил всех своих гостей. И верил, что все они любят его. И их разговоры Графа ни капельки не раздражали. И несмешные анекдоты – тоже. И повторяющиеся комплименты: как искренне они тогда звучали! А сам он преследовал какие-то политические цели, находил ловкие ответы, подводил итоги. Один раз так было! За всю жизнь –один только раз: самый первый! А потом всё сразу стало наоборот: цели преследовали его, и ответы, которые он не хотел слышать, находили Графа, где бы они ни был. И итоги его подводили, да…

 

Но теперь появилась надежда, что может быть, однажды…

 

- Он придет в наш город через неделю! – буднично доложил Управляющий.

 

 

Наемный убийца

 

- А люди что об этом говорят? – глупо спросил Наемный убийца.

 

Представитель ТБ улыбнулся - зубы блеснули в тени черного капюшона:

 

- Я не собираю слухи, я их создаю… А вообще, хочешь совет?

 

Нет, он не хотел совета. Наемный убийца вдруг вспомнил, как пришел в ТБ после ликвидации спящего Руфуса. Его тогда била лихорадка, всё плыло перед глазами, идти он не хотел – но всё-таки пришел, потому что чувствовал в этом какой-то смысл, что-то такое хотел попробовать… «Каков цвет ночи?» - спросили у двери. А он, конечно, уже знал правильный ответ, но, как в бреду, шептал какие-то другие, неподходящие слова: «Холодный! Старый! Остро! Ох, как же больно…» - пока кто-то не появился рядом, не обнял его за плечи и не провел внутрь.

 

- А ты всё-таки послушай, - почти сочувственно прошептал представитель. – Не собирай слухов! Ничего не читай! Ни о чем не думай! Просто – жди. Иначе тебе же хуже будет, понял? Ну, просто поверь мне!

 

 

 

Часть II

 

Горожанин

 

Он не поверил.

 

- Как это: не совсем?

 

- Ну, не такой, как мы думали. Короче, я толком не понял, но что-то там плохо. Вот так-то! – говорящий скривился, как от зубной боли, и еще раз приложился к стакану. – Но… ты же всё равно будешь его ждать?

 

- КОНЕЧНО! – удивленно ответил Горожанин.

 

 

Воин

 

- Да ну его к Даготу! – злился Мастер Гильдии. – Опять обманули!

 

- Так, может, это только слухи?

 

Мастер Гильдии яростно помотал головой:

 

- Да какие, на хрен, слухи! Я сам, лично слышал, что сказал великий кузнец – Колючий-Зверь. И про оружие его, и про броню… И там еще всего полно, что должно быть по-другому! А ты ж знаешь: Колючий-Зверь умеет сделать с миром даже то, что когда-то не удалось богам! Если ему не верить – то тогда кому? В общем, я теперь не знаю… А ты? Будешь ждать Сайрима - или уже нет?

 

- НАВЕРНОЕ, буду, – расстроился Воин.

 

 

Маг

 

Лицо Пророка было усталым и осунувшимся.

 

- Я, это… насчет информации, - выдавил из себя Маг. – Волнуюсь, понимаешь…

 

Пророк молчал виновато.

 

- Ну, в общем: что там наши чудотворцы говорят? – выдохнул Маг и тут же испугался своего вопроса.

 

«Не отвечай! – взмолился он про себя. – Если что-то плохо, не говори мне!»

 

Но Пророк сглотнул слюну – и громко, четко, как для слабослышащего, произнес:

 

- Чудотворцы разочарованы. Небесный-Огонь сказал: «Всё, можете хоронить Сайрима!» Я думаю, это значит: от живого Сайрима пользы будет не больше, чем от мертвого… А ведь Небесный-Огонь – он мановением пальца меняет целые миры. Ему ли не знать про Сайрима… А ты? Ты что решил? Будешь ждать Сайрима, брат?

 

- ВОЗМОЖНО, - прошептал Маг так тихо, что сам не услышал своих слов.

 

 

Охотник

 

- На одну монетку я смогу питаться целый день! – то ли жалобно, то ли гордо сообщил Нищий.

 

- Но информация точная?

 

- На этот раз – ты обалдеешь, какая точная! – посулил Нищий и, не ожидая ответа, лодочкой протянул ладонь.

 

Спрятав септим, он порылся у себя за пазухой и достал затертый номер «Вороного Курьера».

 

- Ах ты! – рука Охотника скользнула к рукояти меча.

 

- Стоп! – не испугался Нищий. – То, что в газете – самая точная информация, понял? Или ты не умеешь читать?

 

Охотник скрипнул зубами.

 

- А статью про него написал не кто-то, а сам Карл М. Карцелл, ясно? Говорят, его слово обладает чудесной силой и всегда сбывается! И наоборот: то, про что он не напишет – никогда не случится на самом деле…

 

Охотник потрясенно молчал. Нищий почти злорадно подмигнул ему:

 

- Ну? И что теперь? Будешь ждать Сайрима? Или нет?

 

- СКОРЕЕ ДА, ЧЕМ НЕТ… - пробормотал Охотник, с тоской глядя на газетный листок и не решаясь его развернуть.

 

 

Граф

 

- Ну, есть же авторитетные источники, - невозмутимо произнес Граф. Он умел делать вид, что спокоен. Сейчас это опять пригодилось.

 

- Все авторитеты в один голос подтверждают: Сайрим – не тот, кого мы ждали, - голос слуги дрогнул. – Пресса, чудотворцы, кузнецы, тренеры, завсегдатаи трактиров – все говорят одно и то же. По вашему поручению я вчера посещал великого мудреца Управляющего-Жизнью…

 

Граф нетерпеливо кивнул.

 

- Он знает об этом мире больше, чем боги, которые его создали! – зачем-то уточнил слуга.

 

- Да это ясно! – не выдержал Граф. – Отвечай, не тяни время: хоть что-то обнадеживающее Управляющий-Жизнью сказал?

 

Слуга помотал головой. Видно было: он хочет поскорее уйти, но и спросить - тоже. Наконец слуга решился:

 

- Простите, а вот… - и замолчал надолго.

 

- Хочешь спросить, буду ли я ждать Сайрима? – нехорошо усмехнулся Граф. – УЖЕ НЕ ЗНАЮ…

 

 

Наемный убийца

 

Он помнил свой ответ на вопрос Представителя ТБ. Ответ был: «НЕТ, НЕ ЖДУ!» Но в назначенный день и час Наемный убийца зачем-то вышел на дорогу, ведущую в город – и поразился, увидев там целую толпу.

 

Люди стояли молча. В руках у Воина был незажженный еще факел, у Мага – фляга с водой. Старый Нищий держал под мышкой сложенную подстилку, а слуги Графа притащили стул, на который Граф, впрочем, не присел. «Всю ночь будут ждать», - с облегчением понял Наемный убийца. Он хотел подойти к любому – и пожать ему руку, что ли? Но профессия не позволяла, и он просто стоял и ждал вместе со всеми – молча и сосредоточенно.

 

 

 

Часть III

 

Сгущались нежные оранжевые сумерки. Птицы летали так низко и так медленно, что если бы кто-нибудь встал на цыпочки – легко смог бы поймать их руками. Может, птицы тоже ждали Сайрима и боялись пропустить его появление?

Время тянулось мучительно и наполненно. Никто не разговаривал, не кашлял, не переминался с ноги на ногу. Вдалеке послышался глухой топот копыт, и по толпе впервые прокатился шум.

 

- Всё-таки – на коне! – восторженно выдохнул кто-то. – А я думал: на драконе прилетит…

 

Всадник показался из-за поворота, и толпа снова замолчала – на этот раз обреченно.

 

Имперский стражник подъехал поближе и прокашлялся:

 

- Слушайте, люди! – и замолчал.

 

Поколебавшись, попробовал еще раз:

 

- Слушайте, люди…

 

Ничего не получалось сказать.

 

Вперед выступил Пророк:

 

- Где Сайрим? Нам же обещали – и вот мы ждем… Ну, говори уже!

 

- Произошел инци… инцин… ин-ци-дент!

 

Толпа вздохнула и пошевелилась – как один огромный, разочарованный, несчастный человек.

 

- В общем, Сайрим не придет!

 

Птицы быстро набрали высоту, устремляясь в янтарное безмятежное небо, и скоро они уже стали просто черными точками - на жёлтом. Просто нарисованными точками на нарисованном небе – и всё.

 

 

конец

[Helis]

№5. Четвертое письмо

 

Письмо № 2. День 5.

 

В окошко маленькой, размером не больше пяти шагов по диагонали, кельи едва-едва начали проникать солнечные лучи, а Федрис Хлер уже сидел за столом, весь погруженный в отчеты и донесения. Единственный глаз самого страшного и самого преданного Её слуги быстро-быстро бегал по небрежно намаранным на пергаменте рунам. Новый день, как и любой другой, впрочем, сулил Хлеру одни лишь заботы и треволнения.

 

«Дорогой брат!

 

Насколько тебе известно, Морнхолд сейчас закрыт для любых посещений.. Вместе с тем, важность твоего задания не оставляет нам выбора. В нашем распоряжении лишь часть Старого города, но к твоему прибытию в Альмалексию мы сделаем все возможное, чтобы разведать новые подземные пути в Морнхолд. Уже сейчас мои лучшие агенты направлены на поиски в тоннели под Годсричем и Великим Базаром. Клянусь Нечестивой Матроной, они справятся со своей задачей…»

 

Хлер отложил письмо и прикрыл глаз, давая ему отдохнуть от неразборчиво начертанных рун. Похоже, писалось все это в явном волнении. Интересно, что это за таинственное задание, ради которого обычно незаметное Темное Братство взялось рыскать в тоннелях подо всем Морнхолдом?

 

«… Мы можем предложить тебе остановиться в одном из трактиров Альмалексии под известным нам именем. Когда усилия наши увенчаются успехом, мы сумеем найти тебя.

Также спешу уверить тебя в том, что требования касательно необходимых приготовлений выполнены с точностью. Когда мы увидимся, я лично сообщу тебе все необходимое.

Подателя письма зовут Аниас. Ему, как поставщику королевских винных погребов, дозволено покидать Морнхолд. Знай, что у тебя и Аниаса одна мать. Сообщи ему все, что ты хотел бы донести до моих ушей, и будь уверен в его честности.

 

Да укроет тебя тень Отца Ужаса.

Искренне твой любящий брат, Серрес».

 

Аниас, значит? Хлер грустно усмехнулся, вспомнив насмерть перепуганного виночерпия, с которым лучшие мастера Храма работали в подвалах больше трех дней. Он не сказал ничего, не выдал, откуда у него столь странная записка, только твердил, что его подставили, а сам он ничего не знает. Его дух был поистине тверд, и он умер, не предав своего Отца Ужаса. Все-таки Темное Братство заслуживает уважения. И – теперь - пристального внимания.

Хлер с хрустом расправил плечи, перевернул пергамент и на оборотной стороне вывел: «Дело первичной важности!»

 

 

Письмо № 3. День 24.

 

Это оказалось не особо сложно даже без поддержки морнхолдской группы . Подземная часть древнего города, давно забытая беспечными жителями, превратилась в самый настоящий клубок самых разнообразных интересов, планов и интриг. Здесь обитали гоблины и вампиры, контрабандисты и преступники, за головы которых наверху была объявлена награда. Самое место и для наемного убийцы.

 

И. питал к подземельям особую страсть. Даже в семью его приняли, узнав о том, как в канализации Вивека расстался с жизнью сребролюбивый казначей Ордена Дозора. Вечно нуждавшийся в деньгах И. заколол ординатора, когда тот прятал очередной кошель в подземелье округа святого Делина, труп утопил в мутной воде, а золото забрал себе. В ту же ночь его навестило Братство.

 

С тех пор прошло двадцать четыре долгих года. И. разбогател, купил себе маленькую ферму на Аскадианских островах и считался преуспевающим и уважаемым данмером. На частые отлучки И. соседи уже давно не обращали внимания.

 

Выбравшись из канализации, ассасин убедился, что его таинственное появление не было замечено патрульными, и только потом сбросил с плеч провонявший затхлостью подземелий и гоблинской кровью плащ и направился на поиски местного трактира.

 

«Крылатый гуар» обнаружился почти сразу, и это решило, по крайней мере, проблему с крышей над головой. У несговорчивого каджита, стоявшего за прилавком, И. выторговал себе лучшую комнату с двуспальной кроватью. Теперь можно было приступить к поискам Братства.

 

 

День 32.

 

- Он принял мое предложение?

 

- Судя по всему, - улыбнулся Тьениус Делициан. – По крайней мере, он съехал из «Крылатого гуара», а мои люди не видели его уже два дня.

 

- Чудесно, - Хелсет обмакнул палец в целебную мазь и, слегка оскалившись от боли, провел по искалеченному уху. – Было бы жалко, неинтересно и опасно просто попытаться убить его при покушении, не так ли?

 

- И все же мы рисковали. Если то, что о нем говорят, правда…

 

- Оставь, друг мой, - махнул рукой данмер, - у него с самого начала не было ни единого шанса застать меня врасплох.

 

- Почему? – поинтересовался Делициан.

 

- Мне помогли.

 

- Правда? И кто же?

 

- Ты никогда не поверишь, друг мой, - усмехнулся Хелсет, смазывая второе ухо. – Так что лучше скажи мне, похожи ли теперь мои уши на человеческие?

 

- Вполне, - имперец потрогал свое ухо.

 

- Тогда будем считать, что я старался не напрасно.

 

 

 

День 27.

 

И. сломал толстую печать, ободрал воск и развернул пергамент.

 

«Патриарху Дрину, лично.

 

Со всем прискорбием сообщаем, что почтенный Девел Колерен, чином первый инквизитор, скончался сегодня от неизвестных нам причин. Обеспокоенность случившимся не должна занимать г. ув. Патриарха. Лучшие силы города Вивека не дадут преступнику избежать правосудия. Ответственность за расследование лежит лично на лорде архиординаторе Береле Сале.

 

С глубоким почтением, архиканоник Сариони».

 

И. почесал подбородок, отложил в сторону первый лист пергамента и двумя пальцами взял второй. На нем было написано еще меньше:

 

«Забавный инцидент произошел в Вивеке, правда? Как видишь, стараться больше незачем. Попытайся и умри, либо уходи и живи. Х.».

 

Ассасин аккуратно сложил оба листа вчетверо, поднес их к горящей свече и держал, пока огонь не подобрался к самым пальцам. Сдув со стола пепел, И. встал из-за стола, подошел к сундуку, в котором хранил все необходимые для задания вещи, и начал быстро собираться.

 

 

Письмо № 1. День 1.

 

Севера Магиа встала с грубого шерстяного лежака, сладко потянулась, взяла рубаху и штаны, повертела их в руках, но одевать не стала. Отложив одежду, Севера голой подошла к большому круглому серебряному блюду и полюбовалась на свое отражение. Размяла затекшие за ночь мышцы, затем подмигнула сама себе и пошла одеваться.

 

И. уже терпеливо ждал ее. Севера знала, что И. ненавидит Альд’Соту, поэтому никогда не отказывала себе в удовольствии пригласить его именно сюда.

 

- Новое задание, любовь моя, - Слушающая без приветствия подошла к ассасину, протягивая ему запечатанный конверт.

 

- Как скажешь, - холодно ответил И. Старается не выдать свою неприязнь. И это у него получается довольно неплохо.

Севера улыбнулась.

 

- Между всем прочим, брату Серресу уже отправлена соответствующая копия.

 

- Значит, Морнхолд? – поднял бровь ассасин.

 

- Именно. Тебе определенно должно понравиться, - промурлыкала Севера. – Тем более, что такой умница как ты уже наверняка догадался, что ради мелкой сошки птицу твоего полета в Морнхолд не пошлют.

 

- Я сделаю это, дорогая сестра, - И. сунул приказ в карман, даже не распечатав его.

 

- Не сомневаюсь. И да поможет тебе Ситис!

 

 

День 5.

 

- Серрес! Дорогой брат!

 

- Слушаю тебя, сестра. Говори.

 

- Это послание из Альд’Соты, - хрупкая бретонка с длинными светлыми кудрями протянула Серресу конверт.

 

- Это должно быть очень важно, - глава морнхолдского отделения жестом отослал помощницу прочь, затем аккуратно вскрыл печать и достал пергамент.

 

Послание гласило:

 

«Дорогой брат!

 

Извещаю тебя о том, что по особому заданию, исходящему лично от высокого чина Храма Альмсиви, в Морнхолд направляется брат И. Целью И. является молодой Хелсет. Я не скрываю подробности, поскольку мне необходимо, чтобы ты оказал всю возможную помощь нашему дорогому брату. Отдельно прошу подготовить для И. всю необходимую информацию касательно привычек, слабостей и пристрастий цели.

И. путешествует под своим третьим именем, не ошибись. Вышли ему навстречу самого толкового агента.

И помни – от этого задания зависит само расположение Отца Ужаса. Не подведи нас.

 

С.»

 

Серрес аккуратно свернул послание.

 

- Сестра! – позвал он бретонку.

 

- Слушаю, - подбежала к данмеру девушка.

 

- Приготовь для собрания большой зал восточного поместья. Намечается грандиозная работа.

 

 

Письмо № 4. День 33.

 

- Он предал Братство, - Хлер выразительно провел ребром ладони по горлу. – Поэтому его единственным выходом остается изгнание. Но стоит ли оно того, если можно просто изменить имя и остаться здесь, в Морнхолде?

 

- Мой старый верный Федрис, - улыбнулась Она, - ты всегда отличался изобретательностью.

 

- Тогда, с вашего разрешения, я отправлю ему письмо с предложением.

 

- Непременно, - кивнула Альмалексия. – Если все те убийства, о которых ты рассказал мне, действительно дело его рук, то он достоен приглашения.

 

Хлер коротко кивнул и поспешил покинуть Высокую Капеллу. Хотя большинство дел на сегодня было выполнено, позволить И. покинуть Морнхолд было нельзя.

 

 

День 34.

 

«Дорогой Инрел, или как ты сам себя называешь, И.!

 

Леди милосердия прекрасно осведомлена о недопустимом инциденте, случившемся в Священном городе. Как ты можешь понять, я говорю о твоем проникновении в закрытую часть Морнхолда. Думаю, ты прекрасно понимаешь, что единственным возможным наказанием для тебя может являться смерть. Но Леди милостива, и Она позволит тебе искупить свою вину. Такой опытный и смертоносный убийца как ты может пригодиться Ей в качестве слуги.

Как ближайший советник Леди я предлагаю тебе, Инрел, присоединиться к отряду Рук Альмалексии. Для того, чтобы принять мое предложение, явись до утра ближайшего миддаса в Храм.

Если нет – ты волен идти и провести свою жизнь в изгнании, постоянно ожидая нападения твоих бывших братьев и сестер. Я надеюсь, что ты не только талантливый убийца, но и разумный мер.

 

Да пребудет с тобой Ее мудрость.

Федрис Хлер

 

Доп. Податель сего письма приговорен к смертной казни. Ты можешь сам решать, что делать с ним».

 

И. с сожалением посмотрел на посыльного. Отправитель письма проявил оригинальность и избрал в качестве курьера смертника. Пожалуй, логично, учитывая, что И. успел одолеть полпути к выходу из тоннелей Морнхолда в канализационную систему открытого города. Кого ж еще посылать плутать в тоннелях, как не того, кто, должно быть, изучил их как свои пять пальцев за годы преступной жизни? Интересно, что они пообещали несчастному за нахождение И.? Свободу?

 

- Передай своему господину, что я согласен, - хрипло сказал И.

 

Посыльный кивнул, развернулся и начал быстро удаляться в темноту тоннеля. Он не дошел до поворота всего лишь нескольких шагов.

 

- Хотя нет, сам скажу, - И. подошел к раненому посыльному и выдернул свой метательную звездочку из его спины. Добивать несчастного он не стал. В тоннелях множество существ, которые сделают это с куда большим удовольствием.

 

Рука. Рука Инрел. Или придумать другое имя? У И. всегда был наготове запас самых разных имен, так что для службы Альмалексии можно было выбрать или выдумать самое красивое. Убийца улыбнулся сам себе, спрятал звездочку в складках плаща и, не обратив внимания на полный боли и отчаяния вопль раненого курьера, до которого уже, видимо, добрались крысы, поспешил к ближайшему люку на поверхность. В его жизни намечались новые блестящие перспективы.

[Helis]

№6. Вопрос недоверия

 

Старик с отвращением поморщился, тщательно нанося под нос слой пахучей мази из выжимки трав, перемешанной с какой-то дрянью животного происхождения. В ноздри ударил густой запах, похожий на тот, что обычно стоит в лечебницах или лавках травников. Эсхилю он никогда не нравился, но альтмер понимал, что даже этот сомнительный аромат гораздо лучше того, что ему придется вдыхать в самое ближайшее время.

 

«Вот выкрою пару минут и смешаю что-нибудь более приятное» - подумал он и приступил к работе.

 

Мертвая плоть перележала в растворе, поэтому сочленения гнулись тяжело, приходилось вычищать излишки соли из суставов, прежде чем переходить к бинтованию. Монотонное занятие умиротворяло Эсхиля, наслаждавшегося редкими минутами одиночества. Он любил приходить в лабораторию за час до рассвета, пока сосед, надоедливый босмер, спал без задних ног, и поработать в свое удовольствие. Альтмер знал цену спокойствию и дорожил им, но, увы, подобным богатством судьба старика баловала нечасто.

 

Из узкого темного коридора послышались торопливые шаги.

 

«Принесла нелегкая с утра пораньше!» - сплюнул про себя некромант, чувствуя как стремительно падает настроение.

 

- Доброе утро, Филимир! – повернулся он к вошедшему босмеру с фальшивой улыбкой. – Как спалось, мой юный друг?

 

- Отлично, старина, спасибо, что спросил! – так же искусственно осклабился лесной эльф. – Я смотрю, твой маленький эксперимент хорошенько просолился! Это такая новая методика, или годы вместе с мудростью подарили тебе некоторую забывчивость, дружище? У меня на этот случай есть неплохое зелье повышения интеллекта, я мог бы одолжить его тебе, если хочешь.

 

- Нет, что ты, Филимир, уверен, что тебе он будет гораздо полезнее, ведь молодость бывает столь пылка и неосмотрительна… ты уже знаешь, что забыл вчера потушить огонь в кальцинаторе? Я сделал это, но, кажется, слишком поздно…

 

Босмер побледнел, яростно выругался и бросился к своему столу. Лицо альтмера мягко озарила уже настоящая, не фальшивая радость: зелье, которое Филимир готовил целую неделю, выкипело наполовину и было безнадежно испорчено (и не совсем без его, Эсхиля, участия).

 

Лесной эльф посмотрел на коллегу с плохо скрываемой ненавистью, но вспомнил, как вчера вечером незаметно переломал мумии соседа кости обеих ног. Маленький некромант представил, как вытянется лицо Эсхиля, когда тот увидит, что его творение может передвигаться лишь на четвереньках, и ему слегка полегчало. Зелье, правда, этим было не вернуть.

 

Около часа эльфы работали молча: Альтмер продолжал выскребать соль, босмер соображал, что можно сделать с потемневшей жижей, коей когда-то был ценный раствор, и оба они совершенно четко и абсолютно одинаково представляли, как именно будут дальше развиваться события этого дня. А именно: так же, как и предыдущие пять лет.

 

Эсхиль и Филимир давно делили (вернее, никак не могли поделить) лабораторию между собой. Надо сказать честно: у альтмера прав на пещеру было гораздо больше, чем у босмера. Лесной эльф появился на ее пороге тогда, когда Эсхиль уже хорошенько обжился в подземелье. Филимир так долго и усердно давил на жалось старика, что тот все-таки сдался и пустил юнца под каменные своды. В те времена, собственно, как и сейчас, отыскать подходящее помещение было огромной редкостью, и воспринималось нашедшим его буквально как дар Богов. Или даэдра, кому кто ближе.

 

Эльфы ладили друг с другом ровно неделю. Каково же было удивление Эсхиля, когда босмер, которого он после крупного скандала решил выдворить вон из своей пещеры, оказался настоящим мастером в сфере магии разрушения! Угробив несколько отличных зомби, одну мумию и кучу ценного оборудования в ходе короткой, но яростной схватки, некроманты сообразили, что никто никуда добровольно не уйдет, и продолжение войны приведет лишь к бессмысленным разрушениям. Скрипя зубами, они заключили временное перемирие, которое длилось вплоть до настоящего момента. Альтмер не оставлял надежд выжить обнаглевшего гостя из своего дома, тот, в свою очередь, мечтал видеть себя единоличным хозяином лаборатории. Некроманты так часто пытались друг друга отравить или заколоть во сне, что теперь по привычке накладывали на себя заклинания противоядия после каждого приема пищи и просыпались от малейшего шороха. Но сдаваться никто не собирался.

 

- А как там дела с твоим поставщиком? – постным тоном спросил Эсхиль. Становилось скучно, а работа никак не клеилась. – Ты же вроде бы договаривался с ним неделю назад?

 

Босмер оторвался от склянки с бурым раствором, который в теории бурым был быть не должен.

 

- Молчит. Боюсь, что его поймали, или сбежал, – бесцветным голосом ответил он. – Понятия не имею, появится этот остолоп теперь когда-нибудь или нет.

 

- Вот поэтому я предпочитаю не связываться с поставщиками, - кивнул альтмер. – Все, что возможно, лучше делать своими руками, тогда и винить в оплошности придется только себя.

 

- Может быть тебе и доставляет удовольствие копаться в могилах, но я как-нибудь воздержусь по возможности, - скривился лесной эльф.

 

- О, на эту тему у меня есть одна замечательная история! – с удовольствием протянул старик. Он очень любил травить байки, даже если слушателем оказывался столь презренный тип, как Филимир.

 

- Очередной заплесневелый анекдот столетней давности? Увольте! – противно рассмеялся босмер. – Хотя… давай сюда свою историю, - сказал он, немного подумав и рассудив, что лучше так, чем скучать дальше за колбами.

 

Эсхилю только этого было и надо.

 

- Сей инцидент произошел около пятидесяти лет назад, в Морровинде, неподалеку от Нарсиса. В небольшом поместье Хлаалу жил и не знал забот почтенный глава семейства с женой, дочерью и несколькими слугами. Он считал свое существование прекрасным примером того, какой должна быть жизнь любого уважающего себя члена Великого дома и был всем в полной мере доволен. Чего нельзя сказать о его дочери. Назовем ее…

 

- Анетта?

 

- Пусть будет Анетта, - буркнул прерванный Эсхиль и продолжил немного веселее. – Анетта была очаровательна настолько, насколько это возможно для молоденькой девушки, имеющей знатных родителей и приличное приданное. То есть, право слово, неотразима. К сожалению, восторг, с которым можно было говорить о ее красоте, обаяние и привлекательности, не распространялся на ее умственные способности. Анетте было мало любящих родителей, толпы поклонников и шкафов, ломившихся от нарядов. Она хотела прославиться. То ли романтическая литература, коей в то время болела молодежь всех рас и сословий, то ли бредни проходивших возле поместья бардов, то ли собственные больные идеи внушили ей, что обычная жизнь – для рабов и плебеев. Истинные человек или мер - зверорасы она в расчет не брала - просто обязан увековечить свое имя, а желательно еще и фамилию, пол и положение в обществе вилами запоминающихся деяний на изменчивых водах истории. Не важно, как.

 

Она долго размышляла над тем, чем же таким особенным можно заставить говорить о себе народ, который, как известно, запоминает в основном лишь полнейшую бессмыслицу и идиотизм. Надо сказать, прежде чем придти непосредственно к идиотизму, Анетта перебирала весьма достойные занятия: живопись, музыку, литературу и чуть-чуть садоводство. Но все это требовало много усилий и времени, прежде чем могло принести свои плоды. Которые могло и не принести. Девушка же хотела славы непременно сейчас. Ну или хотя бы на следующей неделе.

От танцев голышом с лицом, намазанным черной краской на главной площади Нарсиса ее удерживал отец, недвусмысленно намекавший, что мол, хватит, доченька, заниматься ерундой, пора уже свои главные функции выполнять. То есть выходить замуж.

 

Анетта сначала всеми силами отпиралась от женитьбы, убегала из дома и грозилась посвятить свою короткую жизнь служению Храму, пока вдруг не сообразила, что ей буквально в руки подсовывают долгожданную идею!

Напоминаю, что Анетте было не важно чем прославиться - единственным, что ее интересовало, был сам факт известности. Кстати, я как раз в то время слышал об одном мистике, утверждавшем, что душа тем сильнее, чем более известен ее хозяин. Бред, конечно, но, думаю, это все как-то связано. Мистики, они вообще…

 

- К Даготу мистиков! – вспылил Филимир, невольно увлекшийся повествованием.

 

- Как скажешь. На чем я остановился? Ах да, на идеях Анетты… Так вот, девушке пришла поистине гениальная мысль: отравить всех гостей, которые придут на ее свадьбу! О да, в этом случае ее бы запомнили все и очень надолго, поскольку на торжество собиралось приехать несколько десятков друзей и представителей родни! Чтобы не прослыть совсем уж умалишенной, девушка даже пораскинула мозгами и составила себе теорию, по которой выходило ясно как день, что не убить такую кучу народа она просто не может. Там было что-то про великих полководцев, о праве настоящего человека или мера решать судьбы остальных - видимо, не настоящих - людей и меров, но в подробности вдаваться не буду.

 

Свои выдающиеся идеи Анетта прилежно записывала в дневник. На многострадальные страницы так же попала речь, которую она должна была сказать, когда ее возьмут под стражу, речь, которую она произнесла бы родителям, которые, по ее задумке, должны были остаться в живых, и речь перед казнью. Если таковая состоится.

 

Тем временем счастливый отец готовился к свадьбе, рассылал приглашения во все концы Морровинда, выбирал напитки и мечтал о том, как наконец-то снимет взбалмошную дочку со своих плеч и пересадит на плечи молодого супруга. В предпраздничной суматохе хорошенько доставалось слугам, которым приходилось работать за десятерых, особенно одной хаджитке, прислуживавшей самой Анетте. Девушка, прибывая, как ей казалось, на пороге великих свершений в горячке била и шпыняла несчастную так, что та рыдала по ночам. Хорошенько запомни этот факт, мой юный друг!

 

И вот настал роковой день. Для исполнения своих чаяний Анетта выбрала самое простое, эффективное и проверенное временем средство – яд. И не просто яд, а с эффектом безмолвия, чтобы никто из присутствующих не мог вылечить себя заклинанием!

 

Должно было быть девять графинов с отравленным киродиильским бренди для гостей и один, соответственно, с нормальным, для жениха, невесты и родителей. Девушка достаточно тщательно подошла к подготовке убийства и специально выделила под свой напиток посуду, отличающуюся от остальной, чтобы ненароком не перепутать. Но Анетта, красавица Анетта была глупа, не забывай! Иначе она никогда не доверила бы разливать напитки своей служанке-хаджитке! Служанка не подозревала о замыслах хозяйки ровно до того момента, как нашла ее дневник, убираясь в комнате. Хаджитка была женщиной приличной и просто не знала, что книжечка в розовой обложке с нарисованным на ней большеглазым гуарчиком – место, куда Анетта записывала свои мысли и тайные желания. Служанка всего лишь хотела почитать что-нибудь приятное, чтобы успокоить нервы. Сначала она просто не поняла в чем дело. Бегло пробежавшись по эротическим фантазиям, размышлениям о месте женщины в мире и прочей белиберде, она сообразила, на что наткнулась, и собиралась было закрыть книжицу и убрать подальше, но воспоминания о пережитых унижениях были еще очень свежи. Хаджитка поборола отвращение и продолжила ознакомление с трудами Анетты, надеясь выловить в них что-нибудь компрометирующее, дабы насолить хозяйке. Какого же было ее удивление, когда она дошла до идей о славе и непосредственно до способа их воплощения в жизнь! Сказать, что служанка была в ужасе – значит ничего не сказать.

 

Проникнись к ней уважением, друг! Прежде, чем делать поспешные выводы из девичьих бредней, хаджитка решила проверить, действительно ли вино отравлено! А когда самые худшие подозрения оправдались, она не стала бегать по поместью с воплями и падать в обморок! Это была потрясающая женщина, мой друг, просто потрясающая! Служанка припомнила все то, что Анетта делала с ней, все то, что хотела сделать с ничего не подозревающими гостями, взвесила имеющиеся факты, хорошенько обдумала, и не пошла ни к хозяину, ни к страже. Она аккуратно вылила все отраву, кроме одного графина, тщательно вымыла посуду и наполнила тем, что нашлось. Оставшийся же яд она перелила угадай куда!

 

- Да чего тут угадывать! – рассмеялся Филимир. – Отравила собственную хозяйку, ее жениха и родителей, это и скампу ясно. Вот хитрая бестия! Всегда уважал за это хаджитов, хотя хитрость и не делает их менее вонючими волосатыми животными.

 

- Так-то оно так, но немного по-другому, - загадочно улыбнулся альтмер. – Она наполнила отравой лишь кубок Анетты, благоразумно рассудив, что остальные подобной участи не заслуживают. Жениху достался кислый шейн, а отцу и матери суджама – это был единственный алкоголь, что остался в закромах поместья. Представь себе, как все скуксились, проглотив содержимое своих кубков за здоровье молодоженов! И представь, как скуксилась Анетта, торжествующая, переполненная чувством собственного величия, когда поняла ЧТО только что пьяняще перекочевало из ее кубка в рот, изо рта в горло, а из горла в желудок!

 

Девушку откачали. Выздоровев, она, конечно, ни словом не обмолвилась ни о великих полководцах, ни об истинных человеках, повелевающих остальными. Плача и хлюпая носом Анетта рассказала отцу и матери о том, что решила свести счеты с жизнью, потому что молодость, юношеские порывы души, нигде нет счастья и все в таком же духе. Заявить, что ее отравил кто-то другой, она не могла, так как, несмотря на свой скудный ум, сопоставила все факты правильно и сообразила, что подменивший яд знает обо всех ее планах и, заикнись она о чем-то подобном, не станет далее скрывать столь интересные факты.

 

Так или иначе, Анетта поправилась, вышла замуж, родила троих детей, и никогда в жизни больше не пыталась прославиться, - закончил повествование Эсхиль.

 

Филимир сидел, обхватив руками спинку стула, и задумчиво смотрел на старика.

 

- И к чему была вся эта история?

 

- Мой юный друг, - ласково ответил альтмер, промочив пересохшее горло дистиллированной водой для зелий, - эта история к тому, что все лучше делать собственными руками. По крайней мере, все самое важное. Возьмись Анетта сама разливать бренди – и глядишь, ее знали бы не только ты и я.

 

- Что ж, в этом есть смысл, - согласился босмер и наконец-то вернулся к своим колбам и ретортам, сетуя про себя на то, что куда-то запропастился весь сок паслена.

 

«Ты прав, старик, все важное лучше делать своими руками. И я своими собственными руками наконец-то перережу тебе горло сегодня ночью. Заклинание хамелеона – штука сложная в изучении, но воистину отличная в применении!»

 

Некроманты еще какое-то время работали молча.

 

- Кстати, Эсхиль, друг, ты не знаешь случаем, куда могли запропаститься органы, которые я складывал вчера в чашу под столом?

 

- Понятия не имею, может зомби унесли? - ответил старик, улыбнувшись про себя.

Он искренне считал, что важные вещи лучше делать самому. Лучше, но совершенно не обязательно. Иногда за тебя их все-таки может сделать кто-нибудь другой. Например, Темное Братство.

[Helis]

№7. Разум когда-нибудь победит

 

«…когда они

Исчислят звезды, создавать начнут

Модели умозрительных небес,

И, циклов, эпициклов навертев,

Орбиты уместят внутри орбит»

 

- …И, как нам теперь известно, Сферы Миров, сходные с нашей, двигаются, летят в запредельной тьме внешних сфер вокруг Солнца, сами обращаясь вокруг своей оси, даруя нам смену ночи и дня, щедро деля свет нашего Светила между всеми живыми существами…

 

Симус на мгновение обернулся и окинул взглядом зал. Как и всегда в аудитории не было пустого места; люди стояли, прижавшись к стенам и холодному мрамору колонн, сидели на полу, толпились в дверях. Аргониане, хаджиты, данмеры – все они были для профессора людьми, сиречь живыми существами, жаждущими знаний, затаив дыхание наблюдавшими, как из хаоса мифов и заблуждений появляются тонкие нити неизменных, непреложных истин, сплетающиеся в канву чего-то большего, чем любая магия – понятного и доступного для всех бесконечно большого и сложного Мира.

 

Мира, в котором не было места мраку невежества; упорядоченной и понятной Вселенной, где правили не Безумие, Страсть, Порыв и Боги, но Логика.

 

Тишина в аудитории стояла такая, что было слышно, как жужжит, пытаясь вырваться из паутины муха.

Сотни глаз смотрели на профессора, сотни глаз, похожих на пересохшие колодцы, над которыми впервые за многие годы засухи появилась дождевая туча.

 

Симус взял в руку мел и повернулся к доске, испещренной кругами и вытянутыми эллипсами.

 

- Возможно, вы не поверите, но были времена, когда невежество «ученых мужей» достигало, поистине, гротескных масштабов. Например, века назад люди думали, что небеса твердые, а светила висят на них, прибитые серебряными гвоздиками. Согласитесь, было бы забавно, поднявшись на гору набить шишку о небесную твердь, или, чего доброго, сшибить на землю месяц!

 

Аудитория грохнула от смеха. Было видно, что маленького профессора здесь очень любят.

 

- Но звезды! – Симус отвернулся к доске, делая быстрые, уверенные наброски и радуясь, что никто не видит блеска в его глазах. – Эти мириады светил, что пылают так далеко, что мой коллега из Балморы едва не тронулся умом, пытаясь исчислить глубину этой темной бездны! Их тысячи в ночном небе, но если бы вы могли взглянуть на небо через специальные линзы, то увидели бы, что звездам, скрытым за завесой тьмы Внешней Сферы нет числа. Вы бы увидели…

 

Симус обернулся к замершей, восхищенной аудитории; его лицо сияло, в уголках глаз блестели слезы.

 

- Вселенную, залитую огнем предвечного света. Мир без конца.

 

***

 

- Ну, давай, старушка, недолго осталось! А то встретим ночь на склоне, так чего доброго, и замерзнем.

Тощая кобыла укоризненно взглянула на Симуса, вздохнула и поплелась по узкой горной тропе, аккуратно обходя мелкие, но острые камни и тихонько фыркая себе под нос, точно жалуясь кому-то на свою нелегкую лошадиную долю.

 

С такой высоты город, где Симус выступал сегодня перед жаждущей толпой, казался просто белесым лишаем на зеленой шкуре долины. Симус попытался разглядеть Университет, но это не всегда удавалось ему даже днем; сейчас же солнце уже скрылось за зубчатой стеной горного кряжа, и закат угасал быстро, подобно прибитым дождем углям костра.

 

Тут, на вершине горы, воздух был холодным и резким, но таким чистым, что даже в сумерках можно было увидеть каждый шрам, оставленный на каменных склонах сотни лет назад прошедшим здесь ледником.

 

И, конечно же, широкий, темный купол обсерватории на самом краю пропасти.

 

Во флигеле было темно, но Фабий с фонарем и сумкой уже ждал профессора на дороге. Слуга помог Симусу спешиться, надел сумку лошади на шею (та немедленно сунула в нее морду и принялась жевать) и, пожелав профессору спокойной ночи, повел кобылу к утепленному дерном и глиной сараю конюшни - здесь бывало холодно по ночам.

 

Скрипнула никогда не запиравшаяся дверь обсерватории и Симус, скинув дорожный плащ, проковылял к камину. Затрещал хворост, запахло дымом и в карминовых бликах занимающегося пламени стало видно, как дыхание профессора морозным облачком пара мечется у крючковатого носа. Он подбрасывал хворост в огонь и ждал, пока успокоится сердце. Молодость профессора давно миновала, и теперь занимавший много часов подъем на гору давался ему тяжело.

 

Камин не столько грел, сколько освещал помещение, заваленное металлическим мусором, подъеденными крысами свитками и грифельными досками, на которых давно нельзя было ничего разобрать. Обогреть же помещение, в котором отсутствовал кусок крыши, было нереально. Наступала глухая высокогорная ночь и в обсерватории воцарился такой холод, что заставил бы скулить даже вдрызг пьяного норда. Но Симус лишь накинул на себя старый засаленный кожух и принялся стирать искры инея с латунных ручек и окуляров телескопа.

Профессор прислушался.

 

Шелест, шепот. Осколки музыки сфер, тоскливый вой ветра. Шаги за спиной. Звездный свет.

 

- Зачем ты пришла?

 

Тьма в углу вздохнула.

 

- Я думала, что ты будешь рад меня видеть, Маг.

 

Симус поморщился.

 

- Не называй меня так.

 

- Но ты Маг. Таким ты родился. Ты – тот, кто ты есть и ничего не можешь с этим поделать. Даже мы не можем.

Старый профессор покачал головой.

 

- Теперь я служу Логике и Знанию. Колдовство – это для избранных, в нем нет настоящей силы. Чары – морозные узоры на стекле; приходит время, и они тают.

 

- Но почему?

 

Симус протянул руку и взял со стола пыльную музыкальную шкатулку. Вещица давно не работала, но все еще была произведением искусства: медный диск-шестеренка, на котором неведомый мастер разместил жестяные горы, стеклянную нить реки и покрытые зеленой патиной гвозди деревьев.

 

- Вот ваш мир, - сказал он. – Старая космогония представляла Землю как огромную плоскую шестерню, которая, цепляясь за другие плоскости миров, крутится под божественной лампадой солнца. Это было красиво, но глупо. Не было смысла узнавать что-то новое – мир был прост и понятен. Ложь и тьма всецело правили нами. Теперь мы поняли, что Вселенная бесконечна, а дорог – мириады мириадов.

 

- Но зачем? Почему ты, Маг, к которому снисходили для беседы сами боги, забился в этот каменный склеп, променяв всю свою силу на эту трубу со стекляшками?

 

Профессор едва заметно улыбнулся.

 

- Но вы - не боги. Вы – даэдра, персонифицированные пороки человеческой натуры. Жадность, чревоугодие, ярость… Реликты уходящей эпохи.

 

Тень помолчала.

 

- А я? Какой порок олицетворяю я, Звездочет?

 

Симус рассмеялся.

 

- Ты? Не знаю. Но для меня, Азура, ты – Заблуждение. Мое личное заблуждение.

 

- Все вернется…

 

- Нет, - перебил профессор, - ничего не вернется. Ваше время подходит к концу. Магия хиреет, вырождается. На смену силам Хаоса идет сила рычага и сжатой пружины. Мы станем жить без магии, мы станем создавать без магии, мы даже полетим без магии и, возможно, когда-нибудь… - он замолчал, подняв мечтательный взгляд к пролому крыши, за которым сияли ледяные иглы звезд.

 

- Звездочет, ты совершаешь ошибку.

 

- Это вы – ошибка. А теперь уходи.

 

Тень исчезла. Заскрипели тяги и рычаги. Линза телескопа стала медленно поворачиваться. Для Симуса наступила счастливая ночь - один на один со звездами.

 

***

 

Она шла (летела, текла, плыла, струилась) через пространства, залитые сиянием миллионов рассветов, и галактики расступались, пропуская ее. Она была светом и звездной пылью, сметающей планеты с их орбит, но если бы она прошла по зеркальной глади лунного озера, та бы не шелохнулась.

 

Азура свернула с Пути и бросилась в бездну того, что лежало за пределами материальной Вселенной.

 

Блеск, грохот, диссонирующие вопли, круговерть, за бесконечно малый отрезок времени принимающая бесконечно большое количество форм и не-форм. Энергия. Последний адский холод окончательной энтропии. Смех в бокале и голодные искры. Бездна, где у треугольников тысяча сторон, а невероятно прекрасные существа пожирают друг друга среди причинно-следственных руин.

 

Тьма.

 

Свет.

 

В дрожащей ткани Первичного Имматериума появился кривящийся рот и произнес одно слово: Шеогорат.

 

- Ты слышал?! – она взвилась и опала, подобно сухим листьям. – Ты слышал, что говорил этот человек?!

Рот заорал. Задергался.

 

- И-и-и-и-и-иях! Кукушка на кладбище! Милый бред!

 

- Но так МОЖЕТ быть! Двемеры стали забывать магию и нас, когда вгрызлись в Плоть Мира, когда поняли, что Хаос – не единственная Сила! Грядет время, когда мы канем в Забвение, и оно забудет самое себя!

 

- Жаба на проволоке, - сказал рот. – Слушай.

 

Шеогорат говорил, а Азура слушала. И когда он закончил, она обратила лицо к безумию и расхохоталась.

 

***

 

..Как всегда Симуса до городских ворот провожала целая толпа. Доцент Матиас вел лошадь профессора под уздцы; на его лице читалась смесь восторга, почтения и нетерпения.

 

- Вы надолго, профессор? Дороги сейчас плохи, а в горах уже выпал снег.

 

Симус улыбнулся.

 

- Послезавтра я выступаю с докладом перед имперской делегацией. Думаю, за сегодняшнюю ночь я соберу богатый материал. Вы посмотрите, сегодня даже днем можно увидеть Луну! Невероятно! Идеальные условия для наблюдения! А небо! Как отполированное зеркало!

 

Он мечтательно посмотрел на вершину горы, туда, где за тонкой пленкой облаков была скрыта обсерватория, и пришпорил коня.

 

***

 

Его ждали, но он не вернулся. Прошло два дня, три, неделя - Симуса не было.

 

Его стали искать. Кто-то говорил, что старый профессор попал под обвал, другие намекали на разбойников, но обвалы в горах случались лишь летом, когда обильные дожди размывали породу, а грабить старика, не имевшего медного гроша за душой, никому не пришло бы в голову. Гильдия Воров отписалась в Университет в том, что профессор находится под ее негласной защитой, и предложила свою помощь в поисках.

 

Четыре стражника, заместитель декана имперского Университета и целая толпа добровольцев отправились на вершину горы, но нашли лишь пустующую обсерваторию. Во флигеле, где жил Фабий, старый слуга Симуса, одиноко хлопала на ветру дверь, конюшня тоже была пуста и открыта настежь. В самой башне царил ужасный бедлам; повсюду валялись разбитые приборы, горы пепла – все, что осталось от сожженных прямо на полу книг и бумаг, рваная одежда. Труба телескопа была изуродована ударами чего-то тяжелого; всюду блестели осколки стекла.

 

Невдалеке от обсерватории, на самом краю пропасти нашли пустую винную бутылку, валяющуюся на каменной площадке. Несколько пятен давно засохшей крови цепочкой тянулись к обрыву, а рядом, на обветренном боку скалы, белели остатки наполовину стертой надписи. Можно было прочесть лишь последние слова: «…теперь бессмысленно».

 

Когда слухи об этом достигли города, люди потянулись к башне, словно паломники. Многие плакали, кто-то нес цветы. Декан имперского Университета произнес речь, в которой выразил соболезнования в связи с внезапной и трагической гибелью профессора и торжественно объявил, что обсерватория будет восстановлена, а труды Симуса переданы недавно образованной Астрономической кафедре.

 

…Через пару недель Кациус, один из инженеров, управлявших восстановлением обсерватории, залез на крышу, чтобы проверить крепления нового телескопа. Была глухая ночь, но башня ярко освещалась факелами и кострами, на которых готовили ужин для строителей. Кациус взобрался на самый верх крыши-купола и больно приложился головой о небесную твердь. Две звезды сорвались с серебряных гвоздиков и упали в пропасть, а инженер, лишившись дара речи, стоял и слушал лязгающий, скрипучий рокот, доносящийся из-за небесного свода. Это грохотали огромные шестерни, приводившие в движение отныне и навсегда плоскую Землю, вращавшуюся вокруг титанической медной оси.

[Helis]

№8. Ужас

 

Джуга считал себя доминантным альфа самцом.

 

Его любят, его уважают.

 

Любая готова отдаться по первому зову.

 

Любой при встрече уступит дорогу.

 

Власть и уважение, самки и жратва.

 

Он это заслужил.

 

Он - самый большой грязекраб на коралловом рифе. Он король…

 

От этих измышлений «Короля» оторвал приятный аромат подтухшего мяса.

 

Джуга осмотрелся. В метре от морского дна свисал странный пук толстых серых водорослей, внутри этого кармана благоухало аппетитное кушанье.

 

Король не заставил себя ждать…

 

***

 

-И тут она мне и говорит – босмер картинно облокотился на борт рыболовецкого шлюпа. Сделав «добрые глаза», эльф карикатурно девчачьи запищал: - … Вильям ты шалунишка…

 

-Мне это не интерес-сно бос-смер – раздраженно прошипел Аргонианин, не спуская глаз с поплавка.

 

-Горя, не будь букой. Ты знаешь, что девушкам не нравятся зануды…– не выходил из образа рыжеволосый эльф, и не обращая внимание на бормотание товарища продолжил – знаешь, ты конечно и вполовину не так красив как я, но…

 

Слово замерло на языке у лицедея, голос пропал … Вильям лишь открывал и закрывал рот. Как рыба на берегу.

 

-Тиш-шина, – скупо улыбнулся ящер – как мне этого не хватало, уже ради таких моментов стоило изучать магию. И не «Горя», а Горячее-с-сердце-чёрной-топи. Это прос-сто запомнить даже тебе…

 

Босмер демонстративно отвернулся от напарника и замолчал.

 

«Ничего скоро вернёмся на «Разгневанного Джо»…, попробуй только попросить, что бы я тебе «бутылочку благородного» выписал, шиш тебе…»

 

Вдруг поплавок, словно бешенный заиграл на морской глади.

 

Лодку тряхнуло.

 

-Якорь в задницу! – рявкнул от неожиданности корабельный маг и схватился руками за борт – Вот это клёв… Вили помогай!

Резким рывком ящер ухватился за колесо лебёдки, босмер что есть силы потянул рептилия…

 

Лодка ходила ходуном, толстая леска-канат натянулась как струна. Из последних сил герои крутили ворот механизма, поднимая садок для грязекрабов с морского дна.

 

Вода вспенилась, на поверхности показалась добыча…

 

-Мать моя эльфийка! – прокричал Вильям, внезапно вернувшимся голосом.

 

Из воды показался грязекраб. Матёрый! Один панцирь два с половиной метра в диаметре!

 

Монстр был обескуражен и лишь суетливо перебирал лапами и клешнями…

 

Ну и этого было достаточно: лодку дёргало как щепку!

 

-Мы его не удержим! – продолжал вопить босмер – Он нас перевернёт.

 

Вместо ответа, бормоча под нос слова тайного заклинания, корабельный маг рывком кинулся к животному. Последний слог, ловкое касания панциря, грязекраб дёрнулся… и затих.

 

Стало тихо. Стало жутко.

 

-Ты… убил его – пробормотал эльф недоверчиво ткнув веслом исполинскую тушу.

 

-Ты где тут увидел «великого боевого мага», убивающего всё живое одним щелчком пальца? - саркастически прошипел ящер – Он с-спит.

 

-Что??? – корабельный кладовщик нервно отдернул весло и отполз к противоположенному борту рыболовецкого шлюпа.

 

-У морс-ских грязекрабов любопытный метаболизм, как только температура воды опус-с-скается ниже предельной, они тут же впадают в с-спячку. – Горящее-сердце-черной-топи демонстративно постучал по панцирю чудовища – вот здес-сь находится температурный рецептор. Если его с-сразу с-сильно охладить, грязекраб испытывает нечто вроде шока, после чего «зас-сыпает» час-сов на вос-семь.

 

-Точно? – всё ещё недоверчиво пробормотал Вили.

 

-Я не первый год ловлю эту животину. – хмыкнул Горя и взял в руки весло. – давай уже, поплыли назад. Этого красавца всей командой до самого Анвила есть будем.

 

***

 

Уже заходило солнце. Смеркалось. До «Разгневанного Джо» оставалось минут десять интенсивной гребли.

 

Внезапно, Вильям отложив весло в сторону и посмотрел на привязанного к борту «пассажира».

 

-Ты что отлыниваешь? – прошипел аргонианин – думаешь, я один грес-сти буду?

 

-Горя послушай, - босмер повернулся и необычайно серьёзно посмотрел на товарища - а ты хочешь срубить пять штук?

 

-У тебя появилис-сь лишние деньги? – корабельный маг ухмыльнулся и отложил весло. – можешь отдать их мне. Мне как раз не хватает десяти тысяч на покупку земельного участка под Лейявином.

 

-Нет, я серьёзно, у меня есть знакомый в Имперском городе. Богатей с прибабахом, коллекционирует необычных животных. Помню, он при мне 10000 отвалил за бородатого медведя. Может нам того – Вили многозначительно посмотрел на грязекраба переростка – сбагрить ему?

 

Ящер нахмурился и нерешительно прошипел:

 

-Капитан это не одобрит.

 

-Капитан заберёт деньги себе, если пронюхает! – возмутился босмер – А если не пронюхает так просто сожрёт его, не удивлюсь если в одиночку…

 

Рептилий почесал подбородок.

 

-И что же ты предлагаешь?

 

Вильям заговорчески потёр руки:

 

-Завтра к вечеру мы уже будем в порту Анвила, дальше корабль встанет на ремонт и у нас месяц отпуск, нам бы спрятать его на корабле до этого момента, а потом, по-тихому вынести. Вот мой план: дождёмся ночи. Сегодня Огрок дежурит и наверняка как обычно почти сразу захрапит. Тогда мы подплываем и поднимаем наш выигрыш на корабль и прячем в оружейном складе, всё равно там никто не ходит.

 

- А как мы в одиночку его поднимем? - Ящер схватил весло и ткнул им покрытую панцирем тушу – в нём четверть тонны будет или ты у нас силач?

 

-Ну… ты у нас маг, сделаешь его лёгким как пёрышко – босмер задорно подмигнул рептилию – помнишь как мы с тобой пшеницу в трюм загружали?

 

-Это добром не кончитьс-ся – пробормотал аргонианин, глядя на массивную тушу пленённого монстра.

 

***

 

Капитан Пэдро Гонзалес прохаживался по палубе и курил трубку. Чистое звёздное небо, свежий морской воздух с примесью табачного дыма, что ещё не хватало бывалому морскому волку?

 

Дисциплины.

 

Команда «Разгневанного Джо», это сборище дурковатых гоблинов, которым только бы бухать, жрать и спать. Если бы не старания капитана, то они давно уже потопили бы корабль. Исключительно силой своей некомпетентности.

 

Одно радует, корабельными катапультами капитан занимался сам. Он был уверен, случись что, орудия заряжены и «Разгневанный Джо» сможет дать отпор в тот же миг…

 

Капитан остановился и посмотрел на поднятый, на борт рыболовецкий шлюп.

 

«Ага. Значит остолопы соизволили явиться. Воды Обливиона, они что охренели??? Почему не доложились?!!»

 

Яростно ругаясь, Капитан Педро Гонзалес направился на нижние палубы, желание «найти и покарать» было слишком велико…

Искать долго не пришлось, стоило ему спуститься на вторую палубу, как он услышал знакомые голоса.

 

-А он того…

 

-Не бес-спокойс-ся, я добавил. С-спать будет до с-самого Ан…

 

Резко вынырнув из коридора, капитан увидел тех, кого и ожидал. Товарищи стояли напротив входа в оружейный склад. Завидев «Бешенного Педро», матросы тут же замолчали.

 

- Та-а-ак, Девчонка и Ящур? А что это вы тут делаете?! – рявкнул капитан, яростно размахивая курительной трубкой – И где рыба к моему уже вчерашнему ужину?!!

 

Вильям, было, начал вдохновенный рассказ, но Аргонианин ответил за него:

 

«Там рыбы не было, зря проплавали».

 

Так или иначе, капитан был недоволен, посему приговорил матросов к кухонным работам, до самого Анвила.

 

***

 

Последующий день прошёл без приключений, корабельного мага и кладовщика, заперли на кухне, на всё оставшееся время плавания, поручив им непрерывно чистить картошку. А Капитан, уставший от наведения порядка, сидел в своём кресле, курил трубку и поглаживал любимца команды: корабельного крыса Рэдда.

 

Уже ближе к ночи на горизонте показался Анвил. Капитан отдал приказ встать на якорь, не заходя в порт, здраво рассудив, что если пришвартоваться, команда разбежится по трактирам и девицам, и завтра утром разгружать трюм будет… некому.

 

Команда была разочарована, но кто их спрашивал.

 

***

 

Светила луна

 

Капитан выглянул из окна своей каюты.

 

Чистое звёздное небо, тёплый лёгкий бриз, тихий всплеск прибрежных волн.

 

-А теперь, Аааа…. на заслуженный отдых. - зевнул капитан и скинул со своих ног корабельного крыса – Гуляй, а командору пора спать.

 

Поворчав, грызун схватил из своей миски кусочек пахучего вяленного мяса и торопливо выбежал из каюты капитана.

Педро растянулся на своей кровати, и вскоре погрузился в глубокий сон…

 

***

 

…Джуга чувствовал себя плохо… тупая боль во всём теле усугублялась неприятным разряженным воздухом, окружавшим грязекраба… даже дышать было тяжко.

 

С трудом, открыв глаза-бусинки, монстр осмотрелся.

 

Какая мерзкая пещера! Сухость помещения угнетала,… но что это за запах?

 

Гигант повернулся в сторону прямоугольного куска стены, он сильно отличался по цвету от остальной комнаты …

За ним разносился чарующий аромат гнили и… мяса.

 

Повинуясь инстинкту, грязекраб-переросток засеменил к дверному проёму. Сильный удар клешнёй и дверь с треском вылетела в коридор.

 

Источник благовония был дальше, впереди…, и он отдалялся! Запах становился слабее!

 

Порядком, разворотив дверной проём, грязекраб торопливо влез в коридор. Проход был узкий, поэтому разместиться удалось лишь боком.

 

Но сладостный аромат!... Ради этого стоило потерпеть неудобства.

 

Время шло, запах становился сильнее, вскоре впереди коридора раздались чьи-то голоса.

 

-Да! – раздался грубый бас – Он решил вставить палки в колёса моему плану. – раздался злой смешок – Полюбуйся, мы встали на якорь в ста метрах от причала. Капитан на зло так поступил.

 

-А что у тебя был за план? – послышался восторженно-любопытный голос.

 

-Напиться и забыться. – послышался тяжёлый вздох. – и что теперь делать? Вечер испорчен, скука смертная...

 

-Может просто поговорим?

 

Джуга подошёл ближе к источнику голосов. Запах стал непереносим! Мясо здесь!

 

-Давай, а о чём? Так Рэдд, хватит лезть на руки… От тебя воняет!

 

-О грязекрабах? – послышался мягкий заискивающий голос.

 

-Только не о грязекрабах! – прозвучал раздражённый бас – Рэдд тупое животное, всё достал – ПОШЁЛ НАФИГ!!!

 

Дверь с шумом отворилась, из освещённой комнаты вылетела здоровенная толстая крыса, сжимающая в зубах, уже совсем маленький, кусочек застарелого вяленого мяса…

 

Животное влетело в стену и, отпрыгнув, приземлилось под носом у грязекраба-переростка…

 

Дверь захлопнулась.

 

-Хорошо, давай «о другом». Огрок, ты знаешь… – в мягком голосе появились таинственные нотки – Что…

 

Рэдд озадаченно посмотрел на массивного покрытого хитином монстра.

 

-… поклонение князьям даэдра стало основной религией на острове Саммерсет!!!

 

-…? Давай лучше о грязекрабах.– опустошённо прозвучал тяжёлый бас.

 

Джуга чавкнул и с жадностью посмотрел на приятно пахнущее волосатое существо.

 

Проглотив ароматный ломтик мяса, корабельный крыс тихонько пискнул…

 

«Ням-нямка» - подумал грязекраб.

 

-Отвратительные создание – раздался довольный, мягкий голос.

 

-И не говори …,и не говори…

 

***

 

Ночь, коридор… разбитая дверь.

 

Двое.

 

Кладовщик и корабельный маг нерешительно стояли на пороге разгромленной оружейной. Что-то недвусмысленно подсказывало, что они… несколько опоздали.

 

-Ты думаешь, мы его найдём? – испугано прошептал босмер.

 

-Мрачную тушу вес-сом четверть тонны? Не-ет. - флегматично заметил аргонианин, нервно поигрывая ломом в руке – При его-то размерах! У нас уйдут годы на поис-ски…

 

-Ты издеваешься?!!! – зашипел Вильям, схватив ящера за воротник – Ты представляешь, что он может…

Ночную тишину прорезал душераздирающий визг и грохот.

 

***

 

Дико визжа, корабельный крыс выскочил на палубу и поскакал к правому борту.

 

Секунда.

 

Дверной проём с треском… расширился, и на палубу вылетел грозный грязекраб. Щёлкая клешнями, он ринулся за своей жертвой, к правому борту.

 

Завидев преследователя крыс, испуганно нырнул под корабельную катапульту. Мгновение, по механизму рубанула жуткая клешня монстра.

 

Удар перерубил канат-пружину, характерный треск и в сторону Анвильского порта полетело пудовое ядро….

Лишившись укрытия, перепуганный грызун ринулся под вторую катапульту…

 

Её постигла та же участь.

 

Третья, четвёртая, пятая…

 

«это конец» - подумал Рэдд, забившись в угол.

 

***

 

-Капитан Лекс. Со времени вашего перевода преступность в Анвиле образцово показательна, - граф Корвус Умбранокс остановился и посмотрел на командира стражи – её нет!

 

-Ваша оценка лестна, но я настаиваю, – Иеронимус Лекс нахмурился – вам следует прекратить эти ночные прогулки, это небезопасно. Или хотя бы берите с собой охрану…

 

-Как же вы мне надоели, своей опекой. Лекс, видите? – граф показал пальцем на табличку трактира ФОКСЛ – Это простой трактир, в котором я хотел просто отдохнуть, как простой человек. Неужели это так много? - Корвус с укором посмотрел на своего телохранителя, стыдливо спрятавшегося за спиной прославленного капитана. – И ты Гектор?

 

Свист, грохот.

 

В стене ФОКСЛ-а образовалась зияющая дыра...

 

Капитан стражи понял:

 

Это покушение.

 

Свист, второе ядро летит под ноги Корвуса. Лекс оттолкнул графа в сторону…

 

***

 

-Вот он, лови его! – заорал Вильям увидев «Матёрого» у катапульт.

 

Ошарашенный грязекраб развернулся и на секунду потерял «ужин» из поля зрения. Секунды было достаточно – «ужин» стремительно скрылся в трюм.

 

Секунду спустя, сжимая в руках лом, на палубе показался разъярённый ящер.

 

Маг и Кладовщик ринулись к своему трофею.

 

«Трофей» сгруппировался и решил действовать…

 

***

 

-Командир, очевидно, стреляли с того корабля. Но теперь стрельба прекратилась. – отрапортовал телохранитель графа.

 

-Естественно! Они думают, что у них всё получилось. – сурово произнёс капитан стражи– граф как вы?

 

-Плохо – прошипел Корвус прислонившись к стене развороченного трактира.- чувствую не долго осталось мучиться… Лекс, я должен тебе признаться… Я… Серый Лис.

 

-Граф сейчас не время... – раздражённо пробормотал прославленный капитан.

 

-…Это правда…был им, у меня есть приемник… это Чемпион Сиродила… или правильней сказать – Корвус перешёл на шепот – Шигора…

 

Тяжёлый удар латной перчаткой в скулу… граф взвыл и обмяк.

 

Лекс заботливо и аккуратно, уложил Умбранокса на камни.

 

Поймав на себе удивлённый взгляд телохранителя графа, капитан ответил на его немой вопрос.

 

-Граф опять потерял рассудок, в таком состоянии он может навредить себе…, прецеденты были… благо обычно «этот его бзик» быстро проходит. - печально произнёс командир стражи. –А теперь, Гектор, срочно отправляйся в гильдию магов и передай Карахиль «Код 13». Последняя надежда на тебя… Да оберегут нас девять богов.

 

***

 

Маг и Кладовщик ринулись к своему трофею.

 

«Трофей» сгруппировался и решил действовать…

 

Джуга сделал решительный шаг за борт.

 

Бул-тых! И был таков…

 

-Нееет!!! – взвыл кладовщик Вильям – наши 10000! Уууу!

 

Горя его не слушал, его внимание привлекло столпотворение на берегу…

 

-Слушай, это не маги Анвильской гильдии нам с маяка сигналят… огоньки запускают…- аргонианин тупо улыбнулся. – в нашу сторону... вот [censored].

 

***

 

Начальник смены подбежал к капитану стражи и радостно отрапортовал:

 

-Капитан, маги потопили враждебный корабль!

 

-Отлично, доставьте выживших в тюрьму, для допроса – скомандовал командир стражи и повернулся, к пришедшему в себя графу – Всё кончено.

 

– Лекс… спасибо. – произнёс Корвус, не открывая глаз.

 

-Рад что вам лучше граф. – улыбнулся командир стражи.

 

Всё возвращалось на круги своя.

 

***

 

-Мне нельзя в тюрьму!!!– вопил Вильям дёргая за решётку камеры следственного изолятора.

 

-Заткнис-сь – прошипел ящер, читая книгу – ты мешаешь.

 

-Я ведь такой красивый, ты же знаешь, что делают в тюрьме с такими красивыми как я! – скулил Вильям не обращая внимания на бормотание товарища – Хотя с чего бы? Ты же…

 

Слово замерло на языке у босмера, голос пропал … Вильям лишь открывал и закрывал рот. Как рыба на берегу.

-Тиш-шина, – скупо улыбнулся ящер – как мне этого не хватало, уже ради таких моментов стоило изучать магию.

[Helis]

№9. О халяве

 

Это так соблазнительно - пользоваться хорошими связями и получать что хочешь вне очереди, со скидками или просто задаром.

 

Это так легко, если ты женщина.

 

Только представьте: завтра в Церемониальном зале Высокого Собора праздничный бал - а у вас ни приглашения, без которого не пустят, ни бижутерии, чтоб пустить великосветским коровам пыль в глаза, ни мужчины, без которого вы - просто мишень для языкастых кумушек, а самое главное - вам совершенно нечего надеть!

 

И вот вы подкатываете к похотливому нахальному кобелю: "Красси, котик мой, ты слышал, что завтра... Да-да, ты же знаешь, я всегда была поклонницей изящных искусств, особенно оперы и балета, и так люблю танцевать... Спасибо, заинька!"

 

Потом к неотесанному имперскому солдафону: "Ларри, дорогой, у тебя еще осталось то кольцо, помнишь, ты хвастался? Можно я пока его поношу? У нас сегодня... О, ты чудо, милый!"

 

Затем к старой ведьме Агриппине: "Знаете, голубушка, я недавно была в Балморе и слышала краем уха, что эта выскочка Мили - да-да, она самая, - так вот, она хвасталась своим новым нарядом, с которым заткнет за пояс..."

 

В этом вся сущность женского блата.

 

Конечно, красивые глазки, тонкие намёки и смутные посулы придется отрабатывать. Ну и что?.. Главное, сунуть двум церберам - нравственности и совести - в зубы аргумент пожелезнее, - и, пока те лязгают челюстями, раз-два и в дамки.

 

Женский блат вездесущ и всепроникающ. С женщиной делятся ценностями, привилегиями и секретами. Если трое мужчин за бутылкой шейна злоумышляют заговор или планируют дерзкую аферу - можно быть уверенным, хоть у одного найдется жена, любовница или просто добрая душа, всегда готовая разделить с милым тяжкое бремя тайны. Но даже если все они - угрюмые и убежденные бобыли, не сегодня-завтра случайная девица легкого поведения непременно услышит нечто, ее ушек совершенно не касательное.

 

Женский блат - это бездонный кладезь для того, кто понимает. И золотая жила для того, кто сумеет разработать. Если всё правильно организовать, такая организация будет обладать поистине беспредельной властью и влиянием; знать всё обо всех, быть вхожей в любые кулуары, влиять на политику, религию, бизнес... Даже от приземленных материальных благ может капнуть малая копеечка - вполне достаточная для поддержания уровня жизни сестер на самом достойном уровне.

 

Вот поэтому однажды родилась и с быстротой молнии распространилась по всей Империи тайная женская гильдия, собравшая в своих рядах профессионалок обольщения, совращения и согрешения: Ночное - или, иначе, Тёмное - Блатство...

 

Поначалу Гильдия процветала. Несмотря на неофициальность, повсюду, как грибы после дождя, вдруг объявлялись ее отделения, офисы, школы и конспиративные квартиры, обустроенные по последнему слову тантры и фэн-шуя.

 

Одна беда: текучка кадров там была просто сумасшедшая. В Гильдию вступали охотно, с готовностью учились профессиональным секретам, хитростям и уловкам, радостно шли на дело и даже успевали принести Гильдии какую-то пользу... но, как правило, через три-четыре, самое большее - шесть месяцев почти уже состоявшиеся гангстервы внезапно охладевали и выходили в отставку. Как правило, с новообретенными мужьями. И жили с ними, как правило, счастливо и без разводов.

 

Совокупность этих трех правил оказалась столь соблазнительна, что Гильдия буквально захлебывалась в нескончаемом потоке искательниц скромного женского счастья. С каждой из них всё было ясно как божий день - но как отказать во вступлении сестре, с горящими глазами (и абсолютно искренне!) поющей осанну твоей Гильдии?..

 

Таким вот образом, даже до не слишком высокого ранга Приблатненных дослуживалась едва десятая - особо невезучая в личной жизни - часть неофиток. А уж почетного статуса "Блать", дающего право возглавить одно из отделений Гильдии, достигали вовсе считанные единицы.

 

Сводящие с ума (и сами немного сумасшедшие) планы овладения и повелевания миром рушились с треском, будто целый городок карточных домиков. Севера Магиа, верховная Блать Ночи Вварденфелла, тихо бесилась. Предательские мыслишки на тему собственной семейной неустроенности, прежде с позором гонимые прочь, день за днем тихонько подтачивали ее оборону и уже вступили в сепаратные переговоры с самыми бабьими струнками ее души.

 

Может быть, все пошло бы по накатанной, и Гильдия распалась так же спонтанно, как родилась. Но вмешались обстоятельства...

 

 

Свое первое черное дело они сделали, когда на горизонте появился очень перспективный молодой человек - весьма знатный отпрыск дома Хлаалу, едва за тридцать, но уже самый богатый торговец Вварденфелла. Севера повздыхала немного, уже видя себя толстой клушей с полудюжиной детей, причесала мордочку и вышла на охоту.

 

Дальше всё было как полагается: случайное знакомство, светские пати, морские прогулки вдвоем, ужин в алых лучах заката на берегу под тихий шелест волн, и наконец - уютное гнездышко в океане душистой травы...

 

- Как здесь хорошо... - шепнул кавалер, демонстрируя, что не чужд некоторой романтики и оглаживая крутое дамское бедро. - Отец много рассказывал, как ездил сюда в отпуск...

 

И разморенная призраком будущего счастья Севера ляпнула:

 

- Гатал Ллетри? Да, помню. Такой стройный, привлекательный молодой человек, мы на него все засматривались тогда. Я совсем маленькая была, дура дурой...

 

Кавалер чуть нахмурился.

 

Не то чтоб Гатал Ллетри не был привлекательным.

 

Был. Когда-то. И стройным, и молодым. Но стройность и привлекательность закончились в первые же годы семейной жизни - жена живо раскормила его до состояния борова изрядной упитанности. Каковой образ отца и довлел над всем детством будущего миллионера, олицетворяя собой подлинное воплощение Патриарха семьи.

 

Но даже в лучшие годы он не тянул на Мистера Вварденфелл - да и Мистера Хлаалу, если на то пошло.

Эрго - сказать "привлекательный" о молодом человеке, не отличающемся таким уж заметным телосложением, могла лишь особа, имевшая на него другие виды. А значит, не младше пятнадцати лет. Никак не младше.

 

Кроме того, на его памяти отец никогда больше не проводил отпуск на Cote de l'Azure - знаменитых на всю Империю л'Азурных берегах. Чересчур дорогое удовольствие для семейного человека. Лишь тогда, пару раз, до замужества и рождения сына...

 

Юноша, изумившись, занялся бытовой арифметикой. Затем присмотрелся к своей пассии.

 

- Так тебе ЗА СОРОК ПЯТЬ?? Минимум???.. - ужас в его голосе дал бы фору архиканонику, сподобившемуся узреть прОклятый Шарматов сон.

 

Севера осеклась, ан поздно было. Первый почтимуж постыдно бежал, сгребя одежду в охапку и теряя запонки на ходу.

 

 

 

Говорят, умным свойственно учиться на ошибках. Период "дура дурой" в жизни леди Магиа кончился давным-давно. Почтимужу номер два, могущественнейшему и древнейшему из волшебников Телванни, лорду Дивайту Фиру на возраст своей будущей жены было глубоко начхать.

 

Но, к сожалению, имел место один серьезный недостаток: почтенный лорд обожал играть в шахматы. И каждый вечер уединялся с господином Нелотом и коробкой знаменитых Эбонитовых Шахмат Кальдеры.

 

Почему шахматы - такая распространенная игра, но играют в нее в основном мужчины?

 

Это вам скажет любая женщина: потому что в шахматах король отсиживается себе в углу, а королева занимается ВСЕМ - но при этом понимает, что король здесь главный.

 

Ясное дело, такое распределение семейных ролей главу почти всемогущего Блатства никак не устраивало. Хуже того, жестокое обстоятельство вскрылось совершенно внезапно, за день до свадьбы; взвинченная Севера металась по башне в полу-бешенстве, полу-истерике - и дико паниковала. Первый раз в жизни она попала в столь ужасный цейтнот. Угроза будущего семейного рабства в ее воображении росла, крепла, переливалась всеми красками и грозила вот-вот рухнуть тяжким грузом на узкие девичьи плечи; и как этому противостоять, было совершенно неясно.

 

Поэтому, когда Дивайт рассеянно попросил ее затопить камин и принести зябнущему Нелоту мантию гордости Драка, - несчастная восприняла это как знамение свыше: подтверждались ее худшие подозрения. Она разбила об пол все тарелки и кувшины, оказавшиеся в пределах досягаемости, высказала будущему - впрочем, уже небудущему - мужу всё, что думает о наглых, оборзевших мужиках-эксплуататорах, ленящихся даже зад оторвать от кресла, и с чувством хлопнула дверью.

 

Несостоявшийся почтимуж номер два рассеянно глянул вслед странной взбалмошной девице, оккупировавшей его башню с позавчерашнего дня, пожал плечами и вернулся к игре.

 

 

 

Добравшись до офиса Блатства и отрыдав положенное, бедная женщина уже занесла руку, чтоб поставить на семейной себе жирный крест... но тут глава Сорочьей службы гильдии, ответственной за сбор и распространение слухов, принесла на хвосте ошеломительную весть: из самого Хаммерфелла в Вивек едет глава одного из кланов тамошней йокудзы!

 

Об этой таинственной мафии, членство в которой дозволялось лишь чистокровным йокудотамриэльцам, ходили самые разные пугающие и интригующие слухи.

 

Севера почувствовала, как в глубинах ее естества что-то сладко сжалось и затрепетало.

 

Впрочем, возможно, это было лишь предвкушение тайны. Или бабочки азарта. Или...

 

- Весьма, весьма приятный молодой человек, - продолжала тараторить верная Адасси, распираемая новостью. - Такой изящный эффектный брюнет, и имя у него еще такое смешное... - хаджитка наморщила лоб, - Ку-у-у... Куйак... ой, нет - Кайук! Точно!

 

Глава Гильдии взяла в руки портрет заморского гостя, кисти известного портретиста Кеннита, и поняла: Кайук. Полный и окончательный.

 

- Собирайся, киска, - велела она напарнице. - Мы идем встречать дорогого... коллегу.

 

Они плавно покачивались в медленном танце, мягкий свет голубых свечей окутывал их призрачным покровом.

 

- Вы... очень необычный человек. - Ее тонкие пальцы запутались в его курчавой шевелюре и неспешно перебирали жесткие локоны. - Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе... Вас не пугают девушки, проявляющие инициативу? Например, приглашающие вас на ужин? Сегодня, в восемь вечера, "Пир Вивека"; это на террасе храмового комплекса - оттуда открывается чудесный вид...

 

- Не пугают. - Редгард озабоченно глянул на двемерские часы. - Но, к сожалению, сегодня придется ограничиться только ужином. Зато завтра... нет, послезавтра я буду в полном вашем распоряжении.

 

Севера еще стояла, облокотившись на перила верхней галереи Квартала Чужеземцев и мечтательно оглядывая окрестности, когда ее тронули за плечо.

 

- Очень рад видеть вас у себя, - мягко проговорил вычурно одетый джентльмен, сияя антрацитовыми глазами.

 

- Джим?! Я... какая неожиданность... позвольте засвидетельствовать вам моё почтение, сэр Стейси...

 

Глава Гильдии Воров, смеясь, поднял руки:

 

- Ну полно, дорогая, полно! Какие церемонии между своими?.. Мы же ведь не чужие друг другу?.. - он с едва уловимым подтекстом глянул имперке в глаза.

 

Блать Ночи промедлила какой-то миг: йокудза йокудзой, но даже краткий альянс с Ворами мог быть для Блатства очень выгодным. Да и сегодняшний вечер случайно оказался свободен...

 

- Конечно, - легко согласилась она.

 

- Мгм... - осторожно намекнула Адасси, когда джентльмен отошел за напитками на троих. - Подруга, не хочу лезть в твои дела - но, по-моему, как раз сейчас риск тебе совершенно противопоказан.

 

Севера нахмурилась. Как настоящую женщину, любой совет - особенно хороший, но расходящийся с тем, чего хотелось ей самой - бесил ее неимоверно.

 

- Ничего страшного, - отрезала она. - Никто ничего не узнает, если ты не станешь болтать. А содействие Воров нам в ближайшем будущем очень пригодится...

 

Бренди был выдержан, бокал хрустален, а джентльмен - учтив и безупречен.

 

- Леди, - бархатно проворковал он, - я хочу пригласить вас на семейное торжество. Сегодня в шесть. У нас гостит дальний родственник, думаю, вам определенно стоит познакомиться...

 

В другое время бритвенно-острый нюх Северы на неприятности тут же заставил бы ее насторожиться. Но сейчас она могла думать лишь о том, что ожидает ее в ближайшем будущем за вожделенным поворотом судьбы.

 

- Хорошо, - согласилась она. - Только ненадолго, в восемь у меня деловая встреча.

 

Джим тяжело вздохнул, но согласился.

 

Ровно в шесть безупречный распорядитель ввел ее под своды резиденции главы Гильдии Воров.

 

- Кузен! - торжественно начал сэр Стейси. - Позволь представить тебе леди Северу Магиа - главу Тёмного Блатства Вварденфелла, самую влиятельную даму здешнего высшего света, и... мою сегодняшнюю девушку!

 

Изящный эффектный брюнет с достоинством поклонился, потом взглянул на Северу более внимательно:

 

- Дорогая, - начал он, - мы же договаривались на восемь... - и осекся, переводя взгляд с одного на другую.

 

 

 

Вот так маленькое женское счастье и махнуло рукой на свою заблудшую овцу, позволив ей и дальше оставаться во главе крупнейшей и богатейшей из Имперских гильдий.

 

- А всё почему? - мудро заметил старый Ра'Вирр, греясь на неярком августовском солнышке в окружении молодых котят и демонстрируя им класс игры в двемерскую электрическую забаву "Ну, погоди". - Всё от неё, родимой, от жадности. Запомните: за четырьмя яйцами погонишься - ни одно не поймаешь. Отакот, малята...

[Helis]

Приём работ окончен, всем спасибо, пожалуйте в тему для голосования.